Но проделать весь этот путь нормальным образом мне не пришлось. Вскоре после того, как я обнаружил реку, моя вселенная заходила ходуном. После третьего сотрясения я почувствовал боль, а когда тряхануло еще пару раз, провалился во тьму.

И очнулся в фургоне Одноглазого. Этот хренов коротышка тряс меня за грудки, шлепал по щекам и ворчал что-то вроде: «А ну, поднимай задницу».

Открыв глаза, я понял, что сижу рядом с Копченым. Рубаха пропиталась потом. Меня била дрожь.

– Да что с тобой, черт побери? – озабоченно спросил колдун.

– Точно сказать не могу. Похоже, тут не обошлось без Душелов. Как и в тот раз, когда я провалился сквозь время в Дежагор. Только сейчас швырнули, как арбузное семечко щелчком пальца, и я залетел куда-то в дельту. Все понимаю – и ничего не могу сделать. Это похоже на прогулки с Копченым, только со зрением было что-то не так. Вблизи нормально вижу, а чуть подальше – расплывается…

Только сейчас я сообразил, что лопочу на таглиосском, и заставил себя прекратить.

– Ладно, – буркнул колдун, – после поговорим. У меня куча дел.

Я открыл рот, намереваясь возразить.

– А охота тебе язык почесать, ступай к Костоправу. И вообще, делай что хочешь, только не путайся под ногами. Насчет работы я не шутил.

Рассерженный донельзя, я вылез из фургона. Здесь, как и на болоте, стоял день. С фронта тянуло дымом, доносился грохот битвы. Очевидно, обстановка не изменилась. А стало быть, Старику недосуг выслушивать россказни о моих злоключениях.

Я направился к лагерному костру. Он потух. И почти остыл. Где же Тай Дэй со своей мамашей? И дядюшка Дой? Здесь, во всяком случае, ими и не пахнет.

Я нашел воду, напился, размышляя о том, скоро ли ее запасы подойдут к концу, равно как и запасы съестного, и решил отдохнуть.

Вскоре Одноглазый закончил свои дела, вылез из фургона и уселся рядом со мной:

– Ну, выкладывай, что стряслось.

Я выложил.

– Похоже, Щенок, в этот раз ты наткнулся на нечто важное.

– В каком смысле?

– Потом скажу. После того, как поговорю с Костоправом.