Поход продолжался. Фургоны и подводы переломались, лошади охромели, люди сбили ноги. Слонам явно не нравилась погода – как, впрочем, и мне. Пару раз зарядил снег, но он не ложился мягкими хлопьями, как положено нормальному снегу, и не стелился белым одеялом, а несся по ветру кусачими, мгновенно тающими дробинками, после чего быстро таял, превращая грунт в кашу.

Одно хорошо: конница Могабы не предпринимала серьезных попыток преградить нам путь. Его всадники не доставляли неприятностей даже фуражирам, пока те не забирались слишком далеко от основных сил. Похоже, Могабу интересовали лишь сведения о продвижении нашей армии и он вовсе не собирался попусту терять солдат, пытаясь остановить нас в чистом поле, прежде чем мы доберемся до его укрепленных позиций.

Дело шло к вечеру, но напрасно мы ждали команду насчет привала. Угрюмые солдаты ковыляли по разбитой дороге, кляли пронизывающий ветер и перемывали косточки генералам, которые, как всем известно, редко пребывают в здравом уме и могут похвастаться здоровой наследственностью.

Я решил разыскать Капитана. И нашел. На плечах у него сидели вороны, целая стая шумно вилась над головой. Он улыбался – единственный счастливый дурак во всей армии. Вот уж воистину всем генералам генерал.

– Привет, командир. Мы что, так и будем всю ночь тащиться без передыху?

– Так ведь до Чаранки всего-то десяток миль. Разве плохо, если остановимся там? Поутру Могаба протрет глаза и увидит наш лагерь у себя под носом.

Что ни говори, а Старик жил в своем вымышленном мире. Ему просто на роду было написано стать генералом. Надо же, задумал перехитрить Могабу! Не видел он этого парня в Дежагоре. Да и раньше не присмотрелся к нему как следует.

– Мы туда в таком состоянии припремся, – возразил я, – что он спляшет на наших костях.

– Не спляшет. Длиннотень пристегнул ему к ноге чугунное ядро.

– Он надерет нам задницу, а хозяину своему наврет с три короба.

– Ты-то наверняка бы так и сделал.

– Гм… – Очень может быть.

– Так вот, Длиннотень сам будет здесь, и воли Могабе он не даст. Ступай поспи. Я хочу, чтобы с восходом солнца ты уже сидел у Могабы на плече.

Дядюшка Дой находился в нескольких шагах от нас. Вид у него был такой, словно он все слышит и мотает на ус. Говорили мы на форсбергском, но теперь я не был уверен в этой мере предосторожности.

Вороны никогда не отлетали далеко.

Из этого разговора я уразумел одно: у Костоправа все-таки есть план. Хотя поверить в это было непросто.

– Я не устал и спать не хочу.

Это было правдой. Вот есть и пить, как всегда после прогулок с Копченым, хотелось ужасно. Но я мог воспользоваться штабной кухней.

– Думаю, пора объяснить людям, что они должны делать, – проворчал Костоправ.

– С ума сойти, до чего оригинальная мысль. И не очень-то много лет понадобилось…

– Мурген, тебе не кажется, что Отряд может найти другого пройдоху на должность летописца? Приказано тебе отдыхать, вот и топай.

К нему на совет уже собирались старшие офицеры. Меня не пригласили, так что пришлось возвращаться к фургону. Там я набил пузо, вдоволь налакался воды и вновь отправился гулять с духом.

Первым делом мы с ним поинтересовались, о чем толкует Костоправ со своими командирами, но это оказалось пустой тратой времени. Говорил в основном Костоправ: развернув весьма подробную карту, он указывал каждому офицеру место, которое его подразделению предстояло занять перед встречей с Могабой. Удивило меня одно: Старик настаивал на том, чтобы дивизия Прабриндра Дра заняла позицию в центре, тогда как свои две дивизии он намеревался поместить на правом фланге – все, кроме особо обученной группы, которую решил расположить за левым крылом Госпожи.

Любопытно. При такой диспозиции выходит, что наше правое крыло окажется перед той частью армии Хозяина Теней, которую возглавляет Нож.

Костоправ был полон решимости во что бы то ни стало заполучить Ножа со всеми потрохами.

– Почему ты решил расположить войска таким образом? – сузив глаза, спросила Госпожа. – Мы обсуждали это три года, и…

– Потому, что ты нужна мне вся, – прервал ее Костоправ.

Госпожа за свой долгий век так и не научилась толком сдерживать гнев. Костоправ почуял, что запахло жареным:

– Если даже тебе я не объясняю, то и никто другой не узнает, в чем секрет моего плана.

Он предложил лакомый кусочек одной из своих ворон. Это помогло. Немного. Но Прабриндра Дра и прочие командиры не догадывались, что значат эти вороны для Костоправа.

Я выбрался из Копченого, подкрепился, да и его угостил супом. Для поддержания жизни Копченому требовалось совсем мало пищи. Возможно, он просто высасывал энергию из меня – этакий психический паук. Затем я заснул и, как бывало и раньше, видел сны, от которых по пробуждении в памяти остались обрывки. Кажется, там была Радиша. И Душелов. И замороженные старики вроде тоже были, но помнилось все смутно. Где-то вдалеке маячила туманная крепость.

Бросив попытки собрать воедино клочки снов, я вновь соединился с Копченым. Решил проследить за реакцией неприятеля на наше продвижение.

В ночи взлетали шары, рассыпались жемчужными искрами. По склонам и равнине змеились огненные линии: множество факелов освещало путь наших маршевых колонн. Тенеземские полководцы созерцали все это молча. Один лишь Нож высказал предположение, что Костоправ жжет такую уйму факелов для того, чтобы его войско выглядело повнушительнее.

Они не казались обеспокоенными. Многие молодые офицеры уже предвкушали наш разгром. Надеялись, что Длиннотень спустит их с цепи и по весне они двинутся на север, чтобы провести лето, разоряя вражеские земли.

Правда, командиры постарше – те, кому уже приходилось иметь с нами дело, – были настроены иначе. Они тоже верили в победу, но не рассчитывали, что одержать ее будет легко. И тем сильнее хотели нанести нам как можно больший урон.

Что же до самого Могабы, то он, похоже, больше думал о собственном наступлении, чем о том, как остановить нас здесь.

Мне это не нравилось, но не было причин считать, что они пребывают в плену у чрезмерной самоуверенности.

С другой стороны, обилие шаров и факелов внушало оптимизм.

Все эти огромные армии были приведены в движение Черным Отрядом. А ведь каких-то пять лет назад он состоял из семерых оборванцев. Я хорошо помнил это время. Что бы ни ждало нас впереди, триумф или катастрофа, эта кампания останется в Анналах – и будет звучать мощным барабанным боем.

Вернувшись в свое тело, я заснул. А когда проснулся, наши передовые части уже подходили к равнине Чарандапраш. Во всех низинах, лощинах и оврагах клубился туман.