Огромная темная шероховатая площадка медленно опускалась, непредсказуемо колышась на ледяном ветру. Хриплый крик боли повис над жалобным стоном вьюги. Излохмаченный, прорванный в двух местах ковер пытался опуститься на башню, туда, где дожидался его Длиннотень. Однако вихрь так и норовил ударить летающий ковер о стену. Дважды это едва не привело к катастрофе, но наконец ковер взмыл и опустился в стороне, футах в пятидесяти от предполагаемого места посадки, на широкой крепостной стене.

Хозяин Теней выругался – погода раздражала его. Этот зябкий сумрак был почти столь же непроглядным, как самая настоящая ночь. Вдобавок Хозяину Теней, при всей его неутомимости и при всех его дарованиях, не удавалось своевременно устранять щели и трещины, то и дело возникавшие в самых неожиданных местах. В своем идеальном мире он остановил бы солнце прямо над крепостью, с тем чтобы оно иссушило самое сердце ночи и истребило таившуюся во тьме угрозу.

Длиннотень не стал спускаться навстречу своему прихвостню Ревуну. В разговорах Хозяин Теней мог делать вид, будто считает его равным, но на деле все обстояло не так. Придет день, когда он разберется с Ревуном.

Но до этого пока далеко. Сперва следует разобраться с Черным Отрядом – вечным источником досадных неприятностей. Таглиос необходимо покорить огнем и тенью, а тамошних князей и жрецов перебить всех до единого. Нужно захватить Сеньяк, выведать все ее темные тайны и покончить с ней навсегда. А заодно выследить и убить ее полоумную сестрицу Душелов. И бросить труп этой суки на съедение диким псам.

Длиннотень захихикал. Большую часть этого монолога он произнес вслух. Оставаясь наедине с собой, он любил озвучивать свои мысли. Перечень тех, от кого необходимо избавиться, возрастал с каждым днем. Теперь к нему добавились еще двое.

Два лица, появившиеся из стены, принадлежали душиле Нарайяну Сингху и девочке, которую его обманники именовали Дщерью Ночи. Длиннотень лишь на миг встретился с ней взглядом и отвернулся, воззрившись на опустошенную местность к северу от Вершины. Кое-где развалины еще дымились. Девочке было всего четыре года, но ее глаза казались окнами в самое сердце Тьмы. Создавалось впечатление, будто за пустыми зрачками ребенка притаилась ее духовная мать, богиня Кина. Девочка устрашала – устрашала почти так же, как те живые Тени, умение повелевать которыми дало ему право именоваться Хозяином Теней. Ее плоть была всего лишь плотью ребенка, но в сути своей это существо – нечто несравненно более старое и мрачное, нежели неопрятный костлявый человек, служивший ей стражем.

Нарайяну Сингху сказать было нечего. Он стоял у парапета и ежился на колючем ветру. Девочка пристроилась рядом. Она тоже помалкивала и не выказывала ни малейшего интереса к разрушенному городу. Все ее внимание было сосредоточено на Хозяине Теней.

На какой-то миг Длиннотень испугался: уж не читает ли она его мысли? Обеспокоенный тем, что Ревун так долго оставляет его наедине с этими загадочными созданиями, костлявый, долговязый маг повернулся к винтовой лестнице – и встрепенулся, увидев, что следом за маленьким колдуном по ступенькам поднимается нар, генерал Могаба. Его главный военачальник. Колдун и полководец о чем-то оживленно толковали на незнакомом языке.

– Итак?

Паривший в воздухе Ревун – он частенько делал так, даже когда не сидел на своем ковре, – развернулся.

– Отсюда и до самой равнины Чарандапраш картина одна и та же. А также на востоке и на западе. Землетрясение не пощадило никого. Правда, чем севернее, тем меньше ущерб.

Длиннотень обернулся, окидывая взглядом ночной горизонт. Даже в зимнем полумраке казалось, что плато мерцает. Оно словно насмехалось над ним, и в какой-то миг Хозяин Теней пожалел о том, что много лет назад поддался порыву и бросил вызов. Он обрел вожделенное могущество, но с той поры не знал ни минуты покоя. То, что находилось за Вратами Теней, уязвляло его самим фактом своего существования. Источник его силы являлся одновременно и источником горчайшей отравы.

Но там он не углядел признаков разрушения. Да и как иначе – Врата были несокрушимы. Открыть их снаружи мог лишь один-единственный инструмент.

Длиннотень обернулся и заметил улыбку на лице ребенка. Детские зубки блеснули в сумраке, словно клыки упыря. Эта девчонка унаследовала самые жуткие свойства обеих своих матерей.

Ревун издал пронзительный, резко оборвавшийся вопль.

– Землетрясение не оставило нам выбора – работы придется отложить до лучших времен. Иначе люди не выдержат.

Длиннотень поднес к лицу костлявую руку в перчатке и поправил маску, которую всегда носил при посторонних.

– Что ты сказал? – Должно быть, он просто ослышался.

– Посмотри на этот город, мой друг. Он лишь для того и существует, чтобы эта твердыня становилась все прочнее и выше. Но живущим там людишкам нужно есть, иначе они не смогут работать. Им необходимы кров, вода и тепло, иначе они все передохнут.

– Я не собираюсь их холить. Их единственное предназначение – служить мне.

– Так-то оно так, но какой службы можно ждать от покойника? – промолвил чернокожий генерал. – Это землетрясение причинило нам больше ущерба, чем все таглиосские вояки за все годы войны.

Сказанное им было явным преувеличением. В этой войне уже сложили головы три Хозяина Теней, а вместе с ними их огромные армии. Но Длиннотень понял главное: обстановка и впрямь сложилась критическая.

– Ты заявился сюда только для того, чтобы сказать мне это?

Со стороны генерала взобраться на Вершину без приглашения было откровенной дерзостью. Но Длиннотень простил его. Он питал слабость к Могабе, слишком уж напоминавшему его самого в молодости, а потому частенько позволял нару то, что не сошло бы с рук никому другому из ближайших помощников.

– Я пришел для того, чтобы еще раз попросить тебя: отмени распоряжения, обязывающие меня торчать на Чарандапраше в бездействии. Теперь, после этой катастрофы, мне как никогда нужна свобода действий, чтобы выиграть время.

Длиннотень уже устал от этой просьбы, которую Могаба высказывал при каждой встрече.

– Генерал, если вместо того, чтобы просто выполнять приказы, ты и впредь будешь лезть ко мне со всяким вздором, я найду, кем тебя заменить. Взять хотя бы малого по имени Нож. Кажется, за ним числятся кое-какие заслуги.

Могаба опустил голову и промолчал. Он не восхищался достижениями Ножа хотя бы потому, что этому типу была предоставлена та самая свобода действий, которой генерал тщетно добивался для себя уже почти два года.

Раздражение Хозяина Теней не стало для Могабы неожиданностью. Он предвидел это, но считал себя обязанным предпринять попытку – ради своих солдат.

Неожиданно душила Нарайян Сингх шагнул в направлении Хозяина Теней; этому предшествовала волна запаха. Длиннотень отпрянул.

– Они выступают, – заявил коротышка. – Выступают против нас. Никаких сомнений больше нет.

Длиннотень не поверил ему – потому что не хотел верить.

– С чего бы это? Зима, считай, только началась… – Он вопросительно взглянул на Ревуна, но уродец кивнул головой, обмотанной тряпьем.

– Это верно, – подтвердил Ревун, подавляя рвущийся из глотки вопль. – Везде, куда ни кинешь взгляд, таглиосцы пришли в движение. Больших армий не видно, но отдельные отряды идут по всем дорогам. Похоже, Сингх, затеяв перебить их правителей и командиров, разворошил осиное гнездо.

Длиннотень промолчал: он предпочитал не обсуждать неудачную вылазку Сингха. Сейчас его собственная агентурная сеть была слаба, но лазутчики делали что могли, и порой немало. А союз с душилами был непопулярен и потому весьма ненадежен. В Тенеземье обманников любили ничуть не больше, чем в Таглиосе.

Могаба переступил с ноги на ногу, но удержал рвавшееся у него с языка замечание. Однако Длиннотень понял его без слов. Генерал хотел, чтобы ему позволили нанести удар прежде, чем разрозненные таглиосские отряды успеют выйти на границу Чарандапраша и объединиться в сильную армию.

– Ревун, найди Ножа. Передай приказ: пусть беспрестанно тревожит эти отряды. Но нападает только на те, с кем может справиться. Генерал…

– Да, господин.

Голос Могабы звучал нейтрально, что, надо полагать, стоило нару немалых усилий.

– Разрешаю тебе послать часть кавалерии на север, навстречу врагу. Но только часть, и только кавалерии. Если вздумаешь трактовать это так, будто тебе дана полная воля, – пеняй на себя. Я и впрямь выпущу тебя на волю… по ту сторону Врат.

С тех пор как Длиннотень последний раз отсылал кого-то за Врата Теней на неминуемую и мучительную смерть, прошло уже немало времени. Некогда ему было развлекаться. К тому же, по правде сказать, в настоящее время он просто-напросто не мог открыть этот путь без копья, то есть знамени Черного Отряда. А единственный запасной ключ был похищен одним из бывших сподвижников, ныне умершим. Не будучи некромантом, Длиннотень не имел возможности вызвать дух похитителя и вынудить его признаться, где погребен этот инструмент.

– Я ясно выразился?

– Абсолютно, – отозвался Могаба, слегка приосанившись. Уступка была невелика, но для него и она значила немало. Правда, местность к северу от Чарандапраша не годилась для кавалерийских маневров, из чего следовало, что ему придется использовать своих всадников как посаженную на коней пехоту. Но даже это открывало определенные возможности. – Премного благодарен, господин.

Краем глаза Длиннотень уловил взгляд молчаливой – она почти не разговаривала – девочки. Взгляд, полный презрения. Правда, уже в следующее мгновение эти глаза вновь стали пустыми, так что мелькнувшую в них нелестную эмоцию Хозяин Теней мог списать на свою мнительность.

Он вновь посмотрел на плато блистающих камней. Когда-то сюда его привело навязчивое желание познакомиться с этим местом. Теперь же Длиннотень ненавидел плато, мечтал, чтобы оно провалилось в тартарары, – но и нуждался в нем. Без плато он был бы слишком слаб, чтобы соперничать с Ревуном – или с Душелов, этой непредсказуемой, сумасбродной бабой, сущим исчадьем хаоса.

– Где та, что носит имя Душелов? – спросил он. – Есть какие-нибудь известия?

– Никаких, – солгал Ревун, получивший важное сообщение от тенеплета-скринсы, чья шайка управляла колонией летучих мышей-лазутчиц. – Хотя в Таглиосе примерно в то же самое время, когда братья джамадара Сингха пробрались во дворец, произошло нечто странное. Возможно, тут не обошлось без нее.

У маленького колдуна вырвался вопль, чуть ли не вдвое продолжительнее и пронзительнее обычного. Его затрясло, на губах выступила пена.

Даже Дщерь Ночи отступила на шаг.

Помочь ему никто не вызвался.