Глава 58

Первым порывом Херцфельда было желание сбежать по лесенке снова вниз и в поисках дочери обыскать каждую комнату в доме.

«Ханна совсем рядом со мной», – звучал в его мозгу голос Швинтовского.

Однако затем он вспомнил, что Эндер уже обыскал дом несколько часов назад, когда Линда в гостиной наткнулась на тело судьи. Кроме того, как уверял Бандрупп, в доме не было подвала, а Пауль помнил, что на видео отчетливо просматривались бетонные стены.

Бетонные стены и веревка, точно такая же, как на чердаке.

В этот момент Херцфельду почему-то вспомнилось одно из изречений Мартинека о том, что никогда не следует принимать решения впопыхах. Однако он не знал, как отключить тот ураган, который бушевал не только на острове, но и в его душе.

«Что случилось с трупом Швинтовского? – мысленно задавал себе вопрос профессор. – И что он имел в виду, произнося свою последнюю подсказку?»

«Держите курс на белый свет Алькатраса», – заявил тогда Швинтовский.

Херцфельд подошел к маленькому чердачному окошку и открыл его. В лицо ударил чистый и морозный воздух, вызвав слезы на глазах. До него донесся шум волн, разбивавшихся о крутые скалы, пряный запах моря, и он с тоской поглядел на сгущавшуюся темноту. Солнце еще не зашло, но облака снова так сгустились, что остров в игре их теней стал казаться призрачным.

– Здесь чья-то кровь! – послышался незнакомый Херцфельду голос.

Он повернулся на голос и увидел молчавшего до той поры пилота, взобравшегося вместе с ним на чердак. Летчик указал на темное пятно на деревянном полу и сказал:

– Она не очень свежая, уже успела высохнуть.

Поднявшийся вслед за ними на чердак бургомистр молча посмотрел на Херцфельда, как бы призывая того разъяснить ситуацию. При этом он забавно втянул свою массивную голову в плечи, чтобы не удариться ею о потолок. Увидев, что висящая здесь лампочка дает достаточно света, Бандрупп выключил свой фонарик.

– Эта кровь здесь ни о чем не говорит, – забыв, что он не один, пробормотал Херцфельд.

– Не понял? – произнес Бандрупп.

– Швинтовский повесился, а не заколол себя ножом.

– Кто такой Швинтовский? – поинтересовался бургомистр.

Пилот и врач-спасатель тоже в недоумении посмотрели на Херцфельда, явно требуя от него разъяснений.

– Он мою… Он… – начал было Пауль, но потом махнул рукой и заявил: – Это слишком длинная история.

– Может быть, вам следует начать рассказывать ее, если вы рассчитываете на нашу дальнейшую помощь.

– Помощь? – чуть было не заорал Херцфельд.

У Пауля запершило в горле, и он закашлялся, что сделало у него в мозгу образ дочери с веревкой на шее еще более отчетливым. От этого несчастный отец потерял самообладание и воскликнул:

– Вы хотите мне помочь? Отлично! Еще полчаса назад я посмотрел видеозапись, на которой мужчина, перед тем как повеситься на этом чердаке, заявил, что моя дочь находится совсем рядом с ним и что мне следует держать курс на белый свет Алькатраса. Вы можете, черт бы всех побрал, объяснить, что имел в виду этот сумасшедший?

К великому удивлению Херцфельда, Бандрупп задумчиво покачал головой, сделал ему фонариком знак следовать за ним и повернулся ко всем спиной.

– Куда вы направляетесь? – спросил бургомистра Херцфельд, но тот не ответил, а лишь продолжал быстро спускаться с лестницы.

Профессор чуть было не упал, следуя за ним буквально вприпрыжку, но догнал Бандруппа только на первом этаже, когда тот уже открывал входную дверь. На морозный воздух они вышли вместе. В скудном свете, выбивавшемся из окон дома, терраса еще больше стала походить на плот – несколько грубых деревянных досок сформировали нависавшую над утесом квадратную площадку, которой натянутые по краям канаты придавали схожесть с боксерским рингом. Бандрупп подошел к самому ее краю и фонариком указал на юг в сторону нагорья. При этом луч от фонаря терялся в сгущавшихся сумерках уже через несколько метров.

– Вы видите это? – спросил бургомистр.

Херцфельд напряг глаза, и ему показалось, что в темноте что-то блеснуло. Однако он не был в этом уверен.

– Кажется, да. Хотя точно не знаю.

В этот момент в указанном направлении снова что-то вспыхнуло, и в сгустившейся темноте на мгновение проявились очертания какой-то башни.

– Что это? – поинтересовался Пауль.

– Наш маяк, – поглядев на профессора, ответил Бандрупп. – Его световой сигнал появляется через каждые пять секунд.

Тут как по команде, словно подтверждая слова бургомистра, на фоне темного неба стала различаться угловатая башня, выложенная из кирпича.

– Этот сигнал вспыхивает с такой же периодичностью и имеет точно такую же яркость, как и на маяке Алькатраса, – добавил он.

– А у башни есть подвал? – спросил Херцфельд, чувствуя, как его стала наполнять вспыхнувшая подобно молнии надежда.

– Можно сказать и так, – без особой уверенности в голосе ответил Бандрупп.

– Тогда чего мы здесь теряем время? Вперед! – воскликнул Пауль и хотел было броситься к машине.

Однако бургомистр охладил его пыл, заявив:

– Это не имеет смысла, профессор!

– Почему?

– Под башней на двадцать километров тянутся штольни оборонительной системы нацистов, построенные во времена Второй мировой войны. Мы давно закрыли главный подход к ним, когда там заблудились двое подростков. – Лицо бургомистра заметно помрачнело. – Мы нашли их только через несколько дней, но они были уже мертвы.