Глава 31
Гельголанд
Свет зажегся на короткое время, затем погас, а вскоре снова загорелся. Потом все повторилось.
– Что происходит? – спросила Линда в тот самый короткий промежуток, когда вновь смогла различать окружающие ее предметы.
Затем свет снова погас.
– Возможно, барахлит агрегат резервного питания, – тревожно прошептал Эндер, словно опасаясь, что, заговори он нормальным голосом, ситуация с перебоями в освещении еще более ухудшится.
«Или он думает, что мы больше не одни?» – пронеслось у Линды в голове.
– Не исключено, что агрегат постепенно испускает дух.
Голос коменданта звучал не очень уверенно. Очередной светлый промежуток он использовал для того, чтобы добраться до входной двери, где располагались электрические выключатели. После этого Мюллер безуспешно принялся колдовать над ними.
Снова все повторилось – свет зажегся, а затем опять погас. «Отлично! Теперь еще и светомузыка в морге! Этого только не хватало!» – подумала Линда и принялась размышлять на предмет того, стоит ли ей отойти от секционного стола, на котором размещалась Тевен, и вооружиться одним из двух секционных ножей, лежавших в трех метрах от нее на приставном столике. При этом все тело молодой женщины покрылось мурашками.
Громкий треск вызывал еще более неприятные ощущения, чем погружение в кромешную тьму. Каждый раз, когда гас свет, раздавался такой звук, как будто кто-то вправлял позвоночник невидимому монстру. Эти шумы, смешиваясь с неприятными электростатическими разрядами, отдавались от кафельных стен секционного зала и концентрировались возле стола из нержавеющей стали.
– Куда ты направился? – поинтересовалась Линда, заметив при очередном включении света Эндера, уже стоявшего одной ногой в коридоре.
– Я иду в центральный агрегатный отсек. Сейчас вернусь, – ответил он.
«Ясно. Решил оставить меня одну на этой дискотеке дьявола», – подумала Линда, и ей стало плохо.
Она с трудом сохраняла равновесие, понимая, что совершила ошибку, посмотрев на секционный стол во время последнего включения света. Теперь, когда снова стало темно, перед ее мысленным взором замаячило навязчивое видение мертвой судьи. Когда они с трудом водрузили ее мертвое тело на стол, ковер размотался. Постепенно его края опустились, полностью обнажив бренные останки. Труп Фредерики Тевен лежал на животе с задранной до бедер юбкой, обнажившей ее видавшие виды и пропитанные кровью хлопковые трусики…
…И палку!
«Проклятье! – запаниковала Линда. – Эндер, пожалуйста, скорее вернись!»
Она крепко зажмурилась, чтобы отогнать от себя страшное видение, но у нее ничего не получилось. Перед глазами по-прежнему стоял обломок палки от метлы, торчавший между широких бедер трупа прямо в области половых органов судьи.
Линда стала опасаться, что эта картина навсегда отпечатается в ее мозгу. Тут снова включился свет, правда, всего лишь на секунду, и в этот момент у нее возникло непреодолимое желание все бросить и бежать из морга куда глаза глядят. Ведь причина огромной кровопотери была найдена – убийца посадил Фредерику Тевен на кол.
Шлеп!
Художница вздрогнула всем телом. На этот раз звук оказался не похожим на тот, с которым отключались светильники. Он был громче и вызвал большее эхо.
Тогда Линда пришла к выводу, что Эндер уже добрался до центрального агрегатного отсека и полностью все обесточил. Ведь гудение кондиционера прекратилось, да и пауза темноты слишком затянулась. Видимо, поэтому он и решил связаться с ней по телефону, предположила она, услышав звонок.
Взгляд молодой женщины невольно упал на слабое зеленоватое свечение, возникшее над трупом Эрика, где по-прежнему болтался прикрепленный к лампе пояс для инструментов Мюллера с вложенным в прозрачный кармашек беспроводным телефоном клиники, имевшим выход на стационарную городскую телефонную сеть.
Звонок становился все громче и громче. Тогда Линда стала на ощупь пробираться ко второму секционному столу, на котором лежал Эрик. Однако, как только она достигла его, телефон перестал звонить, одновременно с этим исчез и последний скудный свет. Затем раздался какой-то дребезжащий звук, напомнивший Линде тот, который возникал тогда, когда она помогала матери укладывать чистые столовые приборы в выдвижной кухонный ящик. А потом, когда телефон, висевший над животом трупа, снова ожил, из груди художницы вырвался душераздирающий крик.
Линде показалось, что до ее шеи кто-то дотронулся. Более того, у нее возникло ощущение, что этот некто поцеловал ее омерзительно холодными губами.
