Над островом пеленой нависли черные облака. Только луч маяка монотонно нарезал круги в темноте.

В окно тихонько барабанил дождик, и Ханне даже казалось, что до нее доносится легкий запах углей и барбекю. Но ей не хотелось идти на вечеринку у маяка. Даже если бы вечер был безоблачный и погожий. Вместо этого она сидела у себя в квартире при свете торшера, смотрела на бумаги Ирены Эллинг, разложенные на письменном столе, и размышляла. Сразу после разговора с директором Холландером и доктором Кемпен она скопировала некоторые листы из медицинских карт, а затем вернула документы вместе с диском. Погруженная в мысли, она постукивала по крышке своего ноутбука, в котором осталась копия видеофайла с диска Кемпен.

Все части пазла лежали перед ней. Она просто не могла их правильно сложить: пресса обвиняла Пита ван Луна в изнасиловании своих жертв. Вероятно, несправедливо, потому что, за исключением газетных статей, ничто на это не указывало. Видимо, родители одной из жертв заплатили за то, чтобы ему раздавили яички. Но эти деньги были направлены не заключенным, как Ханна предполагала сначала, а напрямую дирекции заведения. А когда она думала об электрошоковой терапии и оглушении, то Пит вряд ли был единственным заключенным, который подвергался таким методам.

Звонок служебного телефона прервал ее мрачные мысли. На дисплее высветилось «Секретариат». С недобрым предчувствием она ответила:

– Алло?

– Ханна Норланд? – Голос Морены звучал холодно. – Я хочу уведомить вас, что директор Холландер только что принял решение расторгнуть с вами рабочий договор. Он очень сожалеет о вашем увольнении, но…

– Можете не продолжать, – перебила ее Ханна. Она этого опасалась. Хотя лучше быть уволенной, чем выброшенной из окна.

– Вы получите зарплату за весь месяц, но от работы освобождаетесь немедленно, – равнодушно продолжала Морена. – Вы должны собрать вещи и покинуть квартиру завтра утром. Магнитную карточку, ключ от квартиры, служебный телефон и ноутбук сдадите мне завтра. Необходимо соблюсти все формальности. Затем вы покинете остров утренним поездом.

Так быстро! У Ханны ускорился пульс. В трубке щелкнуло. Морена отключилась.

У нее оставалась всего одна ночь. Отец предостерегал ее от этой поездки, как и сестра. Но если она сейчас не выяснит то, ради чего приехала сюда, то последние пять лет ее жизни прошли даром.

Ханна вскочила, взяла свою магнитную карточку и натянула дождевик. Она уже хотела выйти из комнаты, как чувство тревоги заставило ее ненадолго остановиться. «Что, если тебя застукают?» Она быстро огляделась. И, прежде чем покинуть квартиру, на всякий случай прихватила книгу Кена Кизи.

Вспышка молнии осветила площадку перед корпусом для сотрудников. Ветер усилился, мелкий дождь колол Ханне щеки. Она спрятала книгу под дождевиком, застегнула замок до самой шеи и побежала по аллее.

Еще две молнии осветили ночное небо. Ветер гнал листву перед ней, ветви деревьев гнулись и отбрасывали длинные тени. До Ханны то и дело долетал запах гриля на древесном угле. Рядом с маяком колыхались огни факелов, которые были воткнуты в траву лужайки, а на ветру трепыхался шатер, издавая хлесткие звуки. Если погода не улучшится, гостей просто зальет дождем.

Промокшая насквозь, Ханна добралась до главного входа в тюрьму. Приложив магнитную карту, проскользнула через ворота. Так как доступа к блоку с камерами у нее не было, первым делом она направилась в библиотеку, к Френку Бруно. Не самый ее любимый кандидат, но она решила попытать счастья сначала с ним, если он еще на месте.

На лестнице на второй этаж она столкнулась с Мореной. С зонтом, перекинутым через руку плащом и щедро нанесенным макияжем. О нет! Заметив Ханну, она резко остановилась.

– Я думала, мы все обсудили по телефону. Что вам здесь нужно так поздно?

– Я в библиотеку, – задыхаясь, произнесла Ханна. Морена хмыкнула.

– Серьезно? В воскресенье, в такое время? Все на празднике. Офисное здание словно вымерло. Кого вы надеетесь там застать?

Ханна вытащила из-под мышки книгу.

– Я взяла это почитать. И должна вернуть.

– Сейчас? Это не терпит до завтрашнего утра?

– Френк уходит на неделю в отпуск, и библиотека будет закрыта, – ответила Ханна. – Необходимо соблюсти все формальности, – процитировала она Морену.

Морена сверкнула на нее глазами, потом взглянула на книгу. Наверное, искала на переплете штамп библиотеки. Затем протянула руку.

– Я сама отнесу ее завтра в библиотеку.

– Не утруждайтесь, я поднимусь наверх.

– Сомневаюсь, что Френк еще там.

– Снаружи я видела свет в коридоре, – солгала Ханна. – Но, если Френка уже нет, я просуну книгу в щель для почты.

Морена смерила ее мрачным взглядом.

– Увидимся с вами завтра утром, – холодно произнесла она и прошагала мимо Ханны.

Ханна поспешила вверх по лестнице и добралась до коридора. Перед библиотекой и правда еще горел свет. Она постучала в дверь и вошла. С облегчением обнаружила, что Френк еще не на вечеринке, а сидит за письменным столом с включенной настольной лампой. Ханна едва не запнулась о его черную спортивную сумку, которая лежала у двери.

Френк вскочил с места.

«Секс для меня одна из самых важных вещей…»

Не свой ли голос она только что услышала?

Руки Френка в панике дернулись к сотовому телефону. Он быстро нажал на кнопки на дисплее. Электронный голос замолчал.

Ханна уставилась на мобильник Френка. «Вот гаденыш! Когда я читала вслух твой листок, ты не член теребил, а записывал мой голос!»

– Я могу вам помочь? – спросил он.

Ханна попыталась забыть то, чему стала свидетельницей, и положила книгу на стол.

– Возвращаю.

– Вы могли оставить ее у себя дольше.

– Спасибо, уже не нужно… и да, вы можете мне помочь, – быстро ответила она. – С завтрашнего дня меня здесь не будет и…

– Меня тоже, – перебил он. – Я поеду навестить сестру в Крефельде.

– Знаю, поэтому и торопилась поговорить с вами. Хотите сделать мне одолжение?

Френк стыдливо опустил руку под стол.

– Да.

– Вы меня снова записываете? – спросила она.

– Нет.

– Хорошо. Мне необходимо поговорить с Питом ван Луном. Желательно, сегодня вечером. Вы можете как-то передать ему, чтобы… я не знаю… чтобы он мне позвонил, или, если это невозможно, написал письмо?

Френк удивленно посмотрел на нее.

– Это важно!

– Вы еще не знаете? – тихо спросил он.

– Чего?

– Он разбуянился в своей камере, и когда охранники хотели вывести его оттуда, то напал на двоих из них. – По выражению лица Френка было все понятно.

– Что? – воскликнула она. – Он мертв?

– Почти. Они ударили его дубинками, но он не успокоился, пока его не избили до полусмерти.

– Этого не может быть!

– Якобы он бился головой о стену в камере.

«Ну конечно!»

– Где он сейчас?

– В больничном отделении. Доктор Кемпен провела седацию.

– Когда?

Френк пожал плечами.

– Минут… – он взглянул на голое запястье с татуировкой в виде часов, – десять назад.

– Точно?

– Да.

– Какую седацию она сделала?

Френк снова пожал плечами.

– Откуда мне знать?

– Внутривенную?

– Я что, изучал медицину? – спросил он. – Наверное, медикаментозную.

– Спасибо. – Мысли скакали у Ханны в голове. – Забудьте, что я вам сейчас сказала. Не нужно ничего передавать Питу.

– Но я с удовольствием это сделаю. Возможно, я увижу его завтра утром, прежде чем сяду в поезд.

– Не нужно, – пробормотала она.

Ее магнитная карточка еще работала. Значит, у Ханны был доступ и к больничному отделению.

– Он лежит в одной из камер изолятора?

– Наверное, – ответил Френк. – Я бы не позволил такому проблемному парню, как Пит ван Лун, разгуливать по отделению.

Ханна оглядела письменный стол Френка.

– Не подарите мне две канцелярские скрепки?

– Конечно, и даже больше, но зачем они вам?

– Спасибо.

Она схватила скрепки, развернулась и направилась к двери. Прежде чем покинуть библиотеку, она еще раз обернулась. Все-таки Френк недавно на нее нажаловался.

– Если не хотите, чтобы я рассказала директору Холландеру о тайной записи на вашем телефоне, лучше не сообщайте ему, о чем мы с вами говорили. Я была здесь только для того, чтобы вернуть книгу, понятно?

Френк смотрел на нее большими глазами.

– Понятно.

Хесс первым распахнул дверь каюты и вышел по скрипящей деревянной лестнице наружу.

– Проклятое дерьмо! – выругался он.

Снейдер услышал его кашель и рвотные позывы. Они стояли на палубе жилой лодки и смотрели на реку. Некар изумрудной лентой тянулся между лугами и прибрежными ивами. Как в одном стихотворении Гёльдерлина, которое недавно прочитал Снейдер и где так метко описывалась река Некар. Насколько же тесно сосуществовали красота и ужас. Разделенные одной лишь деревянной стенкой.

Криминалисты ждали рядом с входом в каюту.

– Можно? – спросил один из них.

– Да, вы можете войти, – ответил Снейдер. – Но приготовьтесь.

После редактора газеты, убитой в спальне своей квартиры стюардессы с листками календаря и забитой молотком на стеклянном столе дочери банкира это была уже четвертая жертва. Но в этот раз убийца не только раздробил тело, но и разбросал по камбузу его части и череп. К тому же убийство произошло как минимум пять дней назад.

Хесс был прав. Настоящее дерьмо! После Ганновера, Кёльна и Франкфурта – еще одно убийство. Теперь в Штутгарте. Снова молодая красивая женщина – да еще и политик от партии зеленых. Тем самым убийца подвергал их массивному давлению. «Привет, лохи! Теперь я натравлю на вас политиков, генеральную прокуратуру, СМИ и общественность. Да к тому же всех одновременно!»

Все-таки они такого не заслужили. До сих пор они вели себя сдержанно и не позволяли СМИ смаковать подробности предыдущих убийств. Скудная информация для прессы и засекреченные расследования без привлечения общественности. Обычно все получалось, и убийства раскрывались в течение недели. Но не в этот раз.

Разыскные работы длились уже слишком долго, а единственная достоверная информация, которая у них была, – это то, что след вел с севера на юг. Все остальные следы, которые отработали к данному моменту, – а под руководством БКА расследованием этих убийств занимались более шестидесяти пяти мужчин и женщин в разных федеральных землях, – оказались бесполезными. Они либо не имели отношения к делу, либо были подстроены киллером, чтобы запутать следствие. За это время были проанализированы представители различных профессий, которые выезжали в командировки по стране, проверены тысячи менеджеров, торговых агентов и сервисных техников, а их маршруты сопоставлены с диаграммой соотношения пути и времени убийцы. И ничего!

Этот мерзавец был очень умен! Его работа, методы и мотивы не вписывались ни в один психологический портрет. Он был как привидение. И теперь, видимо, воспринял их законспирированную работу как провокацию по отношению к себе. Слишком мало внимания! Значит, он хотел шумихи в СМИ. Он гордился своими деяниями и хотел быть в центре общественного интереса. Вот что он пытался им сообщить. Иначе и быть не могло. Поэтому и женщина-политик. Снейдер не верил в совпадения.

Пока Снейдер, сунув в рот сигарету и поставив ногу на ограждение, разглядывал набережную реки с кафе, скамейками и детскими площадками, Хесс прошел на корму лодки, чтобы поговорить по телефону. Сейчас он стоял там на фоне оранжевого рассвета, прижав сотовый к уху. И Снейдер догадывался, с кем он разговаривал.

После того как Снейдер выбросил окурок в реку, к берегу подъехал автомобиль с мигалкой и остановился рядом с другими полицейскими машинами на парковке. Настоящая массовая мобилизация! К счастью, полиция перекрыла берег и прилегающую улицу, чтобы избежать нашествия зевак, которые могли заснять весь этот цирк и выложить видео в Интернет.

Из автомобиля вышла молодая женщина с длинными светлыми волосами и металлическим чемоданом.

«Вот эта вполне соответствует вкусу убийцы!»

Снейдер наблюдал, как она поднялась по качающемуся деревянному мостику на борт и ухватилась за перила, прерывисто дыша.

– Морская болезнь? – спросил Снейдер.

– Только на лодках.

Он улыбнулся. Впервые за много недель этой женщине удалось рассмешить его одной-единственной фразой.

– Вы судебный медик? – спросил он.

– Нет, уборщица. Пришла вымыть пол. Труп внизу?

Снейдер кивнул на вход в каюты.

– Там полно народу. К тому же чертовски тесно. Скорее всего, они вас прогонят.

– Тогда даже пытаться не стоит?

– Стоит! Мне срочно необходим ответ на вопрос, какую букву убийца вырезал на коже трупа, в районе грудной клетки.

– Вы не знаете алфавит? – спросила она с серьезным лицом.

– Не целиком, – ухмыльнулся Снейдер, но потом посерьезнел. – Там внизу все в крови, сложно разглядеть. Мне нужна буква, – настойчиво повторил он. – Как можно быстрее.

– Я постараюсь. – Она неуверенно зашагала по раскачивающейся лодке, коротко воскликнула «О боже!» и спустилась по лестнице под палубу.

«Надеюсь, она там все не заблюет».

Тем временем Хесс закончил разговаривать по телефону и подошел к Снейдеру. Его лицо было бледным.

– Ты говорил с министром внутренних дел? – спросил Снейдер.

Хесс помотал головой.

– Его я приберегу напоследок. Сейчас я вполне обойдусь и без взбучки.

– Тогда что за важный звонок?

– Я проинформировал прессу.

Снейдер скептически посмотрел на Хесса, но ничего не сказал.

– Я не хочу больше скрывать информацию про буквы – сам видишь, к чему это привело, – объяснил Хесс.

– Тысяча чертей! – выругался Снейдер и опустил ногу с ограждения.

– Успокойся! Я сообщил прессе про буквы, и уже сегодня вечером во всех газетах появится статья, что Неуч совершил новое убийство.

– Неуч? – воскликнул Снейдер. – Ты в своем уме? Мы собирались держать это в секрете, чтобы отсеять преступников-подражателей.

– Да, но у нас нет никаких подражателей! – так же раздраженно закричал Хесс. – Мы не можем больше скрывать это.

– Может, ты рассказал прессе и то, что у нас нет никакого актуального следа и мы блуждаем в потемках?

– Ты меня дураком считаешь?

– Круглым. Хесс засопел.

– Я все еще твой начальник!

– Да, к сожалению.

– К тому же я сообщил СМИ ложную информацию. Снейдер прищурился, у него перехватило дыхание.

– Не согласовав со мной?

– Я посчитал это хорошей идеей. Я сказал прессе, что убийца изнасиловал свои жертвы.

Снейдер буквально чувствовал, как на висках напряглись и выступили вены.

– Это шутка?

– Нет! Ты сам сказал, что нам нужно что-то, чтобы отсеять ложные следы и продвинуться с расследованием. А таким способом мы спровоцируем убийцу. Он выйдет из себя, когда прочитает это сегодня вечером.

– Нам не стоит его излишне провоцировать.

– А я считаю наоборот! Уверен, он совершит ошибку. Или свяжется с прессой. Так или иначе. И тогда мы его поймаем.

– Или он так разозлится, что за одну ночь распишет весь алфавит до конца! – закричал Снейдер. – Тогда у тебя будет монстр, которого уже не усмирить.

– Мы должны выманить его.

Снейдер помотал головой.

– Ты только что запустил медийную кампанию, которую невозможно контролировать. Это чертовски плохо кончится.