Ханна спала ужасно – сначала полночи она не могла заснуть, а потом ее мучил один и тот же кошмар. Наконец в три часа ночи она встала и, вся в поту, шатаясь, подошла к окну. В темноте ударилась коленом о край кровати. С комом в горле и паническими приливами жара, она сдвинула занавеску в сторону, распахнула окно и встала перед решеткой. Шторм и морской бриз охладили ее тело, а маяк освещал комнату на каждый пятый или шестой вдох.

Для того, кто стоял ночью на скалах и смотрел на здание, это должно было выглядеть странно. Полуголая женщина, которая посреди ночи, замерев в окне, купалась в лучах маяка.

Затем шторм внезапно усилился. Порыв ветра ворвался в квартиру, подхватил лежавшие на столе листы бумаги из плафона, погнал их по комнате и прижал к оконной решетке. Некоторые листки проскользнули между прутьями. «Черт возьми, нет!» Ханна попыталась их схватить, но тут решетка сдвинулась с места. Прутья с треском вырвались из креплений. Оконная рама доходила Ханне до коленей. Она потеряла равновесие, замахала руками, ища, за что схватиться, но уцепилась только за занавеску.

Кольцо за кольцом, ткань оборвалась со штанги. Ханна не удержалась и выпала из окна. Она ощущала холод и легкие уколы моросящего дождя на своей коже, слышала свист ветра, шум морского прибоя, а потом упала на скалы. Треск костей, брызги крови на камнях, которая была тут же смыта морской водой. А ветер над головой уносил листы бумаги в море…

Ханна проснулась и, вся в холодном поту, резко села в кровати. Черт! Опять этот сон. Ее сердце колотилось. Она посмотрела на окно. Занавеска была чуть отодвинута в сторону. Конечно, окно не доходило ей до колен. И решетка была надежной, она не выломается из стены, если к ней прислониться.

Она поднялась с ощущением, что ее переехала машина, приняла таблетку от головной боли, встала под душ и включила горячую воду. Напряжение в затылке медленно уходило, а горячая вода вымывала пот из пор. Спустя несколько минут она потянулась к крану и включила холодную воду.

«Добро пожаловать, – подумала она. – Новый день в аду».

После совместного обхода с социальным работником у Ханны по плану было два часа офисной работы. Она сидела с папкой, полной чеков, перед компьютером, и сверяла счета заключенных. Затем она должна будет следить за арестантами, занятыми в садовом хозяйстве. Но до этого не дошло. Телефонный звонок Морены прервал ее работу. Директор Холландер немедленно хотел видеть ее в своем кабинете.

Путь был недлинным – вниз по коридору, через комнату Морены, и вот она уже стояла в кабинете Холландера. Директор сидел за своим письменным столом, в пепельнице дымилась сигара. Рядом с ним стояла майор доктор Ингрид Кемпен – выпрямившись и сложив руки за спиной. Ханна невольно подумала о диске, который так и не положила обратно.

Что все это значило? Не хватало только, чтобы они вызвали в кабинет Морену. «Они предстали пред судом», – вспомнилась Ханне строчка из Шиллера.

– Вы хотели со мной поговорить.

– Мы заметили, – начал Холландер, подавшись вперед и вальяжно положив руки на стол, – что вы очень интересуетесь документами, которыми уже интересовалась ваша предшественница.

Сердце Ханны забилось сильнее. Значит, вот в чем дело.

– Чем же она интересовалась?

– Вы и сами знаете, – заметил Холландер. – Избавьте нас от лишней болтовни.

Конечно, Ханна знала, о чем речь, но, возможно, все это был блеф – а блефовать она могла не хуже.

– Мне очень жаль, но я не понимаю, куда вы клоните.

– Ну хорошо, – вздохнул он. – Я говорю о Пите ван Луне.

– Вы сами определили его в мою терапевтическую группу.

– Ваш интерес к нему выходит за рамки вашей профессиональной компетенции.

Ханна сделала вдох.

– С одной стороны, вы упрекаете меня в молодости и неопытности, а с другой – недовольны моей увлеченностью и инициативностью. Сложно найти золотую середину, чтобы удовлетворить вас. – Сама того не желая, она заговорила более жестким тоном, чем собиралась.

Но Холландер оставался спокоен.

– Это все, что вы хотите сказать?

Ханна кивнула.

– Ну, я очень хорошо знаю, о чем вы говорите со своими клиентами во время терапии.

Она прищурилась.

– Откуда? Охранники надевают наушники.

Холландер снисходительно заулыбался.

– Вы действительно верите, что я не прослушиваю кабинеты психотерапии? Особенно после случая суицида в моем заведении.

«Черта с два это был суицид!»

Ханна сжала за спиной руку в кулак. Сейчас ей больше всего хотелось швырнуть сигару вместе с пепельницей Холландеру в лицо.

– То есть ваше согласие на интимную обстановку во время сеансов – это был просто фарс, чтобы задобрить меня.

– Не фарс, – спокойно возразил он. – А маленькая вынужденная ложь. И не зря, как выяснилось. В последний раз спрашиваю: почему вас так интересует Пит ван Лун?

– Он один из моих клиентов.

– Чушь! – напустился он на Ханну. – Вы даже Френка Бруно о нем расспрашивали.

«Значит, это Френк нажаловался». Но еще интереснее Ханне показалось то, что и Холландер, оказывается, мог потерять самообладание.

Директор бросил взгляд на Кемпен.

– Я еще раз внимательно проверила ваши данные, а при этом у меня достаточно других, более важных дел, – начала Кемпен. – Мы знаем, что вы родом из Голландии, фрау Норланд. Но, прежде чем приехать в Германию, чтобы изучать психологию, вы… – Кемпен вопросительно посмотрела на Ханну.

– Что я?

– Поменяли фамилию.

У Ханны перехватило дыхание.

– Это преступление?

Кемпен не отреагировала на ее вопрос.

– Изначально ваша фамилия была ван Лёвен, как у родителей. Отель «Ван-Лёвен» в Амстердаме существует и по сей день, не правда ли?

– Да, это так – а я взяла девичью фамилию матери, – солгала она.

– Мы задаемся вопросом, почему, – сказала Кемпен.

– У меня были свои причины.

– И какие же?

– Это личные причины, и я не думаю, что они вас касаются.

– Еще как касаются. Дело в том, что вы также изменили имя. На самом деле вас зовут Анна.

Черт! Теперь все открылось.

– Вы были знакомы с Питом ван Луном раньше? – в лоб спросила Кемпен.

Ханна выдержала ее взгляд.

– Нет.

Тут в разговор снова вмешался Холландер.

– Ваша первая ошибка заключалась в том, что вы стали работать с тем, с кем были знакомы раньше.

Ханна тут же запротестовала:

– Я не была….

– Или! – Холландер поднял руку. – Или с тем, кто, по каким-то личным причинам, вызывает у вас эмоции. Вы должны были проинформировать меня об этом, тогда я отклонил бы вашу кандидатуру – а если нет, тогда вы сами должны были отказаться от этого клиента. Я несу ответственность за успех проекта, и, пока я директор, не потерплю никаких злоупотреблений, и буду следить, чтобы все было корректно.

– Корректно! – фыркнула Ханна.

– Что это значит?

Ханна чувствовала себя как загнанная в угол, раненая куница. Она перешла в нападение.

– То, что заключенных в вашем заведении… – «истязают», – подумала она, но вовремя замолчала.

– Что?

– …прослушивают – это тоже, видимо, корректно? – с трудом вырулила она.

Холландер поднял бровь и бросил взгляд на Кемпен. Затем снова посмотрел на Ханну.

– Изучая медицинские карты, вы наверняка заметили, что у некоторых клиентов были тяжелые травмы.

Ханна молчала.

– Что вы думаете по этому поводу?

– Тяжелые травмы – это мягко сказано.

– Да?

– Скорее, похоже на то, что их систематически истязали, – выдавила она из себя.

– Действительно? По какой причине такое могло произойти?

«Черт, ты просто идиотка», – стучало у нее в голове. Следовало промолчать, но было уже поздно.

– Я не знаю, – пробурчала она. – Но очевидно, происшествия были замяты, чтобы не ставить под угрозу программу психотерапии.

– Какое нелепое предположение. – Холландер строго посмотрел на нее.

Что он хотел от нее услышать? О ее открытии, что кто-то платил за издевательства над заключенными? И тут ей стало ясно, почему Холландер взял на место Ирены Эллинг молодого неопытного терапевта: он не хотел рисковать и надеялся избежать новых разоблачений. Потому что не только доктор Кемпен, но и директор Холландер был замешан в этом. Вот и объяснение! Ее неожиданно бросило в жар. Вероятно, все они получали деньги – маленькая сплоченная команда: Холландер, Кемпен и пара охранников. Она невольно подумала о предостережении Осси и о том, что выяснила уже слишком много.

Ханна была в крайнем возбуждении и ярости, но ей удалось взять себя в руки и не сказать больше ничего. За деньги многое можно устроить. Ее родители работали в гостиничном бизнесе, где Ханна уже повидала много коррупции. Когда она слышала, что какой-то человек неподкупен, то задавалась вопросом – возможно, ему просто мало предложили?

– Интересно, как вы своими упреками пытаетесь все перевернуть, – сказал Холландер, успокоившись. – Но не мы здесь обвиняемые, а вы.

– И в чем, простите, меня обвиняют? В том, что я родом из Амстердама, могла случайно пересечься с Питом ван Луном и изменила фамилию?

– Не только в этом. – Холландер бросил на свою заместительницу требовательный взгляд.

Врач сделала шаг из-за стола.

– Несколько дней назад я заметила, что жалюзи в моем кабинете опущены.

Ханну бросило в жар. «Так и знала».

– А именно после того, как я встретила вас вечером в больничном отделении и оказала помощь.

Ханна молчала. Она знала, что сейчас последует. Вопрос был лишь в том, что именно выяснила Кемпен.

– Я проверила все документы в бюро и заметила, что из папки Пита ван Луна пропал диск. Я готова поспорить, что мы найдем его в вашей комнате.

Ханна все еще молчала. Диск был в ее ноутбуке, который лежал на письменном столе в ее квартире. А в ящике стола находились подпаленные бумаги Ирены Эллинг.

– Я хочу получить этот диск обратно, – сказала Кемпен.

Директор Холландер прочистил горло.

– У вас есть полчаса, чтобы вернуть украденный диск, а также десять медицинских карт в кабинет доктора Кемпен. До конца дня вы освобождены от работы. А я до вечера подумаю, как разрешить нашу маленькую проблему.