28
Реймонд положил камеру на стул и потихоньку, чтобы расслабить мышцу, пошевелил плечом, на котором ее нес. Он только что отснял появление Остина Фишера в раздевалке перед самым четвертьфиналом. Вот чертов парень этот Фишер! Даже с травмой продолжил борьбу, хотя сразу прошел слух, что ему было дьявольски больно. Да еще в такую жарищу…
Операторы толпились в душном мрачноватом помещении, где повсюду либо висели, либо лежали кабели.
Реймонд вытер лоб рукавом, открыл банку пива и одним махом выпил половину.
Заметив входящего Уоррена, он отвел глаза. У него не было никакого желания здороваться с таким грубияном. Да еще к тому же и неблагодарным.
– Подождите секундочку!
Какая-то весьма улыбчивая молодая женщина, которую он не знал, перехватила Уоррена как раз в тот момент, когда он взялся за ручку двери в раздевалку. Наверное, еще одна фанатка. Тренер обернулся.
– Клара Спенсер из Си-Эн-Эн, – заявила она радостно. – Я самопровозглашенный президент фан-клуба Остина!
Уоррен холодно ее оглядел, но ничего не сказал.
– Мне очень нужно взять у Остина минутное интервью, чтобы понять, каково его настроение перед матчем. Всего одну минуту.
Уоррен бросил на нее ледяной взгляд:
– Об этом не может быть и речи.
– Но…
– И тем более перед игрой, – сказал он, намереваясь выйти.
– О’кей, тогда я разыщу вас сразу после матча и…
– Зайдите попозже.
И он исчез в раздевалке.
Реймонду все это не понравилось. «Почему это тренер так обращается с журналисткой, которая объявила себя поклонницей его игрока? Трудно поверить. Тем более что обычно журналисты не очень-то благоволили к Остину. В кои-то веки нашлась хоть одна, кто отнеслась к нему хорошо… Как-то все это неправильно. Не нравится мне все это, и тренер, конечно же, сейчас оказал Остину медвежью услугу».
Майкл положил на стол предварительный отчет бухгалтерии о расходах за прошлый месяц и раздраженно откинулся на спинку кресла.
Из приоткрытого окна с проспекта доносился шум автомобильных моторов, гудки клаксонов, визг тормозов и писк светофоров для незрячих.
Свет, отражавшийся в окнах дома напротив, его слепил, и он встал, чтобы закрыть жалюзи, но старую ручку заклинило, и она не слушалась. С отвращением плюхнувшись обратно в кресло, он вздохнул.
Показать такой отчет покупателю компании было невозможно. Слишком рискованно, тем более что контракт еще недоработан. Ничего не поделаешь: значит, лучше отсрочить подписание сделки и представить счета за триместр. При условии, что все будет сделано быстро. И как следует. Он взял телефон:
– Джонатан, это я.
– Привет, Майкл, как дела?
– Плохо. Я только что просмотрел отчет и счета за последний месяц. Итоги скверные. Просто катастрофа. И знаешь что? Бухгалтер безоговорочно утверждает, что это все из-за тебя, а в конечном итоге – из-за твоих клиентов.
Собеседник молчал.
Майкл вздохнул и вдруг взорвался:
– Да что же происходит, черт возьми?
Снова молчание.
– Я не уверен, я…
– Но это просто беда – ты отдаешь себе отчет? Семь недель, как ты вернулся на работу, и итоговые показатели все понижаются. Ты что творишь? Даже когда тебя не было на месте, суммы были больше! Что за дела?
– Послушай… это правда, я по-другому подошел к делу и… в общем… возможно, это отрицательно влияет на выручку и…
– Нет, ты что, издеваешься? Вот уже месяц готовятся документы, по которым я выплачу тебе твою долю, и все это время их благородие изволят заниматься рискованными экспериментами. Ты хочешь уничтожить компанию? Что значит весь этот бред?
– Мне жаль, Майкл, я…
– Ты что думаешь? Что я выплачу тебе твою долю, которая теперь вообще ничего не стоит?
Молчание.
– Майкл… я очень сожалею, я…
– Слушай, я не знаю, что ты делаешь, не знаю, как это ты там взялся, и знать не желаю. Единственное, чего я хочу, так это чтобы ты снова стал вкалывать, как прежде, чтобы я тебе выплатил твою часть. И давай поднажми – надо покрыть дефицит. Это необходимо.
Снова молчание.
– Ты меня слышишь?
– Майкл… Послушай… Это невозможно.
– Как это невозможно?
– Я уже не хочу работать, как работал раньше… Я услышал все, что ты сказал, я понимаю твою позицию, понимаю, что все это создает проблемы тебе и…
– Это еще слабо сказано!
– Я все понимаю, но… я не могу отказаться от… от своих ценностей. Я…
– Что ты мне тут поешь? Что за бред?!
– Послушай… я еще раз тебе говорю: если это делает выплату моей доли невыгодной для тебя, я могу от нее отказаться…
Майкл остолбенел от удивления.
– Если хочешь, – сказал Джонатан, – давай все отменим.
Майкл позеленел и бросил трубку. Этот идиот Джонатан вот-вот все разрушит…
В буфете не нашлось ни кусочка шоколада.
Когда они жили с Джонатаном, он всегда заботился о том, чтобы запас не иссякал. Дурачась, он иногда заставлял ее на миг поверить, что шоколада больше нет, и наблюдал, как она паникует, а потом жестом факира доставал тщательно спрятанную плитку и хохотал, глядя, с каким облегчением она вздыхает.
Джонатан… Стоило подумать об их последней встрече, как на душе становилось скверно. Застигнутая врасплох, она, наверное, поступила неправильно, когда убежала. Она не была еще готова его выслушать, но у него, по крайней мере, хватило мужества сделать этот шаг. Она чувствовала себя неблагодарной и несправедливой.
Как когда-то давно, Анжела наугад открыла боковую дверцу буфета. Ничего.
И закусила губы.
Потоптавшись на кухне, она принялась открывать все шкафчики один за другим. Хоть бы нашлось чего-нибудь погрызть, чтобы заглушить отчаянное желание съесть кусочек шоколада. Крошечка сахара или еще что-нибудь, все равно что…
Ничего.
Ладно, впадать в отчаяние бесполезно, она все равно слишком хорошо знала, что долго так не продержится. Она заглянула в комнату Хлои и подождала несколько секунд, пока глаза привыкнут к темноте.
Дочка крепко спала, чуть приоткрыв рот и прижав к себе плюшевого поросенка. Такая славная…
Анжела тихонько толкнула дверь, взяла сумку, ключи и на цыпочках вышла из квартиры, тщательно закрыв дверь за собой. Если поторопиться, то ей хватит пяти минут, и можно, ничем не рискуя, оставить девочку одну.
Ночь была тихая и теплая. Анжела зашагала в сторону проспекта. Из парка Долорес доносился нежный запах цветущих деревьев. Шум машин превратился в далекий, смутный гул. На углу располагался магазинчик, который принадлежал индийцу и закрывался только в полночь. Подойдя к магазину, она уже собиралась войти, как вдруг ее внимание привлек «БМВ», остановившийся на другой стороне улицы, возле ресторана «Фензи». Из машины вышла девица в платье мини, с ногами от ушей, на высоченных шпильках. Анжела с удивлением узнала в ней бывшую няню, которую когда-то застала с голой грудью в компании Джонатана. Только теперь вместо джинсов и кроссовок на ней было черное коктейльное платье.
Боль того давнего дня всколыхнулась с прежней силой, как яд, который вмиг распространяется по всему телу, проникает в сердце, в голову и всего тебя безжалостно заливает свинцом. Потом нахлынуло удивление: каким образом няня умудрилась купить себе «БМВ»?
Застыв на месте, Анжела смотрела, как девица уверенным жестом бросила ключи от машины прямо в руки парковщика, даже не удостоив его взглядом, и направилась к мужчине, что ожидал ее у ресторана и как-то странно на нее смотрел. Лет ему было примерно втрое больше, чем ей.
– Саманта? – неуверенно спросил он.
Вместо ответа она быстро чмокнула его в губы.
Они обменялись несколькими словами и вошли в ресторан.
Анжела почувствовала, как в ней закипает ярость пополам с отвращением. Джонатан не просто изменил ей – хуже того, он ей изменил с девицей по вызову.
