Глава 24
— Ты забываешься, князь! Не тебе я служу, а одному лишь Перуну! – прошипел волхв, стоило нам оказаться за закрытыми дверьми.
– Это ты, Оскольд, ошибаешься, — с нажимом ответил Владимир, — кто статую твоего бога выше остальных поставил? Или тебе хуже жить стало, и я, и дружина дары чуть ли не каждую неделю приносим. Да и от остальных служителей богов тебе теперь достается. Или хочешь, чтобы все по-старому стало? Так это мы мигом: недовольных возвышением Перуна хватает.
– Угрожать мне вздумал? Да я в три раза тебя старше буду! Скольких князей и воевод пережил что…
– А этого похоже не переживешь, — не сдержавшись, заметил я, – что за бред происходит? С чего князю смеет перечить какой-то идолопоклонник?
— Ты, чужак, думай, о чем говоришь! Сами боги на меня смотрят!
— О! Так это же отлично! На, подержи, — с этими словами я протянул ему остывающий меч, — посмотрим помогут ли тебе твои боги. Какие у вас есть испытания? Пройти через огонь по углям? Может поединок? Или под водой у всех на виду продержаться кто дольше?
– Нет. Такое мы делать не будем, — строго сказал Владимир, – не хватало еще, чтобы богатыри, а ты теперь один из них, официально сцепились со жречеством. Понятно, что в бою вы победите. Может даже капища порушите и идолов повалите. А о простых людях вы подумали? Кому они будут покланяться? В кого верить?
Проверка интеллекта. База: 3. Бонус: -3 (+2 общий, -3 гений, -2 несколько собеседников). Бросок: 3. Требование: 2. Успех.
— В Длань, – почти не задумываясь, ответил я, – в цепи, сковывающие каждого, дающие каждому способному по возможностям и всем по закону. И в Святогора, величайшего из богатырей, сына солнца. Дающего надежду каждому и требующего нести добро всем. А вместе с этим – свинцеплюи. Контроль подданных. Технологии и доступная магия.
– То, что ты говоришь, – задумался Владимир, – имеет право на жизнь. Многие купцы приносили с собой странные сказания о договорах, которые нельзя нарушить. О приказах, которые нельзя не исполнить. Это и вправду может быть полезно. А вот о Святогоре я слышу впервые. Да и зачем моим людям свобода? Я наоборот должен их в узде держать.
– Для того, чтобы они не обозлились. Когда есть надежда – меньше препираний. Лучше работают. Всегда проще контролировать людей, когда они надеются на кого-то, а не сами свою судьбу в руки берут. Будет им отдушина.
– Ты что, князь?! Этого самозванца и пройдоху слушать будешь? – встрепенулся волхв, – да теперь я ни за какие деньги и твои заслуги его обучать не стану!
– И что, он единственный жрец крови на весь огромный город?
– В смысле крови? – встрепенулся князь, – о чем ты?
– Я о том, что он использовал заклинание кровяной болт. И либо сделал это с благословения Длани или Святогора. Или, что куда сомнительнее, он знает что-то такое, чего я еще не видел.
– Дурень! Это была молния самого Перуна! – поднял руку к потолку жрец.
– Ага, а на запястье у тебя рана от его милости, верно? – усмехнулся я, – князь, прошу вас, должен же быть у этого жреца противник? Старый жрец, например? Предшественник. Ну или на крайний случай ученик, а то старость не радость. Если этот помрет – кто на его место встанет?
– Я под защитой богов! – взревел, совсем уже теряя терпение, Оскольд.
– Тихо оба, – поморщился Владимир, – мне надо подумать.
– Да что тут думать? Он наших богов оскорбляет! К бунту подстрекает! Сжечь его, принести в жертву кровавую, чтобы другим неповадно было даже думать о таком!
– Я сказал ТИХО! – взревел князь, и его клинок вмиг оказался под бородой старого волхва, у самой шеи, – ты в своем ли уме? Посягать на того, кого только что богатырем назвали, а Илья братом? Народ расколоть решили? Не быть такому! В острог обоих до тех пор, пока к согласию не придут и не помирятся. И, Добрыня, тюрьму сломаешь, будешь сам новую строить!
– Не сломает, – усмехнулся молчавший до этого Илья, – я ее сам строил. Для себя же. Только меч и стилет сдать придется. Да и кольчугу.
– Сапоги хоть оставить можно?
– А почему нет? – пожал плечами богатырь, вновь одевший полный доспех, – пойдем, братец, и ты, Оскольд, пойдем. Не дело с князем припираться.
Оружие я со спокойной совестью отдал Царевне-лягушке, попытавшись объяснить ей, что это нужно передать Трорину, и когда она несколько раз кивнула, уверился, что девушка все поняла. На всякий случай пообещал ей купить еще один леденец, если все правильно сделает. У жреца забрали его посох и ритуальный кинжал. Скорее для порядка, сильно сомневаюсь, что он мне смог бы навредить.
А затем нас внутренними дворами вывели к землянке, находящейся глубоко под холмом. Сразу запахло сыростью и плесенью. А из всего света Илья оставил нам одну лучину. И, судя по мгновенно потянувшимся к ней из темноты грязным людям – это была привилегия. Еды и питья не полагалось. Но я в такой вони и не стал бы есть. По крайней мере, пока. В целом же, условия здесь были в разы лучше, чем в каменном мешке Уратакоты.
Заметив одежды жреца, многие узники припадали к земле, окружили его, прося о милости богов и освобождении. Я вслушивался в их речи, пытаясь понять, кто из них действительно виновен и на сколько. За что они сюда попали. Искупит ли нахождение их в этой пещере, заваленной снаружи камнем, совершенное преступление.
В Длани все было предельно просто. Каждый людь и нелюдь были подчинены вездесущей магической системе. На первый взгляд даже правильно. Увидел кто твое преступление – тут же вешается штраф и докладывается Черному стражу или рыцарю. На мелкие преступления они могут и даже часто смотрят сквозь пальцы. Крупные берут штрафом. В особо тяжких случаях – отводят к старшему деревни, села или района в городе для разбирательства.
Им даже не нужно рыскать по улицам, опрашивать свидетелей, искать тех, кто мог бы подтвердить или опровергнуть слова виновника. Но на самом деле все было куда сложнее. Длань не сама определяла степень вины. Она основывалась на том, что думает и чувствует человек, совершающий преступление.
Даже если тебя никто не видит и видеть не может, если ты сам понимаешь, что деяние твое не правильное – Длань об этом узнает и известит кого нужно. И наоборот если толпа народа убивает безоружного, но при этом все строго уверены, что они не совершают ничего плохого, что они вершат правосудие – Длань будет молчать.
А как быть, когда даже намека на магическую систему демонов нет? Как проверить – справедливо ли обвиняют человека за то, что он жену свою за закрытыми дверьми бьет, или за то, что калач румяный стащил да детям голодным отдал. За убийство, которого никто не видел. Или напротив – у которого свидетелей куча.
В империи такими делами занимались Черные стражи. Одновременно судьи, дознаватели и палачи. Но работы у них было не много, ведь каждый знал, что до него дотянутся карающие пальцы Длани. В Славии же без системы, без подсказок и магии…
Пока я раздумывал, лучина погасла. Но свет в темнице не исчез. Ошейник, питающийся моей жизненной силой, горел магическими письменами, давая небольшой круг. Глаз Они и Разбитое сердце Востока от него не отставали. Мало по малу люди от жреца начали подходить ко мне. Не о чем не спрашивая, они тихо переговаривались между собой.
Не знаю, сколько часов прошло, но работать светильником оказалось довольно полезно. Я узнал несколько десятков историй, как появился этот стольный град на реке, а главное расспросил и выяснил их версию сотворения. Это было крайне важно, ведь они вели свое летоисчисление не от момента правления первого Императора, а чуть позже.
Если я все правильно понял – когда-то давно ничего не было. Тьма и пустота. Но затем в этой пустоте появилось дерево с тысячей ветвей. Оно сияло сильнее тысячи солнц, и корни его, впившиеся во тьму, создали землю. А плод, созревший на верхней ветке, стал светилом. И от семян его, упавших в землю, появилось все живое. Люди и звери, боги и демоны.
Во всей этой истории меня больше всего заинтересовал именно образ дерева. Я встречал похожие в книгах по магии и закону. И сводились они примерно к одному и тому же – когда император гневается, он может обрушить на город или даже государство свою Кару. Могучее заклинание, испепеляющее все живое. Стирающее с лица земли города и королевства. Против которого не в состоянии выстоять ни дерево, ни земля, ни камень.
Один из регентов Города мастеров рассказывал мне о том, что еще двести лет назад столицей технологий являлся город долгоживущих эльфов. Однако они создали нечто – что привлекало Вековечную тьму и император без сомнения уничтожил союзников и подданных. Выжили только те, кто спрятался глубоко под землей. Картинки Кары вполне отвечали представлению о дереве – сотни лучей, бьющих с небес и переплетающихся в единый столб.
– Хватит! – заявил Оскольд, – не дело другим более умным и развитым людям портить наших сородичей такой нестерпимой глупостью. Меня люди ждут, и я хочу выбраться отсюда. Я обучу тебя одной руне. Одной! И после этого мы расстанемся навсегда и более не поднимем эту тему. Какое слово ты хочешь узнать?
– Огонь, – не раздумывая, ответил я.
– Ни один бог не приходит с огнем, – хмыкнул жрец, – тебя ничего не выйдет.
– Так давай попробуем? Хуже все равно не будет.
– Нет. Лишь с благословения богов мы можем творить их чудеса через начертание на себе знаков и истин, – настаивал Оскольд, – ты должен не просто верить в то что произойдет дальше. Ты должен твердо знать, что случится именно то, что ты желаешь. Лишь тогда боги ответят на твои мольбы даром, который можно использовать. Я знаю три руны. Исцеления, Кровавой молнии и Очищения от ядов. Какую из них ты хочешь узнать?
– Значит, Кровь, – пробормотал я, улыбнувшись, – я воин, так что тут без вариантов. Мне нужна твоя «молния».
