Глава восьмая
Анге проснулась от пения птиц. Резкие трели удивительно походили на корабельный сигнал «Общее внимание». Скорее всего не случайно — большинство программистов были кисами, и они могли использовать звуки родной природы.
На корабле кисы пользовались стандартными постелями, одинаково удобными (или, точнее, приемлемыми) для обоих видов. Но в поселке Анге поселили в традиционном домике кис — небольшом, деревянном, с низким потолком, множеством маленьких окон, расположенных без всякой системы, и с лежанкой, покрытой меховой простынью и с меховым одеялом. Анге даже показалось, что мех был натуральным. С точки зрения гигиены это было ужасно. Но ночь выдалась прохладной, и к утру она обнаружила, что закуталась в тонкий белоснежный мех без всякой брезгливости.
Анге присела, вглядываясь в маленькие окошки. Домик стоял среди деревьев, но, судя по всему, рассвет едва-едва наступил. Ровная, настоящая гравитация была непривычна после искусственной силы тяжести на станции и корабле. Организм словно прислушивался к окружающему миру. Запахи — иногда резкие, иногда нежные, но не имеющие ничего общего с многократно очищенным и стерилизованным воздухом станции, — кружили голову. Анге никогда не думала, что способна ощущать так много запахов сразу — несколько цветочных нот, прелую землю, запах свежей воды (ручей тек через поселок прайда, кисы не особо любили мыться, но воду пили только свежую), свежее дерево стен, меховое белье, кису в течке…
Кису?
Анге крутанулась на постели.
Линге сидела на коврике у двери, сложив ноги и положив руки на колени. Короткий хвост был вытянут во всю длину, выдавая напряжение, которого не было на лице.
— Что ты здесь делаешь? — резко спросила Анге.
Личное пространство для кис значило даже больше, чем для людей. Войти в чужое жилище без спроса, да еще во время сна хозяина, — это была немыслимая грубость!
— Я пришла виниться и просить, — негромко сказала Линге. — Если я нарушила твой сон — прости снова.
Анге подтянула одеяло к груди, она спала обнаженной. Тут же подумала, что это нелепо, особенно учитывая, что ее гостья одеждой вообще пренебрегает, и разозлилась. Отпустила одеяло, позволив ему упасть, встала, сделала шаг к Линге — занимая доминирующую позицию и четко понимая, что для кис это значит еще больше, чем для людей. Ну что ж, как Линге к ней, так и она к Линге…
— Чего ты хочешь?
— Вчера я вела себя неподобающе и нарушила три нормы из восьми, — сказала Линге. — Прости меня, я готова понести наказание.
Гнев Анге начал утихать. Она не знала, что такое «три нормы из восьми», но Линге выглядела искренней.
Девушка села на пол перед Линге. Заглянула кисе в глаза.
— Я прощаю тебя, если ты ответишь. Что вызвало твою нелюбовь ко мне?
— Любовь Криди к тебе, — без колебаний ответила Линге. — Я поняла это сразу, когда увидела вас.
— Что? — Анге задохнулась, невольно прижала руки к груди. — Это чушь, Линге! Мы разных видов! Мы физиологически не можем совокупиться!
— Понимаю, — сказала киса. — Но я говорю не о сексе, а о любви.
Раздражение Анге исчезло полностью. Она протянула руку, взяла Линге за ладонь.
— Линге… Мы с Криди друзья. Очень хорошие друзья. Но мы прекрасно понимаем разницу наших тел и душ. Любовь в нашем случае невозможна.
— Разве ты не понимаешь, что любовь возможна всегда? — с удивлением спросила Линге. Не дожидаясь ответа, продолжила: — Криди должен стать отцом моих детей. Это важно для наших прайдов. Это было договорено, когда Криди получил место на корабле, а юноша нашего прайда остался на планете.
— Хирс? — догадалась Анге. — Он слишком молод. Криди летит по праву.
— Я не оспариваю его заслуг, — сказала Линге. — Хирс гений, но это место не его. И я не говорю, что люблю Криди, — впервые я увидела его этой ночью. Я лишь говорю, что Криди должен стать отцом моих котят.
— Линге, я же никак не… Криди ответственный кот, в конце концов, он тоже не обязан тебя любить!
— У нас это иначе. — Линге теперь смотрела ей в глаза не отрываясь. — Криди не хотел этого, но вы были слишком близки на корабле. Его либидо нацелено на тебя. Он не сможет сделать необходимое, если тебя не будет рядом.
Анге наконец-то поняла. Секс и зачатие у кис отличались от человеческого. Человеческий мужчина способен заниматься сексом практически всегда и с любой более-менее привлекательной самкой. Кисы мало того что были привязаны к периодам течки, но и образовывали строго моногамные пары. Очень короткие — на один сезон, что только подчеркивало иронию ситуации, но строго моногамные. Секс с другой особью в этот период был невозможен. Наверное, ситуацию могло бы спасти искусственное осеменение, но Анге не знала, пользуются ли им кисы и допустимо ли оно в данной, имеющей подспудное политическое значение ситуации.
Она не колебалась.
— Я готова вам помочь, Линге, — сказала Анге. — Криди… он рядом?
Линге кивнула.
— Криди, входи, — чуть громче произнесла Анге.
Плотный полог на двери разошелся, и Криди вошел в домик. При всей сложности чужой мимики Анге прекрасно видела, что кот смущен.
— Я очень сожалею, что так получилось, — тихо сказал он.
Юбка на коте вызывающе топорщилась. Анге вдруг ощутила невольное волнение и возбуждение.
— Для меня будет радостью помочь вам, — сказала она и поняла, что говорит совершенно искренне.
* * *
Мэйли Ван сменила профессора Бэзила у импровизированной трибуны — ее удивительно ловко соорудил из пары стульев и журнального столика Гюнтер. Оружейник на корабле, кроме редчайших ситуаций, — это человек «на подхвате», мастер на все руки и всеобщий помощник. Вся команда в полном составе собралась в кают-компании, оставив управление кораблем на попечение Марка. Впрочем, не было сомнений, что ИИ корабля незримо присутствовал на лекции.
— Благодарю вас, Бэзил, — очень вежливо сказала китаянка. — Лекция была прекрасная. Мне казалось, что я знаю о системе Невар все, но теперь я понимаю, как бездонна пропасть моего невежества. Вы рассказали несколько не известных мне фактов даже о фелиноидах, профессор!
— Только и исключительно в вопросах взаимоотношений с людьми! — возразил профессор. — Я изучаю именно феномен дуального сосуществования.
Мэйли обвела экипаж взглядом. Улыбнулась Тедди — юный кадет явно ей нравился. Сдержанно кивнула Ксении, которая держалась чуть-чуть в стороне от людей и от Уолра. Крот, снова нацепивший темные очки, дружелюбно помахал ей лапой.
— Профессор рассказал так много, что я и не знаю, с чего начать, — сказала Мэйли. — Может быть, остались какие-то вопросы?
Ксения подняла руку.
— Да, Третья-вовне? — спросила Мэйли.
— Меня интересует сексуальная сторона отношений, — сказала Ксения. — Люди и кисы Невара выглядят привлекательно друг для друга, профессор неоднократно подчеркивал значение этого фактора. Их размеры и формы близки, поэтому, в отличие от земных людей и кошек, это не препятствует соитию…
Капитан второго ранга Горчаков издал сдавленный хрюкающий звук и отвернулся к стене. Уолр громогласно откашлялся и стал поправлять очки, прикрывая лицо лапами.
— Я сказала что-то не то? — заинтересовалась Ксения. Ей никто не ответил, только сидящие рядом Йохансон и Д’Ами-ко с мучительными гримасами давили хохот. А вот Тедди, кажется, воспринял вопросы Ксении совершенно спокойно. — Тема любви к кошкам табуирована на Земле? В земных информационных сетях так много фотографий и видео кошек, о них отзываются так умилительно…
— Нет-нет, — быстро сказала Мэйли, понимая, что еще мгновение — и кают-компания превратится в гогочущий бедлам. — Зоофилия, так это называется на Земле, всегда осуждалась основной массой населения, но эта тема не табуирована. На самом деле, Ксения, ваш вопрос очень удачен и очень серьезен. Тема межвидовых сексуальных связей встала перед Человечеством после первых же контактов с иными разумными видами. Видите ли, секс в той или иной форме присущ большинству живых существ. Это слишком удобный механизм продолжения рода, чтобы природа его не использовала. Все разумные существа получают удовольствие от секса и разделяют это удовольствие и функцию зачатия. Поэтому легко предположить, что различные разумные виды могут попробовать сексуально взаимодействовать.
— Так в чем же проблема? — спросила Ксения. — Ранее я не интересовалась этим вопросом. Но у меня сложилось четкое ощущение, что между людьми и кисами Невара секса нет.
— Верно, — сказала Мэйли.
— Почему? Принципиальное различие в строении полового аппарата? — предположила Ксения. — Вагина у самцов и член у самок?
Уолр бесшумно вышел из кают-компании, за ним, в последнюю секунду, проскользнул в закрывающуюся дверь старенький доктор Соколовский. Мэйли понимала, что дверь звуконепроницаема, но ей казалось, что хохот человека и крота все-таки слышен.
— Это бы не помешало, поверьте, — сказал Горчаков и утер слезящиеся глаза.
Мэйли мысленно приказала себе собраться. Может быть, Ксения валяла дурака, а может быть, и впрямь вопросы секса были для нее внове и внезапно стали актуальны. Интересно. Стоит написать об этом в отчете комитету тайконавтики. Скорее всего Ракс не используют половое размножение… и скорее всего у Ксении на корабле появился любовник.
Но это все потом. А сейчас надо оставаться ученым и невозмутимо отвечать на вопросы.
— Нет, — сказала Мэйли. — Цель соития с точки зрения природы — доставить семенной материал мужской особи в безопасную глубину тела женской особи. Для этого самцам необходим член, а самкам вагина. Если вам нужно изобрести колесо, вы не станете делать его квадратным, верно?
Ксения кивнула:
— Да, вы совершенно правы. Но тогда в чем причина сексуальной несовместимости?
— Размеры и механизмы фиксации, — сохраняя ледяную серьезность, сказала Мэйли. — Половой аппарат гуманоидов Невара схож с человеческим, но крайне… как бы это сказать… миниатюрен. Половой аппарат кис приспособлен к активному спариванию и имеет механизмы фиксации во время акта. Нечто близкое имеется у земных собак, но у кис все гораздо более… развито. В итоге половой акт между двумя разумными видами Невара приведет человеческую особь к серьезной травме, а киса не получит никакого удовольствия.
— Обидно, — сказала Ксения. — Скажите, а пищевые предпочтения кис и людей схожи?
— Вполне. Они могут употреблять одинаковую пишу, хотя, конечно, у каждого вида есть свои предпочтения.
— А искусство? Культура?
— У гуманоидов развит кинематограф и близкий аналог нашей литературы. Близкий — потому что их литература обязательно содержит визуальный компонент, иллюстрации. Это не совсем книги и не совсем комиксы, что-то среднее. Кисы имеют литературу, развита танцевальная и хоровая культура. Кинематограф они используют только утилитарно, насколько я понимаю, в видеоизображении им не хватает запахов и осязания, поэтому художественные фильмы им малоинтересны.
Ксения с задумчивым видом кивнула и отступила на шаг, давая понять, что ее вопросы закончились.
— Тедди? — Мэйли кивнула юноше, поднявшему руку.
— Вы называете их гуманоидами, а не людьми, — сказал Тедди. — С чем это связано?
Мэйли вздохнула. Молодежь настолько широко смотрит на мир… порой даже становится завидно.
— Люди — это мы, Тедди. А гуманоиды — все человеко-подобные разумные виды Вселенной. Их достаточно много, но я считаю правильным выделять нашу особость. Я не настаиваю на правильности своего подхода, но он удобен в работе ученого.
Тедди кивнул, но Мэйли видела, что ей не удалось убедить мальчика. Новое поколение. Они не делают разницы между людьми и гуманоидами. Скоро перестанут понимать различие между людьми и Ауран или Халл-3.
— А что вы считаете самым разительным отличием гуманоидов Невара и людей? — спросил Матиас. — Помимо внешнего вида и различия полового аппарата. У меня есть свое мнение, но…
— Очень интересно, — быстро сказала Мэйли. — Вы можете его озвучить?
— Ну… — Матиас развел руками. — Другой оттенок кожи, цвет глаз и волос, даже противостоящий мизинец — это мелочи.
Мэйли с удивлением отметила, что Матиас знает такую маленькую деталь, о которой не говорил Бэзил. Даже в обычных справочниках противостоящему мизинцу не придавали значения, считалось, что это рудиментарное, уходящая функция, хотя, конечно, два противостоящих пальца на руке — странная игра эволюции.
— А вот особенности деторождения… — Матиас сделал паузу. — Тут мы кардинально отличаемся!
— Совершенно верно, — Мэйли кивнула. — Отличие не фенотипическое, но на общество Невара оно наложило серьезный отпечаток.
Слушатели закивали. Разумеется, об этой особенности все знали, она была на слуху.
— У большинства неварцев есть брат или сестра-близнец, — сказала Мэйли. — Психология, культура… в литературе и кино огромное количество трагедий и комедий обыгрывают эту особенность. Но, я полагаю, на эти вопросы лучше ответил Бэзил…
— Я о чем хочу сказать… — Матиас откашлялся. — Это прозвучит странно, но если отличие гуманоидов Невара от людей сразу заметно, в чем отличие кис от людей? Я нашел их книжку, переведенную на внешний английский. «Снежный холм у самого моря», вы наверняка тоже читали?
Мэйли кивнула. На самом деле она не просто читала, а работала с подстрочником и делала правку перевода, но это нигде не было отражено.
— Мне даже неловко признаться, — сказал Матиас. — Но я во время чтения не мог воспринять эту историю как чужую. Мне казалось, что я читаю о людях. И бедняга Ктан, и Лисса с Анко, и даже старик Висси — я их всех представлял как себе подобных! Чем мы отличаемся?
Мэйли помедлила. «Снежный холм у самого моря» был классикой литературы кис. Он повествовал о временах первого контакта с гуманоидами, контакта дистанционного, еще до эпохи космических перелетов. Ктан, ученый и романтик, мечтающий лично встретиться с братьями по разуму, его подруга и сексуальная партнерша Лисса (в переводе они использовали термин «жена», хотя кисы не заключали формального брака) и товарищ по учебе Анко (в переводе — «любовница», хотя кисы к единичным случаям спаривания относились вообще как к не важной мелочи), старик Висси — единственный на весь роман противник контакта, опасающийся агрессии, не важно, со стороны кис или их неведомых в тот момент собеседников…
— Как бы вы охарактеризовали жанр этой книги? — спросила Мэйли.
— Драма, — не колеблясь ответил Матиас. — Может быть, даже трагедия.
— У кис эта книга считается комедией характеров, — сказала Мэйли. — Даже отчасти фарсом.
— О! — сказал Матиас. — Но ведь…
Он несколько секунд размышлял, и Мэйли с интересом смотрела на первого помощника. Почему этот парень пошел в космонавты? Она бы не отказалась от такого аспиранта!
— Я понимаю, — сказал Матиас. — Значит, жизнь, потраченная впустую, — это очень смешно и совсем не трагично? Спасибо, вы дали мне пищу для размышлений.
— Если вы когда-нибудь решите уйти из Космофлота и заняться ксенопсихологней, — не выдержала Мэйли, — то свяжитесь со мной, пожалуйста. Чтобы ваша жизнь не стала слишком смешной.
* * *
Ян арендовал грузовик на последние деньги. Хватило только на поездку в одну сторону, но они и не собирались возвращаться. Водитель, чистокровный черный, с любопытством глянул на рыжего паренька, старавшегося держаться за спиной Яна, но ничего не сказал. Это был нормальный работяга, которому было плевать на политику и предрассудки.
Во всяком случае, пока ему платили.
Адиан беседовала с девушкой, которую привел рыжий. Та было черноволосой, чуть постарше своего друга, с нервным, тревожным взглядом. Что привело ее на улицы из безопасного домашнего уюта? По возрасту она могла еще задержаться в родительской семье, могла войти в среднюю, могла и прибиться к материнской — но предпочла жить в одиночестве, среди таких же изгоев. Наверное, ей будет о чем поговорить с Адиан, прошедшей почти такой же путь…
— Дикие степи, значит… — Водитель задумчиво смотрел, как грузчики загружают в кузов тюки с сеном, ящики с сельскохозяйственным инвентарем, мешки с зерном. — Фермерствовать решили?
Ян кивнул.
— Хороший выбор по нынешним временам, — туманно сказал водитель. — Опыт есть на земле работать?
— В юности доводилось, — так же расплывчато ответил Ян.
— Четверо для крепкого хозяйства — маловато, — сказал водитель. — Я на прошлой неделе две семьи отвозил в предгорья. Фермерство нынче популярно. Может, вас к ним поближе?
Ян покачал головой.
— Ну как знаете. — Водитель сплюнул пережеванную сечку и неожиданно спросил: — Сколько еще осталось? Неделя, месяц?
— Не больше месяца, — ответил Ян.
— Ясно-понятно, — кивнул водитель. — Ну хорошо… поехали. В кабину сядете?
Ян секунду колебался. Может, предложить Адиан ехать в кабине? Уже прохладно, а при движении будет ветер…
— Мы вместе, — решил Ян. — В кузове.
— Вам решать, — равнодушно сказал водитель и пошел к машине.
* * *
Уолр вошел в медотсек, где Соколовский, Вальц и Горчаков сидели у лабораторного столика, накрытого чистой одноразовой пеленкой. Края пеленки свисали почти до пола.
— Тук-тук! — жизнерадостно сказал Уолр, поблескивая черными стеклышками очков. — Можно мне выпить спирта вместе с вами?
— Почему выпить спирта? — возмутился старенький доктор. — Если я поляк, то я должен пить спирт?
Уолр смущенно развел руками:
— Простите, если я вас обидел.
— Нет, вы скажите, откуда вам пришла в голову эта нелепая мысль? — не унимался Соколовский.
— Если скажу — возьмете в компанию? — спросил Уолр и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Во-первых, если русский, поляк и немец сидят за одним столом, то они могут говорить об истории, могут говорить о женщинах или могут пить. Вы молчали. Значит, вы пили. Во-вторых, у меня очень чуткое обоняние. Мои предки, как вам известно, были практически слепы…
Доктор вздохнул и достал из-под пеленки пластиковую кювету. В той стояла маленькая пузатая бутылка, три мензурки и нарезанные маленькими кусочками хлеб и сало.
— Но это не спирт, — обиженно сказал доктор. — Это прекрасная польская водка. «Выборова». Лучшая водка в мире.
— Неплохая, — сдержанно сказал Вальц.
— Ха-ха, — сказал Горчаков. — Вы еще скажите, доктор, что водку в Польше изобрели.
— Да, — с вызовом ответил Соколовский. — Именно так. А еще у нас готовят самый лучший борщ.
— Борщ нормальный, — не стал спорить Горчаков.
— Кхм, — хмыкнул Вальц. Судя по его лицу, он вообще не понимал, как можно спорить о вкусе борща.
Соколовский тем временем достал из шкафчика с лекарствами еще одну мензурку, с сомнением глянул на Уолра:
— А вам можно алкоголь?
— У нас есть напитки из перебродивших фруктов, — ответил Уолр с достоинством. — Но я хотел попробовать земные крепкие напитки.
— Можете заглянуть ко мне, — сказал Горчаков. — Одна из привилегий командира — бар с алкоголем. Исключительно для снятия стресса и торжественных ситуаций.
— А привилегия доктора — синтезатор медицинского спирта, — ухмыльнулся Соколовский, наполняя четвертую емкость. — Но это — водка. Лучшая водка в мире, как я уже сказал!
На этот раз ему возражать не стали. Люди подняли мензурки, Уолр скопировал их жест и радостно произнес:
— На здоровье!
Соколовский одобрительно кивнул. Люди выпили, Уолр, после секундного колебания, тоже. Поморщился и потянулся за кусочком хлеба, решительно отказавшись от сала.
— И как? — спросил Горчаков с любопытством.
— Вкус не самый обычный, — дипломатично ответил Уолр. — Но интересно. Мне как изучателю людей… я правильно сказал? Исследователю! Как исследователю людей надо знать и эту часть культуры. А откуда взялся этот обычай?
— Вы и про обычай знаете? — поразился Гюнтер. — Вы хороший изучатель, Уолр. На кораблях военно-морского флота Земли доктор всегда пользовался особой популярностью из-за запасов спирта…
— Да не в этом дело, — сказал Валентин. — Это именно традиция, возникшая после первого межзвездного полета. Еще с двигателями Козерюка. Перед возвращением было несколько технических сбоев, командир колебался, стоит ли начинать прыжок или продолжить тестирование систем. По-хорошему, стоило продолжить, но два члена экипажа были в тяжелом состоянии. Командир с навигатором пошли советоваться к доктору. В ходе совещания они выпили чуть-чуть медицинского спирта и решили прыгать. Все прошло хорошо, ну а космонавты — люди суеверные…
— Но вы пьете с оружейником! — заметил Уолр.
— Наш навигатор несовершеннолетний, — усмехнулся Горчаков. — Поэтому я временно произвел Гюнтера в навигаторы, это его вторая, резервная специальность. Правильно я рассказываю, Марк?
— Я слышал эту историю, — произнес из-под потолка голос искина. — Я не могу судить, насколько она верна, но в тех или иных вариациях ее часто рассказывают. Если же вы спрашиваете о временном назначении Гюнтера Вальца навигатором — я подтверждаю этот факт.
Соколовский тем временем аккуратно прибирал на импровизированном столе. Водка и остатки закуски отправились в холодильник, к лекарствам и запакованным контейнерам с биоматериалами для медицинского принтера.
— Думаю, вы пришли не только для того, чтобы испытать действие тридцати граммов алкоголя на свой организм, — сказал Валентин. — Вы хотите что-то спросить или рассказать, уважаемый Уолр?
— Я хочу посоветоваться, — сказал Уолр. — Думаю, что мы можем обсудить все вчетвером… уважаемый искусственный разум не передаст кому-либо наши слова?
— Все записи в присутствии командира подлежат просмотру только при разрешении командира, — отозвался Марк.
Уолр задумчиво потеребил пушистый подбородок.
— Настоятельно прошу не отключать меня от лазарета, — сказал Марк. — Вам могут понадобиться мои логические способности. К тому же при отключении я буду испытывать психический дискомфорт, а зачем вам нервничающий робот?
— Мне не нужен, — решил Валентин. — А вам, доктор?
— Нет-нет, — замотал головой Соколовский. — Я даже нервничающих людей опасаюсь.
— Мне тоже не нужен, — сказал Вальц очень серьезно. Казалось, что оружейник-навигатор искренне развлекается ситуацией, но как-то так очень спокойно, на свой манер.
— Я согласен с вами, — решил Уолр. — Итак. Командир, меня тревожит присутствие в экипаже Третьей-вовне.
— Всех и всегда тревожит Ракс, — согласился Валентин. — Одна из самых древних цивилизаций космоса. Если не самая древняя… При этом упорно живущая только на одной планете.
— И прячущая свой истинный облик. — Соколовский сокрушенно покачал головой. — И ничего не говорящая о своей планете!
— Все что-то скрывают, — согласился Валентин. — Мне приятно, что Халл-три ничего не таит от друзей по Соглашению… ну, конечно, когда вы не в почве.
— Ха-ха, — сказал Уолр. — Ценю человеческую иронию! Командир, я хочу обратить ваше внимание не на общую скрытность Ракс. Меня тревожат не особенности их цивилизации, а то, что они направили вовне планеты третью особь. Хоть мы и не знаем, с чем это связано, но Ракс поступают так лишь в самых крайних случаях, которые все наперечет и происходили в момент серьезнейших кризисов вроде нашего конфликта с дорогими и любимыми предками Халл-один. И вдруг — Третья-вовне! По пустяковому, казалось бы, поводу, ничтожному совпадению!
— У меня, кстати, есть прелюбопытнейшая версия, почему Ракс так не любят отправлять своих эмиссаров вовне, — вдруг оживился Соколовский. — Полагаю, запрет космической экспансии у Ракс и впрямь имеет какую-то причину. Именно поэтому они запрещают улетать с планеты более чем двум особям — чтобы те не смогли создать новую колонию и размножиться.
— Позвольте, доктор, но двум же разрешают, — с сомнением заметил Вальц.
— А они трехполые! — торжественно сказал Соколовский.
Все оторопело посмотрели на доктора.
— Это крайне редкий случай, согласно моим базам данных, — не выдержал Марк. — Очень ограниченное число видов используют трехполое размножение, и среди них есть лишь два разумных.
— Доктор, Ракс покидают свою планету в искусственных телах! — сказал Валентин. — Какое размножение, если один будет Человек, другой Халл, а третий, простите, Феол?
— Это скафандры! — Соколовский погрозил командиру пальцем. — Неужели вы не поняли? Ха-ха! Скафандр, а внутри сидит какой-нибудь разумный таракан.
— Трехполый разумный таракан внутри прекрасной Ксюши… — зачарованно сказал Валентин. — Я обязательно расскажу вашу теорию Матиусу. Хотя нет, знаете, расскажите ему вы! Он так интересуется космической биологией, он оценит!
— Расскажу, — пообещал доктор.
— Простите, что перебиваю, это крайне любопытно, — сказал Уолр. — Я обдумаю на досуге. Повторю, они отправили вовне третью особь! Причины понятны — одна особь находится на станции вблизи Невара, она нужна для продолжения наблюдений. Вторая особь присутствует на сессии Соглашения, и ее отзыв также нежелателен… Важны не причины, а основания для такого решения. Все предыдущие случаи происходили в ситуации, когда Галактике грозила межзвездная война.
— Сейчас конфликтов между сторонами Соглашения нет, — осторожно сказал Валентин. — Цивилизации третьего уровня и ниже нам угрожать не могут.
— Значит, Ракс предполагают внешнюю угрозу, — сказал Уолр. — И предполагают это всерьез.
— Мы все предполагаем, дорогой Уолр, — произнес Гюнтер. — Поверьте, наш корабль неплохо защищен и умеет обороняться.
— А я, со своей стороны, могу вам обещать, — сказал Валентин, — что при малейшей опасности мы уйдем в «кротовью нору». Преследовать корабль в «кротовьей норе» бесполезно, как вы понимаете. Мы же, по сути, вообще исчезаем из Вселенной, чтобы возникнуть в ней вновь в другом месте.
— О да, — кивнул Уолр и усмехнулся: — «Нора» — это всегда безопасность. Спасибо, командир. Я хотел просить вас именно об этом. Ракс, как мы знаем, не заботятся особо о безопасности своих посланников. Ради получения информации Ксения будет готова умереть… вы же в курсе, что у них есть свои, крайне эффективные и компактные устройства мгновенной связи с материнской планетой?
Ни один мускул не дрогнул на лице Валентина, когда он с мягкой улыбкой соврал:
— Конечно, Уолр.
— Я ценю жизнь, — продолжал Уолр. — Но если возникнет ситуация, когда мы, ученые, будем находиться на планете, а вам придется уйти… не раздумывайте. Уходите. Информация о происходящем действительно важнее нашей судьбы.
— Вы уверены, что мы станем свидетелями вмешательства… — сказал Валентин. — Я понял вас, Уолр. Я не буду колебаться. Хотя будь моя воля — я бы вас никуда не пускал, наблюдали бы с орбиты.
— О, будь моя воля… — Крот рассмеялся. — Я бы побывал на Земле. Система Невар — это не моя специализация.
Он снял черные очки и обвел взглядом присутствующих. После чего с обезоруживающей откровенностью сообщил:
— Я людей люблю. Мы с вами единственные в Соглашении, у кого есть чувство юмора… и, кстати, кто употребляет алкоголь.
Доктор Соколовский крякнул и двинулся к медицинскому шкафчику.
* * *
Войдя в каюту к мальчишкам (о, конечно же, она постучала, прежде чем открыть дверь своей карточкой куратора, но, может быть, не очень громко), Мегер обнаружила именно то, что и ожидала. Алекс сидел за столом, с интересом читая с планшета комикс, и временами что-то писал и отмечал в воздухе, на видимом лишь ему виртуальном дисплее. Огорчало и то, что ноги при этом Алекс положил на стол, а кресло ухитрился запрокинуть назад настолько, что казалось, еще мгновение — и кадет рухнет на спину. Теодор лежал на койке, не сняв ботинки, что являлось нарушением распорядка дня и правил поведения, с надетыми на лицо виртуальными очками. Может быть, он работал, может быть, учился, а может быть, смотрел эротические фильмы из одобренной для подростков его возраста подборки — Анна этого не знала.
Впрочем, мелкие нарушения дисциплины мастер-пилота не волновали. Скорее бы ее насторожили кадеты, сидящие рядом за столом и занимающиеся своими заданиями.
Грязные носки на диванчике (интересно, чьи?) и конфетные фантики на полу (их явно разбросал Теодор, парень обожал сладкое) довершали картину.
Нормальная кадетская каюта.
— Офицер входит, — вскакивая, выпалил Алекс. Кресло он ухитрился не уронить.
Через миг и Теодор оказался на ногах.
— Симпатичный пейзаж, — заметила Мегер, изучая видеоэкран на стене. Экран демонстрировал фотографию из стандартного набора: дюны на Марсе, рыжевато-коричневые, почти сливающиеся с красноватым небом, — и сверкающий солнечной желтизной и сочной зеленью оранжерейный купол Цидонии, первого человеческого поселения. Если приглядеться, то можно было заметить двигающиеся фигурки людей внутри купола — ребята, конечно же, не стали отключать анимационный режим. — Люблю Марс.
Полюбовавшись миллион раз виденным пейзажем еще несколько секунд, Анна повернулась к ребятам. Носки с диванчика исчезли (у Алекса подозрительно топорщился карман на брюках), конфетные бумажки с пола тоже (Мегер решила, что Теодор ногой смел фантики под койку).
— Как обустроились? — спросила Анна.
— Все в порядке! — выпалил Алекс.
— Очень удобная каюта, мэм! — отчеканил Теодор.
От неуставного «мэм» отучить Теодора было, похоже, невозможно. Детство в сельской местности, властная мамаша, командующая двумя мужьями и оравой детей… Мегер мысленно вздохнула. Теодор ей нравился, он был самый юный из кадетов, допущенных к полетам за всю историю астроколледжа. И что еще более важно, паренек был самым хитроумным, как говорится — себе на уме. Мегер считала, что в людях мальчик разбирается лучше любого дипломированного психолога, только вот беда — не всегда свои выводы сообщает.
Зато на мнение Алекса можно было положиться целиком и полностью. Оно всегда было четким, ясным и простым.
— Как складываются отношения с экипажем? — спросила Мегер. — Алекс?
— Все корректно, — немедленно отозвался Алекс. — По моему мнению, экипаж достаточно профессионален для данного полета.
— Но не идеален? — уточнила Мегер.
— Вполне профессионален, — упрямо повторил Алекс.
— А в личном плане?
— Командир очень дружелюбный, — сказал Алекс. — Старпом веселый, живой такой. Доктор очень добрый, смешной. Оружейник собранный, свои пушки хорошо знает и в навигации разбирается неплохо. Я дал ему запасные ключи доступа от своих баз, куратор.
Мегер кивнула и спросила:
— А что насчет чужих?
— Уолр хочет выглядеть забавным и безобидным, — ответил Алекс. — Но он специалист по людям, это лишь его образ. Ксения… — Он замялся. — Красивая.
— И все? — Мегер улыбнулась.
— Если бы я мог больше сказать о представителе Ракс, — вздохнул Алекс, — то я бы бросил работать навигатором и пошел в контактную группу НАСА.
Мегер с удивлением отметила, что Алекс пошутил. Или сказал всерьез?
— А твое мнение, Теодор?
— Командир классический везунчик, — сказал Тедди. Алекс едва заметно искривил губы — он в «везунчиков» не верил. — Ему всегда все легко давалось, и он из всех неприятностей выходил легко.
— Это, на твой взгляд, хорошо или плохо? — полюбопытствовала Мегер.
— Вот когда ему первый раз не повезет, то станет понятно, — ответил Тедди. — Помощник профи, может, даже покруче, только все время в тени командира. Доктор, оружейник — хорошие астронавты. Теперь об ученых. Бэзил очень неуверенный в себе человек. Он потому и выбрал для изучения одну-единственную далекую систему, чтобы ни с кем не конкурировать. Но он ее знает хорошо, не сомневайтесь. Мэйли вроде бы хороший ученый, но она вся в работе, у китайцев такое часто бывает, даже не замечает, что нравится Бэзилу. Уолр, мне кажется, на самом деле такой веселый, Алекс зря считает, что он притворяется. А Ксения… — Тедди замялся. — Марку она не нравится.
— Искину? — заинтересовалась Мегер. Конечно, искусственный интеллект не был лишен личностных оценок, но, как правило, не высказывал их в явной форме.
— Она не любит разумные компьютеры, — с обидой сказал Тедди. — Как все Ракс. Мы с Марком это знали, но она его совсем невзлюбила. Запретила любое наблюдение за каютой, даже пожарные датчики велела отключить и датчики давления.
Мегер нахмурилась:
— Это нарушение устава.
— Я поговорил с Лючией и доложил командиру, — сказал Тедди. — Командир велел вывести сигналы температуры и давления напрямую на его пульт. Так что Марк не смотрит, а командир приглядывает.
В голосе Тедди послышалось откровенное мальчишеское ехидство.
— У чужих свои причуды, — вздохнула Мегер. — Но я полагаю, это очень интересно — оказаться в первом полете с таким разнообразным экипажем. Верно?
Мальчишки кивнули.
— О! — Мегер улыбнулась. — Вот что я придумала! Чтобы извлечь максимум пользы из данной практики, вы получите дополнительное задание. Постарайтесь, не особо это афишируя, наблюдать за Уолром и Ксенией. Составить полное мнение об этих достойных представителях Соглашения. Об особенностях их поведения на борту, высказываниях, интересах. Записи ведите только на бумаге и в своей каюте. Каждый вечер. Я буду проверять, и вы получите дополнительные баллы за практику.
Алекс слегка нахмурился и кивнул. Тедди внимательно посмотрел на Мегер. Потом предложил:
— Позвольте описывать еще и свои впечатления о профессоре Мэйли. Она послужит нам контрольной группой.
— Десять баллов Слизерину, — пробормотала Мегер, глядя на Тедди. И совсем не удивилась, что Алекс удивленно посмотрел на нее, а Тедди сохранил невозмутимое выражение лица. Он, в отличие от навигатора, любил старые сказки. — Ну что ж, я навещу нашу дорогую Лючию.
— Вы тоже дадите ей такое задание? — поинтересовался Тедди.
Это, конечно, было довольно наглым вопросом, не укладывающимся в уставные требования. Но Мегер давно призналась себе в том, что невозможно воспитывать толпу подростков и не завести любимчиков. Главное, на ее взгляд, состояло в том, чтобы любимчики заслуживали это право.
— Нет, Тедди. Лючию я попробую научить готовить. Командир выразил пожелание, чтобы по случаю предстоящего выхода из червоточины мы поужинали чем-то отличным от готовых рационов.
