На третий день Жанна наконец сообразила, как добыть координаты Люси, чтобы сын, который подарил ей экскурсию, не заподозрил неладное. Написала ему, что хочет порекомендовать Люси знакомым, и тут же получила адрес ее рабочей почты. Поразительно, что сразу не догадалась. Смешная все-таки штука человеческий ум – сложные житейские многоходовки щелкает как орехи, а такие простые задачи решает со страшным скрипом. Может, потому, что на самом деле не хочет решать? Мало ли, что эта Люси расскажет. Не факт, что с правдой будет легко ужиться. Собственная тревога, по крайней мере, знакомое зло.

Поэтому на то, чтобы написать письмо, ушло еще три мучительных, полных сомнений дня. То есть написать-то она написала, штук сорок, наверное, писем, но стирала, не решаясь отправить. Потому что – ну, трудно с незнакомым человеком обсуждать подобные вещи, даже по переписке. И неловко. И жуть берет: вдруг выяснится, что ни на какой экскурсии она вообще не была? А что Андрюшка не в курсе, так мало ли, почему экскурсовод ему не сказала. Может, не хочет возвращать деньги. Или решила, это не ее дело. Или просто не захотела зря волновать.

Но жить и не понимать, что с тобой случилось несколько дней назад в промежутке между тем, как вышла из дома, заинтригованная предстоящей экскурсией, и внезапно проснулась дома же, без малейшего представления о том, как и когда вернулась, оказалось настолько невыносимо, что Жанна решилась. Написала: «Здравствуйте, я Жанна. Была на вашей вечерней экскурсии и хотела бы, если возможно, задать вам несколько вопросов. Если вы не захотите тратить на меня свое время, я пойму и больше не буду вас беспокоить».

Отправила и конечно тут же схватилась за голову: я же ничего толком не объяснила! Даже дату не указала. Может, у нее каждый день такие вечерние экскурсии? И уж точно она не обязана всех помнить по именам…»

Не успела толком помучиться, как пришел ответ: «Ура, вы нашлись! Я не хотела тревожить вашего сына расспросами, а то бы давно написала сама. Давайте пить кофе и говорить. Когда вам удобно? Я могу, например, сегодня после семи вечера, послезавтра с трех до пяти, ну или уже на выходных».

Жанна чуть не разрыдалась от облегчения. И разрыдалась бы, если бы рядом не было Шерри. Вряд ли детке полезно смотреть, как мать рыдает над ноутбуком, одновременно улыбаясь до ушей. У подростков и так нелегкая жизнь, пусть хотя бы мама будет чем-то простым и понятным. Поэтому написала: «Сегодня после семи – идеально, любое место в центре подойдет», – и убежала в ванную. Включила воду, но вместо того, чтобы плакать, просто почти беззвучно сказала: «Спасибо-спасибо-спасибо!» – черт его знает кому.

Ладно, – думала Жанна, пока шла по бульвару Вокечю, – по крайней мере, одним вопросом уже стало меньше: на экскурсии я была. И значит… Нет. Это вообще ничего не значит. Послушаю, что скажет Люси. Может, я прямо посреди экскурсии спятила и убежала от них, выкрикивая матерные частушки? А они не смогли меня догнать и потом угрызались совестью, что бросили в беде? Это бы, кстати, объяснило, почему Люси так обрадовалась, что я нашлась. И позвала на кофе, решив убедиться, что я в порядке и можно больше не мучиться? Я бы на ее месте тоже сделала так.

Люси уже сидела на стуле возле входа в кофейню. Помахала издалека. Сказала, увидев Жаннино виноватое лицо:

– Вы не опоздали, это я пришла раньше. Вернее, не уходила: у меня здесь перед вами еще одна встреча была. Что вам взять? С меня причитается, причем гораздо больше, чем кофе; потом объясню почему.

Жанна смутилась, но спорить не стала. Ответила:

– «Кофе недели», маленький. Не знаю, что у них там сейчас. Обычно всякая ерунда, но мне все равно интересно. Такая лотерея – что выпадет?

– Отлично, – кивнула Люси. – Хотите внутри или на улице?

– Если вы еще не замерзли, лучше на улице. Внутри еще насидимся за зиму.

– И я так думаю. Тогда ждите. Я сейчас.

«Кофе недели» оказался, мягко говоря, странным. «Парижский латте» с каштановым сиропом, – объяснила Люси. Вид у нее при этом был слегка виноватый, словно это именно она придумала в кофе ерунду добавлять.

– Ничего, – сказала Жанна. – Я считаю это чем-то вроде налога на любовь к кофейням – время от времени пить всякую дрянь. Просто – ну, надо. Кто-то должен пить этот ужас, если уж он все равно есть. Когда у меня дети учились готовить, у них такая адова жуть порой получалась, как вспомню, так вздрогну. А приходилось есть и нахваливать, чтобы их поддержать. По сравнению с теми обедами, этот «Парижский латте» – практически напиток богов.

– А ну-ка дайте попробовать, – попросила Люси. И, сделав глоток, вздохнула: – Вот уж правда налог! Такое хорошее дерево каштан, а столько страданий может причинить ни в чем не повинным людям. С другой стороны, если вам сегодня было суждено пережить неприятность, она уже благополучно случилась; неудачный кофе в этом смысле совершенно неоценим. Теперь можно больше не ждать неприятностей, а просто поговорить. Не буду тянуть из вас жилы, сразу скажу: все было. Включая кафе во дворе на Бокшто. Все с вами в порядке, вы не сошли с ума.

– То есть даже невидимое кафе было? – изумилась Жанна.

– Невидимое кафе?

– Это я так его про себя называю. Часто прохожу мимо и каждый раз думаю: за этой дверью должно быть кафе, а на площадку у входа так и просятся уличные столы. В конце концов решила, что кафе там действительно есть, просто невидимое. Невидимое кафе для городских невидимок. Просто такая сказка, я привыкла их сочинять. Дети выросли, а привычка осталась. Теперь придумываю для себя.

– Невидимое кафе для невидимок! – с удовольствием повторила Люси. – Ловко вы их раскусили! Вот Тони обрадуется! Надо будет обязательно ему рассказать.

– Я была уверена, уж что-что, а кафе мне точно просто приснилось, – призналась Жанна. – Почти такое, как я представляла, только еще с белой как бы вывеской без названия. И с белым фонарем.

– И с фонарем, – задумчиво кивнула Люси. – На самом деле вы почти угадали. Обычно это кафе только снится. Я сама много лет во сне его видела. В таких специальных повторяющихся снах. И всего второй раз в жизни оказалась там наяву. Там странно! В смысле я там очень странно себя чувствовала. А вам, наверное, совсем трудно пришлось.

– Господи боже, – вздохнула Жанна. – Спасибо! Как же здорово, что оно есть! Я про это кафе вообще почти ничего не помню, только что там было хорошо, как в раю. Я так и подумала: все, умерла и попала в рай. Удивительно, что он есть, и здорово, что меня сюда взяли, несмотря на грехи! В раю оказалось даже лучше, чем представляла. Вроде ничего особенного не происходит, но почему-то так хорошо! И счастье – просто так, без какой-то причины, есть, и все. Сидела там в кресле, разговаривала с ангелом, он меня чаем угостил… А вот что было дальше, не знаю. Проснулась дома, на диване, одетая, даже в пуховике. И переживала, что совершенно не помню, как после экскурсии домой пришла и легла.

– Потому что нечего было помнить, – улыбнулась Люси. – Вы и правда уснули там в кресле, а потом исчезли; я за вас испугалась, но мне сказали, вы просто проснулись дома, не о чем волноваться.

– Уснула там, а проснулась дома? – растерянно переспросила Жанна. – Хлоп – и?.. Такая телепортация?! Это вообще как?

– Понятия не имею, как это устроено технически, – призналась Люси. – Знаю только, что здесь такое порой случается. Я имею в виду, в этом городе. Законы природы небось скоро в суд на него подадут за постоянные издевательства, и будут по-своему правы. В частности, некоторые люди здесь видят сны наяву. И думают, будто чокнулись. Поначалу скорее похоже на наказание, чем на удачу. Но со временем понимаешь, что это все-таки именно приз.

Жанна набралась храбрости и спросила:

– А то, что случилось на экскурсии, – это тоже был сон наяву?

Люси поморщилась:

– Да не то чтобы сон наяву. Скорее временное помрачение рассудка, что-то вроде групповой галлюцинации. В плохое место зашли. Случайно там оказались, я не нарочно вас туда завела, сама так же влипла. Знала бы, обходила бы десятой дорогой, но на городских картах такие гадские точки не обозначены. И если я правильно поняла объяснения, они не постоянно есть, а появляются и исчезают, меняют локации, так что при всем желании не угадаешь, где сегодня не стоит ходить… Кстати, вы нас всех здорово выручили, когда закричали, что все не так. С подобными помрачениями именно так и справляются: подвергают сомнению – не может такого быть! И они проходят; вот и мы тогда выбрались из скверного места, сравнительно быстро и довольно легко. Я поэтому вам сказала, что с меня причитается. И буду еще говорить при всяком удобном случае. Не знаю, как за такое можно отблагодарить.

– Так вы уже… – начала было Жанна. – Запнулась и смущенно призналась: – Я больше не чувствую себя психованной дурой, которой мерещится всякая ерунда. А это тоже то еще помрачение. Криком от него не избавишься. Зато получив подтверждение со стороны, сразу приходишь в себя. Так что один-один.

– Пожалуй, – легко согласилась Люси. – На вашем месте я бы тоже больше всего на свете хотела, чтобы мне кто-нибудь подтвердил. Потому что невозможно в такое поверить. Даже я с этим делом неважно справляюсь, особенно когда остаюсь один на один со своими сомнениями. А ведь, по идее, живу в этом городе с детства и видела… скажем так, всякое. Давно могла бы привыкнуть. Но нет. Добро пожаловать в страну чудес, дорогая Алиса. Только учтите, я здесь – тоже Алиса. Уж всяко не Гусеница и не Чеширский Кот. Инструкций от меня не дождетесь. Сама мало что понимаю. Но, по крайней мере, могу свидетельствовать, что вы не сошли с ума. Ну или сошли, но у меня примерно такой же диагноз. И я успела убедиться, что с ним можно жить. Да так, что иначе уже не захочется. Точно вам говорю.