– В половине седьмого я пойду на занятие по боксу, так что давайте проведем эту встречу как можно быстрее и эффективнее, – произнес Хенрик Хаммерстен и сел за свой письменный стол.

Дуня кивнула и опустилась в одно из кресел для посетителей рядом со Слейзнером. Она тоже больше всего хотела поскорее все закончить, чтобы продолжить расследование и пообщаться со шведами.

– Дуня, мы встретились по вашей инициативе. Поэтому предлагаю вам начать.

– Это так, – она откашлялась. В горле пересохло. – Я обратилась к вам, потому что считаю, что последние события в частной жизни Кима перевешивали все остальное и мешали ему руководить отделом так, чтобы следствие продвигалось вперед.

Хаммерстен кивнул и перевел глаза на Слейзнера.

– Ким? Что скажешь? У Дуни есть основания для критики?

Слейзнер кивнул.

– Безусловно. Последние сутки были, мягко говоря, турбулентными. Мою личную жизнь вывернули наизнанку и выставили на всеобщее обозрение. Моя жена ушла от меня и забрала с собой нашу дочь. В конечном итоге у меня осталась только моя работа, и я собираюсь сделать все, чтобы выполнять ее как можно лучше. Кстати, мы давно не играли. Какой у тебя сегодня гандикап?

– 18,7.

– Вау. Ты, наверное, много тренировался.

Никто так не умеет лизать задницу, как Слейзнер, подумала Дуня. Количество говна значения не имеет. Пока это может ему помочь, он будет лизать. Хаммерстен кивнул и посмотрел на Дуню.

– Ну, вы как? По-прежнему стоите на своем?

Дуня задумалась и хотела было кивнуть, но покачала головой. Ей хотелось только закончить и приступить к работе.

– Правильно ли я понимаю, что вы берете свою критику назад?

– Во всяком случае, пока я смогу сосредоточиться на своей работе.

– А вы сможете? Или как?

– Надеюсь.

Хаммерстен повернулся к Слейзнеру.

– А ты, Ким? Что ты думаешь? Тебе есть, что добавить, или мы все выяснили?

Слейзнеру следовало бы кивнуть. Следовало бы понять, что ее молчание – золото, и что самое правильное – опустить занавес. Избавить Хаммерстена от продолжения спектакля. Но нет. Вместо этого он заерзал и поднял руку в знак того, чтобы Хаммерстен и Дуня задержались.

– К сожалению, должен сказать, что мое доверие к Дуне упало до нуля.

– Вот как? Как так получилось?

– Возможно, она сама в состоянии ответить, поскольку я тоже этого не понимаю. Я всегда считал ее прекрасным полицейским и не ставлю под сомнение, что для моего отдела она настоящий клад. Но, к сожалению, я больше не могу на нее полагаться, а если ты не можешь полагаться на своих сотрудников, это нехорошо. Это мое твердое убеждение.

– А почему ты не можешь на нее полагаться?

Она знала это. Она чувствовала это и слышала предупредительные звоночки, и все же угодила прямо в западню.

Слейзнер вздохнул.

– Не знаю, с чего начать. Во-первых, в большой степени именно Дуня стоит за всей этой историей. Это она организовала проверку моего мобильного, и когда оказалось, что я находился рядом с Лилле Истедгаде, позвонила в «Экстра Бладет», что я не назвал бы сосредоточиться на своей работе.

Ей захотелось встать. Возразить и перекричать его. Но в этом не было никакого смысла. Все это ударит по ней рикошетом и сделает еще более жалкой в их глазах.

– Кроме того, – продолжил Слейзнер. – Что касается самой работы, она много раз действовала за моей спиной и наперекор моим приказаниям. Она не только подделала мою подпись, но и отправила важные вещественные доказательства в Швецию до того, как наши собственные криминалисты успели их осмотреть. И в довершение всего она попыталась скрыть тот факт, что у нас есть фото преступника. Принимая все это во внимание, я считаю невозможным оставлять Дуню в моем отделе.

– Дуня, это правда, что ты подделала подпись Кима?

Дуня кивнула.

– Но чем ты руководствовалась?

– Интересами следствия, поскольку Ким сделал все, чтобы препятствовать шведам в их расследовании.

Она увидела, что Хаммерстен не слушает. Можно заменить эти слова какими угодно другими. Он уже принял решение.

– А то, что ты проверяла его мобильный, это тоже правда?

Дуня опять кивнула.

– Но не по той причине, как думает Ким. Я сделала это, чтобы проверить…

– Достаточно, – Хаммерстен поднял руку и посмотрел на свои наручные часы. – Дуня, мне жаль. Я всегда считал вас потрясающим полицейским, но, честно говоря, я не понимаю, что вы делаете, и не вижу никакого другого выхода, кроме как придерживаться линии Кима.

Он повернулся к Слейзнеру, который с довольным видом положил заполненную бумагу на стол.

– Вот твое заявление об увольнении. Ты получишь зарплату за три месяца. Тебе нужно только поставить подпись. Лучше свою собственную.

– А что дальше?

– Я слышал, что сейчас набирают людей в полицию на Фарерских островах.

Дуня быстро написала свое имя там, где стояла галочка, и вышла из кабинета.