6

В приоткрытую дверь балкона задувал прохладный ветер. По экрану телевизора метался очередной герой очередного боевика, бегал, стрелял, раздавал направо и налево зуботычины – боролся за справедливость и за сердце очередной красавицы. Павел Анатольевич Петраков сидел в кресле, курил и с тоской поглядывал на разобранную постель. Начиналась ночь, начинались его мучения.

Он уже забыл, когда спал нормально в последний раз. Пожалуй, в номере московской гостиницы, в последний день командировки. А потом произошло это… Ольга… предательство…

Приближение ночи теперь сулило не отдых и покой, а маяту и страх. Неизвестно, что было хуже – заснуть или не заснуть. Потому что, если удавалось заснуть после того, как изворочаешься на смятых простынях, много раз встанешь и опять ляжешь, начнешь листать книгу и бросишь, если после всего этого удавалось провалиться в сон, начинались кошмары.

Они приходили к нему все втроем – Татьянка, Верочка, Ольга… Только во сне он понял, как они похожи – маленькие, хрупкие, большеглазые блондинки. Видимо, после Татьянки он неосознанно искал тот же тип.

Три большеглазых лица плавали перед ним, он слышал шепот, они что-то пытались ему сказать. Он мучительно вслушивался, но никак не мог понять – что. Их руки касались его, пугали прикосновениями, холодными, скользящими. Руки… Голоса… Невнятный шепот…

Три лица сливались в одно, голос, слившийся из трех, становился громче и наконец произносил это слово. Слово звучало, его смысл был ясен и страшен, но он не успевал его запомнить. Слово ускользало, истаивало, как снежинка в огне, и как он ни старался, потом он не мог его вспомнить. Оставалось только ощущение ужаса.

Эти сны изводили его, изматывали, он просыпался разбитый и обессиленный. Зоя достала ему снотворное, дорогое и очень эффективное. После него он спал, но по утрам очень долго приходилось раскачивать оцепеневший мозг.

На работе ему становилось легче. Там было привычно, бодро, деловито и суматошно. И, конечно, там была Зоя. Входя в лабораторию, он первым делом сталкивался с ней глазами. Она всегда приходила раньше и к его приходу уже сидела за своим столом. На этом столе всегда был безупречный порядок: папки и книги ровными рядами, подставка для ручек и карандашей и только одно украшение – маленькое хрустальное яблочко с двумя позолоченными листиками наверху. Яблочко было не гладкое, а состояло из множества граней, оно причудливо отражало свет, искрилось, притягивало взгляд, завораживало. Райский плод, запретный, смеясь говорила Зоя.

Она поднимала на него глаза, приветливо кивала – «здравствуйте, Павел Анатольевич», – никакой фамильярности на людях, такт, воспитание… Только в карих глазах теплый, чуть смешливый блеск. Свежая молодая кожа, короткие рыжеватые волосы, прохладный запах духов – красивая и стильная женщина выросла из студентки, которая когда-то сдавала Павлу лабораторные работы.

Они познакомились много лет назад, когда Павел на втором году аспирантуры вел лабораторный практикум в Зоиной группе. Он сразу выделил эту девочку – умница. И хорошенькая, и одеваться умеет. Он даже заигрывал с ней слегка, и она отвечала, умно и тактично. Он даже подумывал, что их отношения перерастут во что-то большее. Может быть, так и случилось бы, но тут он встретил Татьянку.

Встретились они случайно, на студенческой конференции. Первокурсница биофака Татьяна пришла на секцию фармакологов послушать чей-то доклад, и там ее увидел Павел, опекавший своих студентов.

Хрупкая тростинка, затянутая в светлый строгий костюмчик, полудетское большеглазое лицо в дымке тонких вьющихся волос. Не девочка – эльф! Так и хотелось заглянуть ей за плечо – где там у нее стрекозиные крылышки?

С ним произошло то, что называется любовью с первого взгляда. Что-то стронулось в груди, там, где, наверное, помещается душа. Как будто треснула льдина под напором весенней воды, время обрело другой ход, а пространство – другие измерения. Он как будто прозрел, мир предстал совсем другим – ярким, звонким, душистым. И сразу понял, в чем смысл жизни – вот в этом, в том, что расцветало в его душе прекрасным цветком.

До сих пор он благодарен Татьянке за тот миг постижения…

Они поженились сразу же, как только Татьянка сдала летнюю сессию, и уехали на каникулы «дикарями» на юг, а вернувшись, стали жить в крохотной комнате аспирантского общежития. Никакие бытовые трудности, безденежье не пугали их, ведь впереди была большая, прекрасная жизнь…

А потом началось то, о чем Павел вспоминал с тоской и болью.

Поползли мерзкие, липкие слухи о Татьянке и Германе Ляхове, студенте из Зоиной группы. Павел не верил, пока не заметил, как изменилась Татьянка. Из ее больших детских глаз ушли радость и обожание, она смотрела на него теперь холодно и отчужденно, как будто разглядывая что-то отталкивающее.

В ноябре Зоя пригласила их на свой день рождения в студгородок. Не нужно было идти, но они пошли, не хотелось обижать Зою.

Когда все они были уже в подпитии, Герман пригласил Татьянку танцевать. Как он ее обнимал, как пошло прижимался! А она не отстранялась. Павел зубами скрипел от ревности и злости! Если бы взглядом можно было испепелять, от Ляхова и золы бы не осталось…

Павел жалел, что не набил тогда морду этому смазливцу и не увел Татьянку. Может быть, тогда все кончилось бы по-другому. Но он был молод и глуп, ему было страшно важно выглядеть в глазах студентов взрослым и значительным. Ну не мог он, преподаватель, опуститься до мордобоя, выставить напоказ свою ревность и боль.

Герман Ляхов остался цел и невредим. А Татьянка… Татьянка умерла. Все-таки она была девочкой, а не эльфом, и не было у нее стрекозиных крылышек. Не подняли они ее над землей, когда она падала с девятого этажа студенческого общежития.

Через десять лет то же самое, почти один в один, повторилось с Верой. Любовь, предательство, смерть…

Как он надеялся, что с Ольгой все будет по-другому! Ведь не может же снаряд трижды угодить в одну воронку. Но нет. Все опять кончилось плохо.

Почему, почему, почему? Почему у него стойкое ощущение, что кто-то играет с ним как с глупым котенком – вертит перед носом ярким фантиком на нитке, а когда он хватает добычу, выдергивает ее у него из лап? Почему ни разу не сбылось то, о чем он мечтал? Разве он хотел чего-то несбыточного? Разве шел по головам, добиваясь денег и власти? Нет ведь… Он хотел того, что так легко и непринужденно получалось у других – семьи, детей, уютного дома, того, что есть у большинства нормальных людей. Почему ему-то отказано в этом?

Молодость его прошла, а он, как та старуха, оказался у разбитого корыта. И что дальше? У него не осталось сил начинать все заново. И что у него есть в итоге? Работа, диссертация… Зоя?..

Что останавливает его в отношениях с Зоей? Ведь она ждет, он не слепой, он видит…

Почему два хороших человека не могут пойти по жизни вместе, рука об руку, помогая друг другу, поддерживая, подставляя плечо? Почему недостаточно простой хорошей дружбы, общих интересов, понимания? Ведь все это есть…

Ну да, между ним и Зоей не возникает, не вспыхивает тот таинственный свет, который по-другому освещает жизнь. Реакции не происходит, что-то не срабатывает, не створаживается, не кристаллизуется, не меняет цвета, вкуса и запаха. Они как два инертных газа, их можно смешать, но их молекулы так и будут существовать друг возле друга, не сливаясь, не образуя новое вещество.

Может быть, так и нужно жить, в состоянии инертного газа, лишь бы было спокойно и комфортно? Может быть, стоит попробовать? Или опять искать очередные грабли, наступать на них, получать рукояткой по лбу и недоумевать – ах, за что мне опять прилетело… Нет, хватит! С Зоей ему будет хорошо. Она всегда будет ему верна, в этом он уверен. Она красива и умна, у нее твердый характер. Да и из этой истории с Кашеваровой ему трудно будет выбраться без нее… Да, с Зоей ему будет хорошо.