Глава 14
Я робела. Вот совершенно непонятно почему. Ну не на свидание же он меня позвал! И всё же, находясь с магистром Ноксом в неформальной обстановке, я не могла избавиться от мысли, что это всё очень неправильно и неловко. Может, если бы меня не преследовали видения его обнаженного тела, его татуировок, и воспринимать его, как раньше, как сурового препода в застегнутом на все пуговицы камзоле, было бы проще.
Но некоторые события навсегда нас меняют. Точнее — наш взгляд на определенные вещи. Вот, например, я смотрела на воротничок-стоечку, а видела ошейник из татуировок и, судя по прищуренному взгляду магистра, он прекрасно понимал ход моих мыслей. От этого становилось еще более неловко и неуютно. Уже не хотелось обедать. Хотелось сбежать подальше.
— Что будешь есть, Вирена? — спросил он, и я вздрогнула от низкого голоса, словно не слушала его полгода на парах.
Выглядела при этом, подозреваю, очень глупо.
Собралась с мыслями и ляпнула:
— Еду…
Ну конечно, что же еще можно есть? Захотелось постучаться головой о столешницу. Как можно быть такой идиоткой?
— Я догадываюсь, что вы не собираетесь съесть салфетки со стола, — осторожно заметил магистр Нокс.
— Картошку и рыбу, — тут же поправилась я. — И еще салат, — добавила, чувствуя, как сильно проголодалась.
— И всё же я не могу понять тебя, Вирена… — начал магистр после того, как нам принесли обед.
— А зачем меня понимать? — искренне удивилась я.
— Природное любопытство. Большинство студентов — это открытая книга. Ты смотришь на них и понимаешь, что они собой представляют. И часто — какая судьба их ждет. Но ты…
— А что я?
— Сначала я думал, ты одна из тех девушек, которые получают образование лишь затем, чтобы потом удачно выйти замуж. Зачем для замужества нужен диплом, остается для меня тайной, но они в это верят. Думаю, потому что им с детства об этом говорят матери. А матерям — их матери и так далее. Порочный круг. Но потом…
— Что но? — Я обиделась. Ну почему так-то? — Может, я такая и есть.
— В том и дело, что, несмотря на первое впечатление, в некоторых вещах ты удивительно целеустремленная. И, как показал сегодняшний день, неглупая. Ты ведь давно сбросила заклинание. Почему молчала?
— А о чем с вами говорить? О погоде? Так она отвратительная. Это, по-моему, видно и так. Обсуждения не требует.
— То, что ты не устроила скандал на зачете и не попыталась наложить на меня заклятие там же, говорит о тебе как о человеке дальновидном и сдержанном. Поэтому я не понимаю, откуда у тебя такие проблемы с моим предметом.
— Ну а что тут непонятного? — пожала я плечами. — Мне просто не нравится сопромагия.
— И бегать?
— И бегать, — не стала отрицать. Хотя всё же посчитала необходимым добавить: — Впрочем, с бегом я бы смирилась, не будь за окном снегопада. Но бегать по сугробам? Для этого действительно нужно иметь слишком много свободного времени и…
«Шизанутую голову», — хотела добавить, но решила: это перебор. В конце концов, магистр неглупый мужчина, а значит, догадается, что я хотела ему сказать.
— Или просто выработанную годами привычку, — улыбнулся он, проигнорировав жирный нетактичный намек. — Не смею тебя больше задерживать, Вирена. Но завтра жду на занятии.
— Надеюсь, на последнем, — сказала я. — Планирую сдать курсовую.
— Похвальное стремление, — ровно ответил он, а у меня на душе стало неприятно. Закралось подозрение, что не сдам. Снова.
Магистр ушел, а я откинулась на спинку низенького диванчика, отмечая, что тут особенно уютно, и уставилась в окно. На пургу, за пеленой которой где-то на шпиле академии развевался флаг с ликом Джевиса. Его не было отсюда видно, но сам факт наличия грел душу.
Печально, но я так и не решилась задать вопрос про зелье и его возможные эффекты. Я не верила, что рисовала Нокса просто так. А шанс выяснить правду упустила. Не думаю, что еще раз доведется обедать с магистром.
И, конечно, я переборщила с обещаниями. За курсовую так и не садилась. Пожалуй, пришло время этим заняться. До вечера и оглашения результатов текущего испытания, а также до объявления следующего, еще много времени. Замечательно, если получится потратить его с пользой.
На самом деле отработки порядком напрягали. Что в следующий раз Нокс придумает, непонятно. И мне не нравилось находиться в его обществе. Я не любила его предмет, не хотела узнавать ближе как человека, робела в неформальной обстановке, а в формальной чувствовала себя рядом с ним тупой. Всё шло к тому, чтобы как можно быстрее прекратить общение.
Самое главное в жизни — это четко сформулированная цель. Разобравшись в себе и мысленно составив план действий, я заскочила в комнату, забрала курсовую и отправилась в библиотеку, где мне никто не мог помешать работать. Девчонки, как ни странно, отнеслись с пониманием. Впрочем, у них тоже начались зачеты и экзамены, и они усиленно зубрили. Скучал только Халява, но так как булки в комнате еще не закончились, он тоже не слишком расстроился. Просто ушел на подоконник дожевывать очередную вкусняшку.
Вечером в библиотеке было довольно людно. Меня это удивило, и только потом я поняла, что началась новая учебная неделя. Зачетная. Студенты массово грызли гранит науки. Ладно хоть делали это тихо, и меня не отвлекало ничего, кроме шуршания листов, едва слышного сопения и собственных глупых мыслей, которые мешали как следует сосредоточиться и наконец-то доделать эту идиотскую курсовую по сопромагии.
В моей голове Джевис снова звал меня на свидание, а я задумчиво решала, сказать ему «да» или «нет», и разглядывала Нокса в полотенчике. Как всё это уживалось в мозгах, вытесняя такую нужную сопромагию, сама не понимала. Лениво пересчитывала набившие оскомину формулы, злилась, что уже третий раз получается совершенно новая цифра, и начинала заново.
Я промучилась до темноты и пропустила ужин, голова разболелась, а настроение испортилось окончательно. Но всё же добила этот дурацкий расчет и даже переписала набело, едва не уснув прямо на курсовой. Когда закончила, почти наступила полночь. До встречи с остальными участницами отбора и кураторами осталось всего ничего. Я только успела захватить в комнате курточку и под увещевание девчонок «Виреночка, давай быстрее, а то опоздаешь» — выскочила в коридор.
Путь до места оглашения результатов занял минут пять, и я протиснулась бочком в уже знакомую комнату. Я явилась одной из самых последних. Сегодня Донателла была без капюшона. Рядом с ней стоял сам Джевис. Он выглядел озабоченным, но едва я появилась на пороге, ни его лице мелькнула едва заметная улыбка, которую парень тут же скрыл.
Но этого оказалось недостаточно. В мою сторону мигом повернулись несколько голов. Одна из них принадлежала Эссиль. Блондинка взглянула на меня недобро, но я только пожала плечами. Пусть таращится.
— Ну что же, — начала Донателла, — раз все собрались, мы можем начать. Во-первых, я хочу сказать, что все вы, девочки, большие молодцы. Так старались!
Донателла подошла к столу и показала несколько портретных работ. Рулончик туалетной бумаги стоял тут же. Заботливо свернутый, но изрядно похудевший с утра.
— Даже не знаю, как выбирать! Впрочем, начнем мы, как всегда, с самого конца. У нас есть несколько работ, которые стали явными фаворитами. Самого главного фаворита, думаю, все знают.
Она нежно улыбнулась Эссиль, а я от злости сжала зубы. Уверенность в том, какой выбор сделает Джевис, такая твердая весь день, сейчас дала сбой, и я начала нервничать. Вот зачем я вообще во всё это ввязалась?
— Но также, на мой взгляд, есть откровенно слабая работа. Думаю, ее участница и должна уйти.
Донателла порылась в стопке портретов и достала немного помятый листок. Он был меньшего размера, чем большинство работ. С него смотрел Джевис. Не идеальный и фотографичный, как на остальных портретах. Участницы, как и я, пользовались зельем. Этот рисунок был хуже… Но он был живой и явно нарисованный без магии. Впрочем, чего ждать от такой комиссии? Мне стало обидно за участницу.
— Работа подписана, — произнесла Донателла брезгливо. — Подойди сюда, Пенелопа…
Из толпы вышла худенькая девушка со светло-рыжими волосами и трогательными веснушками. Она была похожа на солнышко, которое сейчас потухло.
— Нужно было увековечить и вознести. А ты…
Закончить Донателле не дал Джевис. Он шагнул вперед и забрал рисунок у нее из рук.
— А мне нравится… — заметил парень.
— Но посмотри… тут же…
— Что тут? — Он приподнял бровь. — На всех остальных портретах самое интересное появится завтра с утра. Палка-палка-огуречик! Под зельем все портреты одинаковы и похожи на мое изображение на доске почета. Оно висит там с первого курса. А этот портрет — живой, и на нем я завтра не обрету причудливую форму. Вот он точно увековеченный, в отличие от всех остальных.
— Ну и что ты предлагаешь? — надулась Донателла.
— Я предлагаю подумать дальше и начать с другой стороны, а не выгонять единственную участницу, у которой есть художественный талант.
Он улыбнулся Пенелопе, и девушка тут же вспыхнула.
— Объявим победительницу?
— Почему бы и нет? — пожал плечами парень и отошел в сторону.
— Эссиль, дорогая, подойди сюда! — позвала подругу Донателла.
Блондинка довольно расправила плечи и двинулась сквозь ряды конкурсанток. Проходя мимо, она намеренно задела меня локтем.
Я растерянно отступила. Просто даже вопросов не было. Эссиль, не задумываясь, отдали победу. Это повергло меня в ступор.
— Твоя работа произвела настоящий фурор! — сообщила Донателла, а Эссиль зарделась.
— А какая у тебя работа? — словно невзначай спросил Джевис, но в его голосе звучал тихий угрожающий холод. Я видела: парень злится. И его злость проливалась бальзамом на сердце.
— Ну как же, я говорила. Это флаг на шпиле башни. Ты видел, как ректор бесится!
Блондинка хихикнула.
— Я видел… А еще слышал, что это не твоя работа, — тихо заметил парень и снова бросил взгляд на меня.
Пора вступать в игру.
— Что? — удивилась Донателла. — Ты путаешь, Джевис.
Я подала голос:
— Он не путает. Это моя работа, а не Эссиль, как бы ей ни хотелось иного.
— Ты бы не додумалась до такого! — зашипела блондинка, развернувшись ко мне, словно коршун. — Или, может, там имя твое написано?
— Но и твоего там нет, — спокойно заявила я, чувствуя молчаливую поддержку Джевиса.
— Значит, ты не докажешь, что флаг повесила не я! — довольно сказала она. — Есть только твое слово и мое! Других доказательств не имеется. Интересно, кому поверят скорее?
— То, что на работе нет моего имени, еще не значит, что она не подписана, — начала я, но договорить Эссиль не дала.
— И что моего нет — тоже!
— Девушки, не ссорьтесь! — воскликнула Донателла. — Мы сейчас проголосуем!
Голосование для меня значило провал, но ситуацию спас Джевис.
— Зачем? — встрял он. — Чего ты хочешь добиться голосованием?
— Ну, должны же мы понять, какая конкурсантка не врет? Какой больше доверяют.
— Не смеши меня. И не плоди необъективность! — фыркнул Джевис. — Кто не врет и кому поверят — очень разные вещи! Сейчас выясним всё без этих сложностей.
— Как?
— Эссиль, — парень проигнорировал вопрос Донателлы, — скажи, почему ты нарисовала меня с такой странной розой?
— Ну как же! — пафосно воскликнула блондинка. — Это самый красивый цветок. Он растет исключительно в наших широтах и цветет только в месяц зимнего равноденствия. Это символ и намек, что когда-нибудь ты мне его подаришь.
— Достойно, — согласился парень. — Я бы поверил. А ты как объяснишь розу на флаге? — поинтересовался он у меня.
— Я нарисовала розу, потому что ты мне ее подарил. Она до сих пор стоит в вазе в моей комнате.
После моих слов в помещении воцарилась тишина. Я думала, челюсть Эссиль упадет на землю, и в этот момент испытала такое торжество, что поняла: не зря ввязалась в авантюру с отбором. Эссиль вылетит из-за вранья. На сей раз — точно. Как бы ее ни любили, такое вряд ли простят.
— Донателла, думаю, ясно, с кем мы сегодня попрощаемся? — озвучил мои мысли Джевис и выразительно посмотрел на Эссиль.
Но распорядительница отбора внезапно уперлась.
— Нет. Даже если Эссиль допустила ошибку, ее можно простить.
— Да ладно?
— Хорошо. Может, и нет, — согласилась Донателла нехотя. — Но в таком случае я использую свое «право вето» и оставляю ее, чтобы она могла продолжить борьбу. Нельзя так сразу убирать потенциальную победительницу.
— Правом вето никто уже сто лет не пользовался! — возразил Джевис.
— Ну и что? Есть же такое правило.
— Хорошо, — сдался парень. — Но запомни: тогда и я оставляю за собой право подарить одной из участниц иммунитет.
— Как скажешь! И раз борьба вышла такой напряженной, а все девушки остались, думаю, мы можем перейти к оглашению следующего задания. Поверьте: после него кто-нибудь точно вылетит.
Произошедшее шокировало многих, и зал буквально гудел. На меня косились с удивлением, на Эссиль — с заметным раздражением. Никто такого не ожидал. Ни от меня, ни от нее. И уж точно девушки не были готовы так быстро переварить случившееся и продолжить слушать.
Донателле пришлось приложить всё свое ораторское искусство, чтобы наконец-то заткнуть скандалящих конкурсанток.
Лично я сильнее всего страдала от того, что не узнала поименно авторов шедевров. Как-то нечестно вышло. Обозначили самого крутого участника и самого слабого, по мнению Донателлы. Хотя Джевис вступился за талантливую художницу, и я была этому рада. А вот серединка осталась общей массой. Портреты с дверей смотрелись одинаково, и я почему-то была твердо уверена, что где-то среди них затерялась и работа Эссиль (с креативностью у нее было так себе). А вот автора чудесной туалетной бумаги я бы с удовольствием узнала. Да и Джевис, думаю, тоже. Так, на всякий случай, чтобы обходить стороной.
Наконец девушки приготовились слушать.
— Вы знаете, что за две недели до традиционного Зимнего бала обычно проходит благотворительное мероприятие. Это одновременно репетиция главного праздника года и сбор средств в помощь детям-сиротам. Собранные деньги идут на пять стипендий для будущих первокурсников. Так вот, следующее испытание ждет на мероприятии. И не бойтесь, вам не придется как-то нарушать порядок академии или привлекать к себе внимание общественности. Ваша задача — привлечь внимание одного человека — Джевиса.
— Мы должны принарядиться, что ли? — уточнили из зала.
— Вы должны его зацепить. Запрещается только использование любовных зелий. Впрочем, это, по-моему, очевидно. На мероприятии будут преподаватели. Поймают на таком — отчислят. Проблемы никому не нужны. Ну а в рамках закона — всё, что вашей душе угодно. У вас есть целых пять дней. В этом конкурсе Джевис каждой подарит цветок, но вот цветков у него будет меньше, чем участниц. Удачи, девушки!
— То есть если участница Джевису нравится, он может подарить ей цветок, даже если она придет в повседневном платье? — уточнила Пенелопа.
— Нет, милая, я тоже буду там и строго проконтролирую объективность Джевиса. Чтобы получить цветок, придется постараться.
