— Ты позволил ей уйти! — воскликнул Маркало Де'Уннеро.

Все мышцы его сильного тела напряглись. Перешагнув пятидесятилетний рубеж, он, обладая по-прежнему крепкими мускулами и густыми черными волосами, выглядел гораздо моложе. Всю жизнь этот отлученный в свое время от абеликанской церкви монах провел в сражениях, и тело его покрывали многочисленные шрамы — хотя практически все они были поверхностными, так, одна видимость. Отменное здоровье и моложавый вид он сохранял благодаря воздействию магического драгоценного камня под названием «тигриная лапа», который, подчиняясь воле демона-дракона, слился с сущностью этого человека.

Пытаясь успокоить Де'Уннеро, Садья положила руку ему на плечо; этот взрыв эмоций вызвал недоуменные взгляды собравшихся в тронном зале вокруг нового короля, который называл себя Эйдрианом Будабрасом. Сегодня утром здесь присутствовали многие влиятельные люди Хонсе-Бира, в том числе герцог Калас, командующий гвардейцами Бригады Непобедимых, и герцог Брезерфорд, возглавляющий флот королевства. Никто из них даже представить себе не мог, чтобы кто-то посмел разговаривать с королем Хонсе-Бира в таком тоне.

Впрочем, самого Эйдриана это, похоже, не беспокоило. На лице короля застыла кривая усмешка, заставляющая его выглядеть моложе своих двадцати лет; непокорные светлые кудри и большие голубые глаза лишь усиливали общее впечатление. Этот подчеркнуто невинный вид сохранялся на лице Эйдриана с тех пор, как несколько дней назад он вызвал из царства смерти призрак Констанции Пемблбери, отвлек таким образом внимание короля Дануба Брока Урсальского и убил его.

— Ты опасаешься Джилсепони? — спокойным, ровным тоном спросил юный король.

Де'Уннеро на мгновение замер, вглядываясь в его лицо; тот, казалось, понял причину его замешательства и улыбнулся еще шире. До недавнего времени Эйдриан казался пешкой в руках бывшего монаха, причем как будто ничего не имел против этого. Его притязания на трон выглядели абсолютно необоснованными, поскольку, будучи сыном Джилсепони, во втором браке супруги короля Дануба, к королевскому роду Урсалов он не принадлежал. Де'Уннеро и аббат Олин использовали юношу для усиления своего влияния в высших кругах Хонсе-Бира, а теперь собирались занять видное положение в церкви, которая, как они считали, отвернулась от них. В глазах этих двоих Эйдриан был не более чем средством для достижения их личных целей. В последнее время, однако, с тех пор, как он победил на рыцарском турнире всех соперников, включая герцога Каласа, взаимоотношения Де'Уннеро и Эйдриана изменились. Медленно, но верно мальчишка начинал забирать все больше власти.

Де'Уннеро ощутил это и сейчас. И почувствовал страх, пожалуй, впервые с тех пор, как в диких западных землях повстречался с сыном Элбрайна и Джилсепони. Их дерзкие планы увенчались успехом, юноше удалось занять трон Хонсе-Бира, и Де'Уннеро восхищался им, считая на многое способным, исключительно одаренным человеком. И вдруг выясняется, что Эйдриан по собственной воле позволил матери покинуть Урсал!

— Неужели ты не понимаешь, какую опасность для всех нас представляет Джилсепони? И для тебя лично? — спросил он.

— Наверное, имеет смысл обсудить эту проблему с Эйдрианом с глазу на глаз, — негромко сказала маленькая певица и сильнее сжала плечо монаха.

Однако Де'Уннеро по-прежнему не сводил сердитого взгляда с Эйдриана.

— Ты заблуждаешься, — заявил юный король, обводя глазами присутствующих и тем самым предвосхищая любые вопросы, связанные с его матерью. — Дух этой женщины полностью сломлен. Когда она узнала всю правду обо мне, узнала, что сын, которого она бросила на произвол судьбы, жив и здоров, это стало для нее ужасным ударом. Джилсепони Виндон не представляет из себя какой-либо угрозы. От нее осталась лишь пустая оболочка. Разумеется, я мог проявить милосердие и просто убить ее. Однако после того, как она обрекла меня на смерть, я имею право не быть милосердным.

Он замолчал и обвел взглядом собравшихся; некоторые придворные одобрительно кивали и улыбались — даже гордый герцог Кал ас, в прошлом близкий друг короля Дануба. Действительно, за время пребывания в замке Урсала Джилсепони успела нажить при дворе немало врагов. Именно это обстоятельство позволило заговорщикам внести раскол в ряды приближенных к трону вельмож.

— Пусть себе терзается воспоминаниями о совершенных ошибках, — продолжал Эйдриан. — Смерть иногда — наиболее легкий выход, а я, как только что сказал, не желаю проявлять милосердие к Джилсепони Виндон.

Де'Уннеро хотел было возразить, но, услышав шепоток среди собравшихся, понял, что здесь у него, пожалуй, найдется мало союзников. Он по-прежнему считал, что юный король совершил непоправимую ошибку. Монах противостоял Джилсепони большую часть жизни и, хорошо зная эту женщину, понимал, что она — грозный противник.

— Нам еще придется встретиться с ней, — зловещим тоном предостерег он. — На поле боя.

— Ну, тогда она своими глазами увидит, как гибнут ее друзья и союзники, — заверил его Эйдриан. — А потом умрет сама.

— Ты не понимаешь силы…

— Понимаю, причем не хуже, чем ты, — прервал его король. — Я внимательно присматривался к ней во время судебного разбирательства в день восхождения на престол. Я вижу эту женщину насквозь и прекрасно понимаю, как велика сила Джилсепони! Но вижу я и то, что теперь, когда я вновь появился в ее жизни, эта сила превратилась в ничто. О да, друг мой, я знаю нашего врага, свою мать, и ничуть не опасаюсь ее. Помимо этого, не следует забывать, что мы боремся за воссоединение королевства, поэтому тайная казнь Джилсепони в подземельях Урсальского замка послужила бы нам во вред. Если бы весть об этом распространилась по стране, эта женщина превратилась бы в мученицу. А теперь наши потенциальные враги увидят ее бессилие, и у них не останется мужества оказать нам сопротивление. А если матушка решится выступить против меня, они станут свидетелями ее гибели и тогда тем более не смогут продолжать борьбу. Может быть, роль Джилсепони в грядущих событиях еще не исчерпана, но во всех случаях ее существование будет играть нам на руку, а не наоборот.

Слова молодого человека, его спокойный, уверенный тон заставили Де'Уннеро прикусить язык. Кто он, этот мальчишка, которому он помог взойти на престол? Почему в недавнем прошлом прилежный ученик Де'Уннеро ведет себя теперь так, словно является его наставником?

Монах этого не знал. Он открыл было рот, чтобы задать очередной вопрос, но Садья с такой силой стиснула пальцами его плечо, что Де'Уннеро невольно перевел на нее взгляд. Певица смотрела на него с укоризной, словно умоляя ничего более не обсуждать на людях.

Де'Уннеро понимал, что его подруга права. Продолжая стоять на своем, он может вбить клин между Эйдрианом и придворными, лишить его союзников, в которых тот отчаянно нуждался, чтобы сохранить власть в королевстве, чтобы законность его водворения на престол признали не только в Урсале, но и по всей стране.

— Возможно, у меня слишком свежи воспоминания о прежней Джилсепони, — сделал уступку монах.

— Той женщины больше нет, — отозвался Эйдриан. — Она уже немолода и измучена жизнью. Позади у нее долгий, трудный путь, и она терзается чувством вины. Нет, никаких неприятностей нам моя мать не доставит.

— Когда-то она прекрасно владела и мечом, и магией камней, — вмешался в разговор герцог Калас.

Воин по призванию, этот человек по характеру очень походил на Де'Уннеро; наверное, именно поэтому они успели возненавидеть друг друга. Крупный, энергичный мужчина, могучего сложения, но не лишенный грации движений, он был истинным образцом вельможи и солдата.

— С возрастом и отсутствием практики она, без сомнения, утратила навыки владения мечом, — возразил король. — Но даже если бы она их сохранила, даже если бы ее супруг, а мой отец Элбрайн был жив и сражался рядом с ней, я бы легко нанес поражение им обоим. Что же касается магических камней… — Он замолчал и показал всем мешочек с камнями, еще недавно принадлежавшими его матери. — Так их у нее теперь нет, и даже если она обзаведется новыми, я искуснее матери и в этой сфере.

Никто из придворных не сомневался, что у Эйдриана есть основания для такой уверенности. В особенности те, кто хорошо знал его и понимал, как на самом деле силен этот мальчишка.

— А что будет с Торренсом? — спросил Монмут Треши, герцог Йоркский, имея в виду единственного оставшегося в живых сына Констанции Пемблбери и короля Дануба, третьего в списке престолонаследия.

Первым в нем шел брат Дануба принц Мидалис, вторым — старший брат Торренса Мервик, которого после гибели отца Эйдриан убил на дуэли. Торренсу же он, как и Джилсепони, позволил покинуть Урсал. Хотя, как догадывался Де'Уннеро, здесь дело обстояло иначе.

Юноша оценивающе посмотрел на герцога Треши. Далеко не все вельможи восприняли Эйдриана благосклонно. То, что Калас, самый влиятельный из придворных, остался при дворе, в значительной мере способствовало приданию законности занятию трона новым королем; теперь мало кто из герцогов южных провинций осмелился бы поставить ее под сомнение. Каласу подчинялись гвардейцы Бригады Непобедимых и регулярная армия Урсала, достаточно мощная, чтобы в корне подавить любое сопротивление. Тем не менее Монмут Треши, казалось, не проявлял особого воодушевления. Его, уже немолодого человека, явно терзали противоречивые чувства. В принадлежавшей ему провинции Йорки провела, удалившись от двора, последние годы жизни Констанция Пемблбери. Явившийся из мира теней призрак Констанции оправдал Джилсепони, которую ранее она сама и обвинила в своей гибели, что, в глазах герцога Монмута, укрепляло законность восшествия Эйдриана на престол. Однако позже новоявленный король убил Мервика, и это весьма отрицательно повлияло на позицию герцога.

— Тебе ведь известно, герцог, что я повелел Торренсу, который отныне лишается всех прежних привилегий, навсегда покинуть Урсал. Дальнейшая его судьба меня не слишком интересует.

— Ты готов отпустить с миром людей, так или иначе способных претендовать на престол? — недоверчиво спросил Монмут Треши.

Юноша усмехнулся и перевел взгляд на герцога Каласа. Тот с мрачным видом склонил голову. Судя по выражению его лица, проблема младшего сына короля Дануба не казалась ему столь незначительной, как Эйдриану.

Последнее не ускользнуло и от Маркало Де'Уннеро. Причем понимание того, что Эйдриан, по всей видимости, решил использовать Каласа для осуществления тайных замыслов относительно Торренса Пемблбери, не доставило ему удовольствия. Сами по себе эти замыслы казались достаточно выверенными, не понравилось монаху другое. А именно, что Эйдриан постепенно отходит от него, берет все в свои руки и даже не считает нужным ничего обсуждать с ним!

Скрипнув зубами от закипающего в душе гнева, Де'Уннеро в поисках поддержки посмотрел на Садью, которая, конечно же, понимала, какая тут возникла проблема.

И замер, глядя на прекрасную миниатюрную женщину с пшеничными волосами и сияющими серыми глазами. Женщину, сумевшую похитить его сердце, очаровать песнями и несомненной мудростью и отвагой.

Потому что, хотя рука Садьи по-прежнему лежала на плече Де'Уннеро, смотрела она не на него. Точно зачарованная, его подруга не сводила взгляда с… Эйдриана Будабраса.

— Мы едем в Вангард, к принцу Мидалису, моему дяде, — сказал Торренс Пемблбери, обращаясь к сидящему рядом гвардейцу, одному из пяти человек, которые предпочли покинуть Урсал вместе с ним, имеющим законное право на престол, однако ныне жалким изгнанником.

— Думаю, это мудрое решение — обосноваться в Вангарде, — отозвался тот.

Его звали Прайниус, и он, единственный из Бригады Непобедимых, не остался при дворе короля Эйдриана. В ранние годы обучения старшего брата Торренса Мервика военному делу Прайниус был одним из его наставников. Он был в дружеских отношениях с герцогом Каласом, но тем не менее смириться с убийством Мервика не смог, как не смог и заставить себя принести клятву верности новому королю Хонсе-Бира.

— Лучше держаться подальше от Урсала и двора Эйдриана. Подальше от Бригады Непобедимых и герцога Кал аса, подальше от того хаоса, который, без сомнения, вот-вот охватит церковь Абеля.

— Ты говоришь это в надежде, что до Вангарда у Эйдриана руки не дотянутся?

— Без большого кровопролития ему Вангардом не завладеть, — убежденно заявил Прайниус. — Я хорошо знаю принца Мидалиса. Он не встретит Эйдриана с распростертыми объятиями. Уж можешь мне поверить, такого не будет! Все в королевстве знают, что наследником Дануба должен быть Мидалис.

— А за ним в списке престолонаследников шел Мервик, и потом я, — вздохнул Торренс. — И тем не менее человек, провозгласивший себя королем, выпустил меня из Урсала…

— У него есть личная армия наемников, которым он хорошо платит. А теперь Эйдриан получил в распоряжение и армию короля, ту самую, которая должна была бы сражаться за твои права. Так что, может быть, он решил, что ты для него не представляешь никакой угрозы. И, может, у тебя — у нас всех — хватит ума вести себя так, чтобы король и дальше не изменил мнения на этот счет.

— Тем сильнее будет эффект неожиданности, когда мы нанесем ответный удар? — с надеждой спросил Торренс.

— Тем дольше мы проживем, — ответил Прайниус. — От всей души советую тебе отказаться от претензий на престол, Торренс Пемблбери. На время, по крайней мере. Тебе короля Эйдриана не одолеть.

— По-твоему, он победит?

— Он уже победил, — сказал гвардеец, и мальчик бросил на него рассерженный взгляд. — У него Урсал и Бригада Непобедимых. У него почти вся страна от Урсала до Энтела и моря, и у него флот герцога Брезерфорда. Боюсь, Хонсе-Бир принадлежит самозванцу, и не вижу способа…

Он замолчал, потому что в этот момент карета накренилась и остановилась. Кучер закричал на кого-то, требуя освободить путь.

— Прочь с дороги, разбойники!

— Разбойники? — спросил Торренс и начал подниматься на ноги.

Однако упал на сиденье, заметив мрачное выражение лица Прайниуса.

— Похоже, новый король Эйдриан не настолько уверен в победе, как нам казалось, — мрачно заметил тот.

Пожав плечами, он открыл дверцу, выпрыгнул из кареты и обнажил меч.

Торренс в оцепенении вслушивался в доносившиеся снаружи звуки сражения. Вот зазвенела тетива лука, вот кто-то назвал Прайниуса предателем. Спустя мгновение в распахнутую дверцу упал Прайниус — его искаженное болью лицо превратилось в маску покорности судьбе.

Подняв взгляд, мальчик увидел за ним человека, по виду и впрямь похожего на обычного разбойника, но с таким мечом в руке, которого не мог позволить себе ни один простолюдин. Прайниус содрогнулся, когда человек, вонзивший меч в его тело, повернул клинок в ране.

Вскричав от ярости, Торренс выхватил меч и ринулся на убийцу, но тот отскочил, мгновенно оказавшись вне пределов досягаемости.

Мальчик перелез через тело Прайниуса и высунулся из кареты с намерением броситься вдогонку убийце, но внезапно получил сбоку сильный удар по голове. В глазах у него потемнело, и Торренс уже почти не осознавал, как оружие выскользнуло из руки, как его оттащили от кареты и принялись бить сапогами и латными рукавицами. А потом тьма окончательно поглотила его.

— Почему тебя столь волнует, что ученик больше не прячется в твоей тени? — Вопрос Садьи и ее простодушный тон подействовали на бушующий в душе Де'Уннеро пожар, как ведро воды. — Разве не к этому ты стремился?

— Что ты имеешь в виду? — спросил монах, недоверчиво качая головой.

Они вернулись в свои покои в одном из зданий рядом с Урсальским замком, предназначенных для прибывших с визитом вельмож из провинции — именно одного из них Де'Уннеро изображал все время, пока готовился захват трона Дануба.

— Неужели вы с аббатом Олином рассчитывали, что Эйдриан вечно будет согласовывать с вами каждый шаг? — вопросом на вопрос ответила певица. — И неужели вы на самом деле хотите этого? Скажи, любовь моя, как тебе удастся перестроить церковь Абеля по своему вкусу, если король Эйдриан и шагу не сможет ступить без тебя? Как вы с аббатом Олином сумеете одолеть отца-настоятеля Фио Бурэя и его сторонников вроде Браумина Херда, если увязнете в делах государства?

— Эйдриан может совершить ошибку, роковую ошибку, которая будет стоить нам всего, — не слишком убежденно отозвался Де'Уннеро.

— Еще вчера ты пел ему дифирамбы и восхищался тем, какое удивительное создание этот мальчик.

— Наверное, это можно назвать головокружением от успеха.

Женщина фыркнула и издала недоверчивый смешок.

— Эйдриан довольно быстро взял ситуацию в Урсале в свои руки, — напомнила она Де'Уннеро. — Затеянное им судебное разбирательство над Джилсепони должно было дискредитировать и ее, и короля Дануба. Он вызвал из мира теней призрак Констанции Пемблбери, чтобы та помогла ему поставить точку в правлении Дануба. Он вернул из царства смерти и герцога Каласа, который теперь разве что не пресмыкается перед ним. Не стоит недооценивать этого мальчика! Черпай мужество и надежду в том, что твой ученик стал…

— Лучше меня?

Монах буквально выплюнул эти слова, даже не пытаясь скрыть горечь.

— Равным тебе, — поправила его Садья. — И ты будешь нуждаться в помощи именно такого короля, если рассчитываешь занять доминирующее положение в абеликанской церкви. Имея за плечами армию Эйдриана, ты сможешь уничтожить Бурэя и его приверженцев, но чтобы возглавить церковь, требуется нечто гораздо большее. Радуйся, любовь моя. Юный Эйдриан и в самом деле достоин того, чтобы занимать трон.

Маркало Де'Уннеро откинулся на подушки, обдумывая слова подруги. Он понимал, что в них есть здравый смысл, но поражался тому, что всего за несколько дней они оба почти полностью поменяли взгляды.

Путь Эйдриана к захвату власти над всем королевством будет труден, без сомнения, но и самому Де'Уннеро придется нелегко. Ведь он задумал ни много ни мало, как вернуть церковь Абеля к тому, чем она была когда-то, а потом превратить даже в нечто большее.

Монах долго сидел, вспоминая последние, наполненные беспорядочными событиями недели, анализируя действия Эйдриана. Поворотным моментом, понимал он, стал день рыцарского турнира, когда мальчишка нанес поражение и, по-видимому, убил герцога Каласа, а потом с помощью магического камня души вернул его из царства смерти.

Да, Эйдриан поразительно быстро пробился к трону и обязан этим в основном самому себе, а не советам Де'Уннеро и Олина. И сейчас он продолжает уверенно развивать успех.

Маркало Де'Уннеро был не в восторге от того, что Эйдриан становится все самостоятельнее, и тем не менее в рассуждениях его подруги имелось много здравого смысла.

Первая часть плана Де'Уннеро и Олина состояла в том, чтобы посадить Эйдриана на трон, что и произошло.

Вторая же часть плана — захват власти в абеликанской церкви — только начиналась здесь, в Урсале, однако приведет их, как они надеялись, в случае его успешного завершения в Санта-Мер-Абель. Если королевством будет заниматься Эйдриан, а церковью Олин и Де'Уннеро, действительно, им обоим на руку то, что Эйдриан способен самостоятельно сыграть свою роль.

И тем не менее…

Маркало Де'Уннеро перевел взгляд на подругу. Та стояла, глядя в пространство, с задумчивой улыбкой на лице.

Он догадывался, о ком думает Садья.

Торренс очнулся снова на сиденье своей кареты, во мраке ночи катившейся по улицам Урсала. В рот ему засунули кляп, и, хотя руки и ноги у него оставались свободными, надежды сбежать не было, поскольку в карете находились трое рослых мужчин, вооруженных до зубов и не сводивших с него пристального взгляда.

Карета въехала в боковые ворота замка и остановилась у двери, где их дожидались двое людей с наручниками.

Мальчика грубо стащили с сиденья, рывком завели руки за спину и замкнули на запястьях наручники. После чего поволокли через служебные помещения, через кухню, комнаты поденщиков, еще одну дверь и дальше, по длинному лестничному пролету вниз, в темницу.

Паника овладела Торренсом, когда молчаливые охранники потащили его мимо камер к еще одному лестничному пролету, уходящему в глубь подземелья. Спустившись по нему, они остановились, вытащили кляп у него изо рта и грубо развернули мальчика, давая возможность увидеть то, что находится под лестницей.

Там была вырыта яма — не слишком глубокая, размером как раз с человеческое тело.

Торренс инстинктивно отпрянул, но сильные руки удержали его на месте.

— Это ни к чему, — послышался голос, который мальчик сразу же узнал.

В его душе вспыхнул проблеск надежды. Он повернулся и увидел приближающегося герцога Таргона Брея Каласа, на протяжении многих лет бывшего самым близким другом его матери.

— Оставьте нас, — приказал герцог, и охранники, беспрекословно подчинившись, заторопились вверх по лестнице.

— Слава богу, ты нашел меня! — воскликнул Торренс. Калас между тем подошел к нему и отомкнул наручники. — Не знаю, что бы эти негодяи сделали со мной. Они вроде уже и могилу мне вырыли…

Мальчик замолчал, только сейчас осознав, что у Каласа был ключ от его кандалов. Он посмотрел на разверстую могилу, снова поднял взгляд на герцога…

— Прости меня, — прошептал тот и вонзил меч в грудь Торренса. — Прости меня, Констанция. — Калас рывком выдернул клинок, и тело несчастного наследника престола рухнуло в приготовленную яму. — И будь проклят ты, король Эйдриан.

Он с трудом верил, что только что убил Торренса, сына своей дорогой подруги, которого любил как родного.

Однако герцог Таргон Брей Калас больше, чем кто-либо другой, почувствовал на себе подлинное могущество Эйдриана Будабраса, способное превозмочь саму смерть. И перед лицом этого невероятного, страшного могущества он был просто не в силах ни в чем отказать молодому королю.

— Спи спокойно, принц, — от всей души сказал Калас. — Сейчас не твое время. Сейчас не время тех, чьи корни уходят в прошлое. Покойся в мире вместе с родителями и братом, бедный мальчик. Всем вам сейчас не место на земле.

Со вздохом искреннего сожаления герцог Калас бросил меч и начал медленно подниматься по ступеням, разминувшись со стражниками, которым предстояло спуститься вниз и замести следы преступления.