11
ВЫБОР ОРУЖИЯ ОСТАЛСЯ ЗА НИМИ
Великан, шествовал по горной тропе среди орочьей орды один, без троих товарищей, и его низкорослые спутники казались явно обеспокоенными.
Пока Дзирт До'Урден наблюдал за врагами, притаившись в ветвях вечнозеленого дерева, прямо над тропой, он смог заметить, что противник настороже, а значит, эльфу и друзьям придется быть еще более точными. Дроу осознавал, что основным противником был великан, и своими соображениями темный эльф поделился на военном совете с Бренором и Дагнаббитом. Вооружившись верою в собственную правоту, Дзирт предпринял достаточно самостоятельный ход и отправился во главе отряда дворфов, которых ему удалось убедить. И грозная пантера, и ее хозяин были готовы нанести первый удар, который, как надеялся дроу, окажется решающим.
Тропу можно было различить без труда: она проходила среди деревьев, росших купами в укромной ложбинке. Когда орки предусмотрительно отправили сюда разведчиков, чтобы изучить местность, Дзирт затаил дыхание и прижался к сосновому суку. Эльф порадовался, что ему удалось убедить Бренора и Дагнаббита расставить засаду в другом месте, за ложбиной.
Внизу сновали разведчики орков, то появляясь, то исчезая среди теней, они пинали кипы опавших листьев. Двое орков заняли оборонительную стойку, когда к ним приблизилась еще одна пара и знаками подозвала собратьев.
Приближался караван, двигался он налегке и беззаботно.
Под веткой Дзирта прошел главарь орков. Эльф осмотрел тропу и взглянул на Гвенвивар, жестом указав гигантской кошке, чтобы та не теряла бдительности, но сохраняла спокойствие.
Один за другим орки внизу протискивались между деревьями, а затем показался и великан, он шел в одиночестве, с крайне хмурым выражением лица.
Дзирт, пристроившийся на ветке, что присмотрел заранее, медленно вытащил мечи, опустив их остриями вниз под плащом, чтобы не выдать себя блеском металла и волшебным свечением.
Великан продвигался вперед, один широкий шаг сменялся другим, глаза исполина были устремлены на тропу.
Дзирт метнулся вниз, опустился на громадное плечо великана, нанес молниеносный удар, и, пока великан пытался дотянуться до него, что есть духу припустил прочь, к другому дереву. Нападение не причинило гиганту особого вреда, но дроу и не собирался тяжело ранить противника: главное, ему удалось заставить соперника развернуться так, чтобы огромные руки, глаза и подбородок поднялись вверх.
И когда из укрытия бросилась Гвенвивар, то путь к горлу великана оказался перед ней открыт, туда-то она и метнулась, вгрызаясь в глотку исполина.
Великан завопил и попытался оторвать кошку. Однако Гвенвивар не ослабляла хватки, вгрызалась все глубже и глубже, кусала сильнее, разрывая великану трахею, обнажая вены.
От топота громадных башмаков и рева орки внизу бросились врассыпную.
— Что это? — проверещал один.
— Проклятая дикая кошка! — завопил в ответ другой. — Большая, черная!
Наконец, великану удалось оторвать от себя цепкую Гвенвивар, и он даже не почувствовал, что вместе с кошкой избавился от существенной части собственного горла. Затем неимоверным усилием великан сжал дикую кошку в громадных ручищах и начал ее давить. Гвенвивар испустила громкий жалобный крик.
Дзирт вздрогнул от воя пантеры и позволил ей вернуться в свою магическую обитель. Пантера обернулась бестелесной дымкой, которая просочилась сквозь пальцы великана.
Исполин потянулся к шее, дико вереща, неистово размазывая хлещущую кровь. Ноги великана подкосились. Разгоняя перепуганных орков, он опустился на колени а затем, хватая воздух широко разинутым ртом, рухнул в грязь.
— Он убил кошку! — завопил кто-то из орков. — Прямо придавил собою эту проклятую тварь!
Несколько орков ринулось на помощь великану, но огромное, перепуганное, ошалевшее существо, что неуклюже барахталось в грязи, взмахом руки отшвырнуло доброхотов в сторону. Немало орков таращилось на распростертую громаду, гадая, поднимется ли великан вновь.
А потому темный эльф, что прокрался за дерево и встал наготове, от их внимания ускользнул.
От их внимания ускользнули и дворфы, что подкрались чуть ближе, держа наготове боевые молоты и оружие для атаки.
Ошарашенные орки вопили, орали, советовали и подбадривали великана, пока наконец кто-то не обернулся и не увидел медленно приближающуюся рать. Орк выпучил глаза, пальцем указывая на то, что привлекло внимание, и разинул было пасть.
Однако крик его потонул в хоре голосов дружины дворфов, что бегом бросилась в наступление, сперва обстреляв орков из пращей, а затем пустив в дело секиры, боевые топоры и молоты, мечи и пики. Сеча закончилась быстро.
Какой-то орк в глубине толпы попытался возглавить оборону, но его попытку пресек удар кинжалом в спину, пропоровший легкое. Еще один орк в стороне попробовал руководить сопротивлением, однако эти попытки оборвались, едва пронеслась стрела в воздухе и вонзилась в дерево у него над головой. Заботясь скорее о собственной безопасности, нежели о том, как выстоять против дворфов, несостоявшийся вождь пригнулся и удрал, быстро перебирая всеми четырьмя конечностями.
Едва лишь орки, которые первыми встретили нападение дворфов, сумели организовать хоть какое-то подобие обороны, как в бой вступил Вульфгар, неистово размахивая боевым топором, убивая двоих орков одним ударом. Варвару досталось несколько уколов, но он не остановился, и не стихала его песня, обращенная к Темпосу — богу Войны.
В стороне от поля битвы Кэтти-бри испытывала сильнейшую радость и страдание. Раз за разом бралась она за лук, и раз за разом, раздосадованная, опускала оружие. Из-за покалеченных пальцев ей просто не хватало той меткости, с которой она осмелилась бы стрелять по целям в непосредственной близости от того места, где находились друзья. К тому же лучница совершенно не представляла себе, где среди разбежавшихся по грязи, раскричавшихся орков окажется Дзирт.
Кэтти-бри неимоверно страдала от того, что не могла присоединиться к битве, но она видела, что события развивались гораздо лучше, чем предполагалось. Орков удалось застать врасплох, и разъяренные дворфы не преминут воспользоваться преимуществом.
Еще великолепней, еще величественней казались Кэтти-бри движения Вульфгара. Варвар был исполнен уверенности, и ярость сквозила в каждом точном, смертоносном ударе. То не был мужчина из ее прошлого — сомневающийся, трусливый, беспомощный. Это был не тот человек, что покинул их, когда они отправились уничтожать хрустальный осколок — Креншинибон.
То был Вульфгар, знакомый ей по Долине Ледяного Ветра, — человек, что с радостью, бок о бок с Дзиртом, рвался на битву в логово огров. Тот самый Вульфгар, который повел варваров в наступление на хрустальную башню мага Акара Кесселя. То был сын Беорнегара, что вернулся к ним из когтей Эррту.
Кэтти-бри не могла сдержать улыбки, наблюдая за тем, как шествовал среди врагов Вульфгар, ибо ей каким-то образом было известно, что в тот день ни один меч и ни одна дубинка не тронут воина, что загадочным образом предвосхищал движения врагов. Орки разлетались в стороны, точно ошметки, от ударов Клыка Защитника. Какой-то орк метнулся в укрытие под сень молодого деревца, но Вульфгар громко вскрикнул и еще раз взмахнул грозным оружием, повалив и деревце, и тварь, что скорчилась под ним.
К тому времени, как Кэтти-бри нашла в себе силы отвести от варвара взгляд, битва завершилась, уцелевшие орки, которых по-прежнему было втрое больше, чем дворфов, разбегались куда глаза глядят, и многие бросали на бегу оружие.
Бренор и Дагнаббит быстро и уверенно вели войска, чтобы окружить как можно больше противников, и бок о бок с дворфами бежал Вульфгар, кроша вражеские головы.
Кэтти-бри разглядела, как в стороне трое орков метнулись под прикрытие деревьев, и уже вскинула было лук, но ее стрела не успела настичь врагов.
Под деревьями сгустились тени, более густые, чем вечерний полумрак, и вскоре орочьи вопли сообщили женщине, что там побывал Дзирт и что эльфу удалось расправиться с неприятелем.
Одному орку удалось вырваться на свет, он бежал прямо на Кэтти-бри, и лучница вскинула Тулмарил, чтобы поразить цель.
Но тут орк свалился, запнувшись о холмик, что появился перед ним на земле. Кэтти-бри оставалось лишь только покачать головой и улыбнуться, едва она увидела миниатюрную фигурку выпрямившегося Реджиса. Хафлинг ринулся на врага, несколько раз взмахнул булавой и с кислой миной увернулся от брызг малиновой крови. Реджис поднял взгляд, заметил Кэтти-бри, пожал плечами и вновь скрылся в зарослях травы.
Кэтти-бри огляделась, держа лук наготове, но тотчас же опустила его и вернула стрелу на прежнее место в волшебный, всегда полный колчан.
Короткая жестокая битва завершилась.
Во всех Королевствах не сыскать было расы более стойкой, чем дворфы, но и среди дворфов немногие могли потягаться в стойкости с Кланом Боевого Топора, особенно с теми его представителями, которые пережили бури Долины Ледяного Ветра, а потому, когда закончилась битва и дворфы построились, они не сразу заметили, что некоторые из них оказались ранены в битве.
Многие раны были глубоки и серьезны: по меньшей мере двое бойцов скончалось бы, не окажись среди дворфов жрецов, которые смогли помочь целительными заклинаниями, повязками и припарками.
В числе пострадавших оказался и Вульфгар: оружие орков нанесло сильному и гордому варвару несколько ран. Но ни жалобы не услышали от Вульфгара — лишь тихий стон, когда кто-то из дворфов полил его раны едким очищающим раствором.
— Так ты в порядке? — спросила Кэтти-бри варвара, который терпеливо сидел на скале, дожидаясь, пока усталые жрецы примутся за его лечение.
— Мне досталось несколько оплеух, — ответил он, точно это было само собой разумеющимся, — Ни одна из них не была столь же болезненной, как тот удар, которым наградил меня Бренор при нашей первой встрече, однако же…
Варвар замолк и широко улыбнулся, и Кэтти-бри подумала, что в своей жизни не видела ничего прекраснее этой улыбки.
К ним подошел Дзирт, баюкавший поврежденную в бою руку.
— Пришлось пустить в ход кулаки, — пояснил эльф, дуя на разбитые костяшки пальцев.
— А где Пузан? — поинтересовалась Кэтти-бри. Дроу кивком указал на место, где Кэтти-бри наблюдала за тем, как Реджис расправился с орком.
— Еще не бывало ни одной битвы, где бы он в конце не обыскивал мертвецов, — пояснил Дзирт. — Говорит, что в этом — весь смысл.
Темный эльф и женщина уселись и провели за разговором некоторое время, но вскоре их внимание привлек разгоревшийся поблизости спор.
— Бренор с Дагнаббитом, — заметила Кэтти-бри. — Интересно, почему я уже знаю, в чем причина их спора?
Женщина встала и ушла вместе с Дзиртом. Вульфгар остался в одиночестве, и когда они обернулись спросить, не присоединиться ли он к ним, варвар лишь махнул рукой.
— Его раны гораздо серьезней, чем он утверждает, — сообщила Дзирту Кэтти-бри.
— Он выстоял бы, доведись ему получить и в тысячу раз больше ран, — заверил дроу.
К тому времени, как они подошли к спорящим, предмет дискуссии уже выяснился и оказался точь-в-точь таким, как предполагала Кэтти-бри.
— Я пойду в Мифрил Халл тогда, когда я сам тебе скажу, что иду в Мифрил Халл! — раздавался громовой голос Бренора, тыкавшего пальцем Дагнаббиту прямо в грудь.
— У нас есть раненые, — отвечал Дагнаббит, по-прежнему не теряя надежды защитить короля от последствий собственного упрямства.
Бренор обернулся к Дзирту:
— А как ты думаешь? — спросил он. — Я говорю, что нам следует передвигаться от села к селу, прямо к Низинам. Не стоит позволять оркам совершать набеги без предупреждения.
— Орки либо убиты, либо разбежались, — вставил Дагнаббит. — А все их приятели-великаны мертвы.
Дзирт вовсе не был согласен с этим утверждением. Одежда великанов и их чистоплотность подсказали эльфу, что они столкнулись не с бродягами, а с представителями крупного клана. Однако дроу решил попридержать при себе новости, что могли обескуражить его друзей — до тех пор, пока не удастся раздобыть больше сведений.
— Только те, с которыми мы столкнулись! — крикнул Бренор, не успел дроу и слова сказать. — Быть может, их гораздо больше, и теперь они так и ходят поблизости целыми отрядами!
— Значит, нам тем более стоит вернуться, собраться с силами и пригласить Пуэнта с его ребятами, — отозвался Дагнаббит.
— Если мы заберем Пуэнта и его ребят с собой в Низины, то им и дела не будет до глупых орков, — ответил Бренор.
Собравшиеся возле короля, в том числе и Дзирт, оценили шутку с благодарностью, воспользовавшись возможностью снять напряжение. Однако Дагнаббит сохранял прежнюю недовольную мину: он, похоже, не понял юмора.
— Да, ты во многом прав, — чуть позднее произнес Бренор. — Я считаю, что перед нами лежит некая ответственность за воинов, и я не намерен забывать о своих обязанностях. Мы должны доставить раненых обратно. Мы должны сообщить тем, кто здесь живет, об опасности, помочь им обороняться, мы должны подготовиться к тому, чтобы биться близ Мифрил Халла.
Не успел Дагнаббит и слова сказать, как Бренор вскинул руку, прерывая его, и продолжил:
— Поэтому давай отправим обратно вместе с ранеными несколько бойцов, прикажем им сообщить Пуэнту и его ребятам, чтобы они разбили лагерь к северу от Долины Хранителя. Пусть пошлют две сотни, чтобы оцепить Низины вдоль побережья реки Сабрин к северу от Мифрил Халла. Возьмем врага в кольцо, и сможем выиграть бой.
— Хороший план, согласен, — произнес Дагнаббит.
— Хороший план, а выбора у тебя все равно нет, — уточнил Бренор.
— Но… — начал было Дагнаббит, хотя Бренор уже поворачивался лицом к Дзирту и Кэтти-бри.
Король дворфов вновь взглянул на главнокомандующего.
— Но ты тоже станешь сопровождать раненых на обратном пути к Мифрил Халлу, — потребовал Дагнаббит.
Дзирту показалось, что в ответ на замечание из ушей Бренора поднимаются две струи пара и что ближайшие несколько минут эльфу придется провести, оттаскивая Бренора от Дагнаббитовой бороды.
— Ты говоришь мне «Уйди и спрячься»? — спросил Бренор, подойдя к телохранителю так близко, что дворфы столкнулись носами.
— Я говорю тебе, что мой долг — блюсти твою безопасность!
— Кто нанял тебя?
— Гандалуг.
— А где теперь Гандалуг?
— Под каменным курганом.
— А кто вместо него?
— Конечно же ты.
Бренор состроил удивленную мину, хлопнул себя по ляжкам и ухмыльнулся Дагнаббиту, точно решение, следовавшее из сказанного, было очевидным и самим собой разумеющимся.
— Да, к тому же Гандалуг сказал мне, что ты так и будешь говорить, — заметил Дагнаббит, явно раздосадованный тем, что его переспорили.
— И что он приказал тебе мне сказать, когда я так скажу?
Второй дворф пожал плечами и ответил:
— Он просто посмеялся надо мной. Бренор дружески ткнул Дагнаббита в плечо:
— Иди и сделай все так, как я тебе приказал. Оставь с нами пятнадцать воинов, не считая моего сына, дочь, дроу и хафлинга.
— Нам нужно отправить вместе с ранеными хотя бы одного жреца.
— Но второй останется с нами, — кивнул Бренор. На том и порешили, и Бренор вновь заговорил
с Дзиртом и Кэтти-бри.
— Вульфгар тоже ранен, — сообщила королю приемная дочь.
Она отвела Бренора к скале, на которой по-прежнему сидел Вульфгар, перетягивая жгутом раненое бедро.
— Ты хочешь вернуться вместе с теми, кого я отправил? — спросил у него Бренор, приблизившись, чтобы лучше разглядеть многочисленные раны.
— Не более, чем ты, — ответил Вульфгар. Бренор улыбнулся и решил опустить щекотливую тему.
Немного позднее одиннадцать дворфов, из которых семеро были ранены, а одного несли на самодельных носилках, отправились к южной дельте, домой. Остальные пятнадцать, во главе с Бренором, Тредом и Дагнаббитом, отправились на северо-восток. С флангов их прикрывали Дзирт, Кэтти-бри, Реджис и Вульфгар.
12
ГРУЗ ВИНЫ — НА ЧУЖИЕ ПЛЕЧИ
— Победа досталась бы нам, если бы они не убежали, — продолжал оправдываться Ульгрен перед пышущим гневом отцом. — Великаны Герти умчались, точно кобольды!
Король Обальд нахмурился и презрительно пнул труп лежащего ничком орка, отчего мертвое тело перевернулось и шлепнулось в грязь.
— Сколько было дворфов? — спросил он.
— Целая армия! — выкрикнул Ульгрен, размахивая руками в подтверждение своих слов. — Сотни и сотни дворфов!
Орк, что стоял вблизи главнокомандующего, попытался было вставить слово, но Ульгрен яростным взглядом быстро заставил оторопевшего солдата замолчать.
Обальд внимательно смотрел на сына: ему было понятно, отчего тот так разнервничался.
— Сотни и сотни? — эхом повторил он за сыном. — Но ведь тогда троица удравших воинов Герти вам все равно бы не помогла, разве нет?
Заикаясь и путаясь, Ульгрен начал лепетать, что его бойцы, каким бы многочисленным ни оказалось войско дворфов, значительно превосходили врага и что, не удери трое великанов, его тактическое отступление обернулось бы величайшей молниеносной победой.
Тут Обальд заметил, что его сын, с тех пор как он впервые вошел в пещерные катакомбы, ни разу не сказал «поражение» или «отступление».
— Я хочу побольше узнать о твоем отступлении, — заметил король орков. — Было ли сражение молниеносным?
— Мы сражались без устали, — гордо заявил Ульгрен.
— Но дворфы так и не окружили вас? Вам удалось уйти?
— Мы сумели прорваться!
Обальд понимающе кивнул, прекрасно отдавая себе отчет в том, что и Ульгрен, и его воины показали спины врагу и удрали, и что оркам, вероятнее всего, противостояла куда менее многочисленная сила, чем войско, о котором говорил его сын, и что скорее всего войско дворфов было гораздо меньше, чем отряд орков. Но король орков оставил незамеченными эти нестыковки. Гораздо сильнее его интересовало то, как приуменьшить губительный исход дела в свете столь заманчивого и столь важного союза с Герти.
Несмотря на бахвальство и веру в собственное войско, в подвластные орочьи племена, хитроумный вождь орков понимал, что без Герти в окрестных землях владения его не расширятся за пределы нескольких пустырей в Диком Приграничье. Тогда ему не избежать поражения, подобного тому, что он претерпел в Многострельной Твердыне.
Знал Обальд и то, что Герти не обрадуют вести о гибели одного из ее великанов на поле битвы, заваленном дохлыми орками. С этой беспокойной мыслью он направился к павшему великану. На теле исполина почти не было ранений, за исключением едва ли не полностью вырванного горла.
Обальд озадаченно взглянул на Ульгрена и недоуменно передернул плечами.
— Мои разведчики донесли, что это была большая кошка, — пояснил сын. — Огромная черная кошка. Спрыгнула с дерева прямо на горло. Убила великана. Великан ее прикончил.
— Где она?
Рот Ульгрена перекосился, огромные клыки впились в нижнюю губу. Он огляделся, всматриваясь в физиономии других орков, каждый из которых недоуменно взирал на собственных товарищей
— Наверно, ее забрали дворфы. Может, хотели снять шкуру.
Судя по выражению лица Обальда, объяснение его не убедило. Внезапно орк зарычал, изо всей силы пнул мертвого великана и вихрем умчался прочь, нахмурив низкий лоб, изо всех сил пытаясь придумать, как изобразить перед Герти случившееся бедствие в виде победы. Возможно, удастся переложить вину на троих дезертиров, подчеркнуть, что впредь великанам следует быть более стойкими, более преданными оркам, которых они сопровождают в подобных походах.
«Да, должно получиться», — размышлял он, но его мысли прервал крик одного из многочисленных разведчиков, отправленных изучать окрестности. И крик этот прервал размышления расстроенного и рассерженного короля орков.
Морщины на лбу Обальда стали глубже, едва он увидел поле второй битвы, где лежали трое убитых великанов, трое пропавших, среди которых была и близкая подруга Герти. Тела их лежали неподалеку от того места, где в ночь перед проигранным сражением разбил лагерь Ульгрен. Обальд сообразил, что троих великанов недосчитались во время похода потому, что их убили еще раньше. И он понял, что об этом станет известно и Герти, и наверняка она захочет разобраться в происшествии, тем более если венценосный орк будет настаивать, что неудача постигла их прежде всего по вине великанов, а не орков.
— Как это случилось? — спросил Ульгрена Обальд.
И, не получив от отпрыска незамедлительного ответа, расстроенный Обальд развернулся и со всей силы ударил Ульгрена по лицу, так что тот повалился на землю.
— Обальд напуган, — объявил Ад'нон Кариз остальным мошенникам.
Ад'нон сопровождал войска Обальда на обоих полях брани, а по возвращении, как обычно, тотчас же встретился с королем орков и посоветовал ему набраться терпения.
— У него есть все основания для беспокойства, — заметила Каэр'лик Суун Уэтт и еле слышно рассмеялась. — Герти скатает его в шар и пнет так, что он через горы перелетит.
Тос'ун рассмеялся вместе со жрицей, но ни Ад'нон, ни Донния Сольду не проявили особого веселья.
— Из-за этого может распасться их союз, — заметила Донния.
Каэр'лик пожала плечами, точно речь шла о ничего не значащем деле, и Донния наградила ее сердитым взглядом.
— Тебе пришлось бы по нраву прозябать в нашей норе среди гнетущей роскоши? — осведомилась Донния.
— Есть участи гораздо хуже этой.
— Но есть и участи гораздо лучше, — не преминул вмешаться Ад'нон. — У нас есть возможность получить немалую прибыль и отменно поразвлечься, а риска почти никакого. Я предпочел бы придерживаться прежнего курса и поддерживать их союз.
— И я, — эхом подхватила Донния.
Каэр'лик лишь пожала плечами: она выглядела уставшей от разговора, как будто речь шла о пустяках.
— А ты? — обратилась Донния к Тос'уну. Тот сидел в стороне, слушая с явным интересом, но не принимая в беседе участия.
— Я думаю, что нам всем не следует недооценивать дворфов, — заметил воин из Мензоберранзана. — Когда-то мой город уже совершил подобную ошибку.
— Верно, — подтвердил Ад'нон. — Должен сказать, сообщение Ульгрена о численности войска дворфов изрядно преувеличено, если принять во внимание место, где велся бой. Более вероятно, что дворфам удалось изгнать орков, хотя те и превосходили их числом, а сверх того, дворфы прикончили четверых великанов. Возможно, что их магия не менее действенна.
— Магия? — вмешалась Каэр'лик. — У дворфов, насколько известно, волшебная сила невелика.
— Как я понимаю, у них имеются определенные магические способности, — настаивал Ад'нон. — Орки рассказывали о большой кошке, которая сразила великана и, по-видимому, исчезла, едва его прикончив.
Сидевший в стороне Тос'ун оживился и подал голос:
— Кошка была черная?
Трое дроу посмотрели на изгнанника из Мензоберранзана.
— Да, — подтвердил Ад'нон. Тос'ун понимающе кивнул.
— Дзирт До'Урден, — пояснил он.
— Изменник Дзирт? — с неожиданным интересом спросила Каэр'лик.
— Да, вместе с духом-пантерой, похищенной им из Мензоберранзана. Сильный противник.
— Пантера?
— Да, и пантера, и Дзирт До'Урден, — пояснил Тос'ун. — Он из тех врагов, с которыми непросто совладать, он — угроза не только для орков и великанов, что сражаются в битве, но и для тех, кто тайно направляет их действия.
— Прелестно, — съязвила Каэр'лик.
— Он был одним из лучших учеников Мили-Магтир, — продолжал Тос'ун; — А после его тренировал сам Закнафейн, которого считали лучшим фехтовальщиком города. Если он присутствовал на поле брани, тогда ясно, почему дворфам удалось одолеть орков с такой легкостью.
— Неужели один дроу способен в битве противостоять орде орков и четверке великанов? — с недоверием спросил Ад'нон.
— Нет, — признал правоту собеседника Тос'ун. — Однако если там был Дзирт, значит, с ним был и…
— …король Бренор, — подхватила Донния. — Изменник Дзирт — лучший друг и советчик Бренора, разве не так?
— Да, — подтвердил Тос'ун. — И вероятно, что вместе с этими двоими было еще несколько могучих друзей и помощников.
— Так значит, Бренор покинул Мифрил Хал л и вместе с небольшим отрядом бродит по землям Приграничья? — удивилась Донния, и на ее красивом лице расплылась коварная улыбка. — Ну что за прекрасная возможность!
— Нанести коварный удар по Мифрил Халлу? — уточнил Ад'нон, подхватив мысль Доннии.
— И убедить Герти и впредь следовать намеченным курсом, — добавила Донния.
— Или чересчур явно дать знать о нашем присутствии, чтобы навлечь гнев могущественных врагов, — с привычным цинизмом добавила Каэр'лик.
— Достопочтимая жрица, я полагаю, что вы чересчур привыкли к роскоши, и разучились наслаждаться хаосом, — заметил Ад'нон, и его улыбка, расцветающая на глазах, в точности соответствовала радости Доннии. — Неужели вы с такой легкостью готовы упустить возможность развлечься с выгодой для себя?
Несколько раз Каэр'лик порывалась ответить, но всякий раз, так ничего и не сказав, заранее признавала свое поражение.
— Для меня невелика радость в том, чтобы возиться с вонючими орками, — заявила жрица. — Или же с Герти и ее шайкой, которые убеждены в своем абсолютном превосходстве над всеми, включая нас. Меня гораздо больше развлекла бы возможность натравить Обальда на Герти, чтобы орки и великаны убивали друг друга. Тогда мы с легкостью расправимся с уцелевшими вчетвером.
— И останемся скучать в одиночестве, — заметил Ад'нон.
— Верно, — признала Каэр'лик. — И да будет так. Так посеем же раздор, посеем же войну между дворфами и нашими союзниками! Пока король Бренор не залез обратно к себе в нору, мы сможем изрядно поразвлечься, но необходимо помнить об осторожности! Я не собираюсь покидать Подземье для того лишь, чтобы пасть под топорами дворфов или позволить изменнику-дроу зарезать себя.
Остальные согласно закивали, чувства их были сходны, больше всех соглашался Тос'ун, немало собратьев которого пали на его глазах под натиском армий Мифрил Халла.
— Я отправлюсь к Герти и смягчу удар от разгрома, — заявила Донния.
— А я вернусь к Обальду, — сообщил Ад'нон, — и буду ждать твоего знака, чтобы отправить короля орков на. переговоры к великанше.
И они тотчас же удалились, испытывая великую радость, оставив Каэр'лик наедине с Тос'уном.
— Мы все глубже впадаем в раскол, — заметила жрица, — и если предадут союзники, когда мы окажемся на самом острие дворфовского копья, то мы упадем глубоко и быстро.
В ответ Тос'ун кивнул: он уже испытал нечто подобное.
С трудом давался Обальду каждый шаг в переплетениях пещер, где обитала Герти: чувствовались презрительные взгляды, что бросали в его сторону часовые-великаны. Обальд знал, что, вопреки заверениям Ад'нона, великанам известно о разгроме. Король орков понимал, что эти создания отличались от его расы. Всякий из собственного клана, всякое подобное им существо представляло для них ценность. Нелегко будет снежным великанам простить гибель четверых сородичей.
Войдя в покои Герти, орк застал великаншу на каменном троне: локоть одной руки опущен на колено, вторая подпирала точеный подбородок, не мигая, смотрели синие глаза.
Орк подошел и встал подальше, вне досягаемости великанши, из страха, что рука Герти протянется и раздавит его. Он подавил в себе желание заговорить о разгроме первым и решил, что будет разумней дождаться, пока Герти сама начнет беседу.
Долго, долго он ждал.
— Где тела? — нарушила Герти тишину.
— Там, где они погибли.
Герти пристально посмотрела на орка, и ее глаза расширились, закипая яростью.
— Мои воины не смогли их донести, — тотчас же пояснил Обальд. — Если вам угодно, мы похороним их под курганами там же, на месте гибели. Я подумал, что вы пожелаете доставить тела сюда.
Оправдания отчасти успокоили Герти. Она даже откинулась на спинку трона и милостиво кивнула орку, едва тот закончил объяснения.
— Ваши воины проводят выбранного мной великана к павшим.
— Разумеется, — заверил Герти Обальд.
— До меня дошли слухи, что, возможно, действия вашего сына навлекли на отряд могучего врага, — заметила Герти.
Обальд пожал плечами:
— Возможно. Меня не было поблизости.
— Ваш сын остался в живых?
— Он убежал с поля битвы вместе со многими из ваших сородичей.
На сей раз в глазах Герти вспыхнула настоящая ярость.
— Когда настал час битвы, то лишь один из вашего народа оказался вместе с ними, но и тот великан вскоре оказался сражен, — не преминул ответить Обальд, прекрасно осознавая, что если он рассчитывал покинуть ледяной дворец с головой на плечах, то ему следовало отвлечь Герти от столь щекотливой темы. — Остальные трое покинули войска ночью, не сказав никому ни слова.
По выражению лица Герти орк понял, что ему удалось подобрать верные слова и переложить вину на плечи великанов, не обвиняя их, однако же, в разгроме напрямую.
— Известно ли вам, куда дворфы направились после битвы?
— Нам известно, что они не направились прямо к Мифрил Халлу, — сообщил Обальд. — Мои разведчики не нашли никаких следов, ведущих на юг или восток.
— По-прежнему ли они в наших горах?
— Возможно… угу, — откликнулся орк.
— Так разыщите их! — потребовала Герти. — У меня есть к ним счеты, а я всегда рассчитываюсь с врагами сполна.
Хотя Обальд и понимал, что Герти желала видеть его серьезным, ему с трудом удалось сдержать улыбку. Но, учитывая распиравшую орка радость, это было нелегко. По глазам Герти и тону, которым она говорила, венценосный орк понял, что недолго продлится скорбь о поражении и что вскоре и великаны, и их правительница станут еще более воинственными, чем прежде.
И король Обальд гадал, предчувствуют ли дворфы хотя бы чуть-чуть ту беду, что вот-вот обрушится на их головы.
13
А Я ГОВОРЮ — УБИРАЙСЯ!
Еле заметным движением головы Торгар уклонился от встречи с тяжелым кулаком, что пронесся мимо. Не теряя времени, дворф развернулся и впился зубами в запястье нападавшего. Противник, такой же дворф, лихорадочно размахивал покусанной рукой и что есть сил молотил второй, но стойкий Торгар терпел побои и сильней вгрызался в плоть, приблизившись к противнику, чтобы уменьшить силу замаха.
Пихаясь, толкаясь и лягаясь короткими ногами, Торгар загнал противника на стол. И стол, и стул, что стоял под ним, развалились на куски, повсюду летали обломки мебели.
Кроме этих двоих, в таверне дрались и другие дворфы. Кулаки и бутылки так и мелькали, лбы стучали о лбы, и немало столов и стульев разбилось о головы противников.
Потасовке не было видно ни конца ни края, и бедняга трактирщик Тойво Пенодув обреченно прислонился к стене, скрестив на груди мускулистые руки. Выражение его лица становилось то заинтересованным, то отстраненным, за поврежденное имущество он не беспокоился, ибо знал: передравшись, дворфы незамедлительно возместят ущерб.
Так уж было принято в тавернах.
Один за другим драчуны покидали кабак — как правило, вылетая через давно разбитые окна ногами или головой вперед.
Усмешка Тойво перешла в широкую улыбку, когда толпа поредела и он разглядел, что тот, кто затеял потасовку, Торгар Молотобоец, по-прежнему находился в самой гуще свалки. С самого начала Тойво был уверен в подобном исходе. Стойкий Торгар редко пропускал кабацкую потасовку с превосходящими силами, но он ни разу не проигрывал, если только сражался бок о бок с Язвием.
Хотя вспыльчивый старина Язвий и уступал иным в скорости кулачных ударов, однако он знал, как вести бой и как одурачить врагов. Тойво увидел, как на Язвия несется какой-то дворф, занеся для удара зажатую в руке бутылку.
Язвий указал пальцем на нападавшего, лицо его приняло недоверчивую мину, и противник остановился. Затем Язвий указал пальцем на занесенную бутылку и на остатки пива в ней.
Знаками Язвий посоветовал дворфу прерваться и допить пиво. Когда тот последовал его совету, Язвий достал полную бутыль, примерился, точно собираясь отпить из нее, и со всей силы разбил бутылку о лицо нападавшего, ударом уложив дворфа навзничь.
— Ну что ж, вышвырните всех! — прокричал Язвию, Торгару и паре других дворфов Тойво, когда потасовка наконец завершилась.
Четверка победителей перемещалась от одного наполовину обеспамятовавшего дворфа к другому, бесцеремонно вышвыривая пострадавших через развороченную дверь.
Едва дворфы направились к выходу, как Тойво знаками подозвал их к прилавку, где уже стояла выпивка на четверых.
— Награда за потеху? — спросил Торгар, еле шевеля распухшими губами.
— Вы заплатили за выпивку, да и за остальное тоже, и притом с лихвой, — заверил Торгара Тойво. — Ты что же, болван, собираешься начать беспорядки по всему городу?
— Я не начинал никаких беспорядков. Я просто присоединился к беспорядку, который увидел!
— Ха! — фыркнул кабатчик, сметая со стойки груду разбитого стекла. — А как ты думал, какой прием окажут Бренору в Мирабаре? Мифрил Халл погубит наше дело!
— Потому что они нас превосходят! — выкрикнул Торгар, но тут же замолчал и прижал ладонь к горящим от побоев губам. — Они изготавливают лучшие дошпехи и лучшее оружие, — произнес дворф, на сей раз с большим самообладанием и не без шепелявости. — Мы сможем их превжойти, ешли штанем проижводить лушшие товары или ешли отыщем новых покупачелей. Мы шможем их превжойти, ешли…
— Согласен, я не спорю с тобой, — перебил Тойво, — но ты на весь город орал о своей печали. Проклятый глупец, неужели ты надеялся на что-то иное? Ты что же, собираешься поднять против маркграфа и совета всех дворфов? Ты хочешь начать в Мирабаре войну?
— Конечно же нет.
— Тогда заткни свой глупый рот! — бранил знакомого Тойво. — Сегодня вечером ты вломился в таверну и принялся выплескивать свой гнев. Проклятый глупец! Ты же знаешь, что у половины местных дворфов кубышки пустеют на глазах и что причина тому — обретение Мифрил Халла. Разве тебе не ясно, что тебя здесь не поймут?
Торгар сердито помахал рукой и склонился над напитком, буквально закрываясь от острого глаза Тойво.
— Он прав, — произнес Язвий за спиной у Торгара и тотчас же получил от приятеля ненавидящий взгляд.
— Я не устал драться, — поспешно вставил Язвий, — просто этим вечером мы перевели попусту немало хорошего пива, а это неправильно.
— Они ражожлили меня — вот и все, — заявил Торгар, его голос прозвучал неожиданно расстроено и виновато. — Бренор не враг, и было бы глупоштью выштавлять его неприятелем вмешто того, чтобы пытаться превжойти парней из Мифрил Халла в чештной торговле.
— Да тебе никогда не были по нраву те, кто поглавней, а теперь еще и маркграф вместе с четырьмя болванами, что следуют за ним по пятам, изображают из себя великих бойцов, — с пониманием добавил Тойво. — Разве я не прав?
— Будь Мифрил Халл человечешким городом, неужели маркграф шо швоими парнями сшремилща бы во что бы то ни штало их победить?
— Думаю, да, — ни мгновения не колеблясь, ответил Тойво. — Просто я думаю, что тогда Торгар Молотобоец не стал бы так переживать.
Торгар согнулся над стойкой бара, положив руки на голову. Приходилось признать, что в сказанном была доля истины. В глубине души он считал Бренора и парней из Мифрил Халла братьями по крови. Все они были родом из клана Делзун, истоки которого брали начало в такой древности, что не хватило бы памяти и у старейшин дворфов. Торгару были неприятны мысли о том, что столь важные узы могли разрушить мелочные споры и торговля.
К тому же, вспоминая о вечере, проведенном с гостями из Мифрил Халла, Торгару приходилось признать, что ему понравились новые знакомые.
— Ну что ж, надеюсь, что ты перестанешь орать о своем мнении на всех перекрестках, так что мы сможем прекратить драки, — велеречиво произнес Язвий. Он дружески пихнул Торгара локтем и подмигнул смутьяну, когда тот поднял голову. — Или по крайней мере немного сбавим скорость. Я уже не молод. Утром будет сильно болеть!
Тойво похлопал Торгара по плечу и отправился наводить порядок.
Всю ночь Торгар провел, лежа головой на кабацкой стойке. Он думал.
К немалому удивлению Торгара, размышлял он о том, что, возможно, пора покидать Мирабар.
— Надеюсь, сегодня вечером эльф не нагонит орков и не перебьет их всех, — ворчал Бренор. — А не то всю забаву испортит.
Пристально, с любопытством посмотрел на короля Дагнаббит, тщетно пытаясь прочесть то, что было у правителя на уме. В конце концов, всего-то и нашли следов, что от пары несчастных орков, коим посчастливилось удрать с поля боя. За последние несколько дней ничего особенного не происходило — все те же погони за небольшими группками, зачастую — не больше, чем один-два орка, то по одной, то по другой горной тропе. Бренор жаловался, что Дзирт, Кэтти-бри, Вульфгар и Реджис чаще всего настигали несчастных созданий первыми и уничтожали их еще до прихода основного отряда.
— Не так уж и много осталось беглецов, — заметил Дагнаббит.
— Ба! — раздосадовано фыркнул король дворфов и поставил опустевшую миску с похлебкой на траву. — Удрало более полусотни, а мы и дюжины не поймали!
— Но каждый день уцелевшие прячутся в глубоких норах, а мы не способны преследовать их так глубоко.
— А почему бы и нет?
Ответ на такой простой вопрос, конечно же, был ясен с самого начала, ибо Бренор задал его с неистовым пламенем ярости во взоре, которое не могло скрыться от постороннего наблюдателя.
— А почему мы здесь, о мой король? — вкрадчиво спросил Дагнаббит. — Ваш друг из народа темных эльфов и его небольшой отряд в состоянии проделать всю оставшуюся работу, и вам это тоже известно.
— Мы должны добраться до Низин и предупредить их, наравне с прочими поселениями!
— И с этим превосходно справится Дзирт, справится намного быстрее и без нашего вмешательства.
— Нет, если проклятый эльф попытается предупредить местных жителей, то они только прогонят его.
Дагнаббит покачал головой:
— Дзирта До'Урдена знает большинство местных жителей, а если и нет — он пошлет Кэтти-бри, Вульфгара или малыша, чтобы предупредить людей. Неизвестно, остались ли еще вооруженные отряды орков, хотя более половины скрылось. Вы знаете, что они скрылись, разбежались по норам и нескоро смогут угрожать кому бы то ни было.
— Ты напрасно думаешь, что здесь был только один отряд, — не соглашался Бренор.
— Если имелись остальные, то вам тем более следует вернуться в Мифрил Халл, — настаивал Дагнаббит, — и вам это отлично известно. Так отчего вы здесь, о мой король? Какова причина, что удерживает вас?
Бренор расположился поудобнее на поваленном бревне и смерил Дагнаббита серьезным, решительным взглядом.
— А ты сам предпочел бы остаться здесь, где прячутся орки, которых можно порубать, с ветром в бороде да секирой в руках, или же вернуться в Мифрил Халл, беседовать с милыми посланницами Серебристой Луны или Сундарбара, спорить с каким-нибудь мирабарским купцом о торговых правах? Что предпочел бы ты, Дагнаббит?
Его собеседник сглотнул тяжелый ком в горле в ответ на прямой и неожиданный вопрос. Разумеется, следовало ответить благоразумно, но такой ответ — об этом знали и Бренор, и Дагнаббит — неминуемо оказался бы ложью.
— Я остался бы возле своего короля, потому что именно так мне следует поступить, — начал было изворачиваться юный дворф, но Бренор не желал выслушивать уловки:
— Я спрашивал тебя, что бы ты предпочел. Что бы ты выбрал? Разве тебе ничего не нравится?
— Мой долг…
— Я не спрашивал тебя, в чем состоит твой долг! — оборвал его Бренор взмахом руки. — Когда захочешь поговорить со мной честно, то можешь возвращаться, — рассердился правитель. — А пока принеси-ка мне другую миску, с похлебкой погорячее, потому что эта потрескалась. Делай что велено, ты, проклятое чучело!
Бренор поднял пустую миску и протянул ее Дагнаббиту. Немного поколебавшись, молодой дворф принял посуду, но поднялся он не сразу.
— Я предпочел бы остаться здесь, — ответил Дагнаббит. — И я предпочел бы каждый день затевать битву с орками.
Сквозь пышущую огнем рыжую бороду Бренора проглядывала улыбка.
— Тогда почему ты задаешь мне такие вопросы? — удивился он. — Разве ты думаешь, что я слеплен из другого теста, чем ты? Если я король, то это не значит, что я отличаюсь от любого другого из Клана Боевого Топора!
— Вас пугает возвращение домой, — осмелился заметить Дагнаббит. — Вы считаете, что на этом ваш путь завершится.
Бренор откинулся назад и пожал плечами, но вдруг заметил, как в стороне из кустов за ним следит пара сиреневых глаз.
— И я по-прежнему думаю, что не помешало бы еще похлебки, — откликнулся король.
С мгновение Дагнаббит рассматривал его, кивая и прикусив губу.
— Надеюсь, что наш проклятый эльф не перебьет их всех сегодня вечером, — с усмешкой произнес королевский телохранитель и удалился.
Едва он скрылся из виду, как из кустов появился Дзирт До'Урден и уселся рядом с Бренором.
— Всех убили? — поинтересовался король.
— Кэтти-бри стреляет метко, — ответил дроу.
— Ну, так найдите еще орков.
— Орки всегда найдутся, — заметил дроу. — Можно потратить целую жизнь на то, чтобы выслеживать орков в этих горах. — Темный эльф проницательно рассматривал Бренора, пока дворф не ответил ему таким же прямым взглядом.
— Сперва Дагнаббит, а теперь еще и ты? — с укоризной спросил Бренор. — И что ты хотел бы услышать от меня, эльф?
— То, что у тебя на сердце, ничего больше. Когда мы только отправились в путь, то ты шествовал гордо, предвкушая приключения, твой шаг был быстр и стремителен. Тогда ты видел перед собой Гоунтлгрюм, или по меньшей мере предчувствовал величайшее изо всех приключений.
— Я до сих пор предчувствую его.
— Нет, — заметил Дзирт. — То, с чем мы встретились на Пути Падения, показало тебе, с какими препятствиями вскоре предстоит нам столкнуться. Тебе известно: стоит вернуться в Мирабар, и вновь покинуть столицу окажется непросто. Тебе известно, что тебя попытаются удержать.
— Эльф, ты догадываешься кто? — поинтересовался Бренор, нетерпеливо размахивая рукой. — Или, быть может, ты воображаешь, что тебе известно больше всех?
— Не догадываюсь, но у меня есть некоторые наблюдения, — ответил Дзирт. — Шаг за шагом все трудней дается путь Бренору Боевому Топору, едва он покинул Долину Ледяного Ветра, и так — всякий раз, за исключением случаев, когда мы на время сворачиваем с основного пути — как, например, для остановки в Мирабаре или погони в горах.
Бренор нагнулся и взял пустую миску Дагнаббита. Венценосный дворф тряхнул посуду, окунул ее в почти пустой котел с похлебкой, вытащил и облизал бульон с коротких толстых пальцев.
— Конечно, ведь в Мифрил Халле похлебку мне станут подавать в красивой посуде, на изящных подносах, с прекрасными салфетками.
— А салфетки ты никогда не любил.
Бренор пожал плечами, и Дзирт понял по выражению лица короля, что тот понял намек.
— Так назначь на свое место управляющего, сразу же по возвращении, — предложил дроу. — Стань странствующим королем, что несет в чужие страны величие своего народа, стань королем, ищущим потерянное королевство, еще более великое и древнее. Мифрил Халл сможет управлять собой сам. Если бы ты так не считал, то ни за что бы не отправился даже в Долину Ледяного Ветра.
— Не так-то это легко.
— Ты — король, и тебе решать, в чем состоят королевские обязанности. Долг короля ляжет на твои плечи тяжким бременем, и это пугает тебя, но так случится, только если ты позволишь королевским обязанностям лечь бременем на твои плечи. В конце концов, лишь Бренору Боевому Топору дано решать, как сложится судьба Бренора Боевого Топора.
— Эльф, я считаю, что ты упрощаешь положение, — ответил дворф, — но не могу сказать, будто ты ошибаешься.
С этими словами король вздохнул и сделал большой глоток горячей похлебки.
— Известно ли тебе, чего ты хочешь? Или ты всего лишь немного растерян, мой друг? — поинтересовался Дзирт.
— Помнишь ли ты, как мы впервые отправились на поиски Мифрил Халла? — спросил Бренор. — Помнишь, как я обхитрил тебя, притворившись, что лежу при смерти?
Дзирт хохотнул: воспоминания о том случае никогда не изгладятся из его памяти. Возглавив народ Десяти Городов, они только что одержали победу над приспешниками Акара Кесселя, владельца хрустального осколка. Дзирта доставили к Бренору, и казалось, что дворф лежит при смерти — но то было подстроено лишь затем, чтобы хитростью вырвать у дроу обещание помочь дворфам в поисках Мифрил Халла.
— Меня не нужно убеждать лишний раз, — заметил Дзирт.
— Видишь ли, когда мы нашли древний город, то у меня появилось две мысли, — заметил Бренор. — Как же стучало мое сердце! Вновь увидеть дом… отомстить за предков. Говорю тебе, эльф, в целой жизни не знал приключения лучше, когда загнал дракона в самую темноту, хотя тогда мне казалось, что это приключение — последнее во всей моей жизни!
Дзирт кивнул: теперь он знал, что ему скажут.
— А о чем еще ты думал, когда мы отыскали Мифрил Халл? — поспешно спросил дроу, ибо знал: Бренору необходимо сообщить о своих чувствах в полный голос, признаться в них открыто.
— Ну и перепугался же я, скажу тебе! Но было и другое чувство… — Дворф потряс головой и вновь вздохнул. — Когда мы отвоевали южные земли и мой клан вновь обрел свой дом, в мое сердце проникла крупица печали.
— Оттого, что ты понял: главное — приключение, главное — путь, а не цель, к которой идешь?
— Тебе это тоже знакомо! — оживился Бренор.
— А как ты думаешь, отчего я и Кэтти-бри так быстро покинули Мифрил Халл вскоре после войны с дроу? Боюсь, что все наши характеры сходны, и это-то, видимо, нас и доконает.
— Но куда же нам идти, а, эльф?
Дзирт рассмеялся, к его смеху тотчас же присоединился Бренор, и темному эльфу показалось, что тяжкий груз свалился с плеч дворфа. Но внезапно Бренор прекратил смех, и лицо его омрачилось:
— А как же моя девочка? Что если ее убьют в дороге? Разве ты не станешь упрекать себя в ее гибели до скончания века?
— Я часто об этом думал, — признался Дзирт.
— Ты видел, что произошло с Вульфгаром, — сказал Бренор. — Он забыл, кто он есть, все время только и делал, что ходил за ней следом.
— В этом-то и была ошибка.
— Так ты говоришь, что тебе наплевать? Дзирт громко рассмеялся.
— Не следует говорить за меня то, о чем я не думал, — возразил он. — Конечно же, она мне небезразлична, но скажи мне, Бренор Боевой Топор, есть ли в целом мире кто-нибудь, кто любит Кэтти-бри или Вульфгара сильнее, чем ты? И разве ты запрешь их в Мифрил Халле, чтобы они остались в безопасности? Конечно же, ты не сделаешь этого, — продолжал Дзирт. — Ты доверяешь ей и уважаешь ее свободу. Ты позволяешь ей сражаться, ты видел ее раны, как случилось совсем недавно. Спроси меня — и я отвечу: по-моему, не вполне отеческое отношение.
— Кто тебя спрашивал?
— Ну, если бы ты меня спросил…
— Если бы я тебя спросил, а ты мне так ответил, то я пнул бы тебя прямо в твое тощее эльфиное лицо!
— Если бы ты спросил, а я тебе ответил, то ты пнул бы воздух. А после ты удивился бы, отчего на твою толстую голову из ниоткуда сыплется сотня ударов.
Бренор поперхнулся, бросил на землю пустую миску, стянул с себя шлем об одном роге и заскреб макушку:
— Ба! Чтобы пробить мой толстый череп, тебе, эльф, пришлось бы нанести не одну сотню ударов!
Дзирт улыбнулся и не стал спорить.
Вернувшийся Дагнаббит застал короля в превосходном расположении духа. Молодой дворф взглянул на Дзирта, но дроу лишь кивнул и улыбнулся во весь рот.
— Если мы намерены добраться до Низин за два дня, то нам следует отправляться в путь, — заметил Дагнаббит. — Хватит гоняться за орками, ведь их отряд уже разбит.
— Больше гоняться не за кем, — сообщил Дзирт. Дагнаббит кивнул, не высказав ни удивления, ни
разочарования.
— Так значит, вы торопите меня домой, — заметил Бренор, покачав головой; капли бульона так и летели с длинной бороды, которую король обтер ладонью.
— Мы также сможем воспользоваться Низинами как укреплением перед боем, — предложил Дагнаббит. — Соединим войска с отрядами Пуэнта и его ребят из обоих лагерей перед Мифрил Халлом, проведем все лето в горах близ Низин. Думаю, ребятам это подойдет.
К улыбке на лице Бренора добавилось изумление.
— Мне нравится ход твоих мыслей! — воскликнул Бренор, принимаясь за третью порцию бульона. — Необходимо убедиться, что Пузану не придется слишком много идти, если он присоединится к нам, — посоветовал Бренор в перерыве между несколькими глотками. — Не нужно позволять ему вновь располнеть, если он отправится вместе с нами по горам, разве я не прав?
Дзирт вновь устроился поудобней, вполне довольный своим другом-дворфом. Одно дело — знать, что у тебя на душе, и совсем другое — примириться с этим.
Иногда намного сложнее позволить себе следовать внутреннему голосу…
Торгар расхаживал на своем посту у северной стены Мирабара, слегка прихрамывая из-за колена, распухшего после сумятицы прошлой ночи. В тот день дул сильный ветер, засыпая дворфа песком, однако тепло вынудило Торгара снять тяжелый панцирь.
Он ощущал взгляды, преимущественно хмурые, направленные на него другими часовыми. Последствия встречи с Бренором множились, точно круги по воде, немало споров возникло в городе, немало кулаков пустили в ход. Торгар устал. Он хотел просто остаться наедине с работой, молча, без ссор, прогуливаться по стене…
Но завидев приближение упитанного дворфа в ярких одеждах, военачальник понял, что его желаниям не суждено осуществиться.
— Торгар Молотобоец! — позвал его советник Аграфан Тяжелый Молот.
Советник подошел к основанию лестницы, что вела на городскую стену, задрал полы длинного одеяния и начал забираться наверх.
Торгар шел в том же направлении — подальше от советника, поглядывая через стену и изображая полнейшую безучастность, но когда Аграфан вновь позвал его, на сей раз громче, Торгар понял, что замешкавшись, наживет лишь дополнительные неприятности.
Воин остановился и оперся сильными, в синяках, руками о стену, вглядываясь в раскинувшиеся перед ним пустынные земли.
Аграфан подошел из-за спины и встал рядом, точно так же опершись на стену.
— Снова пришлось драться ночью, — произнес советник.
— Кто кулаками стучит, тот кулак и получит, — ответил Торгар.
— И со сколькими пришлось драться?
— А скольким не хватало хорошей взбучки? Торгар взглянул на советника и понял, что того отнюдь не удивил ответ.
— Твои поступки вносят в Мирабар раскол. Разве этого ты добиваешься?
— Я ничего не добиваюсь, — честно ответил Торгар и повернулся к Аграфану, прищурив глаза. — Если я говорю о том, что у меня на душе, и это привело к беде, то значит, беда была еще до того, как я об этом заговорил!
Аграфан оперся о стену поудобнее и, судя по всему, успокоился, поскольку спорить не стал.
— Многие из нас ломали головы над сложностями, связанными с Мифрил Халлом. Ты знаешь об этом. Мы все хотели бы, чтобы наши сильнейшие соперники в торговле не были бы дворфами, но они — дворфы! Так уж получилось, и тебе это известно, и ты тычешь это под нос каждому и ломаешь носы.
— Мы виноваты в соперничестве и ссорах не меньше, чем дворфы из Клана Боевого Топора, — заметил Торгар. — Возможно, сотрудничество принесет выгоду обоим городам, но как это выяснить, если не пытаться?
— Твои слова не лишены смысла, — согласился советник. — Об этом говорилось, это уже обсуждалось в Совете Сверкающих Камней.
— В котором большинство советников — не дворфы, — заметил Торгар, отчего Аграфан смерил его холодным взором:
— Дворфы имеют своих представителей, и их мысли доносятся до Совета.
По взгляду и ледяному тону гордого советника с долгим послужным списком Торгар догадался, что задел Аграфана за живое. Мгновение Торгар даже раздумывал, не забрать ли назад свои грубые слова, или по крайней мере сделать исключение для собеседника, но он не сделал этого. Казалось, им овладел некий внутренний голос, что не зависел более от рассудка хозяина.
— Ты дал клятву, вступая в Алебарду Мирабара, — напомнил Аграфан. — Помнишь ли ты о ней, Торгар Молотобоец?
Теперь настал черед Торгара смерить собеседника ледяным взором.
— Клятву служить маркграфу Мирабарскому, а не королю Мифрил Халла. Подумай об этом.
Советник похлопал Торгара по плечу, как в последнее время поступали многие, и оставил его в одиночестве.
Торгар вспомнил слова клятвы и сопоставил их с положением дел в нынешнем Мирабаре.
14
И ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЕ…
— Ну ни дать ни взять — бочонки с элем в кладовке, — ворчал Айвен.
Он расхаживал по краю лужка, который эльфы использовали как временную темницу для двоих незваных гостей. При помощи неизвестной Айвену магии лунные эльфы заставили деревья по краю сплестись воедино, закрывая все выходы почти сплошной стеною.
Разумеется, заключение вовсе не обрадовало Айвена. Пайкел же развалился посередине луга, привольно закинув руки за голову и разглядывая звезды. Сандалии друид снял, и довольный, весело шевелил босыми пальцами.
— Если бы они не забрали мою секиру, уж я бы проделал нам выход, а то и десяток!
Пайкел хихикнул и пошевелил пальцами.
— Заткнись! — бушевал Айвен, подбоченившись и с ненавистью уставившись в древесную стену.
Спустя мгновение он недоверчиво протер глаза: одно из деревьев отодвинулось в сторону, открывая за собой ровную тропу; Айвен остановился, выжидая, пока из открывшегося просвета покажутся эльфы, однако минуты шли за минутами, а тюремщики так и не показались. Дворф подпрыгнул, уставился в просвет, затем замер на месте и обернулся, увидев, как смеется его брат.
— Это ты сделал? — грозно спросил Айвен.
— Хе-хе-хе!
— Ну так зачем было ждать здесь два дня, если ты мог это сделать?
Пайкел привстал и пожал плечами.
— Пойдем!
— Не-а, — заявил Пайкел.
Айвен недоуменно уставился на брата:
— Почему нет?
Пайкел вскочил на ноги, прыгнул несколько раз по лужайке и приложил палец к губам:
— Ш-ш-ш!
— Ты кому это шипишь? — удивился Айвен, выражение гнева на его лице сменилось удивлением. — А, ты с этими погаными деревьями разговариваешь, — догадался он.
Пайкел посмотрел на брата и пожал плечами.
— Ты хочешь сказать, что если мы захотим выбраться отсюда, то проклятые деревья расскажут проклятым эльфам?
Пайкел радостно закивал.
— Ну так заставь их заткнуться!
Пайкел с беспомощным видом пожал плечами.
— Ты можешь по ним перебираться, ты можешь с ними разговаривать, но ты не можешь заставить их заткнуться?
Пайкел вновь пожал плечами.
Айвен что есть силы топнул башмаком:
— Ну так пусть рассказывают эльфам! И пусть эльфы попробуют меня поймать!
Пайкел подбоченился и склонил голову к плечу, на его лице сохранялось недоверчивое выражение.
— Сам знаю, — сказал Айвен, махая рукой и не желая слушать.
Разумеется, оружия у него не было. Разумеется, у него не было и доспехов. Разумеется, он и понятия не имел, где находится и как отсюда выбраться. И конечно же, ему не удалось бы зайти в лес и на пятьдесят футов, прежде чем его схватят вновь — и возможно, причинив чувствительную боль.
Но взбешенный дворф не желал считаться ни с одним из фактов. Он хотел заняться хоть чем-нибудь, хотел выдавить глаза тем, кто взял его в плен. В конце концов, так было принято у дворфов и так водилось за Айвеном, который весьма отличался от своих немногословных собратьев. Лучше таранить врага головой, чем беспомощно стоять перед ним, — даже если на врага надет шлем с забралом во все лицо, даже если шлем украшают шипы…
Преисполненный решимости Айвен шагнул в открытый Пайкелом проем и отправился по лесной тропе.
Пайкел вздохнул и надел сандалии. Расслышав возню за пределами лужайки, друид вновь пожал плечами и растянулся на траве, созерцая звезды. Он был вполне доволен.
— Никогда прежде я не встречала дворфа, что смог, бы сдвинуть дерево с места иначе, чем топором, — заметила Инновиндиль.
Она стояла возле Тарафиэля на свесившейся ветке, вместе с возлюбленным оглядывая заколдованный луг.
— Он действительно владеет магией друидов, — согласился Тарафиэль, — но разве такое возможно?
Инновиндиль хихикнула:
— Видимо, дворфы достигли более высокого уровня сознания, хотя, глядя на нашего, такое вообразить нелегко.
Тарафиэль посмотрел на Пайкела и его шевелящиеся пальцы и понял: нельзя не согласиться.
Эльфы безмолвно смотрели, как Айвен бурей пронесся прочь с зачарованного луга, и как вскоре упиравшегося дворфа насильно водворили к брату трое эльфов.
— Возможно, их пленение влечет за собой опасность, — заметила Инновиндиль.
— Мы так и не уяснили их намерений, — отозвался Тарафиэль.
Весь день Инновиндиль торопила его принять решение о судьбе дворфов, настаивая на том, чтобы пленников отвели на окраину Лунного Леса и там отпустили.
— Тогда испытай его, — предложила Инновиндиль, и по голосу эльфийки чувствовалось, что подобная мысль осенила ее недавно. — Если он и впрямь друид, то выяснить это возможно лишь одним способом. Пусть Пайкела Валуноплечего судит тот, кто пребывает в Роще Монтолио.
Тарафиэль теребил подбородок, и по мере того, как он обдумывал совет, улыбка смягчала его лицо. Вероятно, Инновиндиль права, но подобная мысль не удивляла Тарафиэля, ибо возлюбленная со свойственной ей дальновидностью всегда находила выход из наизапутаннейших положений.
Он задумчиво посмотрел на Инновиндиль, но она рассматривала луг, и все сильнее проступала забота на ее прекрасном лице. Инновиндиль кивком пригласила эльфа следовать за ней, затем спрыгнула с ветви и приблизилась к тому месту, где разгоревшаяся между Валуноплечим и тремя эльфами ссора набирала нешуточные обороты.
— Остановись, Айвен Валуноплечий! — призвала она, и внимание всех пятерых участников перепалки обратилось на нее. — Твой гнев неправеден!
Как с легкостью можно было предугадать, дворф возмутился:
— Ба! Вы же, эльфы, сами заперли меня, разве нет? Как, по-вашему, я должен был отнестись к плену?
— Ну уж если бы кто-нибудь из нас очутился у вас на родине, вы встретили бы его с распростертыми объятиями, — раздался насмешливый ответ.
— Возможно, — не сдавался Айвен, цыкнув на хихикающего Пайкела, — Кэддерли ко всем относился по-доброму, даже к людям!
— Относился по-доброму на родине дворфов, — не преминула уточнить Инновиндиль.
— Ну, — пришлось согласиться Айвену, — но с чего бы эльфу туда забредать?
— А с чего бы двоим дворфам вылезать из дерева? — немедленно спросили у него.
Дворф начал было спорить, но тотчас же понял всю бессмысленность возражений.
— Здесь вы правы, — признался он.
— А как у дворфа получается отодвинуть дерево? — спросила эльфийка, разглядывая Пайкела.
— Дуу-ррид, — смешком ответил Пайкел, тыча себя в грудь.
— Характерная для дворфов особенность, — съязвил Тарафиэль.
— Ничего характерного для дворфов в нем нет, — не понял иронии Айвен.
— Молю простить наше заблуждение, о Айвен Валуноплечий, — вмешалась Инновиндиль. — Мы отнюдь не собираемся держать вас в плену, но мы не можем и отпустить на волю ни вас, ни вашего странного брата. Поймите: вы вторглись в наши земли, а безопасность родных мест превыше всего.
— И с этим я согласен, — ответил дворф. — Но вам надобно понять, что у меня есть занятия и получше, чем валяться здесь и таращиться на звезды. Проклятые огоньки даже не двигаются с места!
— Уверяю вас, они двигаются, — живо откликнулась Инновиндиль, надеясь, что удалось найти общую тему для разговора, сделать разделявшую их стенку тоньше, а может быть, и вовсе сломать ее.
Надежды эльфийки еще больше окрепли, когда Пайкел подпрыгнул и выкрикнул нечто одобрительное.
— По крайней мере, некоторые звезды — двигаются, — пояснила Инновиндиль.
Она подошла к Айвену и указала на самую яркую звезду, что низко, как раз над верхушками деревьев, висела над горизонтом. Инновиндиль указывала на звезду не дольше мгновения — ровно до тех пор, пока не взглянула на Айвена, который стоял подбоченившись, с недоумением уставившись на нее.
— Полагаю, вы меня не поняли, — резко произнес дворф.
— Действительно, — согласилась Инновиндиль.
— Не то чтобы мы раньше не встречались с эльфами, — пояснил тот, — когда пришлось изгнать орков и великанов из леса Шилмисты, мы сражались бок о бок с целой армией эльфов. И это была радость для меня и брата!
— И брята! — подтвердил Пайкел.
— Возможно, наша встреча также сулит радость, — сказала Инновиндиль. — В сущности, я ни на йоту не сомневаюсь в благополучном исходе, но молю вас: будьте терпеливы. Речь идет о чересчур важном для нас деле, и мы не вправе принимать поспешных решений.
— Ну вот, настоящие речи эльфа, — заметил Айвен с недовольным, но. безусловно покорным вздохом. — Видел я как-то, как одна из ваших в Карадуне на ярмарке вино покупала. Немало времени у нее ушло, ходила от одного торговца к другому, а потом решила купить первую же бутылку, что с самого начала видела.
— И та эльфийка получила массу удовольствия от выбора вина, точно так же, как мы намереваемся получить массу удовольствия от знакомства с Айвеном и Пайкелом Валуноплечими, — пояснила Инновиндиль.
— Вы узнаете еще больше, как только выпустите нас с вашего дурацкого луга.
— Возможно. Осмелюсь предположить, что вы вскоре покинете луг.
С этими словами Инновиндиль взглянула на Тарафиэля, который явно не разделял великодушных мыслей подруги. Она сильно толкнула эльфа локтем под ребра, но ей удалось услышать только «поживем — увидим», да и те слова были произнесены крайне мрачным тоном.
Тибблдорф Пуэнт пнул камень, отчего тот пролетел в воздухе несколько футов.
— Бренор ждал от тебя лучшего поведения, — упрекнул его Кордио Хлебноголовый, жрец, отправившийся вместе с ранеными в Мифрил Халл.
Пуэнта и отряд «веселых мясников» застали на плоскогорье к северу от Долины Хранителя, куда берсерк вернулся после того, как отвел основные войска в Мифрил Халл.
И что за зрелище представляли тогда Кордио и прочие, кто лихорадочно размахивал руками, чтобы притормозить безумное нападение Пуэнта с его бойцами. Они испытали непередаваемое облегчение, когда Кордио смог наконец втолковать Пуэнту, что Бренор и его спутники чувствуют себя превосходно и что они уже возвращаются в Мифрил Халл новым, запутанным маршрутом, по пути навещая всевозможные поселения, как и надлежало во все времена подлинному королю.
— Если он хоть что-то обо мне знает, то ему должно быть известно и то, что я собираюсь выйти в путь и догнать болвана! — спорил Пуэнт.
— Ему известно, что ты — преданный воин, который выполнит все, что приказано! — прикрикнул в ответ Кордио.
Пуэнт подскочил, в три прыжка добрался до нового камня и пнул его что есть силы. Камень оказался гораздо крупнее прочих, к земле прилегал плотно, а потому двигался с трудом, и Пуэнту пришлось приложить немало усилий, чтобы скрыть только что приобретенную хромоту.
— Тебе следует поставить два лагеря, — стоял на своем Кордио. — Довольно ломать пальцы на ногах, отправляйся со своими воинами к Мифрил Халлу. Встань там, а второй лагерь разбей близ реки Сарбрин, к северу от шахт.
Пуэнт поплевался и поворчал, однако же в конце концов согласно кивнул и принялся выкрикивать распоряжения, от которых «веселые мясники» бросились врассыпную. В тот же самый день лагерь, разбитый к возвращению короля Бренора, превратился в небольшую крепость со стенами, сложенными из камней, возведенную на склоне горы к северу от Долины Хранителя.
На следующее утро из Мифрил Халла вышли две сотни воинов и отправились к «веселым мясникам», в то же время полторы сотни воинов отправились вдоль берега реки Сарбрин, неся на плечах все необходимое для возведения другого укрепления.
Тибблдорф Пуэнт незамедлительно выставил «веселых мясников» прямой цепочкой связных между двумя лагерями.
Для Пуэнта было невыносимой мукой оставаться так далеко на юге в ожидании, однако он выполнял порученное, хотя и отправлял неустанно разведчиков на север и северо-восток высматривать признаки возвращения почитаемого короля-странника. Тем не менее в голове Пуэнта накрепко засела мысль, что Бренор не приказал бы выставить дополнительные посты, если бы в том не было нужды.
Тем беспокойнее становилось его ожидание.
— Он и впрямь друид? — удивился Тарафиэль, едва веря своим ушам, когда двое эльфов из его клана сообщили, что заклинания Пайкела оказались не легкими трюками, а истинным проявлением мастерства друидов, которым владел дворф.
Инновиндиль, что стояла близ возлюбленного, едва смогла сдержать усмешку. Нежданные гости пришлись ей по нраву, и она провела немало времени с угрюмым и неприветливым Айвеном, казавшимся идеальным воплощением всех знакомых дворфов. Они с Айвеном в последние дни обменялись множеством превосходных рассказов, и, хотя дворф по-прежнему оставался на положении пленника, можно было заметить, что общество Инновиндиль улучшало его настроение и что от арестанта было меньше неприятностей.
И все-таки Тарафиэль считал, что со стороны Инновиндиль было глупо утруждать себя возней с дворфом.
— Он молится Миликки, и его молитвы искренни, — сообщил один из сторожей. — Его волшебный дар не вызывает ни малейшего сомнения, а большинство магических действий не способен воспроизвести ни один из служителей дворфского бога.
— Бессмыслица, — высказался Тарафиэль.
— Пайкел Валуноплечий и есть ходячая бессмыслица, — заверил другой охранник, — но все наши наблюдения указывают на то, что так оно и есть. Он — жрец древесного царства, «дуррид», как он сам называет себя.
— Насколько сильно его волшебство? — спросил Тарафиэль, всегда почитавший друидов.
Охранники переглянулись. Судя по выражениям их лиц, именно такого вопроса они и опасались.
— Сложно судить, — начал первый. — Волшебство Пайкела… непостоянно.
Тарафиэль с любопытством посмотрел на говорившего.
— Похоже, он пользуется волшебством по мере надобности, — попытался объяснить другой — Он использует низшие проявления древесной магии, хотя порой кажется, что ему ведомы довольно мощные заклинания, из тех, что можно ожидать от высших друидов, которые заменяют верховных жрецов…
— Кажется, богиня к нему благосклонна, — вмешался первый эльф. — Словно Миликки или одна из ее нимф взяли дворфа под свое покровительство.
Тарафиэль замер, обдумывая сведения, затем напомнил:
— Вы так и не ответили на мой вопрос.
— Безусловно, он не опаснее своего брата, — откликнулся первый сторож. — Конечно же, он не опасен ни для нас, ни для Лунного Леса.
— Ты уверен?
— Да, мы уверены, — ответил второй сторож.
— Пожалуй, с дворфами пора поговорить тебе, — вмешалась Инновиндиль.
Тарафиэль долго обдумывал сказанное.
— Как думаешь, выдержит ли его Заря?
— Ты хочешь спросить, довезет ли она его до Рощи Монтолио?
Тарафиэль кивнул:
— Посмотрим, какое действие на нашего «дуррида» окажет Миликки.
