16. Мегатехнологии против меганеравенства

В 1845 году, в разгар первой промышленной революции, один молодой политик опубликовал популярный роман под названием "Сибилла, или Две нации". Повествуя о Сибилле, Бенджамин Дизраэли выдал своим читателям необходимое количество романтики, однако истинной темой его произведения было разделение Великобритании, локомотива новой экономики, на две страны:

Проблема двух "наций", описанная Дизраэли, возникала снова и снова и не только в Великобритании. Почти весь рост производства за последние 30 лет был присвоен 1 % богачей. Растущее неравенство разделяет общество на два мира, "между которыми нет общения и симпатий". Космополитические элиты высмеивают людей как "расистов", ксенофобов и троглодитов. Люди, в свою очередь, осуждают космополитическую элиту как самовлюбленных предателей. Растущее неравенство подрывает веру населения в основные принципы капиталистического строя: равные возможности для всех, повышение мобильности, экономический рост и всеобщее процветание. Решение Великобритании покинуть Европейский союз в июне 2016-го и избрание Дональда Трампа президентом США в ноябре того же года стали лишь наиболее драматичными примерами популистского урагана, вспыхнувшего из-за беспокойства, вызванного неравенством, которое угрожает разрушить свободный мир.

Растет понимание того, что для смягчения этого урагана "нужно что-то делать". Барак Обама назвал снижение темпов социальной мобильности "определяющим вопросом современности". Хиллари Клинтон заявила, что "у нас недостаточно обеспечена социальная мобильность". Дональд Трамп утверждал, что выступает за простых американцев и против коррумпированной и самодовольной элиты. С этими утверждениями согласны комментаторы всех политических направлений. Представитель правых сил Чарльз Мюррей написал книгу "Coming Apart" ("Грядущее разделение"). Представитель левых сил Джордж Пакер написал книгу "The Unwinding" ("Разматывание"). Центрист Дэвид Брукс предупреждает, что неравенство представляет собой "величайший моральный кризис капитализма со времен Великой депрессии".

Но чем именно является это "что-то"? Либералы регулярно упоминают образование. Однако улучшить ситуацию со школами удивительно трудно: с 1970 года реальные (то есть с поправкой на инфляцию) расходы на одного ученика в государственных начальных и средних школах США увеличились более чем вдвое, а средний балл тестов остается более или менее неизменным. Такие разумные инициативы, как независимые школы и специальные школы с углубленным изучением ряда предметов, некоторое время держались, но потом заглохли. Консерваторы все чаще кивают на иммиграционный контроль. Но возведение барьеров на пути большого потока людей может уменьшить рост и динамику экономики: талант, как и капитал, пойдет туда, где ему рады.

В этой статье мы попытаемся доказать, что во многом решение за технологиями.

Да, действительно, технологии несут большую часть ответственности за усиление неравенства. Даже в Японии и Скандинавских странах, проводящих более эгалитарную, чем у англосаксов, социальную политику, наблюдается рост неравенства. Технологические инновации приносят пользу двум типам людей. Работники умственного труда могут использовать вычислительные мощности для улучшения своей производительности, сокращая при этом вспомогательный персонал: академики в состоянии писать больше статей, юристы — осмыслить больше материала, журналисты — найти больше интересных сюжетов. Самые умные ученые будут генерировать идеи для продажи на мировом рынке: создайте лучшую компьютерную мышь, и все выстроятся в очередь у ваших дверей. Вместе с тем инновации снижают ценность людей, выполняющих рутинные функции: любая работа, которая может быть сведена к повторяемым действиям, в конечном итоге будет передана машинам. Огромное число работников среднего класса пострадают так же, как промышленные рабочие в 1980-е годы — произойдут безжалостные сокращения их зарплат и рабочих мест.

Технологический раскол превратил столицу нынешней промышленной революции Сан-Франциско в один из самых поляризованных городов США. Здесь изо всех сил стараются удовлетворить маленькие слабости технологической элиты. Кафе, специализирующиеся на азиатско-мексиканской фьюжн-кухне или любых других новейших трендах, переполнены лучшими специалистами инновационных отраслей, которые могут наслаждаться не только едой, но и бесплатными "зарядками для гаджетов". При этом людей, не имеющих отношения к экономике технологий, резкий взлет цен выдавливает из их домов. Армия бомжей пополняется ежедневно, оставляя повсюду запах пота и мочи. Молодые технари, уши которых постоянно заткнуты наушниками, вынуждены пробираться по улицам через мусор и обломки.

Однако та же самая разделяющая общество сила может — если ее умно направить — расширить возможности людей. Это делают информационные технологии: они бросают вызов элите, снижая стоимость многих услуг. Средний смартфон содержит столько вычислительной мощности, сколько в 1950-х годах было доступно всему Массачусетскому технологическому институту. И тоже способен к уравниванию: достигая самых дальних уголков мира, он перестает быть роскошью богатых и становится удобством для бедных. Йозеф Шумпетер однажды заметил, что "главное достижение капитализма заключается не в предоставлении большего количества шелковых чулок для королевы, а в их доступности для заводских девушек". Это касается и таких устройств, как персональные компьютеры и смартфоны. Нед Лудд полагал, что решением "технического вопроса" является уничтожение машин. Но более умным вариантом стало бы превращение этих машин в ваших слуг.

Одна из крупнейших технологических тенденций на ближайшие 50 лет выглядит достаточно оптимистично: политики научатся использовать технологии для решения проблемы чрезмерного неравенства. И примеров этого достаточно уже сейчас.

Самое очевидное, что технология может сделать для повышения равенства, это сократить расходы на предоставление трудоемких услуг, таких как образование. В течение десятилетий стоимость высококачественного обучения росла быстрее стоимости жизни. Элитные учебные заведения стали роскошью для богатых: средний ежегодный доход родителей студентов Гарвардского университета сегодня превышает 450 тысяч долларов. Качество образования в учебных заведениях попроще снижается. Хотя страны континентальной Европы гордятся тем, что их университеты свободны и открыты для всех, ни один из них не входит в список 30 лучших в мире, а многие и вовсе представляют собой глухую академическую провинцию.

По предположению американского экономиста Уильяма Баумола, в этом есть нечто неизбежное: рост производительности труда в секторе услуг обязательно окажется медленнее, чем в обрабатывающем, поскольку для игры в струнном квартете всегда требуются четыре человека. Но собственный пример Баумола противоречит его высказываниям. Благодаря технологии вы можете слушать почти идеальное звучание струнного квартета у себя дома — без необходимости поездки в концертный зал, где ваши соседи обязательно будут кашлять. Действительно, благодаря Spotify и Apple Music за относительно разумную ежемесячную плату вы можете слушать большую часть когда-либо коммерчески реализованных музыкальных произведений. Цифровая революция полностью преобразила крупные области сферы услуг (как розничная торговля) и интеллектуального труда (как журналистика). И она неизбежно изменит образование и медицину.

Технология уже сейчас ведет наступление на затраты. Академия Хана ежемесячно предоставляет бесплатные уроки более 4 млн детей и постоянно пополняет свою библиотеку более чем 5000 лекциями. Билл Гейтс рекомендует использовать ее своим собственным детям. В США десятая часть студентов учится исключительно онлайн, а четверть — время от времени. Ведущие университеты, такие как MIT, Стэнфорд и Калифорнийский университет в Беркли, выложили часть своих лекций в Интернете. Народный Университет предоставляет бесплатное высшее образование (не учитывая нескольких сотен долларов, которые необходимо заплатить за программы и экзамены). Безусловно, доля отсева из MOOC (массовые открытые онлайн-курсы), к сожалению, достаточно высока. Но мы все еще находимся на ранних стадиях разработки новой системы. Онлайн-университеты неизбежно будут разрабатывать более сложные способы предоставления социальной поддержки и поощрения для своих студентов, так же, как это делал Открытый университет Великобритании в 1960-х годах путем чередования телеобучения и обычного преподавания. Резко возрастет и мощь технологий: с каждым месяцем онлайн-видео становится все более ярким, и в скором времени мы сможем проецировать голограммы самых знаменитых профессоров в лекционные театры по всему миру.

Технология также используется для решения вопросов эффективности. Многочисленные компании, такие как Reasoning Mind и Dreambox, производят "адаптивные" или "персонализированные" учебные машины, которые собирают данные об индивидуальной эффективности детей, а затем автоматически адаптируют обучение к их способностям. Эти программы особенно популярны в независимых школах, таких как Rocketship Education в Калифорнии и New Classrooms в Нью-Йорке. Все в большем числе школ используется iPad, чтобы "перевернуть" класс: вместо передачи знаний во время уроков учителя призывают детей усваивать их дома с помощью этого гаджета, а на уроке лишь обсуждать то, что они узнали.

С неравенством так трудно справиться в том числе потому, что оно начинается достаточно рано — еще в утробе матери, в коляске, в дошкольном учреждении. Мамы из среднего класса прилагают больше усилий для обеспечения своим детям здоровой среды в матке. Эти дети в первые два года регулярно слышат на миллионы произнесенных слов больше, чем дети из рабочих семей. Кроме того, родители из среднего класса скорее смогут обеспечить своим чадам дошкольное образование. Изначально политики пытались решить эти проблемы за счет достаточно очевидной меры — субсидирования дошкольного образования. Теперь они пытаются действовать тоньше — например, подталкивая матерей питаться более здоровой пищей или эмоционально стимулировать своих детей. Новые технологии могут многое сделать для облегчения этого всего. В 2014 году мэр Провиденса (Род-Айленд) Энджел Таверас запустил специальную программу Providence Talks. Участвующие в ней родители постоянно носят устройства, записывающие количество произносимых ими ежедневно слов, и получают регулярные советы по поводу того, как лучше разговаривать со своими детьми. Такие девайсы — это зародыш новой тенденции: в течение нескольких лет отделы социального обеспечения будут регулярно предоставлять неимущим матерям приборы, не только дающие советы по воспитанию детей, но и помогающие оценить, насколько хорошо родители справляются с воспитанием.

Еще одной причиной сохранения неравенства является проблема Джуда Незаметного: талантливые, но более бедные дети страдают от игнорирования и непризнания, в то время как обычные дети из среднего класса процветают, выбиваясь вперед благодаря деньгам своих родителей. Современные технологии обещают сделать отбор гораздо более строгим: школы и университеты для поиска талантов смогут использовать все более сложные методы и все большие объемы данных. Подобный росток будущего можно увидеть в Армии обороны Израиля. Подразделение 8200 — элитная группа кибербезопасности — прочесывает израильские школы в поисках талантов независимо от их социального происхождения. Специалисты отслеживают успехи детей в видеоиграх, а также мониторят более рутинные академические тесты, выискивая признаки гениев. И, едва обнаружив таковые, обеспечивают соответствующему ребенку отличную подготовку и щедрую стипендию. Выпускники этой программы уже создали множество технологических компаний, таких как CheckPoint, Imperva, Nice, Gilat, Waze, Trusteer и Wix.

Технология также может усилить два самых слабых места современного образования — профессиональные обучение и ориентацию. Первое — бедный родственник: традиционная одержимость школ академическим образованием лишь усугубляется увеличением количества университетов. Технология может привнести в профессиональное образование глянец и энергию. Например, некоторые компании сегодня обеспечивают высокотехнологичное профессиональное обучение, позволяющее учащимся увидеть, каково это — управлять мощными машинами или выполнять тонкие операции.

Профориентация всегда была достаточно приблизительной и грубой. Во времена моей учебы в университете профориентация означала поездку к отставному армейскому офицеру, живущему где-то на пустыре в северной части Оксфорда. Сейчас эту проблему начинают пытаться решить применением различных технологий. Обосновавшаяся в Кремниевой долине компания LearnUp старается обеспечить соискателям без высшего образования навыки, которые позволят им занять те или иные рабочие места. Соучредитель фирмы Алексис Рингуолд полгода изучала жизнь людей, не имеющих образования и проводящих месяцы в очередях среди других безработных, порой даже засыпая прямо там. И обнаружила, что многим людям, долгое время остававшимся без работы, не хватало элементарных навыков: они не удосужились узнать, в чем заключается работа или как правильно описать свои навыки в интервью. LearnUp создала онлайн-тренажер, который учит людей этим базовым навыкам: например, как вести себя во время интервью и как пользоваться копировальным аппаратом. В настоящее время она формирует партнерские отношения с крупными компаниями, страдающими от постоянной нехватки кадров. Например, LearnUp предоставляет бесплатную онлайн-подготовку для примерно 200 тысяч претендентов на работу в 350 магазинах сети Old Navy по всей территории США.

Несколько технологических фирм, в том числе Cisco, разрабатывают планы по производству "машин для профориентации", которые смогли бы давать молодым людям советы о сфере занятости (исходя из их способностей) и месте получения образования и подготовки (исходя из того, что им доступно как физически, так и виртуально). Но это лишь начало подобной активности. Почему бы не придумать Tinder для преподавателей? Это приложение могло бы познакомить вас с тысячами людей, готовых учить хоть с экрана, хоть лично. Почему бы не применить игровые технологии в образовании? Бедные школьники, особенно мальчики, вполне могли бы преодолеть отвращение к обучению, если бы начали рассматривать его в качестве очередной игры. Стоит попробовать. И почему университеты не проводят активный поиск способных студентов из рабочего класса, как они это делают в отношении спортсменов? Вузы регулярно отправляют скаутов на поиски спортивных талантов. Почему бы не использовать электронных шпионов, чтобы найти детей, успешно играющих в сложные видеоигры, как это делается в армии Израиля?

Технологию можно использовать и для улучшения жизни обычных рабочих, вместо того чтобы маргинализировать их, как многие опасаются. Представители компании General Electric утверждают, что они заинтересованы в использовании технологии в большей степени для "повышения квалификации" сотрудников, чем в их замене. Предоставив малоквалифицированным работникам iPad и соответствующие приложения, можно нацелить их на решение задач, ранее выполнявшихся только гораздо более умелыми людьми.

Социальное неравенство усиливается и в области здравоохранения. Бедные люди умирают раньше богатых и живут менее здоровой жизнью. Большие данные могли бы использоваться для решения проблем здравоохранения более активно. Проблемы со здоровьем более распространены среди бедных, чем среди богатых. Носимые устройства могут диагностировать проблему раньше, чем она станет заметна, напоминать забывчивым пациентам о необходимости принимать лекарства и контролировать их после того, как они покинули больницу. Чем дешевле и распространеннее станут подобные гаджеты, тем большее их количество появится как у бедных, так и у богатых.

Социальное неравенство также усугубляется преступностью и коррупцией. Камеры видеонаблюдения могут сдерживать правонарушения или помогать привлекать злоумышленников к ответственности. Департаменты полиции крупных городов, например Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, регулярно используют большие данные для распределения полицейских нарядов по районам, где совершаются преступления. Коррупция является одной из главных проблем развивающихся стран (и некоторых богатых тоже). Технология способна помочь справиться с этой проблемой. Жертвы взяточничества могут записывать коррупционеров на диктофон. Сознательные граждане — публиковать примеры подобных нарушений, как это было с "Панамскими документами". В мире вездесущих камер наблюдения и больших данных библейское изречение "испытаете наказание за грех ваш, которое постигнет вас" верно вдвойне.

Важно не фетишитизировать технологические инновации. Шумпетер, возможно, был прав: они неизбежно пойдут в массы. Но насколько быстро и широко это произойдет, зависит от государственной политики. Некоторые страны, такие как Швеция и Сингапур, продвинулись намного дальше остальных, сделав широкополосную сеть передачи данных доступной в любой точке страны. Некоторые технологические инициативы — например, программа Grameen по оснащению малого бизнеса в Бангладеш — окупаются весьма неплохо. Другие — как ноутбук для каждого ребенка (инициатива Николаса Негропонте) — со временем выдыхаются. Технологический прогресс сам по себе не решит проблему роста неравенства: богатые обычно быстрее внедряют новые технологии и используют их в большей степени для повышения квалификации, чем, скажем, для развлечений. Разобщенные, дисфункциональные сообщества не изменятся из-за одного лишь подключением к Интернету. Когда в разговоре с учителем одной из бедных школ Йоханнесбурга я упомянул об идее дать детям iPad, чтобы они могли продолжать учиться дома, он ответил, что планшеты будут мгновенно украдены и проданы.

Однако технология является чрезвычайно мощным инструментом, если для борьбы с неравенством используется просвещенными политиками. Последние должны начать с тщательного рассмотрения двух вопросов. Что значит равенство? Кто за это отвечает?

Слишком многие политики продолжают путать равенство результатов и равенство возможностей. Первое несовместимо с динамичным обществом: оно разрушает стимулы, заставляющие людей усердно трудиться и генерировать новые идеи. Это, как правило, контрпродуктивно; эгалитарная образовательная революция 1960-х годов закончилась усилением социальных разногласий. Но вот второе является самой сутью динамичного развития общества. Оно гарантирует, что люди получают вознаграждение в соответствии с их вкладом и продвигаются по карьерной лестнице в соответствии с их заслугами.

Слишком многие политики не готовы отказаться от привычной идеи "Большого правительства", которое с 1960-х потерпело немало неудач, поскольку более индивидуализированное общество нуждается в более индивидуальных решениях. Политикам необходимо мобилизовать ресурсы широкого круга учреждений — органов местного самоуправления, центрального правительства, НПО и организаций частного сектора, благотворителей-миллиардеров и министров. По оценкам консалтинговой компании Deloitte, в США действуют 650 тыс. социальных предприятий, в Великобритании — 62 тыс., а в странах ЕС в целом — от 400 тысяч до 2,3 млн. Правительствам также необходимо уделять как можно больше внимания принятию решений отдельными гражданами. Мир, где у каждого в кармане есть компьютер, сильно отличается от того, в котором вычислительными мощностями обладали лишь несколько министерств.

Революция в области смартфонов позволяет политикам использовать так называемую мудрость толпы для решения проблемы неравенства. В Бостоне есть приложение для смартфонов (Potholes), позволяющее людям фотографировать выбоины на дорогах и граффити и отправлять их в городской совет. Приложение автоматически отмечает местоположение по GPS. Тот же самый метод может применяться и в школах, руководители которых не ремонтируют ветхие здания и где не соблюдается дисциплина — две проблемы, серьезно демотивирующие учащихся. Агентство оборонных перспективных исследовательских проектов применяло краудсорсинг для улучшения конструкции военной техники. Возможно, такой же подход можно было бы использовать для улучшения дизайна учебников и школьного оборудования. Основатель Code for America Дженнифер Палка, предполагает, что первейший способ заставить правительства работать лучше — не позволять им считать себя частной компанией, а заставлять чувствовать себя "больше как Интернет… свободным, открытым и производительным".

Возможно, ей стоило бы добавить в этот список добродетелей "масштабируемость". Одним из главных достоинств современных технологий является то, что они позволяют экспериментировать с решениями, а затем с бешеной скоростью наращивать наиболее успешные из них (основатель LinkedIn Рид Хоффман называет это Blitzscaling, "блиц-масштабированием"). Еще в 2004 году, выложив свои видео на YouTube, Салман Хан пытался воспитать свою собственную большую семью. Вскоре это видео стали смотреть не только его родственники. Среди зрителей оказался и Билл Гейтс, поддержавший Хана грантом. И сегодня общее количество просмотров всех видеоуроков Академии Хана составляет более 450 млн. Эти видео содержат 100 тысяч практических задач, которые были решены 2 миллиарда раз.

Дискуссия о социальном воздействии технологий была подхвачена пуристами. Техно-утописты утверждают, что технологические инновации автоматически принесут всем изобилие. Технопессимисты уверены, что они разделят общество на постоянно враждующих лагеря. Пуристы-сторонники свободного рынка утверждают, что любое вмешательство в цифровой "локомотив" будет производить обратный эффект. А государственники считают, что правительства должны обладать огромными полномочиями.

Имеется, конечно, аргумент и за третий цифровой вариант. Мы должны отметить мощь технологии, но также признать, что она порождает некоторое количество проигравших; вмешиваться для исправления опасной динамики рынков, но иметь в виду, что правительство не всегда способно действовать с требуемой точностью. Технология дает нам возможность решить растущую проблему неравенства. Как использовать ее мощь, зависит не только от интеллекта инженеров, но и от мудрости политиков.