Глава 41

Я перевожу взгляд с Лаклана на девушку. Она без сознания, тело расслаблено, а рот открыт. Предплечье обхватывает темная манжета, похожая на мою. Серые глаза останавливаются на мне, а затем скользят к Цзюнь Бэй, и меня вновь охватывает страх.

Это не марионетка, не трехмерная проекция, сам Лаклан. И он ждал меня с телом, у которого мое лицо, волосы и даже одежда.

Думаю, именно ее рука пришита к моему запястью.

– Дорогая, – говорит он, и его глаза загораются, когда он смотрит на Цзюнь Бэй. – Ты добралась. Я знал, что ты выживешь.

Сердце колотится как сумасшедшее, хотя он даже не обращает на меня внимания. Его взгляд устремлен к трехмерной проекции Цзюнь Бэй, когда она проходит мимо меня в комнату.

– Ты, – рычит она, дрожа от едва сдерживаемой ярости.

Ее одежда такая же мокрая, как и моя, а влажные волосы облепили шею. Зеленые глаза метают кинжалы в Лаклана.

– Что ты сделал со мной?

– Понимаю, ты злишься, – говорит он пугающе спокойным голосом, – но у нас мало времени. Солдаты «Картакса» скоро доберутся до этого тоннеля. Они знают, что ты здесь. Ты не сможешь остановить эту атаку, но тебе нельзя попадаться им в руки.

Я перевожу взгляд с него на девушку на столе. У нее мои кожа, лицо и волосы. Она моя точная копия.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Пустышка, – отвечает Лаклан, переведя взгляд на нее.

В его голосе звучат странные нотки, когда он говорит со мной, и кажется, он старается избегать моего взгляда. Это почему-то напоминает мне о стене, за которой прячется Коул, чтобы скрыть боль.

Но с Цзюнь Бэй Лаклан говорит совершенно по-другому.

Он знает, что мы два совершенно разных человека. И именно так он общается с нами. А значит, Лаклан все это время знал, что она жива в моем сознании.

Так какого черта он держал ее там взаперти все это время?

Лаклан проводит пальцами по лицу девушки на столе и убирает волосы со лба. Она моя точная копия, вплоть до бледных шрамов на щеке, которые я получила, упав с дерева возле хижины. Он поднимает взгляд на Цзюнь Бэй:

– Я попросил Регину вырастить это тело, чтобы использовать его для приманки на случай, если в «Картаксе» обнаружили бы тебя во время вспышки. Ее люди бы подменили вас и спрятали бы тебя здесь. Ее мозг не функционирует… оно даже дышит, только с помощью модуля. Но зато ваши ДНК совершенно идентичны, поэтому, когда меня с ней заберут солдаты «Картакса», они не сразу поймут, что это не ты, и перестанут тебя искать. И этого времени тебе хватит на атаку.

Цзюнь Бэй склоняет голову вбок:

– Ты собираешься сдаться?

– Больше нет вариантов, – отвечает он. – Здесь я уже ничем не смогу тебе помочь. А ты воспользуешься терминалом и остановишь запуск протокола «Всемирного потопа». У меня не получилось воспользоваться «Нулевым кодом» без твоей ДНК. Его необходимо активировать через твое тело, как это происходило при расшифровке вакцины. Ты сама его так закодировала, и я не смог переписать его, чтобы запустить без тебя. Ты единственная, кто может остановить происходящее.

Цзюнь Бэй качает головой и проходит в комнату. Ее бедро проходит сквозь угол стола.

– Нет, Лаклан. Мы не станем использовать «Нулевой код», чтобы провести лоботомию всем жителям планеты. Я написала его не для этого. Это подарок, а не оружие.

– Ты не понимаешь, «Картакс» просто уничтожит всех людей на поверхности, – разочарованно говорит он. – Они перепишут «Нулевой код». Они почти отделили его от вакцины. Как только Бринк поймет, для чего он, то тут же отправится на твои поиски, чтобы использовать в собственных целях. Они превратят его в гораздо более ужасное оружие, чем я, станут удерживать тебя в плену, пока не выяснят, как управлять им без твоей ДНК. Я просто хочу стереть гнев, а они превратят людей в куклы. Ты видела, как они относятся к своим тайным агентам. А представь, что будет, когда они смогут изменять сознание всех мирных жителей в бункерах. И твой код позволит им это сделать, дорогая. Пришло время взять на себя ответственность и вернуть себе контроль. Ты должна завладеть своим телом, как и планировалось после расшифровки, но тогда тебя ранили, и мне пришлось оставить тебя в покое, чтобы ты восстановила силы, прежде чем приступить к завершению плана.

Сердце пропускает удар. Регина оказалась права – Лаклан лишь выжидал, пока я вылечусь от сотрясения мозга, чтобы закончить начатое. Но его план оказался не таким, как я ожидала. Он возвращается в «Картакс», чтобы отвлечь их внимание, и думает, что именно мы с Цзюнь Бэй должны остановить атаку.

Все это кажется таким неправильным.

– Этого ты ждешь от нас? – подходя ближе, спрашивает Цзюнь Бэй. – Ты сделал все это – изменил внешность, подавил сознание и присоединил код к вакцине – лишь для того, чтоб стереть гнев?

Лаклан выглядит удивленным.

– Я сделал это ради тебя, Цзюнь Бэй. Разве ты не понимаешь?

Он смотрит на меня, но тут же отводит взгляд, и от этого у меня волосы встают на затылке. Когда Лаклан говорит с Цзюнь Бэй, в его голосе появляется нотка нежности, но она тут же исчезает, когда он говорит со мной. Я прохожу в комнату и смотрю на тело на столе, чувствуя, как меня охватывает замешательство.

– Все должно было произойти совершенно по-другому, – объясняет он. – Я добавил код к процедуре расшифровки вакцины, который должен был вернуть тебе контроль над телом. Но этот мясник исполосовал тебе руку и разрушил весь план, поэтому стены в твоем сознании треснули, а не аккуратно опустились, как планировалось. Я не ожидал, что тебе придется возвращаться с таким трудом.

«Возвращаться», – слово эхом разносится в голове. Значит, после расшифровки в моем теле действительно должна была проснуться Цзюнь Бэй. Но к тому времени она уже очнулась. Она сказала, что пришла в себя на диване Маркуса, после того как он вырезал мой исцеляющий модуль.

– Но зачем ты все это сделал? – покачнувшись, спрашиваю я.

– Мне пришлось спрятать тебя, моя дорогая, – говорит Лаклан, но обращается не ко мне. Он снова разговаривает с Цзюнь Бэй и будто не замечает меня. – Я знал, что солдаты на сигнальной башне погибли случайно, только это привлекло внимание «Картакса», и они собирались отправиться на твои поиски. Но ты решила действовать радикально и стерла слишком много воспоминаний. После этого повредились важные зоны в мозгу, которые пришлось кропотливо восстанавливать. Я пытался удерживать тебя в коме, но на это потребовалось слишком много времени, и твои нейронные связи начали атрофироваться. Твой мозг должен был функционировать, пока ты выздоравливаешь. Вот почему я создал Катарину.

Внутри меня расползается пропасть. Темная, наполненная яростью бездна. И я чувствую, как скатываюсь в нее.

– Что значит… «создал» меня?

– Это не так сложно, как кажется, – говорит Лаклан.

Он наконец поворачивается ко мне, но в его взгляде есть что-то мрачное и угрожающее. Бездна внутри меня становится шире от холода в его глазах.

– Семена стремятся прорасти, сердца биться, а мозговая ткань – думать. Имплант сдерживал сознание Цзюнь Бэй в левой лобной доле, но остальная часть мозга превратилась в беспорядочное месиво нейронных связей, которые требовалось восстановить. Поэтому я переписал их – стер все, что было, и стал ждать. И через два дня ты открыла глаза.

– Ты… ты создал меня, чтобы помочь Цзюнь Бэй восстановиться? – шепчу я.

Кровь течет по рукам, когда я вцепляюсь в металлический стол.

– У меня не осталось выбора, – говорит Лаклан. – Это был единственный способ сохранить ей жизнь.

Я закрываю глаза, когда разум захлестывает буря. Мне хочется упасть на колени и взреветь от боли. Я не эксперимент. Я ничего не значащее лекарство.

Лаклан создал меня, чтобы спасти жизнь Цзюнь Бэй.

– Возникли проблемы с прорезыванием зубов, – продолжает он. – И пришлось заново учить тебя говорить и управлять собственным телом. Но прошло не так много времени, как ты придумала себе прошлое, и появились воспоминания. Когда ты появилась в теле, то нервная система начала восстанавливаться значительно быстрее, но даже так потребовался почти год, чтобы мозг полностью исцелился. Мне пришлось спрятать тебя в хижине посреди леса подальше от шума и людей. Я заблокировал все беспроводные сигналы и отключил твой модуль виртуальной реальности, чтобы это не напрягало хрупкие нейронные связи в твоем мозгу и ускорило процесс восстановления. – С его губ срывается горький смешок. – И когда это наконец произошло, когда я понял, что пришло время вернуть Цзюнь Бэй, мне позвонили из «Картакса». На аргентинском леднике произошла вспышка, которая распространилась с группой туристов, прежде чем их удалось задержать. Я сразу же понял, что это приведет к глобальным последствиям, и через три недели мои опасения оправдались.

Цзюнь Бэй сжимает руки в кулаки, ее лицо побледнело. Она выглядит так, словно шокирована услышанным не меньше меня.

– Так почему ты не пробудил меня? – спрашивает она. – Кэт осталась одна. Она чуть не погибла. Нам было бы намного проще пережить вспышку вместе.

Лаклан качает головой:

– Ты не понимаешь, дорогая. Тебе пришлось бы скрываться от «Картакса» все это время. После написания «Нулевого кода» тебе нельзя попадаться им в руки. Они сделают с тобой то же, что и со мной – завербуют, как одного из своих ученых, – и будут вечно тебя контролировать. Если бы я пробудил тебя, то тебе бы пришлось остаться на поверхности. Я знал, что там будет твориться ад, а ты и так уже многое пережила. За эти два года ты получила бы больше душевных травм, чем за все свое детство. Я не мог пробудить тебя, а потом бросить в охваченном чумой мире.

– Зато смог оставить меня, – говорю я, и мой голос срывается. – И я все это время прожила там.

– Да, – соглашается Лаклан. Он впивается в меня взглядом, и бездна внутри меня с треском расползается шире. – Ты нужна была только для того, чтобы пережить вспышку, и должна была исчезнуть во время расшифровки.

Комната кружится и плывет перед глазами. Я хватаюсь за стену, чтобы удержаться на ногах. Он не собирался пробудить Цзюнь Бэй, чтобы мы вместе делили одно тело. Такого в плане вообще не было. Он создал меня, чтобы помочь ей исцелиться, и больше я не была ему нужна.

Команда, которая не сработала во время расшифровки, не просто вернула бы ей сознание.

Она должна была убить меня. Я должна была умереть.

Я сгибаюсь пополам, хватая ртом воздух. Сердце щемит так, словно его сжали в кулак. Неудивительно, что Лаклан никогда не говорил мне в хижине, что любит меня. Неудивительно, что он никогда не проявлял свою заботу.

Я ничего для него не значила. Просто случайные мысли в чужом теле. Лекарство, которое помогает выжить Цзюнь Бэй.

Лаклан сделал меня своей дочерью и заставил меня полюбить себя только для того, чтобы лучше контролировать меня, а затем вернуть ее.

И всегда знал, что я умру.

– Нет, – срывающимся голосом говорит Цзюнь Бэй. – Как ты можешь так говорить? Ты чудовище! Как ты мог хотеть убить ее?

– Она не настоящий человек, – настаивает Лаклан. – Это твое тело, твой разум. Она лишь заменитель. Я не думал, что тебе будет так тяжело избавиться от нее. Ты переписала весь свой мозг, пока жила в Энтропии. Ты так безжалостно поступила со своим разумом, словно воспринимала его лишь как инструмент. Я думал, ты поймешь.

– Пойму? – выплевывает она. – Ты создал во мне человека, а потом хотел, чтобы я очнулась и убила ее. Ты хоть задумывался о том, насколько ужасным это будет для меня?

– Ты не должна была с ней встречаться, – говорит он. – Она бы исчезла в тот момент, как только бы ты очнулась. У тебя сохранились бы проблески воспоминаний о вспышке, но ты бы решила, что они были твоими, а воспоминания стерлись при расшифровке. Ты должна была просто вернуться в свое тело и завладеть им. Ты ничего бы не почувствовала.

– А зачем ты использовал свою ДНК? – передергивая плечами от отвращения, спрашивает она. – Ты хоть знаешь, насколько это оскорбительно?

– Да, – говорит он. – Но я сделал это специально. Я хотел, чтобы ты как можно быстрее стала собой. А что еще сильнее подстегнет к кодированию, как не желание вновь стать собой? Желание стереть лицо человека, который мучил тебя все детство?

Я перевожу взгляд с Лаклана на Цзюнь Бэй и обратно, не в силах пошевелиться или заговорить. Тело дрожит, а перед глазами то все расплывается, то вновь приобретает очертания. Человек, которого я считала своим отцом – которого любила, – говорит обо мне так, словно я всего лишь пустышка, которую можно использовать в своих целях и выбросить.

– Она – личность! – срываясь, кричит Цзюнь Бэй. – Как ты можешь так говорить?

– Она убожество, – указывая на меня, кричит Лаклан. – Ты должна ненавидеть ее, а не защищать. Ее лицо и мысли порождены моей ДНК. Она простое лекарство, которое уже не приносит пользы. Пришло время вернуть то, что принадлежит тебе, и занять свое законное место в этом мире.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Каждое слово Лаклана впивается в меня словно лезвие, но боль перерастает в ярость. Этот человек забрал у меня все. Я осматриваю комнату в поисках оружия, но здесь ничего нет – только лабораторное оборудование, полки, забитые бумагами, и баночки с нанолекарствами.

Но в моей панели есть «Коса».

– Время вышло, дорогая, – говорит Лаклан Цзюнь Бэй. – Уже несколько лет к этому все шло, и провал с вакциной лишь подтвердил это. Я подвел «Картакс», подвел человечество. Но я уверен, ты сможешь сделать то, что не удалось мне. Ты наша самая большая надежда на то, чтобы покончить с этой чумой. Может, я и был одним из тех, что создал гентех, но ты порождена ею. Вирус такая же часть тебя, как ДНК в твоих клетках. Мы стоим на пороге нового мира – ты подтолкнула нас к нему, создав «Нулевой код», но я знаю, что ты способна на большее. И теперь пришла пора вступить в бой, Цзюнь Бэй. Тебе нужно воспользоваться этим кодом, чтобы избавиться от гнева.

Я вызываю интерфейс манжеты и ищу файл с «Косой» на панели. Я уже дважды использовала его, но никогда не делала это сознательно. Я даже не знаю, как он называется. В панели сотни папок с алгоритмами Цзюнь Бэй. Я лихорадочно просматриваю их в поисках того, что может навредить Лаклану.

– «Нулевой код» мой, – говорит Цзюнь Бэй. – Я написала его не для того, чтобы стереть гнев, и не стану использовать против воли. Я лучше, чем кто-либо, знаю, каково это, когда тебя лишают выбора.

Выстрелы эхом разносятся по тоннелю. Лаклан напрягается, а затем просовывает руки под безвольное тело девушки. Я все еще не могу отыскать «Косу». А нигде не видно ни пистолета, ни осколка стекла, которые можно было бы использовать.

– Я понимаю твою беспомощность лучше, чем ты думаешь, – говорит он. – Солдаты «Картакса» скоро будут здесь, если я не выйду к ним прямо сейчас. Ты можешь остановить эту атаку, дорогая. Уверен, ты поступишь правильно.

Он поднимает обмякшее тело девушки и идет к двери, но Цзюнь Бэй расплывается и появляется прямо перед ним.

– Что ты имел в виду, сказав, что понимаешь мою беспомощность? – спрашивает она. – Что в «Картаксе» сделали с тобой?

Он не отвечает. А молча стоит перед ней, прижимая тело девушки к груди.

Но Цзюнь Бэй отступает назад, словно испугалась чего-то.

– Почему ты изменил лицо? Ты же родился с рыжими волосами и зелеными глазами.

Печальная улыбка появляется на лице Лаклана.

– Мне пришлось скрыть ДНК, а значит, и изменить свое лицо. Я знал, что в один прекрасный момент ты доберешься до моих генов, и не мог вынести мысли, что ты поймешь, кто я такой. Нам обоим было бы гораздо сложнее перенести то, что они заставляли меня делать. Тебе было легче просто ненавидеть меня и называть монстром, которым я и являюсь. Ты очень похожа на свою мать, Цзюнь Бэй. Но зеленые глаза тебе достались от меня.

Кровь застывает в венах. Цзюнь Бэй так шокирована, что отступает назад, а ее губы дрожат.

– Я сделаю все, что смогу, оказавшись в «Картаксе», – говорит Лаклан, поправляя тело девушки в руках. – Я так горжусь тобой, дочь. И мне уже не терпится посмотреть, кем ты станешь.

Он пристально смотрит на нее поблескивающими глазами, а затем оборачивается ко мне. На мгновение на его лице мелькает что-то похожее на боль, но он тут же отворачивается и выходит в тоннель, унося с собой безжизненное тело девушки.

Стальная дверь лаборатории захлопывается, и Цзюнь Бэй поворачивается ко мне. Ее тело дрожит, а по щекам катятся слезы.

И когда я смотрю на нее сейчас, то замечаю те же черты, что я видела на фотографии, – изгиб нижней губы, линия роста волос, наклон плеч. ДНК Лаклана отразилась и в ее внешности.

Он ее отец. Он наш отец. Мы дети чудовища.

– Нет! – говорит она, и ее голос ломается. – Нет!

– Цзюнь Бэй… – начинаю я, но она хватается руками за волосы, сгибается пополам и кричит.

А у стены взрываются генкиты.