2 сентября, 16.00. Усадьба Лопухинка, Ломоносовский район, Ленинградская область
Они вышли из портала прямо в холле усадьбы. Вова тут же повел Еву и Даниила наверх по красивой каменной лестнице, ведущей в личные покои обитателей дома.
– Малая гостиная? – переспросила маг приятеля.
Вова кивнул и чуть улыбнулся. Сейчас он выглядел чуть лучше, привычнее. Та же его неповторимая грация танцора в движениях, тот же элегантный, щеголеватый вид. Видимо, первый испуг или тревога улеглись, и теперь, найдя Стража и его напарницу, Вова успокоился и взял себя в руки.
– Его светлость там, – на ходу говорил он. – А также Гавр. И Константин-младший. Заодно я и Георгий.
– Ближний круг, – отметил дознаватель.
– Только семья, – кивнул ему Вова. – Остальные не в курсе.
– Пока лучше оставить их в неведении, – это у Дана прозвучало как приказ.
Они вошли в просторную комнату, обставленную светлой удобной мягкой мебелью. Тут же стояли рояль, небольшой столик, шкафы, заполненные книгами. Это была комната для семейного отдыха. Но сегодня здесь царила совсем не праздная атмосфера.
Напротив входа в высоком кресле сидел сам князь Константин Константинович. Хотя час был еще довольно ранний, на нем был надет халат с меховым воротником, ноги укутаны пледом. Сейчас князь выглядел таким, каким ранее его видела только Ева. Усталый больной старик с тонкими руками, морщинистыми, будто высохшими. С вытянувшимся, каким-то серо-желтым лицом. Даже сидя, казалось, его светлость горбится.
Увидевший князя таким Дан от неожиданности сбился с шага. Дознаватель кинул на Еву чуть вопросительный взгляд. Теперь она понимающе кивнула в ответ. Да, князь болен, и теперь уже этого не скрыть.
Гавр стоял недалеко от отца. На нем был расстегнутый пиджак, развязанный галстук висел ненужной тряпкой на шее, волосы оборотня были всклокочены, и вообще вид у старшего сына князя был загнанный, но решительный. В другом кресле, почти напротив князя, сидел его младший сын Георгий. В отличие от брата он был спокоен и собран внешне, но устремленный на отца взгляд выдавал тревогу за князя. Хуже всех выглядел Константин-младший. Он сидел отдельно, в углу комнаты, на стуле, обхватив голову руками.
Но был в комнате и еще один гость, о котором не упомянул Вова. Наталья Нарышкина в элегантном черном костюме стояла у окна, чуть прислонившись к подоконнику. Судя по лицам окружающих, ее появление удивило всех.
– Ваша светлость, – Ева сразу обратилась к князю, – простите… Это я…
– Ваш дар оказался все-таки мне полезен, молодая леди, – с непривычной, наверное, даже для него самого робкой улыбкой ответил ей князь.
– Ева! – Гавр подлетел к подруге, взволнованно сжал ее руки. – Если бы не ты, не твой дар!.. После нашего разговора утром, – это оборотень уже объяснял всем присутствующим, – Ева меня предупредила о состоянии отца. И я пришел… настоял… Боже! – Гавр схватился за голову. – Еще бы пара недель, и было бы поздно!
– Простите, ваша светлость. – Даниил по-военному коротко кивнул князю. – Я могу лишь выразить надежду, что ваше здоровье улучшится. Но пока я обращусь к вашему сыну…
– Он лучший лекарь Петербурга, – ответил дознавателю князь. – И тут вы правы, Даниил. Все к нему.
– Хорошо, – Страж посмотрел на оборотня. – Но и к вам, князь, у меня будут вопросы.
Константин-старший только утомленно кивнул.
– Гавр, – теперь у Дана был решительный деловой тон, – об истинном состоянии здоровья вашего отца Ева сказала мне еще вчера. Теперь вы. Скажите, это проклятие? Порча?
– Это отравление, – уже значительно спокойнее пояснил оборотень. – Я присяду?
Даниил кивнул. Он видел, как измотан старший сын его светлости. Казалось, Гавр сам с трудом держится на ногах после пережитого потрясения.
– Я сразу после разговора с Евой пошел к отцу, – усевшись на стул, стал рассказывать лекарь. – Мы как-то не подумали… Выставка, наследство… А ведь все сходилось! Со мной был Георгий…
Гавр кивнул брату.
– Слова Евы меня тоже встревожили. – Георг говорил складно, коротко, по делу. – В свете последних событий все это выглядело подозрительно. Вместе мы нашли отца. Гавр настоял на осмотре. Состояние здоровья князя оказалось плачевным, когда чары были сняты. Но выяснить причину удалось не сразу. Мы привлекли к делу Вову. Только он способен быстро найти… яд.
Даниил тут же перевел взгляд на Вову.
– У нас ушло всего пару часов на выяснение, – ответил тот на невысказанный вопрос. – Просто надо было понять, где искать.
– Я просчитал, – опять перехватил инициативу Георг, – что яд мог быть лишь в тех предметах или еде, которую принимал только отец. Иначе мы бы все уже имели признаки отравления. А дальше оставалось лишь найти…
– …И установить яд, – закончил за него Вова. – Это просто адская смесь. Яд растительного происхождения. Там магии практически нет. Только травы. Такое мог сделать даже смертный.
– Как давно его светлость принимал это зелье? – спросила Ева, лишь на миг опередив своего напарника.
– Уже более полугода. – Гавр опять схватился за голову. – Отец! Почему ты просто не пришел ко мне?! Мы же могли не успеть…
– Гавр. – Дан опять отвлек на себя внимание оборотня, не дав ему погрузиться в переживания, – это поправимо?
– Конечно. – Тут лекарь выпрямился, ведь разговор коснулся его темы. – Мы уже приняли меры. Вова смешал противоядие. Я добавил магии. Я думаю, пара месяцев, и отец придет в норму. Я позабочусь, чтобы не было последствий.
– Как я понимаю, – вдруг вступила в разговор Наталья, и тон ее был крайне неприятен, – тебя, Константин, травили, как обычного смертного! Почему ты даже не подумал обратиться за помощью? Твой сын лучший лекарь Петербурга. Есть другие члены семьи, есть я… И еще, вы проверили? Ваша смертная прислуга? Их допросили?
– Остановитесь, кузина, – мягко и чуть иронично сказал Дан. – Не знаю, как остальные, но лично я несколько удивлен вашим присутствием. И все эти вопросы…
– Очень мило, кузен, – ядовито отозвалась Нарышкина, но тут же сменила тон. – Я приехала, как только узнала. И… Константин все же из рода моего великого брата!
Она опустила глаза, чуть нахмурилась. Как ни странно, стало понятно, что Наталья искренне переживает по поводу случившегося.
– Я благодарен за поддержку, – сухо кивнул ей князь. – При наших с тобой делах…
– Неважно, – тут же отмахнулась Нарышкина. – Все эти игры в твое отсутствие теряют смысл. Мы родственники, Константин. Остальное тлен, как говорится.
Князь кивнул.
– А что до смертных, – все тем же деловым сдержанным тоном заметил Георг, – то никто из них не имел доступа к тому продукту, где был яд.
– И где же он был? – тут же спросил Дан.
– Чай, – ответил Вова. – Во-первых, в его составе легче всего спрятать отраву, если это зелье. И запах. Чай отбивает его полностью. Почти. – Тут он позволил себе улыбнуться. – А главное, этот сорт пьет только его светлость. Прислуга не имеет доступа к нему.
– Потому что я еще в состоянии сам заботиться о себе, – заметил Константин-старший. – Этот сорт привозили мне из Китая. Я самостоятельно завариваю себе его на ночь, особенно когда работаю допоздна.
– А когда вы почувствовали недомогание впервые? – продолжил дознаватель, теперь уже адресуя свои вопросы непосредственно Константину Константиновичу.
– Где-то в марте, – подумав, ответил князь.
– Отец! – Гавр вскочил со стула. – Более полугода! Ты принимал эту отраву и… Почему ты не сказал! Наталья права, у тебя есть я, мы. Она предложила свою помощь! Почему ты молчал!
– Успокойся, – чуть ворчливо посоветовал Константин-старший сыну. – Я не думал об этом. Да, стал чувствовать себя плохо. Я пошел к своему лекарю. Ты, Гавр, ее знаешь. Она не нашла причины. И тогда… – князь тяжело вздохнул. – Мы Романовы. И в нашей семье было много… тайных болезней. Многие мои родные уходили рано. Я понимаю, что у нас плохая кровь. Да вся страна знает об этом! Вспомните бедного Алешеньку…
– Глупости! – категорично заявила Наталья. – Романовы, конечно, болели… разными хворями. И это семейная проблема. Но посмотри на своих детей! Гавр, Костя, Георг! Они полны жизни. Посмотри на меня! Сколько мне лет? И, поверь, чувствую себя прекрасно.
Ева невольно улыбнулась. Наталья даже не заметила, как спокойно причислила себя к Дому Романовых. Да и в желании доказать князю свою правоту Нарышкина упустила из виду тот факт, что и она сама, и тот же Гавр – оборотни.
Князь на эту речь Натальи лишь пожал плечами.
– Возможно, я поддался самому известному пороку нашей семьи, – сказал он. – Романовы склонны к черной меланхолии. Но… Важно, что я просто решил подготовить свой уход. Наверное… – он чуть задумался, подбирая слова. – Мне стоило бы даже благодарить отравителя. Я многое пересмотрел, передумал. И старался изменить.
Все Романовы теперь смотрели на своего старшего родича с немым удивлением.
– Фонд, – начал он объяснять, – это мое детище. Моя жизнь. Но у меня есть и семья. О которой я неблагодарно забыл. Это надо было исправить. И я старался это сделать. А выставка была поводом все правильно сделать и… Моим прощальным триумфом.
– А я-то думала, это лишь повод посоперничать со мной, – усмехнулась Наталья.
– Нет, – совершенно серьезно ответил Константин-старший. – Но ты сильно мне мешала. Или… помогла? Скольким моим детям ты предлагала продать меня?
Несмотря на жестокий смысл фразы, князь улыбался, задавая своей давней сопернице этот вопрос.
– Всем, конечно! – искренне рассмеялась в ответ Нарышкина. – И…
Она развела руками. Даниил, не выдержав, обернулся к ней, с явно ироничным удивлением на лице.
– О да! Мальчик, – ответила Нарышкина кузену, – в других обстоятельствах мне следовало бы наказать тебя за наглость. Но сейчас – да. Я отвечу утвердительно на твой невысказанный вопрос. Я сдаюсь.
Романовы вновь смотрели на нее в немом удивлении.
– Наталья, – князь заставил себя выпрямиться в кресле. – Я не приму твою жалость!
– Жалость? – Нарышкина отошла от окна, встала напротив Романова-старшего, скрестив руки на груди. – К чему это? Я сдаюсь. Я оставляю свои попытки захватить твой фонд, твое положение в Петербурге, отказываюсь подрывать твой авторитет в мире науки. И жалость тут ни при чем. Просто… Вот ты, мальчик, – она резко обернулась к Даниилу, – скажи ему, что ценит наша семья? Что важно для тебя. Как для Нарышкина.
Дознаватель не ожидал этого вопроса. Он был в этом доме как Страж. Но ситуация явно вышла из-под контроля. И все же он ответил на вопрос. Только смотрел он при этом лишь на свою напарницу. Потому что с первой встречи он восхищался в Еве именно теми самыми качествами, которые сейчас называл Наталье.
– Я ценю верность, преданность, дружбу.
– Вот! – победно воскликнула Нарышкина, вновь обращая все свое внимание на Романова-старшего. – Это ценит наша ветвь семьи. И твоя тоже. Посмотри на своих детей, Константин. На каждого из них. Ты уже спросил, и я ответила. Каждому из них я предлагала, как ты выразился, продать тебя. Гавру я обещала денег. И он отверг и меня, и мое богатство. Он был первым. И… самым дерзким. – Она метнула на оборотня такой взгляд, что становилось понятно, насколько грубым на самом деле был его ответ. – Теперь Георг… Он просто ушел, даже не закончив разговор. А много ли я просила? Просто возглавить фонд и принять после этого мое покровительство. Константин-младший…
Она посмотрела в угол, где все еще сидел этот представитель Романовых, забытый всеми. При ее словах второй сын князя поник еще больше, весь съежился, стараясь не смотреть ни на кого.
– Я бы сдалась все равно. – Наталья опять повернулась к Константину Константиновичу, тон ее стал почти ласковым, каким-то домашним. – После того, что сделал этот твой сын сегодня… Я бы все равно пришла к тебе. Я поддержу твой фонд. Я окажу любую помощь тебе и твоим детям. Как уже говорила, чай, не чужие. Мы сделаем выставку. Это не будет твоим прощанием. Но да! Она станет твоим триумфом.
Князь выглядел растроганным. Ева смотрела на него и поражалась. Она помнила его светлость холодным, резким, язвительным. И сильным. А теперь… перед ней был тот, кого так хотели видеть его дети. Это был отец. Ева с благодарностью кивнула Наталье, поймав случайно ее взгляд.
– Я не буду больше мешать вашему разговору. – Нарышкина резко засобиралась к выходу. Она сыграла свое выступление. Она выиграла по-своему. И теперь она покидала сцену. – Даниил?
Дознаватель кивнул ей.
– Прости, что задержала ваше расследование. Буду рада видеть тебя у себя, когда все уляжется. Когда ты раскроешь дело. Ева, ты замечательная девочка. Двери моего дома всегда открыты для тебя. До свидания.
И Нарышкина гордо удалилась, оставив за собой потрясение и тишину.
– О Господи, – Гавр, усталый, но в целом уже успокоившийся, встал со своего стула. – События развиваются так быстро, что у меня голова кругом.
– Согласен, – вяло поднял руку Георг. – Отец? Прими мои поздравления. Фонд твой. И мы все горды этим.
– И это ваша заслуга, дети, – Князь на миг устало закрыл глаза, но потом заставил себя собраться. – Даниил, я устал, но хочу продолжить разговор. У вас есть вопросы, как я понимаю?
– Да, ваша светлость, – дознаватель вновь вернулся в рамки своего долга, вернулся к делу. – Гавр прав, происходит слишком много всего. А я хотел бы узнать, с чего все-таки это началось. Но прежде… – Дан не удержался от улыбки. – Простите мое любопытство. Прежде я все же хочу узнать, что же сегодня сделал Константин?
– О да! – Вова позволил себе почти веселую улыбку. – Сегодня твой день, кузен. Мало кто сможет побороть Наталью Нарышкину. Расскажи!
Князь тоже повернулся, чтобы взглянуть на своего второго сына. Но тот, казалось, совсем был не рад такому повышенному интересу.
– Константин, – Ева решила подойти ближе, почти ласково коснулась плеча мага. – Что ты делал сегодня в доме Натальи? И когда ты там был?
Удивительно, но ее участие оживило Константина-младшего, хотя ранее они с Евой никогда не ладили.
– Я был у Софи, – выдавил он, глядя только на мага-артефактора. – Я ходил… прощаться. Час назад. Там меня застал звонок брата. Наталья пришла вслед за мной.
– Что? – Ева удивилась. – Подожди… Сегодня утром, когда Софи говорила с Натальей… прозвучала фраза о том, что у Софи есть кто-то, чье сердце она покорила. Константин? Ты влюблен?
Он жалко кивнул и опять опустил лицо в ладони.
– Ты и Софи? – Гавр улыбнулся почти радостно. – Ну, брат. Неожиданно. Хотя в целом… Тебя нетрудно понять. Она красива и умна. Хотя характер еще тот. Но почему прощался?
– Я не мог так, – сказал Константин-младший, не поднимая лица. – Она… Она говорила о многом, обещала. Мы будем вместе. Объединим фонды. Если я наследую… А я… Я не смог бы. Я бы не предал отца. И я прощался.
– Сын, – князь старался привстать. – Иди ко мне, сын.
Шатаясь, Константин-младший приблизился к креслу отца. Он выглядел таким несчастным, что на него больно было смотреть.
– Я горжусь тобой, мой мальчик, – сказал ему князь. – И прости меня, если… если я… если я опять разрушил любовь… Ты достоин просто быть счастливым.
Его сын закрыл лицо руками, плечи его затряслись.
– Нет, отец, – выдавил Константин-младший. – В этот раз виноват только я.
И он, все так же шатаясь, пошел к дверям. Никто не решался остановить или же проводить его. Очередная семейная сцена вновь выбила всех из колеи.
– Простите, – после некоторого молчания извинился Даниил перед князем. – Я не предполагал, что мое любопытство доставит кому-то боль. Мы можем продолжить?
– Давайте выясним все до конца, молодой человек, – сказал князь, вновь стараясь сесть как можно более прямо.
– Хорошо, – деловито согласился Дан. – Итак, в марте вы почувствовали недомогание, решили, что смертельно больны. Кстати, – дознаватель перевел взгляд на остальных Романовых, – когда его светлость начал принимать яд, если уж быть совсем точными?
– Где-то после Рождества, – ответил ему Георг. – Как только Вова смог определить состав, Гавр рассчитал длительность воздействия зелья почти до дня.
– И тогда, – Страж вновь все свое внимание обратил на князя, – вы решили привести в порядок дела. Так?
– Все верно, – кивнул Константин Константинович. – Выставка была хорошим поводом, как уже было сказано. Я смог бы распределить наследство, как планировал. И позаботиться о своих детях. Обо всех, – тут он чуть лукаво улыбнулся. – Наталья здорово помогла мне, сама того не зная. Волконские сразу поддержали идею выставки. В доме на Мойке много новых экспонатов. А Нарышкиной… я бросил вызов. Что признала даже она сама. Эта выставка должна была казаться ей состязанием. И, как я и ожидал, Наталья использовала ее, чтобы подкупить моих детей. Попробовать подкупить.
Он обвел всех сыновей и племянника веселым взглядом.
– Я знал, что она это сделает, – продолжил князь. – И воспользовался этим, чтобы самому позаботиться о детях, не вызывая их подозрений. Так я передал Гавру право наследования в семье. Он старший сын. Успешный. Он любит свое дело, и долг для него превыше личного. Позже я планировал уговорить его принять деньги на расширение клиники. Вова. Я знал, что он никогда не согласится на работу в фонде. И я придумал новый проект. Для него.
– Благодарить за который я буду еще долго, – откликнулся на это Вова.
– Георгу Брасову я тоже предложил партнерство. А вот моему Георгу я хотел передать фонд, – рассказывал князь дальше. – Так я планировал вначале. Однако… Мой младший сын не готов был принять такое наследство. Я аккуратно завел с ним этот разговор. Но его устремления лежат в другой области. По-прежнему.
Константин Константинович посмотрел на Георга, чуть улыбнулся.
– Всегда фонд был на первом месте, – напомнил он. – Для меня всегда. И я навязал в свое время Георгу работу в фонде. Теперь, как я думал, пришло время это исправить. Но… я такой, каким являюсь. И просто отпустить я, наверное, не в состоянии. Тогда я предложил сыну сделку. Он помогает мне с последней выставкой и получает то, чего он хотел.
Георгий кивнул, подтверждая слова отца.
– Я согласился, – сказал он. – Сначала безо всякого желания. Но когда Наталья пыталась меня подкупить… Наверное, чисто из принципа я взялся за отцовское дело. Однако прости, отец. Когда мы откроем выставку, я все-таки уйду. И, да, я знаю твою хитрость. Ты надеялся, что я так увлекусь, что все-таки останусь. Но нет, этого не будет.
Князь рассмеялся. Натужно, тяжело, но как-то добро.
– Из тебя получится хороший Страж, – ответил он Георгу. – Ты прав. Я до нынешнего дня еще надеялся тебя приручить. Но… Сделка в силе. После выставки ты можешь уходить.
– Ваша светлость, – обратил на себя внимание Даниил. – Я думаю, вы еще будете гордиться сыном. Даже сегодня он показал завидное умение вести дела в любой ситуации. Стража Петербурга обретет одаренного дознавателя в лице Георга.
– Ваше мнение честь для меня. – Младший сын князя чуть поклонился Даниилу.
– Можете рассчитывать на мою рекомендацию, – улыбнулся ему Страж. – Но продолжим. Остался еще один ваш сын. Константин. Уж он-то мог претендовать на наследство в виде руководства фондом.
– Карты, – напомнил Константин Константинович. – Порок моего сына. Отдать ему фонд я не мог. Но все внешние дела дома, вся дипломатическая работа осталась бы за ним. А фонд… Потому я выкупил его долги. Это тоже была сделка. И… Я знал о Софи. Только не думал, что в этом случае Наталья зайдет так далеко. Костя получал хорошую должность и любовь. Должен был получить.
– Но… – робко вмешалась Ева. – Еще есть шанс. Вы закончили ваше соперничество с Нарышкиной. И теперь ничто не мешает…
– Если только Софи этого захочет, – заметил князь. – Что до Натальи, ты права. И, я думаю, теперь она только благословит надежды моего сына.
– Ваша светлость, – вернул разговор к прежней теме дознаватель, – так в конечном итоге вы выбрали Николая своим наследником в фонде. Так?
– Он был идеальной кандидатурой, – грустно заметил князь.
– Разве? – вновь вмешалась Ева. – Ник? Книжный червь? Молчаливый. Оживающий только в компании близких друзей. Почему не Алекс? Как вы решили теперь? Почему, в конце концов, не Мари?
– Мари! – Гавр тоже посмотрел на отца вопросительно. – Вообще, я согласен. Ей это подошло бы больше. И по стараниям, и по степени родства, наконец.
– Мари… – князь вновь тяжело вздохнул. – Тут причин много. Начну, пожалуй, с самой очевидной для меня. Ева? – он посмотрел на мага-артефактора со знакомым ей чуть надменным выражением. – Знаешь ли? Как-то я взял на стажировку одну наглую и дерзкую девчонку. Говорили, она ученица Кира Куракина, она названая дочь Магнуса Скифа… Думаешь, молодая леди, я сделал это лишь из любопытства?
Ева смотрела на князя как зачарованная. Она напряженно выпрямилась, обхватила себя руками, как бы защищаясь, но при этом она держала взгляд, гордо подняла голову. Даниил, помня со слов напарницы, как несладко приходилось ей ранее, аккуратно придвинулся ближе к ней, давая понять остальным, что сейчас девушка под его защитой. Сама же Ева этого не заметила.
– Так вот, – чуть насмешливо продолжал князь. – Моего любопытства хватило бы всего на день. Но я оставил тебя работать у меня. Это мой фонд, Ева. Мои правила. Помнишь, сколько раз я повторял тебе это? Сколько раз я наказывал тебя за непослушание? Но… ты все равно поступала по-своему.
– Да, – твердо и упрямо отозвалась маг.
– А не задумывалась ли ты, девочка, – казалось, Константина Константиновича ситуация развлекает все больше, – почему ты получала эти самые предложения от Эрмитажа? От того же дома на Мойке? Откуда в экспедициях узнавали о молодом маге-артефакторе? Откуда брались эти самые поводы для твоего непослушания?
Глаза Евы потрясенно расширились, она уже знакомым Дану почти детским жестом прижала ладонь к губам.
– Вы? – удивленно охнула она.
– Я, – признался его светлость. – Я, девочка. И… такими ли уж тяжелыми были мои наказания? За такое грубое непослушание? А? А знаешь, что я тебе скажу? Если бы ты провалила хоть одно задание Эрмитажа или вернулась из экспедиции ни с чем… вот тогда бы я вмиг уволил бы тебя, Ева! Но ты оправдала мои надежды. Ты блестящий ученый. Лучший маг-артефактор страны. Почти легенда. Ты шла вперед всегда. Несмотря на обиды, трудности, несмотря на душевную боль, которую я причинил тебе тогда… в случае с твоей подругой и Ником. Ты работала. Я не так добр, девочка. Я делал это больше для себя. Это льстило мне. Что я вывел в свет такую звезду. Но это не меняет и того факта, что в тебе была и есть сейчас эта негасимая искра. В Мари этого нет. Она хороший ученый, но не блестящий. А вот в Нике эта искра была…
На миг в комнате воцарилась тишина. Ева явно не знала, что сказать, как справиться со своими чувствами. Гавр лишь тихо улыбался, как и Георг. Но Вова отреагировал иначе.
– Разве? – тем же упрямым тоном спросил он, как до него задавала этот вопрос Ева. – Разве это так, дядя? В нем горела эта искра. Давно. Но… Ты можешь сердиться на меня, но я скажу. Ник был моим другом. И… Ты погасил в нем эту искру много лет назад. И это правда.
– Да, – признал князь, искренне, без игры и без капли раздражения. – Но я же и хотел зажечь ее снова. И это еще одна причина, почему не Мари. Я должен был искупить свою вину перед Ником. Мне нужно было тогда послушать тебя, Ева. А не Мари, с ее обвинениями и ложью! Я хотел вернуть Нику то, что я у него отобрал. Исправить ошибку.
– Простите, – вмешался Дан. – Каким же образом наследование фонда могло что-то изменить в той печальной истории?
– Вот и Ник сначала этого не понял, – грустно заметил его светлость. – Он думал, это очередное задание, в котором он не нуждался. Ведь вы сами заметили, он не слишком любил общаться с людьми, хотя умел это делать. Он погружался в рукописи и книги. А Мари и так все эти годы по сути вела дела фонда. Ник поначалу и отдавал все дела ей. Или Софи. О его отношениях с ней я тоже знаю. Но… Потом все разрешилось. Ведь подготовка к выставке давала ему нечто большее, – князь сосредоточил все свое внимание на Еве. Теперь он говорил только для нее. – Это поездки, переговоры. В других городах. Странах. А главное… в Москве.
– Ли… – поняла Ева. – Он мог быть с ней!
– И ему больше не нужно было бы мое благословение, – дополнил Константин Константинович.
– Вот о какой свободе он говорил! – понял и Вова. – Ник мог все вернуть! Он был прав. Это была его свобода. Свобода быть с любимой! После стольких лет…
– Я зажег его искру снова, – глухо напомнил князь и вновь погрузился в свою усталость. – Я искупил вину, но… Ника больше с нами нет.
Даниил смотрел на его светлость со все нарастающей тревогой.
– Князь, – сказал дознаватель после некоторой паузы. – Я знаю, нам есть что еще обсудить. Но… вы устали, и это трудно отрицать. Для всех нас сегодня был трудный и полный потрясений день. Давайте продолжим завтра.
На самом деле в тот момент Страж думал еще и о Еве. Девушка выглядела бледной и несчастной. Слишком многое на нее свалилось. Дан очень рассчитывал на нее в этом непростом деле. И сейчас он понимал, что его напарнице тоже необходима передышка.
Константин Константинович кивнул Стражу. Коротко, без лишних слов. Его силы тоже были на исходе.
– Я хотел бы остаться с моими детьми, – сказал князь.
– Конечно. – Ева чуть улыбнулась, засобиралась к выходу. И уже стоя в шаге от двери, зная, что и Дан идет за ней, девушка все же обернулась, посмотрела на князя так знакомым ему дерзким и гордым взглядом и сказала: – Спасибо. За все. И за всех…
Его светлость лишь усмехнулся в ответ, когда за дознавателем и наглой девчонкой уже закрывалась дверь.
Ева и Дан спустились по лестнице. Открывать портал прямо из холла они постеснялись. Что разрешено хозяевам, не всегда приемлемо для гостей. Дознаватель уже собирался открыть входную дверь перед своей напарницей, когда ее окликнули.
Внизу, справа от лестницы, в тени стоял Константин-младший. Ева никогда с ним не ладила, но после сегодняшних новостей она не могла проигнорировать его.
– Константин? – Она подошла ближе, послав прежде своему напарнику извиняющийся взгляд. – Тебе лучше?
Он по-прежнему выглядел бледным и немного жалким. Но обычная надменность явно к нему уже возвращалась.
– Ты же с ним? – как-то нервно кивнул сын князя на дознавателя.
– Что очевидно, – не удержалась Ева от усмешки. – И мы уже уходим.
– Я знаю. – Константин держал в руках какую-то папку. – Отец сказал потом передать это тебе. Но я отдам лучше сейчас.
– Хорошо. – Она, не глядя, приняла у него папку и собиралась уже уходить, но все-таки задержалась. – Знаешь, мы с тобой друг друга всегда терпеть не могли, но… я желаю тебе счастья. С Софи. Может, у вас еще и получится.
– Не стоит так переживать из-за моих дел, – скривив губы, довольно резко ответил Константин. – И… она уже звонила. Мои дела, возможно, еще и лучше твоих. Займись своими. Найдите уже того, кто сделал это с моим отцом!
– Обязательно, – ядовито усмехнулась Ева. – А ты уж будь поласковее с Софи. Тебе же еще жить… с ее характером. И привычками, симпатиями…
На этот раз девушка собиралась уходить, оставив Константина с его злобными привычками. Но он вдруг удержал ее за руку.
– Стой! – Его волнение или даже страх прорвались наружу. – Не хочу лишних вопросов и домыслов! Скажи своему Стражу, я знал о Нике. Я знал, что он с Софи… И это ничего не значило.
– Знал? – удивилась Ева. – Не значило, что твоя женщина спит с другим?
– Ник всегда с кем-то спал, – торопливо возразил сын князя фразой, какую Ева раньше уже слышала от друзей убитого. – А Софи… ей нравится играть с мужчинами. Но они никогда ничего друг для друга не значили!
– Возможно, – уклончиво заметила маг. – Или просто ты себя сейчас в этом убеждаешь.
– Для Ника никто ничего не значил, кроме этой твоей подружки Ли! – Константин явно начал злиться. – А Софи может спать с кем угодно, но после нашей помолвки… Неважно! Все равно это бы скоро кончилось.
– Не скажи. – Ева знала, что зря его раззадоривает, но не могла отказать себе в таком удовольствии. – Выставка открывается в феврале. До этого еще несколько месяцев.
– И что? – Константин повысил голос, но, заметив, что дознаватель с тревогой посматривает в их сторону, опять сбавил тон. – И что? Вот только я по-прежнему планирую все встречи, касающиеся фонда. И Ника уже на следующей неделе ждали в Москве! Понимаешь? Командировка на две недели туда, где есть эта его Ли!
– Ах, вот как… – Эта информация могла пригодиться в расследовании. И Ева была рада, что выудила из Романова-младшего сведения. – Ладно. Приглядывай за Софи. А мне пора.
– Приглядывай за своим Стражем, – язвительно кинул ей вслед Константин.
