Глава девятая
Д’эр вин’ем
Рог бирюзы для достойных готов петь…
И откликнутся горы на зов.
Легенда Единого королевства
«Я ослеп?..»
Тьма была столь тяжелой и вязкой, что давила на глаза, и Дэйт таращился во мрак, стараясь понять, что с ним и где он находится.
Он в своем замке? Столь маленьком, бедном и незначительном, спрятанном среди утесов возле самой границы с Дарией? Или это его комнаты в Шаруде?
Дэйт мучительно вспоминал, пытаясь отделить сон от яви. Что последнее он запомнил? Мрак, блики факелов на каменных стенах, доспехах и оружии. Кровь, крики, пот, вспышка и… вот он здесь.
– Рад, что сиор вернулся, – раздался во мраке глухой шепот.
Дэйт нахмурился, думая о том, что его дыхание изменилось, и тот, кто рядом, должно быть, это услышал. Голос был знакомый, и воин стал перебирать в уме варианты, тасуя перед глазами лица, словно колоду карт. Наконец произнес:
– Сержант…
– Пожалуйста, говорите тише, сиор, – все также шепотом ответил помощник капитана Рилли. – Звуки в пещере разносятся далеко, а мы слишком близко к лагерю врага, чтобы так рисковать.
Дэйт приподнялся на локте, затем осторожно сел. Голова побаливала, но и только. Он потрогал ее и нащупал внушительную шишку, чувствуя пальцами корку из засохшей крови.
– Что случилось?
– Какой-то рыцарь дотянулся до вашего шлема, сиор. Если выберетесь из-под земли, не забудьте поблагодарить оружейника, что создавал ваш доспех. Этот парень знает свое дело.
– На мне нет доспеха.
– Увы, сиор. Мне пришлось снять его, слишком тяжело было нести.
– Сколько… – У Дэйта во рту было сухо, и он запнулся.
– Время тут чрезмерно тягуче. Полагаю, прошло не больше полусуток.
– К шаутту время, сержант. Сколько людей выжило?
Возникло краткое молчание.
– Думаю, большинство из нашего отряда прорвались, сиор. Шел серьезный бой, он сместился к мосту, воины мастера Харги пришли вовремя.
– Мост удерживают?
– Он обрушен, сиор.
Дэйт, даже понимая, в какую ситуацию они угодили, довольно улыбнулся.
– Хорошо. Как тебе удалось меня вытащить?
– Случайно. Они прижали меня, оттеснили в боковой проход, но в итоге мне повезло в схватке больше, чем им. Я видел, как вы упали, пошел проверить и тут услышал стон – так я понял, что вы живы. Пока все были заняты штурмом, оттащил вас подальше. А когда мост рухнул, принес сюда.
– Благодарю тебя… – Дэйт понял, что не знает, как зовут его спасителя.
– Как твое имя?
– Мильвио де Ровери, к вашим услугам.
– Имя, которое не пристало носить простому наемнику.
– Порой обстоятельства в жизни складываются довольно… забавно, сиор. Уверен, вы знаете многих, в ком течет благородная кровь и кто стал обычным солдатом.
Это верно. Дэйт нередко встречал таких. В их западных горах множество обнищавших родов, чьи сыновья добывают себе славу на поле мечом.
– У тебя есть вода?
– Протяните руку, сиор.
Он нащупал пальцами флягу, которую дал треттинец.
– Воды у нас сколько угодно. А вот с едой негусто. Пока вы лежали, я смог разжиться кое-чем в их лагере. Хватит на несколько дней, если затянуть пояса. Не так много, как хотелось бы…
Дэйт напился, закрутил крышку фляги и спросил:
– Оружие?
– При вас остался кинжал. У меня мой меч и кинжал. Еще есть кирка, которую я прихватил из ящика с инструментами.
– Сойдет за молот, – буркнул воин. – Свет?
– Три факела и ваш артефакт, тот, что был на поясе. Он здесь. У меня. Но не думаю, что сейчас разумно его пробуждать. Свет могут увидеть дозорные фихшейзцев.
– Мосты обрушены, отряд считает меня погибшим, а значит, Тавер, если он оправится от раны, или же мастер Харги поведут людей по намеченному маршруту. Это хорошо. И нам тоже надо выбираться наверх. Пойдем по тому же пути, что пришли сюда.
– Это исключает удачный исход, – возразил треттинец. – Сверху несут камень, бревна: враги хотят отстроить переправу. Дорога одна, военных постов много, мы не сможем пройти незамеченными. А когда нас увидят, то затравят, точно свора псов.
– Предпочитаешь остаться здесь, воровать у фихшейзцев еду, пока они не поймут, что переход через пропасть не воссоздать снова, а после, когда уйдут, выйдешь следом за ними?
– Боюсь, им потребуется время, чтобы осознать тщетность своих усилий. Я не хотел бы провести многие месяцы во мраке.
– Тогда какое у тебя предложение?
– Перебраться на другую сторону Улыбки Шаутта, сиор.
Ничего более нелепого Дэйт не мог бы услышать.
– Ты украл у фихшейзцев не только кирку, но и крылья?
– …Есть еще один мост.
Дэйту показалось, он ослышался.
– Его построили в глубине пропасти – там изначально проходила дорога, затем заброшенная…
– И о нем, конечно же, никто не знает. Никто в моей стране, парень! А ты, чужеземец, обладаешь утраченным секретом?
– Прошлое вещь хрупкая и ненадежная, сиор. Оно забывается за одно поколение, и со времен Катаклизма забыто слишком многое. Остаются лишь старые книги, которые иногда переписывают добрые люди, чтобы сохранить память для потомков. В одной из таких я и прочитал о древней дороге.
– И почему же ты не сообщил об этом раньше?
– Раньше, сиор? Некоторые тайны должны оставаться тайнами. Их нельзя доверять большинству.
Начала болеть голова, и Дэйт зло подумал, что с трудом верит в эту историю. Нет никаких, шаутт бы их проклял, новых мостов! Это невозможно!
– Если нам удастся перебраться, – продолжил треттинец, – полагаю, мы догоним отряд: они не могли уйти далеко, обремененные ранеными, провиантом и топливом.
Это звучало, по меньшей мере, заманчиво. И Дэйт сказал:
– Допустим, книга, которую ты прочитал, не врала. Но это значит, переход могут обнаружить и наши враги.
– Сомневаюсь. По записям, волшебники делали его для себя. И только они им пользовались. Путь к нему довольно сложен: вряд ли можно его обнаружить, если точно не знаешь, где искать. По крайней мере, раз вы никогда не слышали о том, что кто-то нашел эту дорогу. Но, думаю, сиор, мы должны попытаться пройти по ней.
– Мы не волшебники, – напомнил Дэйт.
– Я помню, сиор. Но мы почти в безвыходном положении, и, вполне возможно, это наш единственный шанс на спасение. Я хотел бы воспользоваться им, а если не получится, то мы всегда сможем пойти известным путем и рискнуть пробиваться через посты и патрули фихшейзцев.
Дэйт и сам понимал, что у них лишь два варианта.
– Хорошо. Давай сделаем так, как ты предлагаешь.
Факелы впереди то и дело приходили в движение. Огонь исчезал, когда люди скрывались за массивными сталагмитами, и тогда был виден лишь теплый свет, а затем снова появлялся, медленно проплывая через каменный лес.
– Четверо, – сказал Дэйт, наблюдая за этими перемещениями. – Или даже больше, если есть те, кто не несет факел. Что они там делают, хотел бы я знать.
Мильвио сидел на камне, опираясь рукой на гарду полуторника, и, опустив голову, смотрел в землю. На его поясе висел тот самый когда-то оглушивший Дэйта массивный охотничий рог.
– Альмандины, сиор. Здесь пещера выплевывает их на поверхность. Очень красиво, особенно когда на гранях минералов танцует свет.
– Считаешь, они пришли сюда, чтобы любоваться красотой?
– Скорее, нажиться и продать, когда выберутся, – усмехнулся треттинец.
– Это не самый дорогой и редкий камень.
– Для солдата, сиор? Все равно что найти под ногами раскиданные марки. Сгодится ничуть не хуже, чем трофеи с тел бедняг, которым не повезло проиграть сражение. Если Горному герцогству не важно, что какие-то проходимцы грабят его недра, то предлагаю подождать, когда они наберут добычи и отправятся обратно в лагерь. Драться с ними нет нужды.
Дэйт мрачно потер шишку на голове:
– Далеко до твоего прохода, Мильвио?
– Он за гранатовыми друзами, сиор.
– То есть они могут его легко обнаружить. А уж когда в лагере пройдет слух… Или я не знаю солдат, или уже спустя несколько часов большинство будут знать, что кто-то из умников раздобыл камни. Потянется цепочка охочих разбогатеть, несмотря на приказы командиров и запреты сержантов. И кто-нибудь наткнется не только на камни, разумеется, если все, что ты считаешь правдой, таковой и является на самом деле.
– Сиор мне не верит?
Прежде чем ответить, Дэйт, посмотрел назад, на узкий, грубо вырубленный коридор, по которому они пришли, пробравшись мимо двух патрулей. Ему все время чудились шаги, топот солдатских ботинок, и в ушах постоянно звенела сталь – все-таки удар по шлему не прошел для да Лэнга без последствий.
– Сиор верит, что ты веришь. Не вижу причин, чтобы ты врал в такой ситуации, особенно когда спас меня. Но сиор с сомнением относится к старым книгам. Иногда те, кто их пишет, свои незнания заменяют выдумкой. Однако мы сейчас говорим о том, что, если они отыщут спуск к еще одному… – Он с трудом заставил себя это сказать: – Мосту?
– Я бы не ввязывался в ненужный бой и предпочел обойтись без лишних убийств, сиор. Если кого-то из нас ранят или эти люди поднимут тревогу, мы можем вообще никуда не уйти. А вот понять, что трещина в камнях – туннель, да еще именно тот, по которому им следует двигаться, рискуя жизнью… Этого не может произойти случайно, сиор, надо точно знать свою цель. В этих пещерах подобных трещин – сотни и тысячи. Мне не показалось, что солдаты большие любители залезть в каждую из них. Подземелий боятся. Никто не хочет застрять в узкой шахте навсегда или свалиться в провал между камнями…
– Проблемы и риск нам и вправду ни к чему сейчас, сержант. Хорошо. Подождем, когда они набьют карманы и отправятся обратно в лагерь.
Ждать пришлось больше часа. Со стороны сталагмитов до Дэйта иногда лишь доносились смазанные голоса, Мильвио же внимательно вслушивался в то, что там происходит, и в какой-то момент сказал своему спутнику:
– Они возвращаются.
Укрывшись за валунами возле тропы, слушая чужие шаги, ругань солдата, поскользнувшегося на сырых камнях, треск факелов, Дэйт покрепче сжал гладкую рукоятку шахтерской кирки, видя, что Мильвио обнажил бастард и положил его себе на колени.
Но их не заметили, враги прошагали мимо, и наступила темнота. Выждав еще некоторое время, чтобы убедиться, что никто не вернется, Дэйт коснулся рукой артефакта, пробуждая свет. Протянул предмет прошлой эпохи Мильвио, сам подхватил вещмешок с едой и факелами и направился следом за треттинцем.
Справа холодом дышала Улыбка Шаутта. Командир «Дубовых кольев» несколько раз бросал взгляд туда, где скрывался противоположный «берег», но не видел огней на другой стороне. Его отряд ушел.
Спутники оказались в каменном лесу, и свет отразился от осколков, рассыпанных под ногами. Дэйт наклонился, изучая мелкие темно-бордовые кристаллы, вплавленные в горную породу. Действительно альмандины. Или, как еще их называли, гранатовые камни: один из больших валунов словно лопнул изнутри, и создавалось впечатление, что по земле течет редкий кровавый ручей, петляя между сталагмитов и скрываясь под нависающей скалой.
– Можно вашу кирку, сиор? – спросил Мильвио. И, взяв ее в руки, ударил по наросту, напоминающему голову барсука.
Половина «головы» отвалилась, и Дэйт увидел друзу, в которой росли минералы. Мильвио выбил из нее несколько, но вопреки ожиданию начальника охраны герцога не сунул их себе в карман, как любой приличный наемник, а протянул ему.
– На удачу.
– Какая удача от гранатов? – с сомнением спросил Дэйт.
– Есть легенда, что когда-то Тион проходил этой тропой и собрал камни, из которых сделал ожерелье для Лавьенды.
– Лавьенды? Не Арилы?
– Арилу он любил, сиор. А с Лавьендой дружил. Она была ему почти сестрой, и тот подарок, ожерелье из гранатов, до сих пор существует и хранится в сокровищнице герцогов Треттини. Считается, что оно приносит удачу.
– Лавьенду оно не спасло, волшебница погибла вместе со Скованным.
– Это случилось гораздо позже, сиор. Через много лет. А так, как говорят, удача всегда была с ней на «ты» и спасала во множестве ситуаций и битв.
– Это всего лишь миф, Мильвио.
– Конечно, сиор. Все прошлое рано или поздно становится мифом. А вы не любите легенды?
– Последнее время легенды оживают синим пламенем, и их сложно любить.
– Но удача нам сейчас понадобится.
– Хм. – Дэйт все же принял дар и убрал его в маленькую сумку на поясе.
За сталагмитами, возле самой стены, там, где уже не было густого гранатового ручья, зияла рваная дыра – тесная щель, как будто кто-то ударил по скале молотом, разломав поверхность. Трещина слишком неприметная, чтобы привлечь чье-то внимание.
– Это спуск? – Дэйт подумал, что протиснется туда с трудом. – Ты уверен?
– Да, сиор.
– Как глубоко?
– В книге написано, почти двести ярдов по вертикальной шахте. Там есть ступени. Должны быть. Думаю, кирку придется оставить, сиор.
Тут сержант был прав, взять ее с собой Дэйт не мог, поэтому, размахнувшись, швырнул во тьму, в сторону пропасти, как можно дальше от того места, где они стояли.
– Я полезу первым, сиор. Если что, помогу вам. – Мильвио закинул клинок за спину, потуже затягивая широкий ремень, пересекавший грудь.
– Не боишься застрять?
– Я без него никуда, – усмехнулся треттинец, опуская ноги в яму. – Смотрите, здесь есть выбоины. Должно получиться, главное, чтобы руки не устали.
Дэйт подождал, когда тот скроется в расщелине, и начал спуск.
Он даже не подозревал, что может быть так жарко. Пот катился по спине, пропитывал одежду, и его запах чувствовался в ледяном воздухе.
Сперва все шло довольно легко – вертикальная шахта оказалась узкой, приходилось буквально протискиваться через нее и нащупывать ногами выемки. Те совсем не казались искусственными, просто складки породы, но спускаться с их помощью не составляло труда. Однако затем стены раздались в стороны, опора за спиной пропала, Дэйт осознал, что висит над пропастью и малейшая ошибка или слабость в пальцах отправят его вниз.
– Как вы, сиор?
– Ползу точно червь, – отдуваясь, сказал Дэйт, пытаясь нашарить левой ногой следующую опору, но каждый раз цепляя пустоту. – Я недооценил некоторые нюансы подобной авантюры.
– Чуть правее, сиор, здесь есть куда встать. Вот так. Через два ярда небольшая площадка, там можно перевести дух.
«Площадка», всего лишь маленький каменный козырек, на котором им пришлось стоять, прижавшись спинами к стене, оказалась настоящим подарком Шестерых.
– Думаю, мы преодолели большую часть спуска, сиор. Слышите?
Он слышал. Внизу приглушенно шумела река.
Последний участок пути выдался самым сложным, и, если бы не Мильвио, оказавшийся удивительно ловким и помогавший ему спускаться, Дэйт провисел бы на скале гораздо дольше, а то и вовсе сдался и полез обратно, не найдя скрытых от его глаз «ступеней».
Внизу действительно текла река, неширокая, но стремительно-бурная, занимавшая практически все свободное пространство, оставляя лишь тонкую полосу сухой поверхности. Здесь было жутко холодно, изо рта шел пар, стены сковала ледяная корка.
Дэйт мрачно изучил коридор, с одной стороны обрывающийся пропастью Улыбки Шаутта, с другой терявшийся во мраке.
– Куда ведет этот путь?
– Не знаю, сиор.
Дэйт кивнул, взял у Мильвио кристалл и прошел назад, сколько позволяла тропа. Водный поток вырывался из рваной дыры в скале, в которую мог протиснуться разве что ребенок, вокруг сплошные ледяные наросты. Он направился в обратную сторону, ступая осторожно, памятуя, что пропасть рядом и, если поскользнуться на ненадежной поверхности, можно рухнуть в бездну.
Улыбка Шаутта оставалась все такой же, как прежде – темным, бездонным, дышащим холодом затаившимся чудовищем. Дэйт остановился на самом краю, держась рукой за стену, испытывая страшное разочарование, разглядывая пустоту перед собой.
– Твои книги врали, сержант.
Мильвио поравнялся с ним, Дэйт слышал его тяжелое дыхание, даже несмотря на шум реки. Обернулся, посмотрел на человека, который натянул на голову шерстяной капюшон, защищаясь от холода, затем перевел взгляд на пропасть и обомлел, когда откуда-то снизу, из мрака, совершенно беззвучно поднялась неровная каменная глыба и зависла в воздухе, напротив туннеля, в котором они стояли, мягко покачиваясь, точно лодка на воде.
– Шаутт меня забери, – пробормотал Дэйт, не веря своим глазам. – Это то, о чем ты говорил? Мост волшебников?
– Полагаю, что так, сиор.
– А где остальная часть?
Треттинец сделал быстрое движение и перешагнул на скалу. Она мягко просела под его весом, так что ему пришлось резко раскинуть руки, чтобы удержать равновесие.
Как только Мильвио оказался на ней, из бездны «всплыл» еще один кусок камня, зависнув на расстоянии ярда от первого.
– Кажется, мост для волшебников до сих пор работает, сиор.
– Волшебство без волшебников, – задумчиво произнес Дэйт.
– Вы сможете пройти?
– Я не такой ловкий, как ты, сержант, но справлюсь. – Он и вправду не видел никаких сложностей в прыжках по камням. Не важно, лежат они на земле или висят в воздухе.
– Надо просто приноровиться, сиор. Единственное, нельзя мешкать и надо переходить по фрагментам одновременно. Если я сейчас шагну дальше, первая скала упадет вниз.
– Понятно, – сказал Дэйт и прыгнул на камень.
Он уже знал, что тот чуть опустится – поэтому легко устоял. Площадка для ног была идеально ровной, и на первый взгляд все казалось куда проще, чем лезть по вертикальной стене, удерживаясь на ней лишь благодаря силе пальцев.
– Как вы, сиор?
– Ты напоминаешь мне моего оруженосца, парень, – хмыкнул Дэйт. – Он тоже следил за каждым моим чихом.
– Превосходно, сиор, – улыбнулся Мильвио. – Тогда сейчас я буду считать и на «три» перепрыгну на следующий фрагмент моста, а вы туда, где я сейчас стою.
– Понял. Считай.
Так они и пошли. Точно два дрессированных кролика, удерживаясь на странных секциях, поднимавшихся из мрака и тонувших в нем, стоило лишь Дэйту покинуть свою площадку.
Воин втянулся в монотонное действие и прыгал по бусинам над пустотой, думая о том, что после встречи с шауттами и асторэ его уже не так просто удивить. Мир до Катаклизма был совсем другим, и некоторые его осколки дожили до нынешней эпохи.
Ему показалось, что он сделал пять, а может, шесть сотен прыжков, прежде чем впереди в свете артефакта проступили каменные врата противоположного берега.
Это действительно когда-то были ворота, пускай и без створок. Высокая арка, украшенная резными виноградными побегами и гроздьями, выглядела хрупким засохшим цветком, который мог разрушиться лишь от одного неосторожного касания.
Здесь тоже все сковал лед от стекающей сверху воды, но коридор, широкий, с ромбовидной выемкой в потолке – уходил резко вверх.
– Эта дорога приведет нас на ярус выше, сиор. Если повезет, мы окажемся недалеко от нашего старого лагеря, – сказал Мильвио.
Прежде чем они ушли, Дэйт обернулся назад и увидел, как скала, на которой они совсем недавно находились, беззвучно опустилась во мрак.
Дыра, через которую Дэйт вылез, больше подходила для крысы, чем для человека. Ему пришлось снять гамбезон, который он носил под давно отсутствующими доспехами, а затем и шерстяной свитер, предусмотрительно надетый в пещере еще до начала боев. Это дало воину возможность протиснуться вперед, хоть он и ободрал плечи и локти.
Мильвио, менее массивный, чем Дэйт, тоже прополз по лазу, толкая перед собой сверток одежды, кольчугу, а также пояс с рогом, мечом и кинжалом.
Туннель, по которому они шли, закончился тупиком, и только благодаря еще одной вертикальной шахте, за тысячи лет промытой водой, им удалось выбраться… куда-то.
Одевшись, треттинец поднял руку с кристаллом, осматриваясь и пытаясь понять, где они.
Это оказался высокий уступ, впереди матово блеснула темная поверхность озера.
– Можно спрыгнуть, – сказал Мильвио, светя теперь вниз. – Высоковато… но получится. Здесь узкая полоска берега, затем вода.
– Смотри, – сказал Дэйт. – Трещины в скале. Можно спуститься по ним почти на ярд, а потом уже прыгнуть.
– Хорошая идея, сиор.
Прыжок вниз тупой болью отозвался в ногах, и воин, тихо ругаясь, растирал лодыжки, благодаря Шестерых, что цел, наблюдая, как Мильвио ходит вдоль воды то влево, то вправо, изучая место, в котором они очутились.
– Ты ведь понимаешь, насколько велик шанс, что мы просто потеряемся в подземелье? Пещеры могут быть бесконечны, а вернуться обратно почти нереально.
– Я уверен, что это наше озеро, сиор.
– Наше?
– Возле него был лагерь отряда. Полагаю, сейчас мы просто на противоположном берегу.
Дэйт мог бы ему сказать, что пещеры огромны, озер в них может быть бесконечно много и шанс, что сейчас они вышли столь близко к знакомым местам – весьма небольшой. Куда выше вероятность оказаться в подземном лабиринте, где путники будут ползти из пещеры в пещеру, точно слепые мыши, и в итоге их кости найдут лет через пятьсот еще какие-нибудь несчастные, оказавшиеся здесь по воле случая.
Но он не стал озвучивать свои мрачные размышления, просто пошел вдоль берега следом за наемником.
Их путь продолжался уже много часов, и усталость давала о себе знать. Дэйт перемещался очень осторожно, чтобы не поскользнуться на наклонных поверхностях, не упасть в воду… да и вообще с трудом находил в себе силы двигаться дальше.
Тупая головная боль вернулась, и сияние артефакта на поясе Мильвио, который шагал первым, проникало прямо в мозг. Им требовался отдых, но Дэйт не желал заканчивать день вот так, в неизвестности. Что касается треттинца – с его энтузиазмом и оптимизмом, казалось, сил южанина хватит надолго. Что немало удивляло Дэйта.
Когда свет выхватил из мрака темные подпалины погасших кострищ, знакомые скалы и сталактиты, воин разве что не рассмеялся.
– Мы везучие, сержант. Я мог бы подумать, что здесь ты не в первый раз и прекрасно знаешь дорогу.
– Шестеро на нашей стороне, сиор, – Мильвио с улыбкой протянул ему кристалл. – Вам он понадобится. В вещмешке, что у вас за спиной, достаточно еды для одного человека, и если поторопитесь, то быстро нагоните отряд. Я возьму лишь один из факелов, с вашего позволения. Здесь наши дороги расходятся.
Дэйт хмыкнул и посмотрел на спутника с сомнением, словно опасаясь, что не расслышал:
– То есть ты не собираешься искать выход отсюда?
– Отчего же, сиор? Собираюсь. Но путь с «Дубовыми кольями», к моему несказанному сожалению, закончен. Мне следует заняться личными делами, а вам вернуться в отряд и принять командование. Я, как вы должны заметить, сделал все, чтобы это произошло.
– Позволь узнать, куда ты пойдешь?
Секунду треттинец молчал, но затем счел, что не будет большой беды, если он скажет правду.
– Мой путь ведет к Червю, сиор.
– А дальше?
– Предпочитаю поискать спуск там, а не бродить во мраке еще месяц.
– Ты понимаешь, что это безумие? С той площадки, как говорят, спуска нет.
Мильвио кивнул, словно подтверждая слова рыцаря, но ответил иное:
– Считается, что мостов через Улыбку Шаутта шесть. Но мы с вами несколько часов назад прошли по седьмому. Ах, сиор. – Треттинец увидел, что его собеседник положил руку на кинжал. – Право, надеюсь, прежде чем совершать глупости, вы прислушаетесь к голосу разума.
– И что говорит голос разума? – поинтересовался Дэйт.
– Если бы я замыслил зло, то давно бы его уже совершил. Ушел к Червю, пока «Дубовые колья» много недель находились здесь. Вы же знаете, насколько это было бы просто. К тому же стремись я сделать что-то плохое, не стал бы спасать вас из лагеря фихшейзцев и уж точно не взял с собой сюда.
– Это все?
– Разве моих слов недостаточно, сиор? Не вижу смысла озвучивать для вас прописные истины. Конечно, я верю в ваше мастерство, но все же кинжал против меча не слишком серьезная угроза.
Дэйт рассмеялся и убрал руку с оружия.
– Парень, я не понимаю, чего ты хочешь добиться. Двигаться по Червю – глупо и самоубийственно. Особенно без еды и всего лишь с одним факелом.
– Без еды я смогу обойтись какое-то время, сиор. А когда погаснет факел, можно просто идти вперед. Туннель там один, стены гладкие. Не заблудиться.
– Ладно. – Дэйт взвесил все варианты. – Поступай как знаешь.
– Рад, что мы поняли друг друга, сиор.
– Рано радуешься, сержант. Я иду с тобой.
Теперь уже Мильвио нахмурился и задумался.
– Полагаю, переубедить вас не получится?
– Верно. Вряд ли меня можно остановить словами. – В ответ Дэйт заметил улыбку, но южанин и не подумал тянуться к мечу.
– Вы готовы оставить отряд? Поднявшись со мной наверх, вы уже не сможете их нагнать, даже если вернетесь – они уйдут слишком далеко.
– У «Дубовых кольев» хорошие командиры. Уверен, мое присутствие сейчас необязательно. А тебя я отпускать не хочу, пока не пойму, что ты собираешься делать.
– Воля ваша, сиор. В компании идти веселее, – ничуть не обидевшись на его подозрительность, сказал Мильвио. – Тогда давайте переночуем здесь, а после отправимся в дорогу.
Вопрос был решен, но Дэйт оставался мрачен. Несмотря на все доводы голоса разума, он продолжал сомневаться. Что-то с этим Мильвио было не так.
В первую ночь Дэйт спал урывками, опасаясь, что треттинец все же обманет его и уйдет один. Однако этого не случилось.
За четыре дня они проделали долгий путь. Сперва у туннеля был легкий подъем, затем крутой. Они шли, шли и шли, озаряемые лишь бледным светом артефакта из прошлой эпохи. В какой-то момент да Лэнг ощутил, что дышать ему стало тяжело, в висках стучало, пальцы слегка покалывало, и воин понял, что они давно уже покинули подземелье и идут где-то в сердце горы, с каждым шагом поднимаясь все ближе к вершинам.
Сырость исчезла, вода больше не сочилась по стенам, зато стало гораздо холоднее, а сильный стылый ветер бесконечно выл в круглом туннеле Червя, дыша морозной свежестью.
Он то креп, то вновь ослабевал, но его бесконечный плач давил на уши, словно это гора сама стонала, жалуясь путникам на свое одиночество.
У-у-у-у-у…
Их унылый, однообразный, а затем и тяжелый путь как-то скрашивали беседы. Южанин знал на удивление много мифов и о демонах той стороны, и об асторэ, рассказав воину множество сказок, которые были популярны в его герцогстве. А затем и Дэйт поведал о событиях в Шаруде. О шауттах и Рукавичке.
Мильвио вызывал у него все больший интерес, недоумение и желание понять, кто тот такой на самом деле. Но даже прямые ответы на вопросы часто лишь сильнее запутывали Дэйта, и он никак не мог разобраться, что в словах треттинца является правдой, а что вымысел.
– Ты ведь не из отряда капитана Рилли? – как-то поинтересовался он.
– Когда-то я помогал «Виноградным шершням». Кто-то даже считает, что они обязаны мне своим существованием, – Мильвио усмехнулся только ему понятной шутке. – Так что мастер Рилли принял меня в ряды доброй компании на правах почетного гостя… и временно исполняющего обязанности сержанта стрелков.
– А рог?
– По правде сказать, рог всегда принадлежал мне, а «Виноградные шершни» его просто хранили.
– Значит, ты напросился к лучшим арбалетчикам юга. Потому что…
– Я умею просчитывать варианты, сиор. На Брокаванском перешейке начались бои, ваш герцог искал хороших воинов, а капитану Рилли нужен был новый достойный контракт. Будем называть вещи своими именами: все стороны оказались довольны сделкой. Мне же требовалось попасть к Червю. Понимаете, сиор, уже много лет люди вашего герцогства, отчего-то решив, что здесь какое-то волшебное место, закрыли путь для чужаков. Ущелье перекрыто, несколько крепостей, патрули егерей. Головная боль для того, кто хочет сюда добраться.
– Зачем тебе к Червю, парень? Ведь не для того же, чтобы спуститься…
– От природы я очень любопытен, сиор. И мне действительно интересно посмотреть на легендарные камни и оказаться в месте, на котором стояли великие волшебники.
Ответ не слишком-то удовлетворил Дэйта, но он не стал цепляться к этим словам, спросив совсем о другом:
– То есть ты изначально рассчитывал, что часть отряда пойдет сюда, а не к Драбатским Вратам?
– Я надеялся на то, что барон снимет из гарнизонов, охраняющих ущелье возле пещер, всех воинов, сиор. И меня не станет останавливать каждый встречный с вопросом, куда я направляюсь и зачем.
– Собирался дезертировать из баталии?
– В удобный для этого момент, – не стал отрицать Мильвио. – О, можете не беспокоиться, я предупредил капитана Рилли, что могу исчезнуть в любой миг и тогда ему придется искать нового сержанта. Но, как вы теперь знаете, все обернулось немного иначе. К Червю отправились две сотни храбрых воинов, я пошел вместе с ними. А дальше… цепь нелепых случайностей, и вот мы здесь.
– Мне все равно непонятна твоя истинная цель, парень.
В ответ Мильвио чуть склонил голову, глянув с некоторой долей насмешки.
– Чувствуете, сиор? Мы почти на месте.
Ветер усилился, колючей рукой бесцеремонно трогая их лица. Он принес с собой острый, точно бритва, запах снега и невероятной свежести. Впереди забрезжил тусклый серый свет, показавшийся Дэйту очень ярким. Первый солнечный свет за долгие недели, проведенные в пещерах. Зрелище оказалось столь же прекрасным, сколь и болезненным. Он остановился, поняв, что слепнет и ничего не видит из-за текущих слез.
– Присядьте, сиор, – раздался голос Мильвио, и Дэйт ощутил, как его тянут за рукав вниз. – К сожалению, сейчас мы ничего не сможем сделать. Будем ждать сумерек, чтобы хоть как-то привыкнуть. Возможно, потребуется несколько дней, чтобы начать нормально видеть.
– А как же в такой ситуации поступали великие волшебники?
– Ах, сиор. Они-то были волшебниками.
Дэйт выдохся и сплюнул, уже не зная, какие еще слова тут можно сказать. Последние несколько минут он с большим удовольствием богохульствовал, поминая плохими словами и Шестерых, и Вэйрэна, и шауттов со Скованным.
Мильвио, удобно устроившийся на свободном от снега ребристом камне, меланхолично ел свою половину вялого и совершенно жалкого яблока, с интересом наблюдая за воином.
– Что?! – зло спросил у него Дэйт, вставая с колен и отряхивая снег.
– Вас не поразила молния, сиор. Будь на моем месте кто-то из служителей Шестерых, он бы сильно удивился такому упущению. Думаю, ваши проклятья были слышны и по ту сторону хребта.
– Ты понимаешь, что это означает? – Воин ткнул пальцем в огромную проплешину на краю площадки, нависшей над пропастью, на дне которой «тек» широкий, отливающий голубым язык ледника.
Мильвио покладисто кивнул.
– Еще как.
– Камень отсутствует, парень! Тот самый, который этот ублюдок, кузен моего герцога, хотел уронить вниз! Булыжник белых львов уже упал! Без чьей-либо помощи! Вон! Ты можешь подойти к краю и увидеть его. И знаешь, что?! Ледник на месте! Он даже не шелохнулся! Все, что мы делали, оказалось бесполезно! Все эти драные шауттом недели, все бои, гибель моих солдат! Мы сражались за то, чего уже не было. И в этом виноват я, потому что даже не подумал отправить хоть кого-то сюда проверить. Можно было избежать жертв и не удерживать мосты.
– Не соглашусь с вами, сиор. – Треттинец съел и яблоко, и огрызок. – Ничего не было зря. Мы отвлекли на себя большой отряд противника и тем самым дали барону да Мере куда больше шансов. Кто знает, как бы все сложилось в ином случае? Возможно, Драбатские Врата пали, или погибло больше людей, чем в пещерах? Намного больше. Фихшейзцы до сих пор там, внизу, тратят силы, время, деньги на то, чтобы отстроить мост заново. Подумайте об этом. Сотни воинов связаны ненужным делом, а не идут войной в глубь вашей страны. Не жалейте, сиор. Все идет своим чередом.
Дэйт отвернулся, стал смотреть на долину внизу, которую постепенно затягивали облака, на острые, абсолютно неприступные снежные пики хребта, на которых мог жить лишь ветер.
Он ощущал страшное разочарование. В себе. Что недоглядел, хотя должен был все сделать правильно.
– Хотел бы я, чтобы ты не ошибался, парень.
– Со временем вы поймете мои слова, сиор. Сейчас в вас бурлят слишком яркие эмоции. Вы устали.
– Думаю, мы устанем еще больше. Еда закончилась, а нам придется возвращаться назад, во мрак. Отсюда спуститься вниз не получится.
– Сиор, как всегда, не видит очевидных решений.
– Так покажи мне их, южанин.
Взгляд зеленых глаз был задумчив, словно Мильвио подыскивал нужные слова.
– Думаю, что сиор готов.
Дэйт хотел спросить «К чему здесь можно быть готовым?», но лишь нахмурился. На него накатывала апатия, словно после долгой, тяжелой и безнадежно проигранной битвы.
Мильвио встал на самый край площадки и, набрав в легкие воздуха, поднес к губам большой охотничий рог. Бирюза и серебро, украшавшие его, складываясь в странные, незнакомые узоры и буквы, на миг сверкнули на солнце, и Дэйт зажмурился.
А затем раздался уже знакомый звук.
Глубокий, низкий, рокочущий, накрывший каменную площадку и выскочивший из нее, потекший над долиной и горами, дальше и дальше, ревя, множась и разносясь по округе.
Дэйт зажал уши, не понимая, что происходит и как обычный охотничий рог может издавать столь мощный глас, от которого начинают дрожать вершины.
А они действительно дрожали. Он чувствовал вибрацию под ногами, а затем увидел, как на соседнем пике сошел снег, и белая пенная река лавины устремилась вниз, захватывая камни, сминая ели, расширяясь и поднимая в воздух перепуганных птиц.
Мильвио был точно двужильный, и воздух в его груди не кончался, поднимая звук, казалось, к самому небу. Затем он отнял губы от рога, но рев никуда не делся. Теперь уже весь мир пел эту песню, и вершины, точно пробудившиеся великаны, перекидывали эхо друг другу, отвечая лавинами.
Когда все стихло, тишина показалась Дэйту неестественной, он повернулся к Мильвио, чтобы разрушить ее, но увидел, что тот приложил палец к губам, прося не нарушать момента.
Внезапно налетевший ветер толкнул Дэйта назад, к входу в туннель, и лежащий на камнях снег взметнулся облаком, колючими искрами обжег щеки, заставляя отвернуться, закрыть лицо руками.
Хлопанье крыльев было точно удары в большой барабан баталии. Гулкое и совершенно нереальное. Тень закрыла солнце, и Дэйт, не веря своим глазам, обернулся, а потом отступил, завороженно задрав голову и ведя себя точно дикий крестьянин, видевший в своей жизни лишь капусту да репу, но внезапно оказавшийся в герцогской сокровищнице.
Он был потрясен.
Потому что на краю площадки приземлился огромный зверь, отдаленно напоминающий льва. Большая крылатая кошка оказалась не так белоснежна, как говорили мифы. Кончики широких перьев на крыльях и хвосте, выпущенные когти, усы, брови, шерсть на гриве, полосы на вытянутой морде были яркого кобальтового цвета, цвета огня, который загорается, когда рядом асторэ или шаутты, и… синий цвет мягко мерцал, словно бился в такт ударам огромного львиного сердца.
Затем воин заметил, что лапы у существа куда длиннее, чем у обычных львов, а пальцы больше подходят птицам. И когда зверь стоит ровно, то Дэйт, не самый низкий человек в Горном герцогстве, легко может пройти у зверя под брюхом.
Крылатый лев зыркнул на воина взглядом разумного существа, повернулся к спокойно стоявшему Мильвио и, возвышаясь над ним, что-то сказал рокочущим гортанным голосом, так не похожим на человеческий.
И треттинец легко ответил ему, произнося слова на незнакомом Дэйту языке.
Начальник охраны герцога смотрел на наемника, которого зверь мог бы раздавить одним ударом когтистой лапы, все еще не веря, что происходящее реально.
Оба продолжили беседу, и она длилась долго. Язык, старое наречие, незнакомое Дэйту, звучал здесь, возможно, впервые за тысячу лет. Он отошел подальше, сел так, чтобы видеть этих двоих.
Наконец лев громко фыркнул и посмотрел на милорда да Лэнга. В его взгляде читалось сомнение.
– Мой друг говорит, что вы опасный свидетель, сиор.
Дэйт понял, о чем речь, и сказал:
– Кто мне поверит? Скорее решат, что я спятил, чем что действительно видел льва, на котором летал великий волшебник.
– Мы не львы, человек, – внезапно сказал ему зверь, и у Дэйта мурашки пробежали по спине от того, что с ним говорит детская сказка, а от вибрации низкого голоса дрожат даже его кости. – Мы д’эр вин’ем, народ неба. И на мне никогда не летал ни один великий волшебник.
– Мой друг собирается спустить меня с этой площадки, сиор, – сказал Мильвио. – Не желаете присоединиться к нашей крылатой компании?
