Глава 45: Тереза

«Мамматус» погиб, его растерзали вражеские корабли при переходе через врата Лаконии, как раз за двое суток до ее дня рождения. Празднование устроили в одном из небольших бальных залов, декорированном, как всегда, изысканно и скромно. Шелковые баннеры с яркими узорами, стеклянные свечи, которые ей нравились, когда ей было восемь лет, и которые с тех пор слегка поднадоели, и выращенные на гидропонных фермах города цветы.

Из скрытых динамиков лилась мягкая музыка, композиторы и исполнители – исключительно лаконианские. Одну половину гостей составляли политики и деятели культуры, которые пришли сюда отметиться и заодно посмотреть, кто сейчас в фаворе. Другую половину – ее одноклассники и их семьи. Все дети, как и она, одеты в официальный голубой. Радости от праздника никто, казалось, не испытывал. Можно понять. Для них это нудная обязанность, как дополнительные занятия после уроков. Но с ней все были милы. А как иначе?

Она испытывала чувство странного удовольствия, почти счастья. Лица взрослых улыбками напоминали маски. Можно подумать, не умирать пятнадцать лет подряд офигеть какое достижение и повод для гордости, с чем все дружно ее и поздравляли. А сами, пока изображали восхищение ее зрелостью и умением владеть собой, обшаривали глазами зал в поисках отца. Она тоже играла свою роль, во всяком случае, подыгрывала окружающим. Никто не говорил о вторжении. Даже Керри Фиск, облаченная в длинное платье цвета шампанского и с примерзшей к лицу улыбкой. Только все время оглядывалась, словно искала выход. Камины Драммер не было, и Тереза удивлялась, что с ней могло случиться. То ли потеряла контроль над Транспортным Союзом и стала никем, то ли причастна к вторжению, и тогда пусть радуется, если еще не в загонах.

Терезе, в общем, было все равно. Своих проблем хватало.

До подачи обеда оставалось еще тридцать бесконечных минут, когда полковник Илич сопроводил ее к возвышению в глубине зала. Толпа мгновенно притихла, словно по команде. Как будто их специально обучали. Ее тоже обучали. Она знала, что делать.

– Хочу поблагодарить вас всех за то, что пришли, – с улыбкой солгала она. – Для меня честь быть сегодня с вами, честь, что все эти годы я провела среди вас. Моя мать, как вы знаете, умерла, когда я была совсем маленькой. А мой отец несет бремя забот. Сегодня он не смог присутствовать, обязанности по отношению к нам с вами не оставляют времени даже для таких простых, искренних развлечений.

«И к тому же он, блядь, не в своем уме. Потерян для всех вас и для меня, но знаю об этом только я, жалкие вы идиоты». Она широко улыбнулась в ответ на негромкие аплодисменты. Извращенность ситуации доставляла некое злое удовлетворение.

В дальнем конце зала Тереза заметила Элви Окойе. Длинное желтое платье, рядом муж. Бокал она сжимала так, словно хотела сломать ножку. Тоже знала.

– Пока я росла, вы были мне семьей, – продолжала Тереза. Слова Илича звучали ненатурально, она никогда так не говорила, но никто тут не знал ее настолько хорошо, чтобы уловить разницу. – Я преклоняюсь перед вами. И я благодарна. – Снова всплеск аплодисментов, и Тереза склонила голову, словно в самом деле благодарна. Словно вражеские корабли, спешащие с другого конца системы, чтобы обратить каждого в этой комнате в прах, нисколько ее не заботили.

«Вы самые мерзкие люди из всех, кого я знаю». Она укуталась словами, как шалью, кивала и улыбалась, скрывая душившее ее презрение.

– Наслаждайтесь вечером, для нас с отцом вы дорогие гости, – закончила она и сошла с возвышения. Гости развернулись друг к другу, подавленные и встревоженные, тут же позабывшие о ней, все их мысли занимал «Грозовой Шторм» с пиратским флотом. Чтó было им детство Терезы Дуарте по сравнению со страшной гибелью «Сердца Бури»?

Тереза прошла через бальный зал, избегая Илича и Коннора с Мюриел. Элви с мужем она нашла недалеко от того места, где видела их во время речи. С возвышения Элви выглядела напряженной. Вблизи она выглядела сердитой.

– Все хорошо? – спросила Тереза.

Элви вздрогнула, голос Терезы выдернул ее откуда-то издалека. Секунду она молчала, а когда заговорила, звучали ее слова очень неубедительно:

– Прекрасно. Все прекрасно.

– Угу, – сказала Тереза. – За исключением.

Элви кивнула, но кивок вышел смазанным, казалось, она не столько соглашается, сколько готовится к удару:

– Да. За исключением.

Прозвенел звонок, приглашая самый привилегированный скот вселенной пройти в столовую. Когда все двинулись, Тереза задержалась возле Элви. Ее муж опирался на трость и морщился при ходьбе. Прекрасно. Терезе хотелось отстать.

– Мне кое-что интересно, доктор Окойе, – начала Тереза. – Насчет «Сокола».

И снова Элви понадобилась секунда, чтобы ответить:

– А что с ним?

– Мне интересно, как продвигается ремонт. Учитывая все, что происходит… Ну, корабль же сконструирован специально под высокую тягу. Оснащен погружными амортизаторами с дыхательной жидкостью.

Элви поежилась.

– Неприятная, кстати, штука, – заметил ее муж.

– И все же. Если бои приблизятся? Сможете воспользоваться им, чтобы сбежать?

Элви с мужем переглянулись, но Тереза не поняла о чем. Такое впечатление, что они вели между собой неслышный для других разговор.

– К несчастью, – сказала Элви, – «Сокол» очень, очень поврежден.

– Я получил новую ногу, пальчики с ногтями и все дела, – добавил ее муж, – а корабль по-прежнему в хлам.

– Не думаю, что дойдет до эвакуации, – продолжала Элви. – Ни один из этих кораблей даже не приблизится к планете. Адмирал Трехо бросит на нашу защиту все, что у него есть.

– Тогда вам, пожалуй, стоит поторопить их с ремонтом, – прозвучало резче, чем Тереза планировала, но Элви рассмеялась. Как интересно.

– Пожалуй, действительно стоит, – вздохнула она. Они зашли в столовую, и Терезу проводили к столу на возвышении, за которым сидели Илич и еще с полдесятка гостей, более почетных, чем Элви Окойе.

Обед был настоящим пиршеством. Хвосты лобстеров от настоящих лобстеров. Нежные стейки мраморной говядины, выращенной из лучших образцов. По центру столов стояли вазы с лаконианскими цветами, источая запах мяты, железа и смолы. Никто не спрашивал о докторе Кортазаре. Это, как понимала Тереза, одно из неписанных правил. Если кто-то исчезает – не спрашивай. Интересно, упомянет ли кто-нибудь о ней, когда она уйдет? Если, конечно, все получится.

Она взглянула на столик, за которым сидела Элви Окойе. Ее муж, к удовольствию всех сотрапезников, о чем-то увлеченно рассказывал, экспрессивно размахивая руками. Доктор витала в своих мыслях. Тереза задумалась, солгали они о «Соколе» или сказали ей правду? Неизвестно, а выяснить вряд ли удастся.

К сожалению, от плана сбежать вместе с ними во время вторжения придется отказаться. Надо придумать другой план.

Проходили дни. Недели. Справиться с вторжением оказалось сложнее, чем все рассчитывали. Новостные ленты излучали оптимизм, представляли угрозу досадной выходкой кучки недовольных идиотов, а не реальной опасностью, вставшей перед империей. У Терезы еще сохранился доступ к секретным военным сводкам и совещаниям, который ей предоставил отец, но и без них было ясно, что новости – чушь собачья.

За исключением школьных уроков, все иные занятия теперь прекратились. Илича она видела только за едой. Он не повторял угрозу накормить ее насильно, да и ни к чему. Таковы теперь новые правила их отношений. Утратив контроль почти над всем, он пытался компенсировать свое бессилие контролем над ней. Тут уж ничего не поделаешь.

– На сей раз они оступились, – рассуждал Илич. – Поддались панике. У того здоровенного корабля засбоила магнитная ловушка реактора, и они бросились на его защиту.

– Идея неплоха, – Тереза запихнула в рот очередную ложку кукурузной каши. Вроде должно быть вкусно, но консистенция слишком склизкая, и вкус приторный. Она сглотнула, умудрившись не подавиться.

Они сидели в закрытом дворике с плющом на стенах и искусственным светом, имитирующим солнце. Снаружи бушевала пурга, усыпала сады по щиколотку белым. Крыска уже успела побегать по снегу, ухмыляясь во всю морду, на шкуре у нее намерзли ледяные шарики. Пока они ели, Илич не подпускал собаку, поскольку от нее воняло мокрой псиной.

– Идея была бы вполне, будь у них хоть какой-то шанс организовать успешную оборону. Живы они только потому, что постоянно в бегах. Мы в любое время могли уничтожить их, но Трехо выжидал.

– Чего?

– Того, – Илич наслаждался звуком собственного голоса. Мудрый, терпеливый наставник, объясняющий невежественной маленькой девочке, как устроена вселенная. Столько лет это казалось добротой. Теперь это казалось снисхождением. – Три марсианских линкора – вот ядро их доморощенного флота. А когда обладаешь чем-то настолько важным, естественно пытаться его защитить. Но это эмоциональная реакция, а не тактика. Им придется за нее заплатить.

За завтраком – яйца, сладкий рис с рыбой, обжаренный с миндалем шпинат – он говорил то же самое, но она не мешала ему повторять. Его слова больше не имели значения.

– «Вихрь» пройдет сквозь них, как нож сквозь масло. Потом, конечно, придется проводить зачистку. Всех сразу мы не достанем. Но ради главных своих кораблей они рискнут даже «Штормом». Будет кровавая баня. И я…

Тренькнул его наручный компьютер. Илич нахмурился и принял вызов. Тереза положила ложку и отпила глоток воды. Голос Трехо был четким и уверенным, но в нем слышалось напряжение:

– Полковник, вы нужны мне в штабе на пару слов.

Илич ничего не сказал, только кивнул и, сразу поднявшись, вышел. О Терезе он мгновенно позабыл. Что ж, и прекрасно. Когда он скрылся за углом, она встала из-за стола и впустила Крыску. Собака потрусила внутрь, шумно пыхтя. Тереза достала карманный компьютер и открыла военные сводки.

На мгновение стало грустно. Такое с ней бывало иногда. Вспомнилось, как отец говорил, что она станет лидером, в котором все будут нуждаться. Как обучит ее всему, что знает, просто на всякий случай. Тогда она была совсем другой. Он был другим. Она скучала по той девочке и по отцу, каким он был прежде. Но боль потери сразу испарилась, не оставив и следа. Эта боль еще вернется.

Сводки о боях выглядели странно, понадобилось время, чтобы разобраться в них. Поврежденный крейсер как-то сумел восстановиться. А весь вражеский флот убегал, но не к дальним задворкам солнечной системы. Они спешили к вратам. Большинство, во всяком случае. Почти все.

Почти все, кроме четырех. И эти четверо шли к Лаконии. Самоубийство. Четыре корабля против «Вихря». Если только у них не припасено то секретное оружие, которое они использовали в Солнечной системе…

Но нет, «Вихрь» их не остановит. Он зашел слишком далеко, и даже на максимальном торможении не сможет резко поменять курс, а будет и дальше уходить от планеты. Он вынужден бороться с собственной массой и инерцией, как пловец с отливом. В том же положении и эсминцы. Их обманули. Выманили весь флот, заставили бросить планету под защитой одной лишь сети планетарной обороны.

Которая, по правде говоря, наверно, даже справится. Четыре корабля – немного, но причинить вред они успеют. Тем более что цель всего одна. Тереза как раз в ней сидит.

Наверно, следовало испугаться, но она не испугалась. Отложила наручный компьютер, потрепала Крыску, а сама размышляла. Она даже не решала проблему, а вроде как припоминала то, что давно знала. Подняла объемную карту звездной системы, добавила в нее вражеские корабли и скорость их хода. Многое зависело от того, как корабли проведут торможение, но Илич неплохо обучил ее военной тактике, она могла просчитать, чем все обернется. И разработать план. Если она просто позовет врага, те убьют ее или возьмут в плен. Нужно что-то предложить им в качестве оплаты. Вот только что?

И тут она поняла.

Когда она рассмеялась, Крыска подняла морду и уставилась на нее. Бам-бам-бам собачьего хвоста по полу очень ободряло. Машинально Тереза сунула в рот ложку каши, поморщилась и добавила в миску соли.

Следующая ложка на вкус была гораздо лучше.

Время неудачное, но могло быть хуже. Она выбралась через окно, как будто снова удрала на встречу с Тимоти. Обычная история. Встревожить не должно. Никогда ей больше не увидеть своей комнаты и своих вещей. Не поспать в кровати, в которой спала она все детство. Но отец несколько месяцев как мертв, она уже оплакала его.

Крыска заскулила, когда Тереза полезла через подоконник, заплясала, перебирая лапами.

– На этот раз тебе со мной нельзя, – сказала ей Тереза. – Прости.

Собака жалобно подвыла, подняла брови, с надеждой повиляла хвостом. Тереза наклонилась, обняла Крыску в последний раз. Затем выскользнула за окно и поспешила прочь, чтобы не передумать.

Первое, и, вообще-то, самое сложное – прорваться в камеру. Уже ночь. Снег еще сыпал, но нападало не выше колена. Выбраться будет не проблемой.

За камерами присматривали двое охранников, мужчина и женщина. Они вскочили, когда она вошла.

– Я желаю поговорить с заключенным, – объявила она.

Они переглянулись.

– Я не уверен… – начал мужчина.

Тереза нетерпеливо фыркнула.

– Трехо и раньше поручал мне допрашивать его. Это касается вторжения. У нас нет времени.

Страх решил дело. Враг у ворот, и им очень хотелось верить, что власти под силу все разрулить. Даже если олицетворяла власть девчонка, которой едва исполнилось пятнадцать. Они позволили ей войти в камеру. От волнения ее трясло. Она казалась себе героиней любимых приключенческих фильмов, вот только все происходило на самом деле. Она и вправду делала это.

Холден приподнялся и сел, подслеповато щурясь на включенный свет. Волосы его торчали во все стороны, на лице виднелись розовые отпечатки подушки. Тереза повернулась к охраннику-мужчине.

– Ты останься, – приказала она. Затем к женщине: – У тебя есть чем усмирять его? Электрическая дубинка?

– Да, – ответила та.

Тереза протянула руку, и женщина вытащила черное блестящее орудие с длинной рукоятью. Похожее на обгоревший кукурузный початок. Отдавая его Терезе, охранница показала, где предохранитель и как его включать.

– Не стоит, в самом деле, – попросил Холден. – К чему? Я не буду сопротивляться. Дубинка не понадобится.

– Это мне решать, – отрезала Тереза. Кивком приказала охраннице выйти. Теперь их осталось трое: Тереза, Холден и охранник-мужчина. Последний шанс отказаться. Еще не поздно передумать…

Тереза сняла дубинку с предохранителя.

Холден вздрогнул, готовясь к боли и шоку, а Тереза уперлась орудием стражнику в живот и нажала кнопку. Тот рухнул как подкошенный, не успев и дернуться.

– Так, – после долгого озадаченного молчания произнес Холден, – я ничего не понял.

– У нас мало времени. Ты идешь со мной.

– Э… нет. Вообще-то, неплохо бы объяснить, что… хм...

Терезу охватил гнев, но время поджимало. Она принялась снимать с охранника униформу, расстегивать молнии и пуговицы, дергать за рукава.

– Твои союзники близко. Твой старый корабль. Вторжение было уловкой, чтобы они смогли подобраться к нам.

– Вторжение? – переспросил Холден. Потом пояснил: – Мне почти ничего не рассказывают. Так ты, значит, спасаешь меня?

– Я использую тебя. Мне нужно уйти. Ты мой билет на их корабли. А сейчас поторопись. Времени нет.

Холден натянул форму охранника прямо поверх робы заключенного. В тюрьме он исхудал, так что дополнительная одежда под форму пришлась очень кстати, добавив объема. Тереза сняла с пояса поверженного охранника шокер и ключ-карту и открыла дверь. Женщина, сидевшая на посту охраны, даже успела удивиться, прежде чем Тереза вырубила и ее.

– Все происходит на самом деле, да? – спросил Холден, пока она вела его по коридору к криминалистическим лабораториям. – Если это сон, то очень реалистичный.

– На самом деле, – подтвердила Тереза. Имея в виду: «Я действительно вытворяю это». – В меня имплантирован маячок. Как только выберемся, за нами кинутся в погоню.

– Ясно.

– Сюда, – показала Тереза. Дверь была заперта, но электронная карта охранника разблокировала ее. Тереза шагнула внутрь, в полумрак. Вещи Тимоти за недели, прошедшие со дня, когда она видела их, успели переместить, но вынести их отсюда не могли. Она шла от стола к столу, ощупывая кончиками пальцев каждый контейнер. Та штука где-то здесь. Наверняка здесь. Ага, вот.

– Погоди, – сказал Холден. – Это же… портативная атомная бомба? Та самая, от Амоса?

– Да.

– А я стою рядом с ней.

– Именно.

– И тебя это нисколько не тревожит. Вот уж странная ночка.

Она нашла то, что искала. Засветился включенный экран. Почти ощутимо утекали секунды. Корабли повстанцев уже где-то над планетой, подходят все ближе. Уже сцепились с планетарной обороной. А вот и нужные файлы, блокировка и защита взломаны несколько недель назад. Она отыскала протокол эвакуации и, не колеблясь, переключила вызов на активный.

– Что это? – спросил Холден.

– Я запросила эвакуацию, – объяснила Тереза, наслаждаясь тем, как по-взрослому это звучит. Не «позвала на помощь», а «запросила эвакуацию». – Теперь осталось добраться до точки, откуда нас подберут.

– Конечно, – сказал Холден. – Плевое дело.