Глава 44: Наоми

Долгое, мучительное ускорение. Даже с учётом того, что амортизатор распределял давление по всем, каким можно, квадратным сантиметрам ее тела, эти часы доставляли Наоми настоящие страдания. Единственным утешением служили перерывы на еду и гальюн, но Наоми старалась их не затягивать.

В пределах лаконианской гелиосферы, чуть меньшей, чем у Солнечной системы, вращались девять планет, из которых только одна была пригодна для жизни. Вокруг единственного газового гиганта крутилось от восьмидесяти до ста лун, смотря как считать. Две большие планеты на дальней окраине и захваченная извне каменистая планетка чуть больше земной Луны, с сильно склоненной к плоскости эклиптики ретроградной орбитой. Пять ближних к солнцу планет, вторая из которых была их целью и сердцем империи. Транзитная станция у газового гиганта и инопланетные строительные платформы на орбите вокруг обитаемого мира. Все это стало для Наоми полем битвы, и она собиралась рассредоточить по нему силы. На стороне противника – «Голос Вихря» в самой Лаконии, «Пылевая Мгла» и ее брат-близнец, плюс четыре эсминца шторм-класса.

Амортизатор Наоми стоял обособленно, почти изолированно, как в ее старом контейнере. И время, пусть полное боли, принадлежало лишь ей. Она штудировала карты, пока не научилась видеть их даже закрытыми глазами.

Бобби ждала в глубине ее памяти. Десятилетия воспоминаний и традиций, десятилетия, в которые они делили друг с другом и воздух, и воду, и действовали как единый организм, сделали Бобби частью Наоми. И Бобби в ее голове было что сказать.

«Эта кампания – что-то вроде аргумента в споре. Тебе надо склонить противника к твоему мнению. Убедить. Прямо здесь и сейчас надо объяснить, что оставаться на месте опаснее, чем идти за вами. И чтобы это сработало, каждый урок должен поддерживать эту единственную мысль».

«Мамматус», эсминец шторм-класса, выполнил задачу в системе Аркадия и возвращался в Лаконию для пополнения запасов. Переход из Аркадии в пространство колец прошел штатно, если не считать уже знакомой досады из-за уничтожения последней партии ретрансляторов.

Транзит «Мамматуса» в Лаконию пошел совсем не так. Как только эсминец вышел в нормальное пространство, на его сенсорные массивы обрушились мощные помехи из множества источников. Полдюжины кораблей, расположившись сразу за кольцом врат, затопили «Мамматус» потоком радиоволн и света. На перезагрузку ушло меньше трех секунд, но этого хватило, чтобы пять уже запущенных, давно ждущих цели торпед врезались в корабль. Месяцы изучения угнанного «Шторма» не прошли даром, и торпеды нанесли катастрофический урон. «Мамматус» потерял маневровые двигатели по всему левому борту и шесть точек ОТО. Хуже того, он начал терять атмосферу.

Он нанес контрудар, запоздалый и слабый. Вражеские ОТО сбили новые торпеды на запуске, и, учтя свою ограниченную мобильность и повреждённый борт, эсминец предпочел бежать. Он начал ускоряться к Лаконии с целью укрыться, и именно такой стратегии от него и ждали, ее было легко предугадать. Израненный, он не сумел распознать поле покрытых стелс-композитом обломков на своем пути до тех пор, пока туча урановых микрометеоритов не начала сыпаться на его и без того избитый корпус, сдирая целые куски обшивки. Энергосистема попыталась уравновесить корабль, маневровый двигатель засбоил и отправил эсминец крутиться вокруг своей оси. Несмотря на все это, потребовалось ещё пять торпед и непрерывный огонь из ОТО, чтобы добить корабль. «Мамматус» долго, мучительно сопротивлялся, но все же погиб. Все в системе видели его последний час, и из-за световой задержки увидели слишком поздно, чтобы хоть что-то предпринять.

Урок первый: не полагайся на подкрепление.

Потянулись дни ускорения. Когда получалось, Наоми спала, когда нет – изучала перемещения противника и доклады от кораблей ее флота. Колени болели оттого, что ускорение выгибало их в обратную сторону. Оно не давило постоянно в одном направлении. Алекс менял вектор уже дважды. Не для полного разворота с торможением, а чтобы подвести корабль ближе к газовому гиганту. Лаконианские эсминцы по всей системе, включив тягу, пошли на перехват, и три линкора класса «доннаджер» из флота Наоми – «Каркассон», «Армстронг» и «Беллерофон» – перегруппировались, будто собираясь устроить крупномасштабное сражение прямо на пороге транзитной станции. А потом вдруг разошлись, разбежались, и в это же время дюжина мелких кораблей ринулась к солнцу, к внутренним планетам. «Вихрь», которому ничего не стоило расправиться с любым из них, не тронулся с места, предоставив погоню эсминцам.

Она ожидала, что линкоры оттянут на себя силы Лаконии, но вышло не так. Эсминцы начали преследование ее ударной группы, оттесняя на дугообразную длинную траекторию над плоскостью эклиптики. И быстро развернулись, не решившись пересечь орбиту газового гиганта. Такая расстановка Наоми не очень устраивала, но все сработало. Должно было сработать.

Когда тягу выключили, Наоми, прежде чем отстегнуться, пару минут посидела, просто наслаждаясь долгожданным облегчением в мягкой гравитации в половину g. И на дрожащих ногах пошла по коридору к камбузу. Шея болела.

Остальная команда – ее команда – уже сидела там, жадно поглощая лапшу с грибами из мисок, болтая и смеясь. Они подобрались и затихли, стоило ей появиться. Взрослая пришла. Командир. Кто она сама по себе – не имело значения.

Она не стала обращать внимания.

Алекс нашелся в грузовом отсеке, перед открытой панелью доступа. Он выглядел так, словно не мылся несколько дней. Да так, наверное, и было.

– Проблемы? – спросила Наоми.

– Не. Порядок. Просто в этот маневровый вода шла не с таким давлением, как мне хотелось. Решил подправить, пока можно.

– Правильно решил.

– Я надеялся, что к этому времени мы уже доберемся до внутренних планет.

– Поторопился, – ответила она. – Время еще есть.

«Бикаджи Кама» с распахнутым в вакуум трюмом неуклюже полз сквозь пустоту, отстав от других кораблей.

Две группы кораблей, восемь в одной, сорок в другой, запустили торпеды дальнего действия в транзитную станцию. Торпеды после жёсткого ускорения легли на баллистический курс. Без малого триста боеголовок пронзали тьму, нацеленные на станцию, и время прибытия у всех разнилось на пару секунд.

И все, конечно, перехватили. Большинство сбили ОТО станции, а небольшую часть настигли дальние ракеты-перехватчики с «Вихря». Он не использовал свой генератор поля, и не станет. Да, оружие эффективное, но ему придется работать на короткой дистанции, да и когда его применяли последний раз, вся Солнечная система выпала из сознания на три минуты. Лаконианцы не захотят рисковать своей обороноспособностью из-за обморока.

Когда угас последний торпедный залп, опустошенные охотничьи группы развернули корабли и устремились к «Каме». Там команды залезли в мехи и погрузчики, завели корабли в огромное чрево грузовика, и вышли из него с новым грузом торпед, воды и болванок для ОТО.

Через полторы недели после начала кампании, в указанное Наоми время, «Близкая Истина», близнец «Бикаджи Кама», совершил переход в систему и начал путь к противоположному ее краю, открыв трюм.

Урок второй: у нас тринадцать сотен систем, готовых нас поддержать. У вас одна.

– Они идут за «Штормом», – сказала Наоми. – Надо разделиться.

Джиллиан Хьюстон на экране нахмурилась.

– Когда придет время и ты выманишь этого кровожадного ублюдка с Лаконии, останется еще целая планетарная система обороны, которая постарается тебя сбить. Как минимум. Я пригожусь, чтобы тебе не пришлось самой отбиваться от зенитного огня.

– Если ты пойдешь с атакующей группой, «Вихрь» не сдвинется с места. Ни за что. Мне это нравится не больше, чем тебе, но твой корабль принадлежал им. Они понимают, что он – лучшая тачка в нашем гараже. И не спустят с него глаз. Они считают, что ты – главная угроза, потому что так оно и есть.

Девушка невольно улыбнулась.

– И они таки правы.

– Ты передислоцируешься. Идёшь в сопровождение к «Армстронгу». Когда придет пора…

– Буду частью приманки, – сказала Джиллиан. – Не нравится мне это.

– Это рискованно. Но стоит того.

– Поняла, – сказала Джиллиан и сбросила соединение.

Наоми потянулась, проверила систему. Ещё восемь минут до следующего ускорения. Она попробовала решить, чего хочет – помыться или чаю. Если не поторопиться с выбором, не останется времени ни на то, ни на то.

А может, получится и то, и другое?

– Алекс. Отложи-ка тягу на полчаса. Я хочу кое-что сделать.

– Не вопрос, – ответил Алекс.

Наоми отправилась к себе в каюту, в личную душевую, крутя в голове карту системы. Учитывая, что у них есть «Шторм», она могла перенаправить «Каркассон» и пятьдесят или около того кораблей помельче к транзитной станции. Угроза для «Роси», «Куинна», «Кассиуса» и «Многоликий Князь» в этом случае не будет серьезной, и они смогут пойти к солнцу по дуге, используя помощь гравитации внутренних планет.

Неплохой способ – представить весь процесс как игру в голго. Оценить, как после удара отскочит мяч, как закрутит другие мячи, как отреагирует следующий игрок. Как каждое решение изменит ситуацию на поле. Бобби, что жила у Наоми в голове, сказала: «Вызов для интеллекта, техники и мастерства».

Наоми увидела, насколько просто забыть, что на кону стоят человеческие жизни.

Когда столица Лаконии оказалась в окружении – корабли подполья и Транспортного Союза заполонили каждый уголок системы – начался обстрел. Транзитную станцию забыли. Не только ракеты дальнего действия, а еще и камни. Дешево и смертельно. Все корабли группы запускали ядерные заряды и ускоряющиеся титановые стержни и швыряли полные трюмы гравия на пересекающиеся орбиты. Какие-то двигались быстро, у каких-то путь до Лаконии занял бы месяцы – и это само по себе несло сообщение о том, насколько подполье готово затянуть битву. Никто не целился в крупные населенные пункты, но Лакония не могла знать этого наверняка. Для пущей безопасности им придется защищать все.

Обстрел продолжался день за днём. Гора за горой летела на перехват. Торпеда за торпедой – на поражение. Бесконечный угрожающий дождь, выматывающий силы час за часом. Вот и третий урок: играть в обороне – значит испытывать бесконечное давление. Рано или поздно что-то да просочится.

«Вихрь» не двигался с места, защищая гравитационный колодец Лаконии, но эсминцы уходили дальше и дальше. Когда враг подошел слишком близко, флот Наоми бросился врассыпную, как удирающие от полиции дети. Спаслись не все. Модернизированный на Аркадии для борьбы с пиратами рудовоз «Тукумкари» поймал торпеду в приводной конус и сгинул в огненном шаре. «Нанг Куак», устаревший на два поколения корабль-стелс, принадлежавший частной охранной компании, не сумел уклониться с линии огня ОТО. Обездвиженный, он попытался сдаться. Вместо этого лаконианский корабль его уничтожил. Были и другие. Горстка. И каждого из них было слишком много. И всякий раз, когда Наоми выпадал шанс нанести противнику ответный удар, выманить его и прикончить одного-двух, она упускала его. Это основное правило она разослала по всем кораблям, по всей системе. Лаконианские военные, которые пойдут за ними, должны вернуться домой целыми и невредимыми.

Потому что последний урок, преподанный врагу, заключался вот в чем: за нами гнаться безопасно. Так вы и победите.

И это была чистая ложь.

«Беллерофон» изменил сигнатуру двигателя – первый знак того, что в мышеловку положили свежий сыр. Линкор доннаджер-класса уходил от Лаконии примерно в направлении «Близкой Истины». Факел его привода был виден невооружённым глазом как неяркая движущаяся звезда.

А потом он на миг погас.

«Роси» и три корабля сопровождения шли по инерции, скользя вдоль противоположной от Лаконии стороны солнца. Наоми вела их к короне до тех пор, пока накопленный жар не достиг грани допустимого, несмотря на то, что в обшивку качали воду и позволяли ей испаряться. Хоть температура не выходила за пределы поля разрешения для штатной работы, жар спекал резину и керамику. Воздух пах непривычно, из-за чего Наоми и остальная команда нервничали и чувствовали себя неуютно. Зато они оказались в слепой зоне, когда лаконианские боевые корабли подлетели ближе к планете. Вне поля зрения.

Привод «Беллерофона» снова вспыхнул, но его свет казался грязным. Через полминуты он опять погас. Как высшие хищники заманивают мелких охотников, подражая голосу раненой жертвы, так и «Беллерофон» звал на помощь. И флот Наоми ответил. «Шторм», «Армстронг», «Каркассон» и почти четверть ее кораблей включили тягу и легли на пересекающийся с «Беллерофоном» курс. «Беллерофон» не прошел и полпути до «Близкой Истины», но световая задержка от него до Лаконии все ещё составляла больше семидесяти минут.

Неисправное судно могло заинтересовать Дуарте и его адмиралов. Но идущий к нему на помощь флот сопровождения выглядел намного интереснее. Он выглядел как ошибка. Как возможность.

– Давай, – сказала Наоми.

– Начинать? – спросил Алекс.

– Половина g, – ответила она.

Даже если не сработает, отсюда пора бы убираться. Ян, как офицер связи, передал приказ на остальные корабли, и Наоми почувствовала, как «Роси» рванулся из-под нее.

Через два часа зашевелился «Вихрь». Врубив тягу, он понесся к «Беллерофону» и сходящимся к нему кораблям сопровождения. Каждый, кто видел, как «Буря» разметала объединенные силы в Солнечной системе, мог сравнить «Вихрь» с акулой, плывущей к полному детей пляжу.

Ещё через три часа несколько охотничьих групп на другом краю гелиосферы начали ускорение к Лаконии, и эсминцы пошли на перехват, за куском своей личной славы.

Окно для Наоми открылось задолго до начала битвы. В него вошло не только время, нужное «Вихрю», чтобы вернуться к Лаконии, но и время на торможение, чтобы он мог хотя бы начать обратный путь. И то же касалось эсминцев. Время окна определялось массой, инерцией, маневренностью и хрупкостью человеческого тела. И чтобы добраться до группы Наоми, даже торпедам дальнего действия понадобилось бы время. Она пробежалась по расчетам и поняла, в какой момент противник увидит ее маленький флот, пикирующий от солнца. И насколько это окажется поздно.

– Алекс.

– Слушаю внимательно, – ответил он.

– Поехали.

Изматывающее ускорение длилось несколько часов. Расстояние от солнца до Лаконии составляло чуть меньше астрономической единицы. Если бы они шли на тяге весь этот путь, пронеслись бы мимо планеты, даже не успев заметить. На полпути они развернулись и начали торможение, такое же болезненное. И даже хуже, поскольку теперь их видела планетарная система обороны. К ним устремились торпеды, которые гибли в скоординированном огне ОТО четырех кораблей.

Планета сама по себе была прекрасна. Бело-голубая, как Земля, с зеленоватым, почти перламутровым, отливом по контуру. Наоми разглядывала облака. Формирующийся в южной гемисфере циклон. Изломанную черно-зелёную линию лесов на побережье. Наоми с трудом удавалось держать зрение в фокусе. Гравитация ускорения деформировала ее глаза.

«ВИХРЬ» РАЗВЕРНУЛСЯ. НАЧИНАЕТ ТОРМОЖЕНИЕ. СТРЕЛЯЕТ ДАЛЬНИМИ.

Сообщение пришло от оператора сенсорных массивов, одного из ее новых людей. Она все равно проверила сама, и согласилась. Если не сработает сейчас, не сработает и потом. Больше шансов у нее не будет. Больными пальцами она набрала сообщение Яну, страдающему в соседнем амортизаторе. ОБЪЯВЛЯЙ ЭВАКУАЦИЮ. ВСЕМ УХОДИТЬ К ВРАТАМ.

Она услышала его ворчание и поняла как согласие.

– Огонь из рельсового орудия. Зафиксироваться. Для маневра. Уклонения, – через силу закричал Алекс, задыхаясь от давящей на него гравитации.

«Роси» взбрыкнул, накренился. На такой дистанции выстрела из рельсовой пушки ещё получалось избежать. Станет труднее, когда они подойдут ближе. Наоми вызвала экран целеуказания, и из прекрасной сине-зелёной сферы выросло пять красных линий, изогнутых как ветки. Платформы. Цели.

НАВЕСТИ НА ПЛАТФОРМЫ ВСЕ, ЧТО ЕСТЬ, – набрала она. – ОГОНЬ ПО ГОТОВНОСТИ.

Рановато, но не намного. И так выходило больше шансов на удачный выстрел. Каждая секунда, проведенная в зоне поражения огнем с Лаконии, становилась новой возможностью погибнуть. Хуже, возможностью проиграть.

ТОРПЕДНАЯ УГРОЗА С «ВИХРЯ». ВРЕМЯ ПРИБЫТИЯ 140 МИНУТ. Наоми удалила сообщение. К тому времени все уже кончится.

– Прекратить торможение! – выкрикнула она. – Сейчас же.

«Роси» рухнул в невесомость и развернулся на сто восемьдесят, готовый снова врубить тягу. Бежать, как только придут враги. «Роси» мог пройти мимо планеты только раз. Если промахнутся – проиграют.

Корабль дернулся – Алекс увел их с траектории ещё одного выстрела рельсовой пушки. Стрекот ОТО пробежал по всему телу «Роси», словно корабль в гневе разговаривал сам с собой. У Наоми ныла челюсть от напряжения, страха и веселья. Тонкие неровные красные линии стали чуть больше.

– Капитан, – послышался голос Яна. – у меня тут что-то непонятное.

– Давай-ка поменьше слов, – огрызнулась Наоми. – Что у тебя?

– Не уверен, – сказал Ян, и передал на ее монитор управление связью.

С поверхности Лаконии пришло сообщение, закодированное по давно устаревшей схеме шифрования подполья. Запрос об эвакуации.

Запрос об эвакуации от Амоса.

– Алекс?

Корабль скакнул опять, хлопнуло слева, потом справа, и амортизатор Наоми завертелся, как сиденье ярмарочной карусели.

– Алекс?

– Вижу, – крикнул он, задыхаясь. – Что будем делать?