Глава 37: Алекс

– Ты бы отдохнул, – сказал Каспар. – Это какая смена по счету?

– Не знаю, – ответил Алекс, прислонившись к переборке камбуза. – Но не чувствую, что ещё одна меня убьёт.

– И не почувствуешь, пока не помрёшь. Дело даже не в том, что ты вкалываешь как проклятый. Ты скоро начнешь лажать.

Алекс нахмурился. Только понимание, что Каспар не собирался его оскорблять, удержало его от злости. Или, по крайней мере, от её внешнего проявления.

– Вот когда поймаешь меня на том, что я налажал, тогда и остановлюсь, – пробурчал он. – А до тех пор...

Каспар примирительно вскинул руки, и Алекс вернулся к еде. Измельчённая дрожжевая паста и груша с водой. Это был его обед, если считать, что он работает во вторую смену, или завтрак, если в третью. В некотором смысле, для него это было и тем, и другим.

«Шторм» сбежал с большим ускорением, подальше от любых лаконианских сил, но за ним так и не погнались. Никто не осмелился. Судя по новостным лентам, почти никто не представлял, как была уничтожена «Буря», и не знал, можно ли такое повторить. И хорошо, ведь становилось всё яснее, насколько «Шторм» ослаблен собственной победой.

Каждая смена выявляла новые неожиданные ухудшения. Вакуумные каналы, не передающие энергию, регенерирующее покрытие, переставшее восстанавливаться, протечки, настолько неуловимые, что обнаруживались лишь по медленному и устойчивому падению давления. Алекс не был инженером, но пробыл на «Шторме» столько же, сколько любой другой член экипажа, а в космос попал задолго до того, как многие из них родились. Он работал не покладая рук, пытаясь не дать кораблю развалиться, и останавливался лишь тогда, когда истощение обещало быстрое, глубокое забытьё без сновидений.

Не впервые Алекс погружался в работу, чтобы удерживать чувства на привязи. То и дело в его жизни наступали времена, когда встречаться лицом к лицу с собственными эмоциями становилось слишком опасно. Некоторые напивались, ввязывались в драки, или до изнеможения изнуряли себя тренировками. Он тоже так поступал, но сейчас и покалеченного «Шторма» с израненным и больным экипажем хватало с лихвой. И он загружен, и кораблю польза.

Но и это средство было несовершенным. Он знал, что не исцелится, и даже не надеялся исцелиться. Боль подступала в странные моменты. Когда он просыпался или ложился спать, его мысли блуждали свободно. Тогда конечно. Но ещё, когда ползал в труднодоступных местах в поисках разрыва в линии, или в медицинском отсеке, получая ежедневный рацион лекарств, удерживавших слизистую кишечника от отслоения. Боль накатывала внезапно, и на несколько секунд он тонул в собственном океане скорби.

Дело, конечно, было в Бобби, но скорбь просачивалась дальше. В худшие моменты он думал о предстоящем браке Кита. Об их последнем совместном рейде на «Медине», когда схватили Холдена. О Талиссе, своей первой жене, и Жизель – второй. Вспоминал Амоса, самую большую из их потерь, потому что тот просто сгинул на вражеской территории. И может, Алексу не суждено узнать, что с ним случилось. Все его семьи, все способы, которыми он их потерял. Это было слишком тяжело, но он терпел из последних сил. Через несколько минут худший момент проходил, и он мог продолжить свой труд.

Транзит в систему Фрихолда прошел без осложнений. Алекс доверил Каспару взять на себя всю тяжелую работу. Парень всё равно скоро сменит его на посту, так пусть лишний раз попрактикуется. Лихо вломившись в медленную зону, они вильнули к вратам Фрихолда, и выскочили в нормальный космос. В теории, можно было войти в кольцо под таким углом, чтобы пересечь промежуточное пространство по прямой. На практике, траектория обычно получалась немного изогнутой, и Каспар справился отлично. Почти так же, как мог бы сам Алекс. На подходе они швырнули быструю торпеду в единственную вещь, выглядевшую как лаконианский сеносрный массив, распылив её прежде, чем выполнили последнюю коррекцию курса. И им удалось остаться настолько анонимными, насколько они могли позволить себе без игры в напёрстки.

Сам по себе, мир Фрихолда был откровенно мал. Лишь одна обитаемая планета, чуть поменьше Марса. Дальше ещё одна, побольше, с неприветливой атмосферой, и связка из трёх газовых гигантов, защищающих внутреннюю систему. Там и находился порт приписки «Шторма», в тени великана, которого все звали «Большим братом», когда хотели проявить уважение, и «Большим гадом» в других случаях. Лишь немногим крупнее Юпитера в Солнечной системе, с сине-зеленой вихрящейся атмосферой, и постоянными электрическими штормами, порождавшими дуги молний длиннее земного диаметра. Алекс наблюдал, как в телескопе «Шторма» вырастает и сама планета, и чёрная точка на её фоне – скалистая луна с их убежищем. Давно иссякшая вулканическая активность оставила за собой лавовые протоки, достаточно широкие, чтобы разместить под лунной поверхностью не только сам «Шторм», но даже небольшой флот из подобных кораблей. Туда они и направлялись – на постоянную базу инженеров-астеров, и оперативников подполья, которую Бобби звала «пит-стопом».

В дверь каюты постучали – вежливо, даже неуверенно. Каспар остался стоять в коридоре, придерживаясь за поручень.

– Привет, – сказал парень. – Ты как, идёшь?

– Куда это?

– На мостик. Ты должен нас посадить, да? Традиция. Пилот уходит в отставку – сам себя сажает в последний порт.

– Что ещё за традиция такая? – засмеялся Алекс. – Первый раз слышу.

– Только что придумал. Не могу побороть искушение завести собственную традицию.

– Сам справишься, – сказал Алекс. – Тебе всё равно надо практиковаться.

– Нет, – упёрся Каспар. – Или ты нас посадишь, или мы просто впилимся нахер в эту луну, и привет.

– Врёшь ты дерьмово, – сказал Алекс, тем не менее отстёгиваясь от амортизатора. – Тебе бы поработать над этим.

– Как и над всем остальным, – согласился Каспар. – Но ты и правда идешь?

– Иду, иду.

– Красавчик.

– И ты станешь. И я тебе для этого без надобности.

Он вылетел из каюты, где в мягкой гравитации торможения «низ» был скорее условностью, чем реальным положением. Направился к центральному лифту, а оттуда к мостику. Влетел на него в последний раз, и весь экипаж поднялся на ноги, приветствуя его. Позади захлопал Каспар, к нему присоединились остальные, и когда Алекс добрался до пилотского кресла, прятать слёзы ему уже не было нужды.

– Жду приказа, капитан, – отрапортовал он.

– Сажайте нас, мистер Камаль, – распорядилась Джилиан.

С технической точки зрения, посадка была плёвым делом. Несмотря на повреждения, «Шторм» сам знал расположение стен, и встроенных в них человеческих структур. Алекс чувствовал, как тяжёлый груз падает с его сердца. Самодельные стыковочные зажимы, которые они сделали, когда корабль только стал их военным трофеем, встали на места со звуком, слишком тихим, чтобы уловить ушами, и дрожью.

– С возвращением, пассажиры, – коммуникатор приветствовал их голосом с астерскими интонациями. – Похоже, вы нехило вздрючили собственный корабль?

– Зато и вам, ленивым лохам, будет теперь чем заняться, – парировала Джиллиан в той же манере, в какой могла ответить и Бобби. С той же подколкой. Алекс не мог объяснить, но казалось правильным, что девочка так много внимания уделяет тому, как Бобби вела дела. Даже когда не станет их всех, следующее поколение всё ещё будет их отголосками.

Шаттл до Фрихолда, транспорт без двойной обшивки, назывался «Драйбек». Начав жизнь как рудовоз, он дооснащался последние лет двадцать. Цвета владевшей им компании, – зелёный и жёлтый, – ещё встречались призраками полустёртых логотипов на переборках мостика. Двигатель, маленький и капризный, склонен был запинаться при изменениях вектора ускорения, и отличался совсем маленьким резервуаром с реакционной массой. В трюме установили несколько амортизаторов, и на них с полдюжины членов экипажа, больше всего пострадавших при взрыве «Бури», возвращались домой скорее в виде груза, чем как члены команды.

Долгий спуск от газовых гигантов проходил через область, которая в Солнечной системе считалась бы наиболее загруженным транспортным участком. Сотни кораблей сновали между Сатурном и Юпитером к внутренним планетам. А на Фрихолде таких набралось бы с полдюжины. Алекс планировал курс с растущим ощущением пустоты этой системы, которую не смогли заполнить и десятилетия. Слишком большая пустота. Всё это было слишком большим. Он сталкивался с ней раньше, первопроходцем на путях человечества к звёздам, и всё ещё не мог уложить в голове обширность этих пространств.

Он был удивлен, когда за несколько минут до отлёта на маленький мостик пришла Джиллиан, и села, не пристегиваясь, в соседний амортизатор.

– Собираешься с нами? – спросил Алекс.

Джиллиан долго смотрела на его, не говоря ни слова. Она казалась старше, чем он привык её воспринимать, словно командование, пусть даже такое недолгое, состарило её.

– Нет, – ответила она. – Семья хочет меня видеть, а я хочу видеть их. Но время для этого придёт после войны.

«Мне бы твой оптимизм», почти сказал Алекс, но мрачности вокруг и так хватало. Он не хотел сбивать её своим скептицизмом. Вместо этого он кивнул, и уклончиво хмыкнул.

– В порту тебя будет ждать вездеход, – сказала она. – С достаточным запасом воды, топлива и закваски для твоего путешествия.

– Очень великодушно с твоей стороны. Спасибо тебе.

– Это не альтруизм. Твой корабль... старый. Но это боевой корабль. И всяко лучше того, на чем привыкло гонять подполье.

– Может быть, – согласился Алекс. – А может уже давно стал гнездом для каких-нибудь птиц из пустыни. Это я и собирался выяснить, в числе прочего.

– Когда выяснишь, подтягивайся. Единственные, кто летает в одиночку – это гонщики и засранцы. А ты наверняка захочешь, чтобы кто-то прикрыл твою спину.

В коммуникационном канале щёлкнуло. Шаттл был готов к отправке. Алексу надо было только подтвердить вылет. Но он поставил его на ожидание.

– О чём ты говоришь?

– Мы ещё не закончили, – пояснила Джиллиан. – Только стали побеждать. Подполью нужны все корабли, которые есть, а твой – правда хорош. И если тебе потребуется команда, скажи. Я тебе её предоставлю.

Алекс не знал, что ответить. Честно говоря, у него не было никаких планов, кроме возвращения на «Росинант». Но она была права. Должно быть что-то и после этого. После Бобби. После Амоса. После Холдена. Что бы он ни собирался делать, он не планировал просто помереть там. Он хотел лишь восстановиться.

– Я дам тебе знать, как там обстановка, – решил он. – Разработаем план.

Джиллиан поднялась и протянула руку. Не отстёгиваясь от амортизатора, он протянул свою, и ответил на рукопожатие.

– Было здорово, – сказала Джиллиан. – Большое дело мы сделали.

– Кто посмел бы спорить.

Она ушла, а он прогнал последнюю проверку. Полёты на однокорпусных кораблях – что-то вроде рулетки, и Алекс обычно их избегал, но даже если они словят микрометеорит, то, наверное, выживут всё равно. Тем не менее, жизнь это риск.

Он включил коммуникатор.

– Это «Драйбек». Подтверждаю разрешение на запуск. Всё в силе?

– Отчаливай, «Драйбек», – ответили ему. – На твоем пути нечего взрывать, не в кого врезаться. На остальное воля божья, да? «Станция Дрейпер», отбой.

«Станция Дрейпер», думал Алекс, выводя корабль из лавового канала только на маневровых. Официальное название он слышал впервые. Звучное, ему нравилось.

На Фрихолде, как и на большинстве обитаемых планет, наличествовало множество разнообразных сред. На одном континенте располагались и соляные пустыни, и пышные горы, в которых он прятался, когда они появились здесь впервые, и поселение, выросшее в скромный город. Белые дюны и плато из красного песчаника протянулись от горизонта до горизонта. Кое-где высились конусы палаточных скал и тонкие ровные гребни, которые могли быть как артефактами инопланетных цивилизаций, так и просто красивыми геологическими образованиями. У рассветов был тёплый розовый оттенок, а закаты отливали золотым и зелёным. Алекс не знал почему. А по ночам пустыня пела. Пики температурных сдвигов заставляли песок звенеть, словно хрустальный бокал.

Вездеход оказался почти автономным, а навигацию строил на основании времени и текущего положения солнца, тем же способом, что и древние морские капитаны Земли. И никакие сигналы, входящие или исходящие, не могли выдать его местоположение. Широкие протекторы из титана и резины делали путешествие по бездорожью даже проще, чем полёт на корабле. И уединение, такое обширное и утешительное. Он ожидал, что будет тосковать в поездке, но ошибся. Оказалось, усилия по поддержанию порядка в команде «Шторма» изнуряли. А он и не знал, что прилагает их, пока не отпала необходимость. Он спал на маленькой койке в чреве вездехода, а дни коротал, сидя на его крыше – наблюдал за солнцем, небом и звездами, даже не включая взятую с собой музыку.

Дважды огромные неспешные животные с ногами, похожими на тонкие деревья, и шкурами, словно из желтого мха, сопровождали вездеход. Второй зверь шёл поблизости почти полдня, прежде чем трижды протрубил и наконец отстал. Алекс предполагал, что он единственный человек, когда-либо повстречавшийся с ними.

Он не раз задавался вопросом, почему Наоми решила жить в спрятанном грузовом контейнере, но теперь, здесь, ему казалось, что он понимает. Удовольствие от абсолютного одиночества переплавило его траур в нечто иное, более странное и гуманное.

Пещера, куда они загнали «Роси», располагалась в западной части пустыни. Алекс выбрал её потому, что рядом на поверхность выходила жила радиоактивной породы, которая дополнительно маскировала корабль от врагов, и служила ориентиром для него самого.

Его преследовал страх, что «Роси» не дождётся. Что навес, под которым он припарковал корабль, за время его отсутствия успел рухнуть. Или что плёнка, в которую они упаковали обшивку, порвалась или была погрызена пустынными животными, открыв судно, предназначенное для вакуума, эрозии ветров, песка и соли. И беспокойство росло час от часа. Пустынный пейзаж бежал мимо, пока вездеход не достиг пункта назначения на своём автоматическом курсе, и не остановился у огромного скального выступа.

Алекс взял флягу с водой, закрыл рот банданой, и спрыгнул на пресыщенный солью песок. В тени под камнем была прохлада. Он проследовал по стеклянному следу, оставленному двигателями «Роси», сплавившему песок при приземлении, и ему показалось, что в прошлый раз он был здесь целую жизнь назад.

И там, в темноте, в глубине пещеры, тихо и совершенно нетронутый, стоял старый марсианский корвет. Плёнку поцарапали, – может животные, может песчаные бури пустыни – но она была цела. Он чувствовал, что корабль приветствует его. Пусть это даже игра воображения. Это не имело значения.

Добрую часть дня Алекс прорубался сквозь плёнку, чтобы добраться до воздушного шлюза и заставить его отозваться на команды, зато потом дела пошли быстрее. Перед уходом они слили из резервуаров воду, но запасов вездехода оказалось достаточно, чтобы наполнить баки почти до половины. Пробудить систему рециркуляции было чуть сложнее. Он потратил полдня в проверках, прежде чем нашел поврежденную линию подачи. И ещё полдня ушло на её замену. Наоми, Амос или Кларисса справились бы за полчаса.

Он больше не ночевал в вездеходе, особенно когда на камбузе «Роси» сумел приготовить немного еды. С ограниченными запасами еда была спартанской, а из напитков – вода да зеленый чай. Корабль лежал брюхом на земле, и всё внутри было повернуто на девяносто градусов по сравнению с привычной ориентацией. До собственной каюты и амортизатора пришлось карабкаться.

Забываясь в работе или заботах по возвращению работоспособности корабля, он почти мог притвориться, что ждет старую команду. Что они, в мастерской или на полётной палубе, будут снова смеяться, спорить и закатывать глаза, как раньше. Неделю спустя, совсем измотанный, он упал на диван, даже не пообедав. Его разум скользил между сном и явью, в коридоре ему чудились голоса. Сухой шепот Клариссы, серьезный бубнёж Холдена, будто они действительно были там, и если бы он смог сконцентрироваться, разобрал бы и слова. Звякнул сигнал предупреждения об открытии шлюза, послышались знакомые шаги.

Когда из дверного проёма выступил силуэт, он всё ещё думал, что грезит. Но звук живого голоса, услышанного впервые с тех пор, как он уехал из Фрихолда, привел его в чувство.

– Привет, – сказала Наоми.