Книга: Роковой выбор
Назад: 56
Дальше: 58

57

Неулыбчивые лица. Шеренги глаз. Яркий, ослепляющий свет.
Боль.
Будто двое пытаются разорвать ее, скручивая то в одну, то в другую сторону. Скручивание усилилось, и боль разгорелась, как пламя в горниле. Ее подбросило вверх, она кричала, плакала, металась, бредила, стараясь избавиться от нее. Мягкие, но решительные руки уложили ее обратно. С уголка рта стекала струйка слюны.
Ее опрокинула вторая волна боли, и она с неожиданной силой закричала, зовя на помощь, прося сделать что-нибудь – пусть она умрет, но это все равно лучше, чем терпеть такую боль.
Вдруг она услышала знакомый голос:
– Попытайтесь расслабиться, Сьюзен. Сейчас мы введем вам обезболивающее, и вы отключитесь. Когда вы придете в себя, боли уже не будет.
«Англия, – подумала она, связывая воедино разорванные нити своей памяти. – Англия». Английский выговор. Она выделила из пространства лицо, которому принадлежал голос, всмотрелась в него, пытаясь сосредоточиться. Большие глаза. Спокойный, вежливый голос. Я тебя знаю. Она вспомнила. Ну конечно. Она узнала эти глаза и соединила в сознании лицо и голос. Внутри проснулся червяк страха.
Майлз Ванроу.
Нет, нет, нет, нет, нет, нет.
Майлз Ванроу.
Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет.
Гинеколог стоял рядом с кроватью с таким видом, будто для него совершенно естественно принимать ее в Калифорнии.
Изнывая от страха, она помотала головой, взглядом умоляя другие лица помочь ей. Помогите мне. Вы должны мне помочь.
Затем еще один приступ боли, с ним тошнота и рвотные позывы. Ей ничего не оставалось, кроме как ждать, пока волна не пройдет.
– Пожалуйста! – выдохнула она. – Вы должны меня выслушать! Этот человек хочет забрать у меня ребенка. Он хочет принести его в жертву, использовать его в каком-то ритуале. Он занимается черной магией, сатанизмом. Пожалуйста, кто-нибудь, поверьте мне! У Скотленд-Ярда в Англии на него есть дело. Позвоните им, кто-нибудь, пожалуйста, позвоните им. Вы должны мне поверить!
Ванроу обиженно улыбнулся:
– Сьюзен, мне кажется, у вас легкий бред, потому что вы сами не понимаете, что говорите. Мы не собираемся причинять вред вашему ребенку. Такого ребенка еще никогда не рожала ни одна женщина. Вы будете гордиться им!
– Не верьте ему! – сказала она, избегая его взгляда. – Пожалуйста, кто-нибудь, – она обвела взглядом окружавшие ее лица, – вызовите полицию.
Люди в белых халатах с беспокойством смотрели на нее, сгрудившись, как студенты медицинского колледжа вокруг особо сложного больного. Одно из лиц принадлежало женщине, которую Сьюзен недавно видела. Но когда именно и где? Бейдж. На ней был бейдж. Сьюзен смогла мысленно соединить имя и лицо. Пэт Коук. Да, бейдж на отвороте медицинского халата. В палате Кейси. «Пэт Коук, старшая медсестра ночной смены».
– Где я? – сказала Сьюзен.
– Вы в клинике «Кипарисовые сады», – ответил Ванроу. – Это очень хорошая больница. Вам очень повезло. Если бы вы потеряли сознание где-нибудь в другом месте, это могло для вас плохо окончиться.
– Кейси? Как… как?.. – Все затопила очередная волна боли.
Сквозь марево боли проступила игла. Сьюзен почувствовала укол в левое предплечье, увидела пластырь. Ей ввели катетер. Она услышала, как Ванроу негромко сказал:
– Мы должны подождать его. Он хотел присутствовать.
Джон? Джон хотел присутствовать?
Боль отступала, а страх нарастал. Она попыталась снова, глядя на всех, кроме Ванроу:
– Пожалуйста! Кто-нибудь, поверьте мне! Он хочет отдать моего ребенка мистеру Сароцини. Они все заодно. Они сатанисты – я понимаю, в это трудно поверить, но они и вправду вытворяют все эти вещи. Они приносят в жертву детей.
Они никак не реагировали, просто смотрели. Они что, не слышат ее? Они не слышат, что она им говорит?
Ей что-то вливали в руку – она чувствовала давление жидкости.
Да кто вы все такие? Витринные манекены? Эй, вы! Вы!
Затем она вдруг успокоилась. Ее охватила усталость. Она обвела их взглядом, останавливаясь на каждом в отдельности. Вам все равно? Ладно, хорошо. Вас не волнует, что мистер Сароцини собирается сделать с моим ребенком? Ладно, так уж и быть, но это останется на вашей совести, не на моей. Не на моей.
Она улыбнулась им, но они не улыбнулись в ответ.
«Идиоты, – подумала она. – Чучела набитые. Вы даже не представляете, какие вы г-г-глупые, вы все, вы…»
Какой-то голос негромко спросил:
– Сколько она после этого еще протянет?
Другой голос так же негромко ответил:
– Мы будем поддерживать в ней жизнь до тех пор, пока не приедет он.
Затем тишина.

 

Джон приехал домой в смятенном состоянии духа. В сентябре Ферн-банк купил «Кипарисовые сады».
Зачем?
Какого черта им надо от калифорнийской клиники? Джон видел только одну возможную причину: потому что там лежит Кейси. Счесть и это совпадением значило бы расширить границы понятия до таких пределов, какие Джон не мог себе вообразить.
Но зачем им нужно владеть клиникой, где лежит Кейси? Непонятно, но все же должна быть причина. Мистер Сароцини ничего не делает просто так.
Он проверил автоответчик и осмотрел дом в поисках признаков того, что Сьюзен вернулась – хотя бы для того, чтобы что-то забрать, – но ничего не обнаружил.
Он налил себе виски, сел за стол в кухне и закурил сигарету. Сьюзен или скрывается где-нибудь, например у подруги, которая ее не выдает, или…
Затем его озарило. Он быстро переоделся в свои самые старые джинсы и рубашку, взял из гаража стремянку и фонарь и принес их наверх. Он поставил стремянку под чердачным люком и поднялся по ней.
Включив тусклую чердачную лампочку, он, освещая себе путь фонарем, протиснулся мимо каминной трубы в правую половину чердака – к тому месту, где Сьюзен обнаружила отрезанный палец и сатанистские символы. Он, в свою очередь, затем показывал его полицейскому, детективу-сержанту Райсу. В темноте метнулось какое-то мелкое животное – скорее всего, крыса.
Луч фонаря нашел вертикально висящие, словно спящие летучие мыши, кровельные полосы. Он снова с отвращением взглянул на символы, нанесенные на каждую открытую панель. Он посветил фонарем вниз, на балки перекрытия, и увидел другие символы в тех местах, где был убран теплоизоляционный материал.
Он внимательно осмотрел маленькую металлическую коробочку, которую Сьюзен сочла конвертером вызовов. Примерно четыре дюйма в длину, с маркировкой «Бритиш телеком» и шлейфом проводов с обеих сторон. Провода были тонкие и, на его неискушенный взгляд, весьма похожие на телефонные. Он захотел узнать, куда они ведут, и дошел до смонтированной на балке пластиковой распределительной коробки.
Поняв, что здесь он ничего не найдет, он вернулся к тому месту, где была убрана теплоизоляция, и стал методично отрывать ее дальше.
Через пять минут работы его руки были все в стекловолоконных занозах. Он едва не пропустил провод – аккуратно уложенный, заклеенный черной лентой, сверху покрытой герметиком, чтобы замаскировать ее под безобидный шов между секциями перекрытия.
Джон потянул за него, но он не поддался. Он был уложен со знанием дела, в специально прорезанный узкий канал, и намертво зафиксирован степлерными скобами. Кто-то потратил много времени и труда, чтобы провести этот провод, – как обнаружил Джон, он проходил через каждую балку перекрытия, и для этого в них были просверлены отверстия. Провод привел Джона к небольшому предмету в пластиковом корпусе, врезанному в потолок – как он определил – прямо над их спальней.
Он быстро спустился вниз и вернулся с набором отверток, пассатижами для работ по электрике и мотком изоляционной ленты. Сначала он перекусил провода и заизолировал концы. Затем вывернул шурупы, крепившие к потолку пластиковый корпус, и осторожно извлек из углубления полусферу.
Несмотря на небольшой размер – всего пара дюймов в диаметре, – она была тяжелой. Назначение полусферы было понятно, стоило взглянуть на крохотную линзу. Джон не мог поверить своим глазам. Он рассчитывал найти здесь микрофон, но никак не видеокамеру.
Он спустился в спальню, включил свет и внимательно осмотрел потолок. Ясно, почему он ее никогда не замечал: отверстие над кроватью было едва ли больше того, что могло быть оставлено булавкой, и к тому же его маскировала небольшая, совершенно невинно выглядящая трещина.
Снова поднявшись на чердак, он проследил за проводом, идущим в противоположном направлении, так же как и в предыдущем случае, убирая со своего пути теплоизоляцию. Через несколько минут он нашел, что искал: плоский ящик из черного блестящего металла, приблизительно в фут длиной, восемь дюймов шириной и четыре дюйма высотой. Его грамотно расположили в пространстве между балками и замаскировали двумя листами фанеры.
На нем не было никаких надписей, но Джон и так довольно хорошо представлял, что это такое. Он решил не трогать его пока и принялся за трудоемкую задачу по выяснению того, куда ведут одиннадцать отходящих от устройства проводов. Он обнаружил вторую камеру над той комнатой, которую Сьюзен ремонтировала для ребенка, и по камере над каждой спальней для гостей. Все остальные провода исчезали в закрепленном на стене кабель-канале, идущем, по-видимому, на нижний этаж. В том, что и на нижнем этаже все комнаты просматриваются видеокамерами, сомневаться не приходилось.
Последний провод был толще и покрыт более мощной изоляцией. Как обнаружил Джон, он шел к электросети дома.
С тяжелым металлическим ящиком под мышкой, Джон спустился на площадку. Его трясло от такого бесцеремонного вторжения в их личную жизнь. Он позвонил Гарету Нойсу на домашний телефон и попал на автоответчик. Тогда он попробовал дозвониться на мобильный, рассудив, что его компаньон, наверное, пьет в местном пабе Камден-Тауна.
Гарет взял трубку, и по шуму на заднем плане Джон определил, что его догадка верна.
– Гарет, ты где? В «Дюке»?
Судя по голосу, Гарет явно находился в подпитии.
– Ага! У них тут вечер дегустации эля из разных мест Англии. Я пью эль под названием «Дохлая свинья». В этой дряни восемь градусов! Можешь поверить?
– Слушай, пей эту штуку помедленнее. Ты мне нужен – осмотреть один аппарат. Не напивайся, пока я не приеду, ладно?
– Ну… Тебе лучше поторопиться, – сказал его партнер.
Джон сел в машину и отправился в нелегкий путь до паба в Северном Лондоне, отчаянно надеясь, что Гарет будет в здравом уме, когда он туда доберется.

 

С некоторой неуверенностью действуя взятой взаймы у владельца паба отверткой, Гарет снял одну из панелей внешнего корпуса ящика.
Он заглянул внутрь, щурясь от дыма сигареты, которую держал в зубах, затем широко улыбнулся:
– Да. Ух ты! Восемьсот пятьдесят первая. Удивительно. Очень интересно, – сказал он. – Здорово, на самом деле здорово.
Джон молча ждал. Гарет продолжил осмотр, сопровождая его комментарием:
– Мощная штука. Ну, я имею в виду, мощности в ней больше, чем когда-либо может понадобиться. Знаешь, как они работают?
– Нет. Поэтому я к тебе и приехал, – терпеливо сказал Джон. Он отпил от пинты эля «Дохлая свинья», которую Гарет заставил его купить, несмотря на то что он был за рулем.
– Это первое поколение устройств, которым больше не нужен ушат, – объяснил Гарет.
– Ушат?
– Спутниковая тарелка. Это устройство работает без спутниковой тарелки!
Джон нахмурился.
– Он посылает цифровые сигналы на семнадцать низкоорбитальных спутников.
– Какого рода сигналы?
– Любого – аудио, видео, электронная почта. Эти сигналы могут быть приняты в любой точке мира – была бы у принимающего базовая станция. Отличная система! Я о ней читал, но до сегодняшнего дня никогда не видел. Хотел даже тебе предложить приобрести одну. Все проблемы со связью у нас тогда в момент бы исчезли.
Гарет продолжал шуровать отверткой. Он был похож на ребенка с новой игрушкой и не обратил никакого внимания на мрачное молчание Джона.

 

Полтора часа спустя Джон приехал домой. По мере того как дымка алкогольного опьянения рассеивалась, ему становилось все страшнее. Если Сароцини прослушивал его дом, он знает все, о чем они говорили. Мог ли Харви при осмотре Сьюзен увидеть то, что не должен был увидеть? Но что? И если он увидел что-нибудь, почему он не сказал им прямо на приеме?
Фергюс умер на следующий день после того, как он был у Сьюзен и рассказывал ей про мистера Сароцини и сатанистов. Почему? Он что, разозлил мистера Сароцини – или испугал его? А теперь Сьюзен пропала. Есть вероятность, что она где-нибудь скрывается. Но есть и другое объяснение – и оно вероятнее, в свете того, что было обнаружено, – что мистер Сароцини похитил ее.
Листок бумаги, на котором детектив-сержант Райс написал свой телефон, был наколот на спицу в буфете. Он снял его, затем поднял с базы беспроводной телефон. Включив его, Джон услышал особый гудок, сообщающий о наличии непрочитанного сообщения. Дрожащими пальцами он набрал номер, чтобы прослушать его.
Сообщение было от его тестя из Лос-Анджелеса. Судя по голосу, он был очень обеспокоен.
Назад: 56
Дальше: 58