ГЛАВА 3
Леория
В комнате, куда меня поселил мой маньяк, я почти спряталась. Захлопнула за собой дверь, прижала ее стулом и уселась на кровать, поджав губы.
Вот же хамло!
Я теперь, оказывается, его служанка. И на базар сходи, и к нему не смей соваться. Угрожает еще!
Я на миг вспомнила, как недобро вспыхивали его янтарно-карие глаза, и поежилась. Угораздило же попасть в такую передрягу!
Некстати вспомнилась тетушка Берта с ее дурацким живоростом. Ведь если бы не это ее задание, я бы не оказалась в таком положении. А она сейчас наверняка еще и ругает меня почем зря.
Хотелось бы думать, что меня хватятся. Что тетушка станет искать свою пропавшую сиротку. Но нет. Надо смотреть правде в глаза: она частенько говаривала, что мне пора слезать с ее горба и начинать самостоятельную жизнь.
Вот только я не торопилась. Кому я нужна, кроме нее? Разве что смогла бы найти какого-нибудь полуслепого отшельника, чтобы на базар за него ходить и задницу подтирать.
Я на миг замерла, а потом, вертя костяную корону в руках, проговорила:
— Надеюсь, этот Тайрел не заставит меня… кхм… — нервно кашлянула в кулак.
— Что? Задницу себе подтирать? — раздался смех откуда-то сбоку.
Я повернула голову, не понимая, что это вообще было.
Да, на мгновение мне действительно пришло в голову, что я нашла единственную работу, на которую возьмут уродку-альбиноса с рассеченным лицом. Сиделка и нянька полуслепого инвалида. Но, честно говоря, мой маньяк на инвалида не слишком смахивал.
Хотя временами он так странно смотрел на меня, что я вдруг самой себе начинала казаться красивой.
Глупость какая.
Но стоило прямо сейчас вспомнить тот горячий заинтересованный взгляд, как во рту пересохло.
Прежде на меня никто так не смотрел.
— Да уж, Тайрел не обрадуется, если узнает, что ты его приняла за калеку, — снова раздался приглушенный смех.
Ну, это уже никуда не годилось. Может, у меня крыша маленько набок съехала и этот дом мне вообще кажется? Может, никакого Тайрела на самом деле нет, а я сейчас сижу в лесу на пеньке, ем гусениц и разговариваю с поганками?
— Да тут я, голову подними, — фыркнул голос.
Я повернулась вполоборота и наконец заметила на шкафу вальяжно разлегшегося… дракона.
Нет, конечно, не настоящего дракона. Это был маленький, словно бы уменьшенный прототип. Не больше головки сыра. А еще, похоже, это был призрак.
— Ты кто такой? — нахмурилась я, все настойчивее обдумывая мысль о сумасшествии.
— Мое имя Бьельндевир, — склонил дракон зубастую голову. — Но, так и быть, можешь звать меня Бьельн. Ты мне сразу понравилась, а с друзьями я не церемонюсь.
Белесые крылья расправились, дракон спрыгнул со шкафа и спикировал на пол, слегка увеличиваясь на лету. Передо мной уже стоял дух размером с бульдога.
С его перепончатых крыльев туманом опадала плазма, глаза иногда вспыхивали зеленоватым сумеречным огнем. А когда он говорил, из пасти вырывались клубы самой настоящей Тьмы.
— Очень приятно, — пробубнила я. Надо ведь сохранять вежливость вне зависимости от того, кто твой собеседник, правда? — А меня зовут Леория Ролс.
Все звали меня Ролс — по тетке, хотя на самом деле моя собственная фамилия звучала иначе. Но я ее уже и не помнила, признаться.
— Леор-р-ра, — протянул дух, подкрадываясь ко мне на небольших лапах.
После каждого его шага вполне натурально раздавались негромкие трескучие звуки — удары когтей по полу.
Я подавила настойчивое желание отойти назад. Глубоко вздохнула и…
…протянула руку к морде животного.
Я вообще-то не из пугливых. Ну подумаешь, призрачный дракон! Меня тут маньяк в служанки записал. Что мне теперь какой-то дух?
— Да не трясись ты так, — фыркнул Бьельн и выдохнул мне на руку облако морозного пара. — Дракон ребенка не обидит.
Кожа тут же покрылась мурашками, и руку я все же отдернула.
— Я не боюсь, — ответила возмущенно. — И не ребенок. Мне двадцать! Даже через совершеннолетие перешагнула.
Рука и правда тряслась, но все равно было немного обидно. Зря храбрилась, выходит.
Уголки пасти животного приподнялись, острые зубы обнажились, усы на морде весело зашевелились. Похоже, мой странный собеседник улыбался.
— У драконов совершеннолетие наступает в сто пятьдесят лет, — ответил он. — Так что тебе еще далеко.
— А я не дракон! — высунула язык и сложила руки на груди. — У нас все быстрее.
Снова зашевелились прозрачные усы.
— Ладно, уела, — согласился он и, взмахнув крыльями, уселся на кровати. — Миленько у тебя тут. Тесновато, правда, — сказал, оглядываясь, словно лежанку себе присматривал. Или новое жилье. Будто само его появление было в порядке вещей. И, подтверждая мои мысли, добавил, разминая задние лапы: — Ты где спать будешь, на полу?
— Да ты совсем оборзел, — пробурчала в ответ. — Ты вообще кто такой?
— Бьельндевир, — невозмутимо ответил дух. — Ягодка моя, для двадцатилетней плоховато у тебя с памятью.
И начал еще удобнее устраиваться на кровати.
Я подняла указательный палец, выдохнула:
— Но я не это имела…
С невероятно умным видом дракон перебил меня, вдруг подавшись вперед:
— А ну-ка, ответь мне на один вопрос. Хорошо, ягодка?
В этот момент его призрачные глаза снова вспыхнули зеленью, словно он был чем-то возбужден.
— Хорошо… — кивнула, тушуясь под напором странного существа.
Дракон ударил хвостом по кровати и довольно переступил с лапы на лапу. На морде появилась зубастая улыбка.
— Вот скажи, в какую коробку скелет прячет все свои самые важные вещи?
И склонил голову набок.
Я открыла рот и тут же закрыла, недоуменно хлопая глазами.
— Не знаешь, да? Не знаешь? — захихикал дракон. — Ну же, в какую коробку скелет прячет все свои самые важные вещи? — Затем, видя, что я в недоумении пожала плечами, сам ответил: — В черепную! В черепную… коробку!!!
И громко заржал, откинув голову назад.
А когда наконец успокоился, покачал головой и вздохнул. Улыбка исчезла с морды, и он проговорил:
— Столько веков прошло с моей смерти, а я все еще делаю вид, что дышу…
Я подавилась словами, настолько резким оказался переход от веселья к этой странной фразе, от которой повеяло тоской.
А Бьельндевир тем временем продолжил:
— Ладно, ты хотела узнать, откуда я взялся. Из короны, ягодка. Из короны. У тебя в руках могучий артефакт. А я — дух, заключенный в этих древних костях. Ты теперь — владелица короны, а значит, моя хозяйка. Поздравляю. Ты меня одеялом не накроешь?
Все это время дракон устраивался поудобнее на кровати, словно он и не призрак вовсе, а обыкновенный кот. При этом постель под ним прогибалась, а на покрывале оставались складки.
В результате он положил голову на подушку и начал постукивать хвостом по простыне.
— Ну же, ягодка, накрой меня скорей.
— Ты же призрак, — прищурилась я, уперев руки в бока. — Хватит придуриваться.
Бьельндевир возмущенно поднял голову и ответил:
— И что? Раз призрак, значит, и полежать не могу? Может, я устал! Накрой, говорю. А я тебе что-нибудь интересное расскажу. Ну же, тебя наверняка что-нибудь волнует. Например, кто такой этот Тайрел Бриан… мм?..
Дух хитро улыбнулся и подмигнул прозрачными веками.
У меня дыхание перехватило:
— А ты знаешь что-то о нем? Можешь рассказать?
— Вне всякого сомнения, Леора. Вне всякого сомнения… — почти промурлыкал он.
— Скажи, а он правда маньяк, который убил тринадцать человек? — выдохнула я, накрывая дракона одеялом.
И, что самое интересное, оно не прошло сквозь призрака. Ткань равномерно распределилась по нематериальной спине, словно под ней и впрямь лежал дракон. Маленьким бугорком топорщился каждый выступающий зубец на его позвоночнике!
— Правда, — невозмутимо кивнул Бьельн, словно не вылил на меня прямо сейчас, фигурально говоря, ушат ледяной воды.
— Но это же кошмар! — ахнула в ответ, благоразумно падая не на кровать с духом, а на стул рядом.
Бьельндевир фыркнул и перевернулся на бок, отчего одеяло немного съехало. Все так, как если бы он был настоящим.
— Поверь, — проговорил лениво, — если бы ты знала о нем всю правду, тринадцать человек показались бы тебе детским лепетом.
У меня сердце едва не остановилось.
— Так расскажи!
— И не подумаю, — повертел головой нахал. — Поверь, тебе достаточно и того, что ты знаешь.
— Эй, ну как же?! — У меня руки опускались от несправедливости происходящего.
Вот он, мой шанс узнать что-то о своем похитителе. Такой прозрачный, наглый и бесполезный шанс!
В этот момент дверь в комнату открылась, и на пороге появился он. Таинственный маньяк-убийца по кличке Кровавый Ужас.
Блестящие волосы растрепались по плечам. Сверкающие капли стекали с волос на обнаженный торс, в некоторых местах перевязанный свежими бинтами. Влажная смуглая кожа напоминала темную карамель, а изгибы мышц привлекали взгляд. Хвала всем богам, что на бедрах у него были домашние штаны.
— Пойдем со мной, — бросил он, едва взглянув на меня.
На высокомерно-безразличном лице не промелькнуло ни капли эмоций.
Махнул рукой и развернулся, чтобы выйти в коридор. Словно и не предполагал, что я могу остаться на месте.
Я повернула голову и увидела, что Бьельндевир исчез, словно его и не было. Что ж, либо драконий дух прятался от хозяина дома, либо никакого духа и вовсе не было, а у меня продолжался галлюциногенный бред.
«Я в лесу грибов никаких не ела?..» — попыталась вспомнить, выходя из комнаты следом за Тайрелом.
На этот раз мужчина привел меня в другое помещение этого маленького домика. Довольно просторное, оно напоминало гостиную. В середине стоял велюровый диван с серебристыми заклепками, напротив него чернел холодный зев камина. На полке сверху — небольшие канделябры по двум сторонам от крупной картины.
Взгляд зацепился за изображение, удивительно четко воспроизводящее молодую пару. Мужчина целовал женщину, держа ее на руках. Но меня поразило вовсе не это. Женщина истекала кровью. Ее красивое белое платье было испачкано багряными пятнами. А мужчина вместо того, чтобы попытаться спасти ее, целовал. Создавалось впечатление, что это…
— Это предсмертный поцелуй? — спросила, когда Тайрел подошел к невысокому комоду из лакированного дерева. Открыл ящик и начал оттуда что-то доставать.
— Что? — переспросил он, не поняв, о чем я говорю.
— На картине, — указала я, не в силах оторваться от сцены. Что-то было в ней странное, необычное. — Девушка умирает, и он целует ее последний раз? Перед смертью?
Друид с удивлением перевел взгляд с меня на картину и обратно.
Я не смотрела на него. Видела краем глаза. Чувствовала его внимание кожей… и боялась повернуться.
— Нет, — отрезал он, шлепнув на стол какой-то сверток.
— А что тогда? — не унималась я. — Почему он целует ее?
Мужчина передернул плечами, словно не желал со мной разговаривать.
— Не твое дело, принцессочка. Иди сюда и смотри.
Я сжала губы и подошла ближе. Ничего, отомщу и василиску за обиженную киску.
— Это карта Вешних поганочек, — проговорил он мрачно, а я не сдержала смешок. Так именовался один из небольших городов в паре десятков километров от Ихордаррина. Вполне себе неплохое местечко, несмотря на название. Но если произносить его с таким лицом, какое сейчас было у Тайрела, взрыва хохота не избежать.
Не знаю, кто так знатно пошутил, но вообще-то на карте Туманной империи имелась масса городов с дурацкими названиями. И большая часть кучковалась вокруг огромной столицы. Имелись тут и Козьи Шишечки, и Братская Затрещина. И те же Вешние Поганочки. Когда-то это были маленькие деревни. Но со временем они превратились во вполне себе приличные города, названия которых до сих пор смешили приезжих.
Тайрел не обратил внимания на мое веселье и продолжил:
— Ты когда-нибудь была в Вешних Поганочках?
— Нет, — покачала головой совершенно спокойно. Спокойно до того момента, как он сказал:
— Ну так ты сейчас здесь.
И ткнул пальцем в густой лес на окраине Поганочек. А затем, не обращая внимания на мою отвисшую челюсть, продолжил:
— И теперь тебе нужно пройти вот сюда, на рынок. Пойдешь по этой дороге.
Мужчина водил по карте пальцем, пока я, наклонившись, изучала очень детально прорисованный план местности.
— Это близко, — протянул он и наклонился, обводя один из крупных домов.
Я резко подняла голову и вдруг встретилась со взглядом его глаз. Они находились всего в нескольких сантиметрах от моих.
Тайрел тоже повернулся и замер, вглядываясь в меня так, словно видел впервые.
И снова его тонкий аромат…
Проклятье…
Мужчина резко выпрямился и отошел в сторону, оперся руками о комод и снова достал что-то оттуда.
Я приложила руку к груди, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце.
Странно. Этот человек действовал на меня очень странно. Рядом с ним хотелось задержать дыхание и одновременно дышать глубже. Хотелось спрятаться, убежать, исчезнуть и в то же время подойти поближе и изучить пальцами каждый шрам на его теле. Спросить, откуда у него столько ран. И почему иногда на дне его глаз плещется такая холодная тоска, что можно замерзнуть и умереть.
— Вот деньги, — мужчина развернул еще один сверток, уже не глядя на меня. И неожиданно бросил мне через половину комнаты увесистый кошелек с монетами.
Я инстинктивно поймала и тут же раскрыла, не веря своим глазам. Столько мне даже тетя Берта никогда не доверяла, а уж незнакомый маньяк…
— Да на эту сумму можно дворец на месяц снять! — ахнула я.
Тайрел снова передернул плечами. Похоже, это его любимый жест, демонстрирующий безразличие.
— Купи еды. Нормальной еды. Столько, сколько сможешь унести. Каждый день я тебя отпускать на базар не собираюсь, — проговорил мужчина.
А потом вдруг опустил взгляд на мою юбку.
Янтарные глаза успели потемнеть, но он отвернулся.
— Можешь купить себе какие-нибудь платья, — почти прорычал он и махнул рукой, не глядя больше в мою сторону. — Мне плевать. Только не ходи больше в этом тряпье. Смотреть больно.
— Тайрел! — позвала я звонко.
Мужчина резко повернул голову, нахмурившись.
Я бросила ему кошелек и сложила руки на груди.
— Никуда я не пойду, — сказала в ответ.
Огненно-карие глаза вспыхнули.
— Что? — не понял он. Наверное, подумал, что послышалось.
— Я никуда не пойду, — ответила максимально четко. И невозмутимо села на диван напротив камина.
Честно говоря, мне казалось, что, пока дойду до этого дивана, ноги подломятся, и я упаду. Так дрожало все внутри.
Однако я с честью выполнила эту нелегкую задачу. И даже по-хозяйски раскинула руки на велюровой спинке, вперив взгляд во все ту же удивительную картину.
Сердце отбивало утекающие секунды — одну за другой. Пульс стучал в горле.
Интересно, что будет, если потянуть василиска за хвост?
Казалось, я скоро это узнаю.
Тайрел стоял на месте, словно прирос к ковру. Я слышала, как резко он выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. Почти видела, как сжались кулаки.
Что сделает василиск в ответ на провокацию?
Тайрел сделал нечто совершенно неожиданное.
Он вдруг медленно сдвинулся с места и молча сел на другой конец дивана.
Краем глаза я видела, как он поставил локоть на подлокотник, подпер голову кулаком и взглянул на картину. Туда же, куда смотрела я.
Теперь мы были словно два старых друга, которые слегка повздорили. Сидели рядом и рассматривали одно и то же произведение искусства.
Странная ассоциация, ведь мы были не то чтобы не друзья. Мы были враги.
Только почему-то это никак не укладывалось в голове.
В ушах громко стучало. Он опять оказался так близко, что успокоиться не получалось. Протяни руку — и коснешься. Груди, плеча, черных волос, прикрывающих мощную шею. Полукруглой ямочки ключицы, которую так хотелось обвести пальцем…
— Он ее лечит, — проговорил вдруг Тайрел, не поворачивая головы.
— Что? — не поняла я, выныривая из своих фантазий.
— На картине изображен друид, который лечит свою умирающую возлюбленную.
Я снова посмотрела на парочку на стене и сдвинула брови.
— Лечит? А разве друиды не руками это делают?
Мужчина кивнул.
— Руками. Но самый мощный поток света исходит из горла. Особенно сильные волшебники способны излечить таким образом даже смертельную рану.
— Почему же тогда все друиды не делают это ртом? — спросила я и тут же покраснела.
Тайрел повернул ко мне голову и еле заметно усмехнулся.
— Потому что целовать всех подряд не будешь, правда? А руки тоже прекрасно справляются со среднестатистическими болезнями. Ты же почувствовала свет, после того как я поставил на тебе знак «Тур»?
Взгляд упал на ладонь — посередине стояла круглая метка. Два концентрических круга, а внутри самого маленького — четырехлучевая звезда с точкой посередине. Определенным образом этот символ напоминал глаз. Глаз какого-то нечеловеческого существа.
А потом я вспомнила, как этот знак на мне появился. Тайрел сказал неправду. Это было больно. Словно кто-то выжигал кольца раскаленным прутом.
Но в следующую секунду боль исчезла, и я тут же забыла о ней, словно ее и не было. Потому что свет, который лился из рук друида, не просто лечил. Не просто легко стирал ожоги, как водную краску с камня. Каким-то удивительным образом он сводил меня с ума.
Я испытывала не только мягкое тепло, о котором рассказывают те, кому довелось почувствовать на себе силу друидов. Я ощущала восторг. Удовольствие. Какое-то необъяснимое наслаждение. Словно во мне росло что-то большое и горячее, от чего становилось тяжело дышать. И я, как рыба, хватала воздух ртом.
Хорошо, что это быстро прекратилось. Иначе страшно представить, чем все могло закончиться.
— Да, я почувствовала, — кивнула, отводя взгляд. Хотелось надеяться, что он не заметил моей странной реакции. Иначе, клянусь, умерла бы на месте.
Потому что мне понравилось…
— Ну вот, — кивнул мужчина. — Вообще-то при должном умении руками тоже можно вылечить все что угодно. Просто на это требуется больше времени. А поцелуй… это возможность вдохнуть жизнь тогда, когда времени уже нет.
В этот момент Тайрел внезапно помрачнел. На высоком лбу обозначилась глубокая складка. Золотисто-карие глаза потемнели, а в их глубине мне почудилась скрытая боль.
Но через мгновение все исчезло. Мужчина повернул ко мне голову, положил руку на мешочек с монетами, что лежал между нами, и пододвинул в мою сторону.
А затем на смуглом лице появилось знакомое самоуверенно-дерзкое выражение.
— Принцесска, ты умяла мой единственный омлет. Вставай и пили на базар за едой, а то, клянусь богиней Фенруз, вместо завтрака я съем тебя.
Я сдвинула брови, непонимающе глядя на мужчину. А он, в свою очередь, широко и плотоядно улыбнулся.
— Лео-о-ора, — протянул медленно, и у меня холодные мурашки пробежали по спине, когда сразу после этого он подался немного вперед. — Ты же не хочешь узнать, за что меня прозвали Кровавым Ужасом?..
Я подскочила с дивана как ужаленная. Схватила кошелек и помчалась к выходу.
Уже на бегу услышала:
— И помни, что если твой длинный язычок решит уйти в самоволку и проболтается обо мне, то его хозяйка умрет!
Выбегая из дома, я вдруг поняла, что лицо Тайрела было слишком уж веселым для того, чтобы думать, что он намеревался меня съесть. Да и в спину мне, кажется, несся сдавленный смех. Но, может, показалось? Кто их знает, этих маньяков?
Я не собиралась проверять границы его терпения.
Тропинку к городу нашла быстро. А сам базар оказался прямо на его окраине. Поэтому через двадцать минут неспешной прогулки низенький и довольный старичок уже продавал мне мешочек картошки и аппетитное кольцо колбасы.
Я неторопливо прохаживалась вдоль рядов, рассматривая товары и придумывая, как можно дать знать этим людям о том, что я в беде. Но так, чтобы при этом не выдать Тайрела?
Один раз я решила пойти на риск. И, когда дородная женщина рубила мне огромным топором ломоть свежего оленьего мяса, рискнула показать ей знак «Тур». Развернула ладонь и будто случайно повернула в ее сторону.
Женщина, упаковывая мясо, бросила на меня ленивый взгляд и попросила деньги.
— Простите, а вы ничего здесь не видите? — уточнила я, указывая на ладонь.
— А что я там должна увидеть? Ты платить, что ли, не собираешься? Так я сейчас быстро стражников позову!
— Да нет-нет, не беспокойтесь, все в порядке, — махнула я рукой и бросила монеты на стол.
Больше проверять свою везучесть желания не возникло.
В общем, где-то через час я купила такую прорву еды, что было тяжело нести. Но денег все еще оставалось много. А потому я решила воспользоваться разрешением Тайрела купить себе немного одежды.
Тетя Берта никогда не покупала мне платьев. Все мои вещи были обносками с чужого плеча — или самой тети Берты, или ее знакомых, подруг и их детей. Но вообще-то я не жаловалась. Вещи мне отдавали неплохие, а у тетки никогда не водилось лишних денег. На ее должности, к сожалению, платили очень мало.
Впрочем, это не отменяло моего желания впервые в жизни приобрести себе что-то новое. Поэтому, оставив все покупки в прихожей небольшой одежной лавки, я радостно прошла внутрь. И через каких-нибудь несчастных два часа вышла оттуда с мешком новых платьев и туфелек.
На губах горела улыбка. Я уже предвкушала, что увижу изумление на лице мужчины в момент, когда он поймет, что я потратила все, совершенно все, что он мне дал!
Эта хоть и небольшая, а все же подлянка грела мне сердце.
Дорога домой показалась значительно короче. Я улыбалась и насвистывала старую бардовскую песенку. А когда вдали между деревьями уже замаячила лачуга моего маньяка, вдруг встретила на поляне рыжего кота.
Он сидел под кустом и довольно уныло жевал траву.
— Эй, друг, — позвала я животинку, — кс-кс-кс…
Поставила авоськи на землю с твердым намерением погладить хвостатого. К слову сказать, этот самый хвост у кота был длинным и слегка ободранным, на тощем животе болталась блеклая шерсть.
Рыжий поднял голову, взглянул на меня своими большими желтыми глазами, которые неожиданно напомнили мне совсем другие, и прыснул под соседний куст.
— Эй, не бойся, друг, — проговорила я, вынула из сумки колбасу и щедро отломила половину. — Смотри, что тебе принесла мамочка…
Положила рядом с собой мясную загогулину и стала ждать.
Хвала мяснику, колбаса пахла, как пища богов. Кот сразу же оживился. Неуверенно подполз ко мне на передних лапах и, схватив зубами подношение, скрылся обратно под ветками.
Но я успела-таки погладить его по костлявой спине!
Впрочем, порадоваться новому знакомству не получилось. Кот явно был чем-то болен, и это меня сильно расстроило. Он прихрамывал на обе передние лапы и, как только вернулся на свое место, тут же лег.
Однако через некоторое время, когда подаренная коту колбаса закончилась, живо поднял голову, навострил мягкие уши, затем приполз ко мне по-пластунски, схватил вторую половину колечка и снова скрылся.
Я не стала мешать бедолаге.
— Ешь, чего уж там, — улыбнулась ему. — Буду звать тебя Кружочек. Раз уж ты навернул за один присест весь колбасный круг.
Кот что-то фыркнул и продолжил жевать.
— Ну, я рада, что ты не против, — кивнула в ответ. — Приходи сюда завтра, дам тебе еще чего-нибудь вкусненького. А сейчас мне пора. Меня ждет голодный серый волк.
Кот взглянул на меня умными янтарными глазами и вернулся к обеду.
А я подхватила авоськи и отправилась наконец в дом к своему маньяку.
Входная дверь была открыта, словно Тайрел меня ждал, но самого его нигде не было видно. Я прошлась по коридору, заглянула на кухню, в гостиную, к себе. Везде — пусто. За дверью самой дальней комнаты, где обитал друид, тоже не было слышно ни звука.
— Тайрел?! — позвала я пару раз, а когда он не ответил, решила воспользоваться моментом и быстро привести себя в порядок.
Я со вчерашнего дня даже не умывалась! Подумать страшно.
А потому смело завернула в закуток коридора, который вел в туалетные комнаты, прошла внутрь и радостно заперлась на засов.
О горячей воде, конечно, помышлять не приходилось, но чан с холодной стоял наготове. Мыться в таких условиях было привычно. Тетя Берта часто не разрешала тратить дрова для нагревания воды. А потому через каких-нибудь десять минут я вымылась целиком, включая волосы. И, спрашивается, где моя медаль за скорость?
На крючке рядом висел широкий махровый халат приятного голубого цвета. Полотенца не было, поэтому недолго думая я решила воспользоваться им как единственной вещью, в которую можно завернуться после мытья.
Так и сделала, быстро добежала до своей комнаты и закрыла дверь. И тут же поняла, что халат был плохой идеей.
Нет, он был мягкий и теплый. Я сразу же согрелась после ледяной воды.
Только он пах Тайрелом. Едва уловимый тонкий аромат обволакивал, ласкал. Он мне правился.
А еще халат укутал меня с ног до головы. И теперь, если закрыть глаза, создавалось впечатление, что со спины меня обнимают горячие руки. Такие же мягкие…
В следующее мгновение раздался какой-то звук. Словно скрипнула половица.
Я повернула голову и почувствовала, как меня прошибает холодный пот.
В дверях комнаты стоял Тайрел и смотрел на меня широко раскрытыми горящими глазами.
На меня, зажмурившуюся, полуголую, вдыхающую запах голубого махрового халата…
— Это что ты сейчас такое делаешь, Леора? — обманчиво мягко протянул мужчина и сделал шаг в комнату.
Воздуха вокруг резко стало меньше.
Друид медленно затворил за собой дверь, словно отрезая пути к отступлению.
Я сделала шаг назад, повторяя движение мужчины, не сводя с него глаз, зачарованно глядя на его хищно блестящие янтарные радужки.
Запахнула халат посильнее и трясущимися руками завязала ремешок.
— Н-н-ничего, — ответила как можно увереннее. Откинула волосы назад и невозмутимо приподняла подбородок. — Я, знаешь ли, ванну принимала. Это ты, может быть, мыться не любитель, а девушкам нужны удобства!
— Удобства? — усмехнулся мужчина и снова шагнул ко мне, заставив «отзеркалить» это движение в обратном направлении. — Похоже, что удобства тебе не слишком-то нужны, раз ты даже не попросила нагреть воду.
— А что, ты бы согласился? Разве я не твоя служанка?
Мужчина скривился, густые брови сдвинулись. Но он не дал сбить себя с толку.
— Ради служанки, которой так нравится нюхать мои халаты, я готов греть воду хоть три раза в день.
Горячая волна стыда плеснула на грудь, щеки, ударила в виски.
— Я. Ничего такого. Не делала, — отчеканила в ответ. Голос был почти твердым.
Мне уже начинало казаться, что это действительно правда. Я? Нюхала халат маньяка? Что за ерунда?
Фыркнула собственным мыслям, будучи совершенно уверенной, что все так и есть.
— Не говори глупости, — махнула рукой и не заметила, как в следующий миг мужчина тремя большими шагами преодолел оставшееся между нами пространство. Я только и успела отшатнуться назад, оступиться и осознать, что падаю спиной на кровать, раскрыв клюв, как глупая цапля.
— По-твоему, это глупость? — пугающе тихо промурлыкал Тайрел и медленно упер колено в матрас между моих ног, а руки опустил на кровать по обеим сторонам от моего лица. — По-твоему, это глупость — дразнить маньяка в его собственном доме?
Его голос прокатывался у меня в груди, забирался под кожу, щекотал внутри. Я чувствовала горячее дыхание, снова — тот дикий аромат с ноткой вечернего костра.
Перед глазами поплыло. Дыхание перехватило от неясного жара, что накапливался, сгущался в крови.
Страх, волнение… И какое-то неясное ожидание. Чего?
Я боялась даже думать об этом.
Повернула голову и наконец заставила себя взглянуть в глаза Тайрела. В его звериные радужки цвета огненной осени. Таинственные, обжигающие.
Наши взгляды встретились. Несколько секунд мужчина молчал. Я чувствовала лишь его тяжелое глубокое дыхание, которое становилось чаще. И какое-то непонимание, растущее в глубине черных зрачков.
А затем его взгляд будто случайно скользнул вниз по моему лицу.
По моему обезображенному лицу…
Тайрел резко отстранился.
— Или ты забыла, что я убил собственную жену?
Я ощутила, как холодеют кончики пальцев. Кажется, это произошло не только от страха.
Я опустила голову, как никогда прежде остро чувствуя себя отвратительной. Ужасной. Почему-то захотелось убежать подальше. Только куда? Разве я не в самом глухом лесу, который можно найти поблизости от Ихордаррина?
Закрыла лицо руками и резко выдохнула.
— Вот это уже более нормальная реакция, — бесцветным голосом проговорил друид, неверно истолковав мой жест.
Он хотел, чтобы я боялась… Но, проклятье, может быть, у меня и правда не все в порядке с головой, потому что я думала совершенно о другом!
— Ты принесла поесть? — спросил он тем временем, отходя к двери.
— Да… На кухне…
Я убрала ладони от лица и глубоко вздохнула.
Тайрел бросил на меня странный взгляд, постоял немного в проходе, словно хотел что-то сказать, а затем молча развернулся и вышел.
А я никак не могла заставить себя слезть с кровати. Что со мной случилось? С каких пор мне стало небезразлично, что думают окружающие? Тем более если эти окружающие — один-единственный сумасшедший убийца?
Мне нужно было поразмыслить совершенно о другом. Например, как спастись. Как вырваться на свободу, пока Тайрел не придумал еще какую-нибудь жуткую штуку похлеще знака «Тур». Жить под одной крышей с чокнутым колдуном — дурная затея. Особенно если этот колдун — темный друид по прозвищу Кровавый Ужас.
И вовсе не нужно таскать его халаты, фантазировать о том, как в них мягко и уютно, и уверять себя, что у маньяка грустные глаза!
Я резко встала с постели и подошла к двери. Но замерла в проходе, заметив, что Тайрел выходит из кухни и идет по коридору.
Спрятавшись за угол, стала наблюдать. Очевидно, мой похититель наконец утолил свой голод и теперь замышлял какую-то пакость. Темные колдуны всегда замышляют только пакости, так ведь?
Не зная, что я слежу за ним, мужчина открыл дверцу шкафа и неожиданно достал оттуда… ведро с чем-то белым. Вроде песка или соли. Надел через голову рубашку, скрыл наконец от моих глаз свой проклятый безупречный торс и вышел из дома.
Я на цыпочках проследовала за ним, любопытство было настолько сильным, что дыхание перехватило.
Зачем Тайрелу ведро соли? И куда он его потащил?
Но я благоразумно решила не бегать за ним хвостом, а потерпеть, пока друид вернется. Поэтому, приметив тропинку, по которой мужчина дошел до чащи, а потом скрылся в лесу, стала спокойно ждать.
Примерно через час, когда начали опускаться сумерки, Тайрел наконец вернулся. Он сразу же ушел в свою спальню, бросив мне напоследок, что скоро ночь и маленьким девочкам пора в кроватку. Мол, нечего высовывать нос из дому, он не собирается следить, чтобы меня не сожрали волки или еще какая-то пакость.
Пф! Как будто мне не известно, что вокруг Ихордаррина нет волков! Еще в детстве я обошла все тропинки в лесах к западу от столицы! Конечно, в Вешних Поганочках я никогда не была, но прекрасно знала, что этот городок находится не более чем в пятидесяти километрах от моего дома. Так что не стоит пугать ежа голой… в смысле… знаем, хаживали.
Единственная опасность, которая когда-то существовала вокруг населенных центров, — это разгульная нежить. Но уже лет двести ничего подобного не водится. В каждом городе, селе, деревне живут некроманты. И в их обязанности входит поддержание сети мертвых. Это особая магия, накладывающая на определенную площадь так называемую «сеть» — плетение темной магии, которое удерживает все мертвое под землей. Сейчас, когда некромантия в Туманной империи настолько распространена, что, кажется, даже собака может чихнуть и случайно воскресить кота, бояться нежити нет смысла. Она просто физически не способна преодолеть барьер, созданный десятками тысяч колдунов страны.
Однако сегодня я не стала дергать василиска за хвост и никуда не пошла. К сожалению, эти странные вечерние прогулки друида оказались регулярными. Поэтому через неделю вынужденного затворничества в лачуге маньяка, во время которого мужчина старался со мной не встречаться и не разговаривать, я не выдержала.
Как только луна начала подниматься над горизонтом, а Тайрел у себя в комнате в очередной раз окончательно притих, я тихонько вышла из дома и тенью прошмыгнула в лес. Совсем скоро я должна была узнать о своем маньяке кое-что новое. Но, к сожалению, и примерно не могла представить, что это знание окажется причиной череды пугающих и невероятных событий в моей жизни.
Тайрел
Тайрел стоял у камина и грел руки. К вечеру в лесу становилось прохладно, а он еще не до конца оправился от ран, полученных в тюрьме. Раны затягивались, медленно заживали, чесались. Периодически начиналось воспаление, от которого мужчину бил озноб.
Вот и сейчас друид на всякий случай открыл ключом секретер и достал флакон с лекарством. Лекарство давно выдумал какой-то гениальный лекарь, а Тайрел немного усовершенствовал состав, основным ингредиентом которого была белая хлебная плесень.
Мужчина откупорил крышку и, поморщившись, сделал глоток. Затем смочил лекарством кусок хлопковой ваты и приготовился обрабатывать раны.
— Какой смысл быть друидом, если не можешь вылечить себя? — усмехнулся он с раздражением, достал маленький кинжал и начал срезать бинты.
Один за другим белые полоски падали на пол. Когда одна рука оказалась свободной, Тайрел быстро обработал раны лекарством и хотел приступить ко второй. Снова взял кинжал, поднес к руке, и вдруг…
Что-то вокруг неуловимо изменилось. Ветер подул в окно, распахнул закрытые створки. Занавески взлетели вверх, как крылья темной птицы.
А кинжал словно бы сам собой резанул раскрытую ладонь.
Мужчина зашипел, отбросил оружие, глядя, как в ране набухает багрянец и бодро стекает на пол липкой лужей.
— Какого хрена? — сквозь зубы прошипел он, ища глазами бинт или что-нибудь еще, чем можно промокнуть кровь.
Но в следующий миг замер на месте. Алое пятно на полу начало шевелиться. Оно стало выпуклым, появился мерзкий панцирь с сочленениями, напоминающий тело крупной мокрицы. А затем в разные стороны выстрелили тонкие струйки, превращаясь в лапы сумеречного монстра.
Тайрел стиснул зубы.
Мокрица защелкала жвалами и прыгнула на секретер, уворачиваясь от друида, который намеревался раздавить тварь ногой.
— Она придет! — послышался мерзкий голос. — Придет-придет-придет! — щелкала мокрица. — Ты должен покориться госпоже. Покориться!
Гадкий звук резал уши, стрекотал в голове, словно маленький монстр трещал своими жвалами под черепом.
— Отвали от меня, — прорычал друид, ударив кулаком по секретеру. — И госпоже своей скажи, чтобы шла в задницу!
В этот момент мокрица прыгнула и приземлилась прямо на порезанную ладонь. Вцепилась челюстями в рану, одновременно продолжая скрежетать:
— Это твой долг! Рано или поздно тебе придется, ибо так сказано…
Мужчина зарычал и сжал кулак. Но это не помогло. Проклятое создание вгрызалось в плоть все сильнее и сильнее, а раздавить его не выходило.
Друида захлестнула ярость. Он ударил по столу кулаком, в котором была зажата многоножка, и рявкнул:
— Чтоб отец Тьмы вас обеих сожрал!
В следующий миг его глаза полыхнули сумеречной зеленью, а в кулаке вспыхнуло черное пламя.
Мокрица тонко завизжала, раскинула лапы в стороны и осыпалась пеплом сожженной крови.
Тайрел медленно раскрыл ладонь и резко выдохнул. Вместо ножевого пореза и разорванной жвалами плоти на коже алела спираль, конец которой превращался в волну, напоминающую хвост. Центров у спирали было два, как два глаза.
Один из старших символов эшгенрейского алфавита. Друид прекрасно знал, что он обозначает.
— Тварь, — сплюнул прямо на пол.
Затем с отвращением начал смазывать ладонь лекарственной мазью.
— Ты не оставишь меня в покое, да? — бубнил он сам себе в полном одиночестве. — Ну, ничего, следующий ход за мной, Ишхара… За мной…
Тварь исчезла, но в висках все еще стучало мерзкое «ты должен, ты должен!».
Когда он закончил обрабатывать рану и осталось только завязать бинты, Тайрел взглянул на тугой белый моток и снова поморщился. Каких трудов ему стоило самому бинтовать раны! Хотелось плюнуть и лечь спать так.
Но мужчина знал, что если другие друиды способны не только мгновенно и успешно исцелять себя, но и процессы регенерации у них идут так быстро, что лечения практически не требуется, то ему эта радость недоступна. Завтра утром он как минимум проснется с новым воспалением ран.
Поэтому Тайрел нехотя оторвал задницу от кресла и поплелся по коридору в комнату гостьи, которая жила у него уже больше недели. Он старался встречаться с девчонкой как можно реже, их короткие свидания ограничивались завтраком, а иногда быстрым обедом.
Однако за это время Тайрел понял, что соседка ему явно попалась совершенно без башки. С каждой встречей друид все меньше представлял, чего от нее можно ждать.
Он уже вообразил, как зайдет в ее комнату, а нахалка начнет хитро улыбаться и спрашивать, изумленно распахнув свои голубые глазищи: «Кровавому Ужасу надо подуть, чтобы не было бо-бо?»
От одной мысли об этом мужчину начало потряхивать. Он поклялся себе, что, стоит ей вякнуть что-нибудь подобное, он затолкает ей в рот бинты и ляжет спать.
С другой стороны, друид не мог перестать вспоминать и другое: ее длинные прямые волосы, тонкие, струящиеся, как лунный свет. Худенькое лицо с огромными глазами, которые совершенно не желали глядеть на него с испугом или отвращением.
А вот он сам мог смотреть на себя только с отвращением. Почему же она — нет?
Вероятно, он не ошибся, у бедняжки и правда не все дома. Иначе объяснить происходящее было просто невозможно.
Вот сегодня, например, какого демона она расстроилась?
— Глупости, какая мне разница? — фыркнул Тайрел и без стука толкнул дверь в ее комнату. — Я становлюсь слишком мягким.
Он постарался выкинуть из головы непрошеные мысли, но в следующее мгновение все внутри перевернулось.
Девушки в комнате не было.
Тайрел осмотрел весь дом и участок перед лесом. Заглянул под каждую кровать, под каждый куст. Но Леора пропала.
Первой мыслью было: ушла. С помощью магии он запретил ей рассказывать о себе под страхом смерти. Но долбаный знак «Тур» никаким образом не мог удержать ее рядом! Друид надеялся, что таких нюансов девчонка не знает и просто поверила ему на слово. Ведь на самом деле он не мог удержать ее рядом с собой. А убить… он тоже не мог.
Остановившись на крыльце дома, Тайрел глубоко вздохнул и осмотрелся. На небе уже светил призрачный диск луны, а лес накрыл почти непроглядный мрак.
Ну и куда она отправилась на ночь глядя? Он же сказал не ходить вечером в чащу!
— Могла бы и утром сбежать, — пробубнил мужчина.
Правда состояла в том, что где-то под желудком холодная змея беспокойства свивалась в тугие кольца. Ведь ночной лес мог казаться девочке безопасным. Но кому, как не Тайрелу, знать, что это не так?
— Может, будет проще, если ее сожрут? — проворчал темный друид, нехотя сплетая запретное для него заклятие.
Можно было призвать хорька или волка, заставить пойти по ее следу. Найти беглянку не составило бы труда. Но на это не осталось времени. В лесу возле Вешних Поганочек жили слишком страшные твари. Именно по этой причине когда-то давно он и построил здесь скрытое от чужих глаз жилище.
Предчувствие никогда не обманывало Тайрела. Счет шел на секунды.
Мужчина бросил взгляд на свою рану в форме древнего символа и вздохнул. Кровь еще немного шла, но что ему терять?
Он сжал кулак, и на землю упали скудные алые капли. Они мгновенно впитались в траву, проникли в твердь. Там их подхватила Тьма, которая все это время послушно выжидала.
Тайрел поднял другую ладонь и проговорил:
— Heried nugharte…
Моргнул, и в вечернем сумраке его глаза вспыхнули сумеречной зеленью.
Земля дохнула смертью. Никто в округе не видел и не слышал этого, потому что никто в здравом уме не сунулся бы в Поганый лес ночью. Потому никому не удалось узреть мертвецов, распахнувших в земле свои пустые глазницы. Сквозь сумеречные сети, наложенные некромантами, они глядели во все стороны. Сквозь толщу почвы искали сбежавшую девчонку. Они открывали свои гнилые рты, и в них сыпалась земля. Они кричали, но их никто не слышал.
Тайрел сжал зубы. Мертвые не видели Леору.
Тогда он сильнее сжал кулак. Еще несколько капель крови упало на землю. Вот тогда он увидел ее.
Испуганную. Сжавшуюся. Дрожащую, как лист на ветру.
Он увидел ее глазами чудовища, которое, похоже, в этот самый момент готовилось ее сожрать.
