Глава 35
Бертильонажный архив
В участке Илью Алексеевича уже ждал Шептульский. Из доклада филера следовало, что никаких подозрительных действий нотариус Богданов вчера не произвел – до вечера принимал посетителей у себя в конторе. А вот из числа господ, нанесших ему визит, Илью Алексеевича заинтересовал некий хромой, который, со слов Кузьмы Гурьевича, провел у Богданова не менее получаса. Нос слегка свернут на сторону, голос с гнусавинкой – не тот ли это шкандыба, что продает на улицах фальшивые перстни и вытягивает из добропорядочных господ деньги за битое стекло под видом мейсеновского фарфора?.. «А вот это уже кое-что, – подумал Ардов. – Стало быть, Богданов водит дела с самым откровенным мошенником? Поворотец!..»
Илья Алексеевич дал Шептульскому новое задание и обернулся к Облаухову. Чиновник только-только разложил на столе завтрак и мазал маслом булку. Перед ним переминался рябой мужик в красной рубахе с хомутом через плечо.
− Ваше благородие, а что будет за кражу хомута?
− Два дня аресту, − ответил Облаухов, отхлебывая чаю.
Мастеровой сбросил хомут на стол.
− Сажай меня, ваше благородие, – согласился он. − Два дня посижу.
− А у кого украл-то? – так же индифферентно полюбопытствовал чиновник.
− Да тут такое дело, − доверительно склонился над столом мужик. − Едут ко мне теща с тестем − из деревни гостить. Нет мочи их, собак, терпеть. Хочу отсидеться.
Мужик подмигнул в расчете на понимание.
– А ну давай катись-ка отсюда! – строго окоротил его Облаухов. − Тут тебе не приют.
Привстав, Константин Эдуардович сорвал картуз с мастерового и швырнул к выходу. Мужик испугался и скукожился.
– Пошел вон, тебе говорят! – прикрикнул чиновник.
Затравленно озираясь, посетитель с хомутом выбрался из участка.
− Совсем очумели, − кивнул вослед наглецу Облаухов, заметив Илью Алексеевича. – Думают, у нас тут постоялый двор. У нас тут не приют! – крикнул он в сторону двери и вернулся к чаепитию.
– Константин Эдуардович, – обратился к нему Ардов, – а возможно ли по нашей картотеке узнать данные о преступнике?
– А как же! – уверенно ответил чиновник. – В департаменте наше собрание другим участкам в пример ставят! Шутка ли – полторы тыщи карточек!
– В таком случае прошу вас о помощи.
– Со всеусердием, Илья Алексеевич. Как фамилия?
Ардов растерялся.
– Так фамилия-то как раз и неизвестна.
– Виноват, ваше благородие. Если преступник скрывает фамилию либо называется вымышленным именем, установить личность не представляется возможным. Дайте фамилию – и уж я вам всю его подноготную на блюдечке поднесу.
– А без имени? По описанию?
– Ну, разве только перебирать по порядку, пока не наткнетесь на нужную.
– Что за чушь ты городишь, Константин Эдуардович? – вступил в разговор Жарков, пришедший на работу, как всегда, с некоторым опозданием. – Дай ключи от архива.
Облаухов посмотрел на криминалиста с выражением сожаления и испуга.
– Петр Палыч, вы же знаете, Евсей Макарыч запретили пользоваться картотекой без его личного разрешения.
– А, понимаю, – с напускным смирением отозвался Жарков. – Подождем Евсея Макарыча. Заодно расскажем ему, как ты за взятки паспортные книжки ремесленным выдаешь. Идемте, Ардов, – обернулся он к Илье Алексеевичу.
– Я не за взятки! – воскликнул Облаухов и тут же спохватился, что сделал это слишком громко. – Не за взятки, – перешел он почти на шепот. – За них артели ходатайствуют. Как за надежных работников и исправных налогоплательщиков. Я о государственной выгоде пекусь, Петр Палыч, а не о личном.
– Ключи дашь?
– Вам – в виде исключения, в знак дружбы.
Облаухов отомкнул особую настенную ключницу и протянул ключ. Жарков повел Ардова по коридорам.
– Бюстик был в деле! – сообщил он на ходу.
– Вы обнаружили кровь?
– Да. С высокой долей вероятности это кровь штабс-капитана. По крайней мере, группы совпадают. Да и вмятина от удара на затылке вполне соответствует геометрии предмета. Вы не перестаете меня поражать, Илья Алексеевич.
Дойдя до нужной двери, криминалист принялся возиться с замком.
– Думаете, все-таки этот психолог?
– К смерти штабс-капитана он определенно имеет отношение…
– Учитывая орудие убийства, можно предположить, что преступление не было заранее подготовлено – схватили первое, что пришло под руку. Словом, звезданули при аффектации… Такое чаще всего не без участия женщины происходит. Но вот кто и зачем стал колоть бессоновских клиентов булавками – ума не приложу. Это уж совсем какая-то гофмановщина.
– Бессонов кем-то очень напуган, – поделился мыслями Ардов. – Похоже, кто-то его шантажирует.
– Думаете, хромой и есть убийца?
– Мне надо еще кое-что выяснить, – уклончиво ответил Илья Алексеевич.
В архиве стоял полумрак. В косом столбце света от единственного зарешеченного окна под потолком плавали пылинки. Помимо бертильонажной картотеки, представлявшей собой целую стену выдвижных ящиков с бирками, в подвале имелись многочисленные стеллажи и шкафы, туго набитые архивными делами. Похоже, бумаги здесь не разбирали с самого их помещения – только добавляли новые связки.
– Это старые расследования? – уточнил Ардов.
– Они, – отозвался Жарков, зажигая спичку.
Пока Петр Палыч заправлял керосинку и настраивал фитиль, Илья Алексеевич успел прошмыгнуть по рядам и отыскать полку с делами четырехлетней давности. Не удержавшись, он выдернул несколько папок и с трудом различил надписи на обложках: «Объ убійствѣ актрисы Семилуковой», «Объ избіеніи почтмейстера Рябкина», «О присвоеніи бѣлья»…
– Илья Алексеевич, – наконец подал голос Жарков. – Где вы там? Давайте ваши данные.
– У меня нет, – поспешив к ящикам картотеки, признался Ардов.
Жарков обернул к нему удивленный взгляд.
– «Римская комната»?
Илья Алексеевич кивнул, сделал несколько судорожных глотков и закрыл глаза. Он вышел из шляпного салона мадам Дефонтель, обернулся налево и отправился к афишной тумбе, у которой хромой мошенник отчитывал сипловатым голосом растерянного прохожего.
– Что же теперь прикажете дарить господину судебному приставу по случаю тезоименитства? – гундосил он. – Или мне по вашей милости отдать их высокоблагородию эти вот черепки – в знак, так сказать, искренности имевшихся намерений?..
Хромой пнул ногой коробку и замер по воле Ильи Алексеевича.
– Рост пять футов и четыре дюйма, – объявил сыскной агент.
Жарков зрительно выделил секцию ящиков, на бирках которых первое значение совпадало с указанным параметром.
– Голова? – спросил он.
Ардов обернул вокруг лба мошенника портновскую ленту и заметил деление:
– Окружность – один и восемь.
– Длина?
Ардов мысленно приставил к голове воображаемый кронциркуль от мочки уха до макушки и огласил значение. Постепенно Илья Алексеевич определил все четырнадцать параметров, в результате чего в руках у Жаркова осталось не более двух десятков карточек. Перебрать их в поисках нужной не составило труда. Хромым с означенными данными оказался только один – Ахрим Копыто, он же Сеня Гундяй, он же Колпаков. Среди подельников значился карманник Серафим Пипочка.
