Аргон

Аргон с трудом разлепил веки. Мелькающие огни пронеслись перед глазами. Он медленно покачал головой, пытаясь прийти в себя, но лишь разбудил едва утихшую боль во всем теле: руки и ноги заныли, а когда он попробовал пошевелить рукой, грудь словно обожгло огнем.

– Тебе еще рано вставать, – послышался знакомый голос, и Аргон распахнул глаза. Он в отчаянии обернулся, уверенный в том, что только что услышал голос своего отца.

– Отец? – хрипло позвал он и приподнялся на локтях.

Маленькая комнатка кружилась перед глазами, языки пламени плясали в камине, в котором над огнем висел черный котел с бурлящим отваром. Аргон не сразу понял, где он. Шипя, он присел на деревянном столе, спустил ноги и робко посмотрел на распахнутую дверь. Наверное, отец уже ушел. Но ему ведь не почудилось. Он слышал голос Эстофа. Слышал своими ушами!

Аргон коснулся голыми ступнями ледяного пола. Его тут же качнуло вбок и повело, словно пьяного. Он с трудом выпрямился и посмотрел на уродливый шрам с идеально ровными стежками. Аргон прижал к нему руку, будто это могло избавить от боли, и, шаркая, поплелся из комнаты.

– Подожди… меня, – заплетающимся языком попросил он отца.

Пошатываясь и держась рукой за стену, он вышел в темный коридор. Ему казалось, что он видит тень Эстофа, но она двигалась так быстро, что он не поспевал за ней. Внезапно перед глазами пронеслась сверкающая сабля, и Аргон отпрянул от нее, чувствуя растерянность. Откуда тут сабли? Он глотнул горячий воздух, провел по вспотевшему лицу ладонью и снова побрел за своим отцом. Куда он его вел?

– Отец, – пробормотал Аргон, – не торопись… позволь мне… догнать тебя.

Но Эстоф не останавливался. Очертания его широких плеч скрывались из виду. Аргон не мог сосредоточиться, часто моргал и тряс головой, пытаясь унять шум в ушах, но это не помогало. Он поднялся по лестнице, с трудом вскарабкался по последним ступенькам и в растерянности застыл, увидев отца. Тот направлялся к гигантским камням, священному Каменному Кругу Станхенга. Но зачем?

Аргон со свистом втянул воздух и побрел за отцом, чувствуя, как пульсирует шрам. Адская боль разрывала тело на части, он должен был вернуться обратно и дать себе время отдохнуть, понять, что происходит, но отчаяние завладело им. Словно околдованный, Аргон тащился за призрачным силуэтом и мечтал наконец нагнать его. Вудстоунский ветер ерошил волосы, запах копоти стоял в воздухе вместе с запахом сырой земли.

Подъем на холм оказался изнуряющим. Аргон зарычал от бессилия и схватился за один из камней. На одну секунду ему показалось, что раны раскрылись. Но крови не было, была лишь горечь, которая затопила его, едва он увидел перед собой Эстофа из Дамнума. Живого, реального. Высокого. Облаченного в серые одежды и меха.

– Отец, – воскликнул юноша, вытянув перед собой руку, но споткнулся и упал. Сильная боль обожгла колени. Сгорбившийся, дрожащий и слабый, он поднял голову и посмотрел на сурового отца, вожака клана сильфов. – Я тебя догнал.

– Ты не должен был.

– Неправда.

– Ты зря пришел.

– Зря? – Аргон прищурился и попытался встать, но не нашел в себе сил. Он понуро стоял на коленях посреди Каменного Круга и чувствовал странную пустоту в сердце.

Глаза отца смотрели грозно. Но почему? Что он сделал?

– Ты пообещал встретить меня на утесе, но когда мы вернулись, тебя уже не было. Ты меня обманул.

– Мне пришлось уйти.

– О чем ты думал? Почему пошел на поводу у Алмана, у Осгода, у…

– Не тебе меня учить, болван, – прогремел Эстоф. Ветер вихрем кружился над их головами. – Наши пути разошлись, вот и все.

– Вот и все? – В груди защемило, кулаки сжались. Вся злость, что копилась в юноше ночами, минутами, вздохами, милями, вся она вырвалась наружу и полыхнула в его ярко-зеленых глазах, словно пламя. – Я бы жизнь отдал, чтобы вернуться назад, чтобы никогда не пускать тебя на земли Арбора, остановить это безумие и спасти тебе жизнь! Мне трудно дышать, говорить и есть. Меня воротит от одной лишь мысли, что я жив, а ты…

– Аргон…

– Ты пообещал мне!

Сильф неожиданно превратился в сломленного мальчишку: он опустил голову, и волосы закрыли его лицо. Аргон почувствовал, как невыносимая боль скребется изнутри. Он так хотел отомстить!

– Ты должен не отомстить, – сказал Эстоф, подойдя к сыну, и тот вновь посмотрел на него, – ты должен исправить. Аргон… я не узнаю тебя.

– Я сам себя не узнаю.

– Я учил тебя избегать кровопролития.

– Иногда выхода нет.

– Да что за вздор? – возмутился отец, недовольно нахмурившись. – Уметь пользоваться клинком и использовать его – разные вещи.

– Знаю.

– Клинок оберегает, а не атакует.

– Я знаю! – закричал Аргон и подался вперед. Он прокручивал в голове слова отца день за днем, раз за разом. Это единственное, что у него осталось – воспоминания.

– Тогда почему ты забываешь меня? – тихо спросил Эстоф.

– Я не забываю.

– Забываешь. С каждым вздохом ты все меньше походишь на меня. Мы не дикари.

– Но я должен отомстить.

– Ты должен вспомнить, кто ты такой.

Аргон помотал головой, не понимая, как унять жуткую боль, как заполнить пустоту, которая образовалась в груди после смерти отца. Он любил его, в его жизни было так мало близких людей, но отец…

– Помоги мне встать, – попросил Аргон, шмыгнув носом, – у меня сил нет.

– Значит, найди их.

– Просто… просто подай мне руку.

– И не подумаю. Ты сам упал на колени. Сам и поднимайся.

Аргон разозлился, но не удивился. Эстоф не пошел бы на поводу у сына, даже если бы ураган вернулся в Дамнум, норовя разрушить оставшиеся целыми хижины.

Аргон стиснул зубы, напрягся и оттолкнулся руками от земли. Все тело заныло, по спине пробежали мурашки, в глазах потемнело, как после крепкой выпивки. Но Аргону нельзя было давать слабину. Только не при отце. Предводитель часто задышал. Тяжесть в груди потянула обратно, но он поднимался все выше и выше и вот наконец отважно расправил дрожащие плечи. Правда, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на отца, того рядом уже не было.

– Отец? – позвал юноша, шагнув вперед, но рука провалилась в пустоту.

Аргон закрыл глаза, а когда открыл их вновь, то оказался в теплой комнатушке, из которой несколько минут назад убегал во сне. Он очнулся там, где не хотел находиться. В реальности.

Аргон не спал целую ночь. Его отвели в покои, где Хуракан велел ему отдыхать и набираться сил, но он, не смыкая, сидел на краю скрипучей кровати. В камине трещал огонь, и в комнате было невероятно душно, но встать, чтобы открыть окно, не было сил, потому Аргон смотрел сквозь стекло на бескрайние холмы Станхенга и задавался вопросом, почему ночь продлилась всего несколько часов.

Собравшись с духом, Аргон встал с постели, прихрамывая, подошел к камину и облокотился о каменную плиту. Он вспомнил огненного червя. Вспомнился ему и меч, и то, как умело он им орудовал и как кровь стекала по клинку. Так просто было вспоминать об этом… и так тяжело забыть.

Внезапно дверь распахнулась, но Аргон даже не шевельнулся. Без стука войти к нему мог только один человек, и тратить силы на лишние реверансы не было надобности. Ксеон закрыл за собой дверь и спрятал руки за спину.

– Как отрадно, что ты все еще с нами.

– Я тоже рад тебя видеть. – Аргон слегка улыбнулся.

– Ты рано проснулся.

– Я не ложился.

– Надо попросить Хуракана принести тебе отвар, чтобы раны не болели так сильно.

– Дело не только в них. – Аргон проковылял по комнате и не без труда поднял серебряный графин с вином. Его рука дрожала, когда он наполнял кубок, а когда сделал глоток, несколько капель скатилось по подбородку. – Цепи… Они привезли их?

– Да.

– Значит, Вольфман не такой дурак, как мы думали.

– Зато на твой счет мы ошибались. – Ксеон недовольно прищурился. – Я понятия не имею, чего ты добивался, но не кажется ли тебе полной бессмыслицей отдать жизнь за псевдокороля, торопящегося на тот свет?

– Видимо, не кажется.

– Ты лишился рассудка?

Ксеон рассерженно отвернулся и отошел в сторону, будто действия Аргона не просто выводили его из себя, а по-настоящему ранили.

– Я не собирался умирать, – отмахнулся Аргон, – но все вышло из-под контроля.

– Что именно?

Аргон попытался подобрать нужные слова, но не смог. Он и сейчас хотел отомстить за отца. Но теперь ему казалось, что в пустыне не он, а кто-то другой размахивал мечом.

– Один из санов, умирая, сказал, что они не выполняют приказы Алмана. – Аргон сменил тему и поймал взгляд Ксеона. – Он говорил про женщину.

– Женщину? – недоуменно переспросил тот.

– Да, и такой властью в Арборе обладает лишь…

– Офелия Барлотомей из рода Уинифред!

– Верно. Если огненные саны заключили союз с Арбором, то единственная женщина, имеющая право говорить с ними от лица короля, – его супруга.

– Но ведь ты сказал, они не выполняют приказы Алмана. Тогда почему они выполняют приказы Офелии?

– Именно это меня и волнует.

Ксеон давно перестал понимать ход мыслей Аргона. Иногда ему казалось, что тот бросается с головой в неприятности специально, чтобы кому-то что-то доказать или выглядеть отчаянный храбрецом. Бывало, он переходил черту и заставлял Ксеона делать это вместе с ним.

– У нас тут тоже… кое-что произошло, – выдохнул Ксеон. Аргон, прижав кулак к грязной рубахе, облокотился свободной рукой о высокую спинку стула.

– О чем ты?

– На днях мы исследовали город вместе с королевой и Миленой де Труа.

– Королевой?

– Да. С королевой Эльбой.

– Точно, – Аргон почему-то поджал губы, – все никак не могу привыкнуть.

– На нас напали наемники Алмана. Я не знаю, как они попали в город и как узнали о том, что мы покинем замок. Но они убили стражников и…

– И?

– И едва не оставили Станхенг без королевы.

Аргон уставился на полыхающий огонь, прищурив зеленые глаза. Оказывается, Вольфман мог вернуться на похороны своей новоиспеченной королевы.

– Они появились словно ниоткуда. Люди в мантиях. Устроили на площади такой хаос, что горожане едва не перетоптали друг друга. Один из наемников пытался придушить меня, но меня спасли. Хочешь знать, кто? – Аргон глянул на друга, и Ксеон усмехнулся. – Эльба. Заколола его клинком, который я ей и подарил, – и чуть погодя добавил: – Подарил для защиты.

Аргон вскинул брови.

Он не знал, что поразило его больше: то, что Эльба лишила жизни человека, или то, что Ксеон расстался со своим клинком. Насколько он знал, у того мало что осталось из прошлой жизни. Еще совсем маленьким его нашли в Фиэнде-Фиэль в плетеной корзине. Младенец был завернут в шелковую ткань, а под ней спрятан серебряный кинжал.

– Эльба храбрая девушка, – проговорил Аргон.

– И такая же глупая, как и ты.

– Не говори так о ней.

– Я констатирую факт. – Ксеон пожал плечами. – Ее бы убили, если бы меня не было рядом. Она до сих пор не понимает, кто она и что ей предначертано.

– Тебя бы тоже убили, – парировал Аргон, – если бы не она.

– Не становись на ее сторону. Она поступила глупо.

– Меня там не было, чтобы становиться на чью-либо сторону.

– Поэтому просто поверь мне на слово.

– Лучше скажи, Эльба в порядке? Она не пострадала?

– Нет. – Ксеон закатил глаза. – Она цела и невредима, потому что мне посчастливилось сопровождать ее по улицам Станхенга.

– Кто-то предал вас, – нахмурился Аргон и, почувствовав, как заныли раны, присел на край кровати. – Я уверен, в замке есть люди Алмана, я точно это знаю.

– Аргон, ты плохо выглядишь. Позвать Хуракана?

– Нет. Послушай, в землях Халассана нас тоже ждала ловушка. Кто-то хотел, чтобы мы покинули Вудстоун, да и нападение на Эридан – очередная уловка. Алман попытался разбросать нас по всему Калахару, лишь бы в Станхенге никого не осталось. Часть ушла в Дор-Валхерен, небольшой отряд во главе с главнокомандующим отправился в Фер вместе с королем. И кто остался здесь? Кто остался защищать королеву? – Лицо Аргона исказила ледяная ухмылка. – Да никого.

– Зачем Алману идти на такие уловки?

– Он пытается избежать сражения.

– Что? Алман Многолетний избегает кровопролития?

– Тут дело не в его жестокости или миролюбии. Я думаю, он переоценил свои возможности и теперь понимает, что может потерпеть поражение. Несколько месяцев назад Вольфман еле передвигался по замку, а сейчас он собрал целую армию.

– Звучит так, будто ты им восхищаешься.

– Нет. Но, возможно, его есть за что уважать.

– Отлично. Только не переусердствуй. – Ксеон посмотрел на то, как Аргон прижимал к груди дрожащими пальцами окровавленные лоскуты рубахи, и не удержался от горькой усмешки. – Ты паршиво выглядишь. Трясешься, как пес.

– Я и не думал, что бывает так… больно. – Аргон озадаченно хмыкнул. – Мы столько времени провели в сражениях, но ведь на поле боя ни разу не выходили… чем мы вообще занимались?

– Воровали.

– Сейчас в это слабо верится.

– Послушай, есть кое-что еще, о чем я должен тебе рассказать. И вряд ли тебе это понравится. – Аргон молча ждал, и Ксеон нехотя продолжил. – Хуракан пробрался в архив Станхенга. И да, я сказал ему, что он олух, но ко мне он слабо прислушивается.

– Он нашел что-то важное?

– Он нашел переписку визирей Вудстоуна и Халассана, в которой говорилось, что у Лаохесана Опаленного был внебрачный ребенок. Сын, как считает Хуракан.

– Почему именно сын?

– Его имя осталось в секрете. Об этом спроси у старика, он пояснит лучше, чем я.

– Но… – Аргон настороженно нахмурил брови. – Лаохесан жил сотню лет назад. Что нам до его отпрысков? Или ты считаешь, что…

Вопрос повис в воздухе, и Ксеон не торопился на него отвечать.

Друзья уставились друг на друга. Аргон, превозмогая боль, вскочил с кровати и воскликнул:

– Ты хочешь сказать… что наследник Лаохесана Опаленного жив? Ты, должно быть, шутишь!

– Я только предполагаю.

– Но с чего ты взял?

– А ты помнишь слова Змеиных жриц? Помнишь их предсказание? – Ксеон всплеснул руками. – Я в совпадения не верю. Они ведь говорили про потерянного наследника, а теперь мы узнаем, что у огненного тирана был сынок.

– Это безумие. Стихия огня погибла вместе с Лаохесаном.

– Откуда ты знаешь?

– Это… – Аргон раздраженно пожал плечами. – Это все знают.

– Но эти все могут ошибаться.

– Я должен подумать… – Аргон сжал пальцами виски. Казалось, голова вот-вот лопнет. Если Ксеон прав, им нужно отыскать последнего оставшегося в живых сана, контролирующего огонь.

Но разве не огонь они пытались победить?

И где искать? С чего начать? Если наследник Халассана жив, согласится ли он помочь? Или пойдет по стопам своего предка и встанет на сторону крови? А ведь зов крови всегда сильнее зова сердца. Или… нет?

– Мне пора идти, – сказал Ксеон, – скоро начнется заседание малого совета. Я должен присутствовать.

– Я пойду с тобой.

– Да ты еле ходишь.

– И что с того? Значит, донесешь меня. Я не могу отсиживаться здесь, пока свита Вольфмана решает нашу судьбу.

Ксеон упер руки в бока.

– Пока ты поднимешься, совет разойдется.

– Ты меня недооцениваешь.

– Я сам справлюсь, а ты зализывай раны. Узнаю что-то важное – расскажу тебе.

– Я сам должен все слышать.

– Ты должен встать на ноги! – настаивал Ксеон. – Ничего не случится, если ты не посетишь собрание. Мир не развалится.

Ксеон ушел, а Аргон изнуренно понурил плечи. Мир, может, и не развалится. Но не развалится ли сам Аргон?