Аргон

Пустыня Халассана казалась бескрайней. От горизонта до горизонта простирался синий ультрамариновый ковер, по которому путешествовал ветер, поднимая золотистые вихри. Ноги проваливались в песок, когда Аргон забирался на холм, чтобы осмотреть пустынный город. Его глаза рассмотрели едва различимые во мраке улочки и дома. Если в Фере кто-то и прятался, делал он это тихо и незаметно. Едва Вольфман догнал сильфа, Аргон, крадучись, сошел с холма и тенью заскользил вдоль пустых переулков. Он держал руку на рукояти меча, а его широко раскрытые глаза высматривали в темноте врагов. Вольфман следовал за ним след в след. Иногда Аргон спотыкался, потому что Вольфман наступал ему на пятки, но когда оборачивался, короля уже не было рядом.

Аргон не был дураком. Он знал, что Вольфман что-то задумал, но что именно? Возможно, он хотел изучить замок до того, как приводить туда стражей, или же ему было любопытно, сумеет ли сильф выкрасть стальные цепи у огненных санов.

Какими бы пустынными не выглядели улицы, Аргона не покидало ощущение, будто кто-то за ними следил – из-за волнистых холмов или с покрытых травой крыш. Он не видел этих людей, которые перемещались ловко и бесшумно и иногда казались плодом воображения, но они были. Аргон точно знал это, потому что верил своей интуиции, а еще он верил людским россказням об Опаленных призраках.

В глубине души Аргон понимал, что переговоры не состоятся. Путешествие Вольфмана едва ли можно было назвать плодотворным. Куда пропало целое поселение? Почему люди огня не встретили их на границе? Все это вызывало множество подозрений. Но ни Догмар, ни сам король не разделяли его убеждений. Им нравилась мысль, что проблем, которые они прибыли разрешить, не существовало и можно было возвращаться домой, не считаясь еще и с огненными санами. Ходили слухи о жестокости людей Ровена из клана Диких Шакалов, и их боялись в Станхенге. Но людей огня считали безумными, агрессивными и дикими. Их боялись не только в Станхенге, но и во всем Калахаре.

Аргон пытался понять, что могло объединить людей Фера и Арбора. Алман Многолетний знал только два способа приобретения союзников – запугивание или подкуп. Запугать тех, кто держит в страхе всю страну, – задача не из легких. Да и золота в Халассане столько, что из него можно было бы возвести новый драгоценный город. Тогда зачем огненным санам сражаться на стороне безумца и тирана?

Что мог пообещать им Алман, чего не пообещал бы Вольфман?

Перед юношами вырос замок из светло-бежевого камня. В темноте он казался серым. Его башни сливались с цветом неба, а длинные шпили тянулись ввысь. Молодой предводитель поднял голову, изучив соколиным взглядом пустые сторожевые будки, и в очередной раз недоверчиво поджал губы.

– Здесь что-то не так.

– Там кто-то есть?

– Никого.

– Тогда почему мы остановились?

Вольфман смахнул со лба испарину и огляделся, словно ждал, что прямо из песка на него накинутся чаквеллы, жуки или кто там в почете у огненных жрецов? Огненные саны точно преклонялись перед скорпионами, об этом писали во всех книгах Халассана. Обряд посвящения совершеннолетних мужчин считался самым жестоким во всем Калахаре. Они съедали живого скорпиона. Даже мысль об этом заставила Вольфмана поежиться.

Люди Эридана выпивали кровь ягненка с молоком – и женщины, и мужчины. Сильфы выбирали себе будущего ястреба, сокола или сову. В Вудстоуне молодые люди выходили на охоту и не смели вернуться домой без добычи.

А в Халассане ели скорпионов. Были ли они цивилизованными? По мнению короля Вольфмана, нет. Во время посвящения многие саны умирали в ужаснейших муках, и никто из других правителей не стал бы так рисковать своими людьми.

Аргон бесшумно пробежал вдоль стены и свернул к главным воротам. Пусто. Поднял глаза на окна, закрытые стальные решетками. Пусто. «Слишком просто», – подумал он, вытащив из-за спины отцовский клинок. Борясь с внутренним беспокойством, юноша решительно пошел вперед, пригнувшись, словно зверь, готовящийся к атаке. Необычное хладнокровие разливалось по его венам. Он вдруг понял, что впервые в жизни готов убивать. Убивать за отца, сгоревшего заживо. Убивать за дом, оставшийся позади. Он даже хотел этого, ждал, что кто-то кинется ему навстречу, чтобы выпустить пар и как следует отыграться. Ему и раньше приходилось проливать кровь. Вот только тогда в этом была необходимость, а сейчас – потребность.

Аргон оказался в мертвом каменном патио, и странный холод овеял его лицо. Шаг за шагом он приближался к боковым лестницам. Мастерские Фера наверняка находились в подвальных помещениях, раз их не было у подножия крепости и на окраинах города.

Аргон неожиданно подумал, что Вольфман необычайно молчалив. Он не бросался громкими словами, не угрожал и не ставил условий, а послушно шел следом, и это едва ли было в его характере. Аргон обернулся и увидел, насколько бледен Вольфман. Он был единственным источником шума, потому что еле переставлял ноги. Аргон с неохотой выдавил:

– Вы в порядке?

– Я… устал, – тихим голосом ответил Вольфман.

– Тогда я должен вас расстроить… – Жалеть этого мальчишку сильф не собирался хотя бы потому, что мужчина не будет жалеть мужчину. В этом не было ничего добропорядочного. К тому же мать Аргона тоже болела, но она ненавидела, когда на нее смотрели с жалостью и огорчением. – Времени на отдых у нас нет.

Вольфман снова ничего не ответил. Теперь его поведение по-настоящему насторожило Аргона. Он или смертельно устал, раз не может даже языком шевелить, или его мысли были заняты чем-то более важным. Но чем? Аргона раздражало, что он должен переживать не только из-за того, что находилось перед его глазами, но и из-за происходящего за спиной. Спину должен прикрывать тот, кому доверяешь. Аргона всегда прикрывал Ксеон. Другого он и не представлял рядом. А Вольфману он не доверил бы охранять даже свои ботинки.

Они остановились перед лестницей, ведущей в кромешную темноту. Аргон снял с двери брус, который служил засовом, клинком заострил прямоугольный конец и обмотал его оторванным куском рубахи.

– И что дальше? – скептически поинтересовался Вольфман, наблюдая, как Аргон чиркает камнем по стене, отчего по всей крепости разнесся жуткий скрежет.

От упавших искр ткань вспыхнула, и пламя отразилось в глазах удивленного короля. Они спустились под землю и оказались перед бесконечным коридором, и если бы не факел, который сжимал в руке Аргон, помещение потонуло бы в беспросветной тьме.

В комнатах за коваными решетками располагались мастерские – по крайней мере то, что от них осталось.

Уже во второй кузнечной он увидел сваленные груды цепей. На стенах висели стальные проржавевшие мечи. Факел в руках Аргона непокорно трещал, ткань давно сгорела, и теперь огонь карабкался по деревянному бруску.

Предводитель спрятал кинжал за пояс, потом аккуратно положил факел на каменный пол. Он подошел к сваленным цепям, смахнул со лба капли пота и потянул на себя одну из них, подняв невообразимый шум.

Вольфман смотрел на эту ненавистную спину обезумевшим взглядом. Его зрачки расширились, сердце забилось быстрее, пальцы медленно расстегнули камзол и, прикоснувшись к ножу, спрятанному за кожаным ремнем, крепко сжали рукоять. Он не должен был медлить, не имел права отступать. Только сейчас, когда Аргон стоял к нему спиной, Вольфман мог нанести смертельный удар и навсегда избавиться от соперника – мерзавца, лжеца, предателя и мошенника. Он шагнул вперед, и в тусклом свете блеснули его сумасшедшие глаза. Аргон с Фиэнде-Фиэль подрывал его авторитет и не подчинялся его приказам. Один удар. Всего один. И больше никто не станет перечить.

Рука поднялась вверх.

Нож блеснул, и в нем отразилось кроваво-рыжее пламя.

Вольфман затаил дыхание, приготовился и…

– Я не понимаю, зачем вам это, – прозвучал спокойный голос Аргона, и Вольфман окаменел от страха. В его глазах появилась странная беззащитность. Рука опустилась, он отступил назад. Аргон обернулся и повел плечами. – Какой в этом прок?

– Я не…

– Убьете меня и что дальше? Вы думаете, летающий народ пойдет за вами? Или вы планировали рассказать историю о том, как Аргона из Дамнума поглотила пустыня?

Сильф невесело усмехнулся, а Вольфман побелел как мел. Его кожа стала почти прозрачной, руки и ноги налились свинцом. Он хотел было оправдаться, но не находил слов и только хватал ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба.

– Мои люди не поверили бы ни единому вашему слову, – проговорил Аргон, вновь повернулся к цепям и принялся вытаскивать одну из них. Коридор наполнил грохот металла. – Вам что-то во мне не нравится, и я не собираюсь спорить. Можете меня ненавидеть. Вот только цель у нас с вами общая, а потому действовать нам нужно вместе. Вы это понимаете?

Аргон посмотрел на Вольфмана через плечо, и тот растерянно кивнул.

– Я польщен, что вы бросили мне вызов, но лучше направьте свою злобу на человека, который отнял у вас отца. Или вы уже запамятовали, как Алман прирезал Вигмана, словно молочного поросенка? Я вот помню, как он поджарил моего… – Аргон рывком вытащил цепь и поднялся на ноги. – Ничто не оправдает преступления вашего дяди, но наше сотрудничество оправдать можно, если посмотреть на ситуацию под нужным углом. Я нужен вам. А вы нужны мне.

Аргон перекинул цепи через плечо, как будто они ничего не весили.

– Надеюсь, что мы поняли друг друга. Или вы и дальше будете думать, как бы всадить нож мне в спину? Если да, то боюсь, что это мне придется придумывать историю о том, как король Вольфман Барлотомей не вынес долгого путешествия.

Вольфман вздернул подбородок. Гордость кипела в нем, и назойливо билась мысль, что этот дикарь не имеет права так говорить с истинным королем. Но потом пыл угас, как и вера в победу.

Вольфман кивнул и спрятал нож. Сегодня он, увы, не избавится от сильфа.

– Вы высказываетесь довольно решительно для человека, который знать не знает, что такое приличное общество, и провел жизнь среди необразованных дикарей.

– Отлично, – бесстрастно бросил Аргон и двинулся с места. – Красноречию я научился у своей мертвой подруги. Ее звали Нуба, и она любила поучать.

– Воровать ты тоже у нее научился?

– Нет. Этому меня научил отец.

– И тоже мертвый.

– Верно.

– И разве ты не должен был сделать вывод? – Вольфман прищурился. – Тот, кто много говорит, обычно умирает.

Аргон недовольно фыркнул. Сколько можно было повторять одно и то же? Зачем ему сражаться с человеком, на чью сторону он встал? Зачем ему враг внутри, когда главный враг поджидал снаружи? С какой стати король так упрямо ненавидел его? Аргон уже собирался обернуться и высказаться, как вдруг наступил во что-то жидкое и вязкое.

– Что за… – Он посмотрел под ноги. Вода в таком месте? При такой духоте? Аргон присел на корточки и коснулся кончиками пальцев слизи, поднес руку к носу и в недоумении вскинул брови. – Странно.

– Кровь?

– Нет.

– А что?

– Смола.

Аргон увидел, что темная полоса течет вдоль коридора по каменным плитам за ворота крепости, которые сейчас оказались открытыми…

Вольфман недоуменно поднял брови. Аргон выпрямился, сбросил с плеч цепи и, вытащив из-за спины меч, взмахнул им в воздухе. Они стояли посреди патио, их окружали бетонные колонны, за которыми кто-то стоял.

– Мы не одни.

Вольфман тоже вынул меч. Они столкнулись спинами, и сильф пригнулся. Почему на них не нападали? Почему противник медлил? Он сосредоточенно осматривался, медленно и размеренно дыша, как учил его отец. Вот только холодный рассудок покинул его. Все мысли потонули в неудержимом гневе. Люди, прячущиеся в тени, не представляли, с кем они имели дело. И даже сам Аргон не представлял, что за зверь рвался наружу.

Звенящую тишину нарушил протяжный звук рога. Он разнесся в воздухе и угас так быстро, что Аргон не успел осмыслить происходящее.

Вдалеке за воротами появился рыжий огонек. Он был так далеко, что предводителю пришлось прищуриться, чтобы разглядеть его. Огонек становился больше, длиннее и, кажется, двигался. Но как? Он подбирался к крепости все ближе и ближе. Аргон замер. Прямо к ним несся «огненный червь» – черная полоса смолы возгоралась, и к замку подползала ярко-рыжая нить огня. Аргон не успел и глазом моргнуть, как они оказались в огненном кольце. Пламя осветило помещение, и из теней вырвались десятки стражей в красно-желтых одеждах. Их серебряные сабли сверкали, словно алмазы, головы покрывали высокие чалмы. Обезумевшие, как и огонь, они бросились на врагов, испуская воинственные крики, от которых кровь стыла в жилах.

Вольфман отбил первый удар, потом второй. Он в панике осмотрелся и так сипло вздохнул, что в горле запершило. Их окружила дюжина человек. Они оказались в клетке, будто два сбежавших зверя.

Но ведь Догмар должен был забить тревогу. Он должен был увидеть пламя!

Аргон никогда прежде не испытывал такого удовольствия от убийства. Каждый труп приближал его к цели. Каждая отнятая жизнь приближала его к Алману. Рыча, он размахивал мечом, и кровь лилась на его лицо, будто живительная влага. У скольких еще он отнимет жизнь? Сколько жен оставит без мужей? Это не имело значения. Аргон со всей яростью рассек огненному сану живот, и его внутренности вывалились наружу.

Аргон не чувствовал вины.

Неожиданно он заметил, что рука Вольфмана, сжимающая меч, сильно дрожит. Королю не пережить этой битвы, врагов слишком много. Его убьют или он свалится сам.

Аргон оттолкнул от себя мужчину, ударив того ногой в грудь, а затем поднял руки. В то же мгновение в помещение ворвались свирепые порывы ветра. Ветер потушил огонь, разбросал огненных санов, словно щепки, и закрутился над головой хозяина. Аргон из Дамнума был его создателем. Вольфман остолбенел. Жуткая боль сковала грудную клетку, когда он понял, что прямо сейчас сильф управлял стихией.

– Ты не…

Аргон топнул ногой, и новый порыв ветра прибил врагов к стене. Чужаки из Фера едва могли пошевелиться. Они кашляли и стонали от боли.

– Берите цепи, – приказал молодой предводитель, посмотрев на короля. – И не останавливайтесь.

– Но куда мы?

– В лагерь. Вашим людям нужна помощь.

Вольфман огорошено кивнул. Он с трудом поднял тяжеленные цепи, а Аргон уже бежал по золотистым пескам к ярко пляшущему вдалеке пламени. Оно дымилось, шипело и окружало лагерь Каменных Сердец, будто огненное кольцо. По его периметру стояли уже знакомые люди в красно-желтых одеждах. Их смуглые лица были заросшими, черные бороды свисали чуть ниже подбородков. Воины Халассана пускали стрелы в очутившихся в западне солдат Догмара, а те, пытаясь прорваться из круга, падали, сраженные стрелами или огнем.

Аргон остановился, провалившись ногами в песок, и представил, как сильнейший вихрь поднимается над золотистым холмом. Дикий свист разнесся в воздухе. Саны, по крайней мере те, что находились рядом с ним, резко обернулись и зарычали, направив на него длинные луки. Стрелы полетели в сторону Аргона, но не достигли цели, их, словно листья, снес ветер. Предводитель громко хлопнул в ладоши, и ветер поднял песок, обрушив его на огненные столбы. Пламя, зашипев, потухло, и люди Догмара вырвались из огненного кольца. Началась кровавая битва, во время которой только раздавались удары клинков и вспыхивали блестящие искры.

Аргон совершенно бесстрастно кивнул и пошел вперед. Меч крутился в его пальцах. Никогда в жизни он не подумал бы, что мог быть убийцей. Он всегда был вором, мошенником и хитрецом. Но не палачом.

Взмах меча – и человек мертв. Его кровь пролилась на коричневый песок.

Еще один взмах – и другой падает на колени. Аргон оттолкнул его от себя, и тот покатился, будто мешок, вниз по склону, глотая пыль и копоть.

Аргон в очередной раз замахнулся, как вдруг услышал знакомое дребезжание цепей. Он стремительно обернулся и увидел Вольфмана. Тот сбросил цепи на землю и в изнеможении упал. По его лбу катился пот, плечи дрожали от усталости. В этот миг позади него появился огненный сан с занесенной саблей. Всего одно его движение могло избавить Аргона от назойливого, капризного и упрямого мальчишки, никудышнего короля, который мало что понимал в жизни и смерти.

Но Аргон сорвался с места. Он будто сам стал ветром и в считаные секунды оказался рядом с королем, отважно закрыв его своим телом. Сабля огненного сана с молниеносной скоростью прошлась по его груди, и на белой рубахе выступила кровь. На какое-то мгновение юноше показалось, что сейчас он свалится без чувств, но в нем тут же проснулось нечто нечеловеческое, неконтролируемое. Аргон зарычал и кинулся на сана, повалив того с ног. В его руке, будто по волшебству, появился клинок, а уже в следующую секунду он торчал из груди незнакомца чуть ниже яремной впадины.

На губах поверженного врага выступила кровь. Он ядовито ухмыльнулся, а Аргон в растерянности уставился в счастливые глаза огненного сана и так крепко схватился за его плечи, что тот болезненного застонал.

– Почему вы приняли его сторону? – прорычал предводитель.

– Мы… – Он запнулся, захлебываясь алой кровью. – Мы вас ж-ждали.

– Почему Алман? Что он вам пообещал?

– Ни-че-го-о.

Злорадная улыбка снова исказила лицо мужчины. Из-под чалмы торчали угольно-черные волосы. Аргон в недоумении нахмурился, а сан захохотал.

– Мы с-сражались на вашей стороне, восстали против своего правителя, и чем… – он хрипло втянул воздух, подался вперед и вновь повалился навзничь, – ч-чем вы отплатили?

– Ответь. На мой. Вопрос.

– Вы нас уничтожили, – продолжил незнакомец, ухмыляясь, – уничтожили нас всех.

– О чем вы говорили с Алманом? Он вам заплатил, предложил новые земли? Говори!

Воин покачал головой, и на его золотых зубах заблестела кровь, когда он вновь широко и безумно улыбнулся.

– Скоро вы все у-умрете. Вас уничтожат так же, к-как и вы нас ко-когда-то.

– Что вам пообещал Алман? О чем вы с ним говорили?

– Мы говорили. Но не с ним.

– Не с ним?

Огненный сан подался вперед и, ухмыльнувшись, просипел:

– С ней.

Его глаза закатились, и он обмяк.

Аргон свирепо рыкнул, а потом вдруг почувствовал, как немеют пальцы. Перед глазами появились черные точки. Совершенно сбитый с толку, он опустил взгляд на свою рубаху и увидел глубокий порез, тянущийся от левого плеча к правому бедру. Кровь стекала по груди и заливала штаны.

Аргон вялыми движениями попытался стереть ее, но она не останавливалась.

– Вот же… – прохрипел он, а затем мир внезапно закружился.

Песчаные холмы, словно волны, заходили перед глазами, серое небо развалилось на тысячи частей. Аргон не успел понять, что происходит.

Он перекатился через труп мужчины и свалился рядом без чувств.