Вольфман

Вольфман упал на колени, как только солдаты покинули его шатер. Резким движением он сорвал с плеч плащ, потом отстегнул тяжеленные латы. Шелк одежды пропитался по́том она висела на нем, словно старые тряпки. Он снял и ее. Усталый и изможденный, Вольфман прикрыл глаза.

– Я не умру, – сказал он сам себе, хрипло втягивая воздух, – я не умру.

Почему-то только сейчас он подумал о своем отце Вигмане. Сколько раз он вместе с Эрлом Догмаром отправлялся в походы, которые длились месяцами, но сносил все тяготы воинской жизни, а вот Вольфману было трудно. Он сидел посреди палатки и точно знал, что может умереть прямо сейчас. От палящего солнца зудела кожа, а горло саднило и жгло от песка. Как бы яростно юноша ни втягивал в легкие воздух, его все равно не хватало. В голове неприятно шумело.

Милена де Труа не одобрила их поход. Он и сейчас видел безумные и испуганные глаза матери, когда она загородила собой дверь, раскинув в стороны худые руки. Но он не мог отказаться от возможности проявить смелость в преддверии жуткой войны. Ему должны были верить, в него должны были верить, и потому отправиться в поход было правильным решением, пусть и весьма опасным. Осилит ли он дорогу обратно? Хватит ли у него сил? Вольфман нетвердо встал на ноги, а потом внезапно сгорбился и в отчаянии закрыл глаза, стараясь сдержать громкий вой. Когда же мучительная болезнь оставит его в покое? Когда закончится эта вечная борьба с собственным телом? Он устал биться за каждую секунду своей жизни. Он стал королем! Люди Станхенга должны были полюбить его! Беды должны были отступить, а смерть – остаться позади! Но даже добившись всего перечисленного, он не избавился от яда, который безжалостно расползался по его телу. Вольфман неожиданно зашелся жутким кашлем и прикрыл ладонями рот. Припав спиной к деревянной опоре, он почувствовал вкус крови на своих губах.

Нет. Ему осталось совсем немного. Совсем!

Паника овладела Вольфманом, и он в ужасе посмотрел на свои красные пальцы.

Что будет дальше? Чего добьется Эльба? Сразит ли она Алмана? И кто встанет с ней рядом и возьмет ее за руку? Неужели этот оборванец из Дамнума?

– Мерзавец! – зарычал Вольфман и с трудом добрался до стола с кувшином багрового напитка. Эльбой должна будет руководить его мать, ею должен будет управлять Хьюго Кнут, но не бесчестный сильф, не этот бродяга. – Лжец и дикарь!

Он жадно отпил вина, отбросил кубок в сторону и застыл перед костром, в оцепенении уставившись на огненные языки. Сейчас они выглядели совершенно иначе – ярче и живее. Вольфман неожиданно подумал, что земли Халассана подпитывали огонь, ведь он родился здесь. Огненное сердце Калахара было уничтожено сто лет назад, но в его недрах все равно бурлила огненная лава. Наверняка там, внизу, под золотистыми песками, горело самое настоящее адское пламя.

Молодой король упал на толстые звериные шкуры и провалился в горький сон. В этом сне он умирал, так и не добравшись до Станхенга, а ведь ему так хотелось, чтобы о его гибели слагали легенды. Такие же великие, как и о его храбром отце. Он хотел быть великим, а не слабым и беспомощным.

Вольфман проснулся от жуткой судороги в ноге.

– Что же это! – рявкнул он, еле сдерживая слезы. Он мял пальцами икру и сипло дышал, надеясь, что никто не услышит его стенаний. Лоб покрылся холодной испариной, а щеки опалило жаром – безумно изнуряющее состояние, из-за которого король едва слышно всхлипнул и уткнулся носом в медвежий мех.

Когда боль отступила, Вольфман стыдливо поправил взъерошенные волосы и встал с перины. Он все еще не мог опираться на ногу и прихрамывал, когда направился за вином. Настоящим счастьем ему показалось ощущение кисловатой жидкости на языке. Интересно, его воинам хватило воды или запасы давно кончились? Возможно, стоило поделиться вином с ними, хотя Хьюго Кнут и даже его мать не одобрили бы такого мягкосердечия.

Неожиданно юноша услышал чьи-то тихие шаги. Никто в лагере от них бы не проснулся, но Вольфман не спал. Он в удивлении вскинул брови. Кому это захотелось прогуляться поздней ночью по пустыне Халассана? Вольфман выглянул из шатра и заметил людей Догмара – они следили за его покоями из соседней палатки. Вряд ли они упустили бы кого-то из виду. Король вернулся в шатер и замер – шаги послышались с обратной стороны его шатра. Вольфман решительно надел котту, затянул на бедрах кожаный ремень и убрал меч в ножны. Слабость в мышцах все еще чувствовалась, но он не стал обращать на это внимание и покинул свои покои.

Солдаты ринулись к нему, но он поднял руку и процедил:

– Нет.

– Но… ваше величество…

– Я сам.

– Но главнокомандующий Догмар…

– Его слова важнее слов короля?

Стражи в растерянности замерли, а Вольфман спокойным шагом обошел шатер. Он знал, что охрана ему не понадобится. Вовсе не огненные саны прокрадывались по лагерю среди ночи… а Аргон с Фиэнде-Фиэль. Это вполне объясняло, почему он отправился в поход. Логичнее было остаться с Эльбой, раз танцы с ней доставляли ему такое удовольствие. Но раз он отправился вместе с королевским отрядом, значит, намеревался сделать нечто более важное, чем украсть королеву и ее верность.

– Для ветра ты слишком громкий, – сказал Вольфман, увидев спину Аргона в десяти метрах от себя, и самодовольно улыбнулся. Как же ему понравилось лицезреть удивление на лице летающего человека, когда тот обернулся. – Надумал предать нас?

Аргон лениво ответил:

– Если вы так считаете, то зря пришли один.

– А кто сказал, что я один?

– Ветер сказал, – скривил губы Аргон. Вольфман нахмурился. Он не верил в россказни о магии стихий и потому счел слова дикаря насмешкой. – Что вы здесь забыли, Вольфман? Разве вашему величеству не нужно отдохнуть после долгого пути?

– Куда направляешься?

– Неотложное дело.

– И как это понимать?

Аргон молча повернулся к королю спиной и зашагал по холодному песку как ни в чем не бывало. Внутри у Вольфмана все сжалось, он бросился к дикарю и закричал:

– Я принял тебя и твоих людей, открыл вам ворота, позволил вам есть, пить, жить и сношаться на улицах Станхенга, потому что вам некуда было идти. А ты поворачиваешься ко мне спиной?

Бешеные глаза Вольфмана светились даже в темноте. Аргон устало вздохнул и так холодно посмотрел на юного короля, что тот отшатнулся.

– Я не собираюсь вам дерзить, и мне не надо перечислять, что вы сделали для меня и моих людей, я все прекрасно понимаю и потому отправляюсь один.

– С какой стати?

– Может, я делаю доброе дело.

– Никто не совершает добро тайно.

– Если добром хвастаться – это уже не добро.

Вольфман вдруг ощутил себя семнадцатилетним мальчишкой, которого поучал старший брат. Брата у него не было, но чувство почему-то возникло странное и далеко не приятное. Вольфману показалось, будто он совершенно беспомощен и ничтожен. Этот дикарь не воспринимал его слова всерьез, не видел перед собой короля или воина. Он видел мальчишку, которому разрешили поиграть во взрослые игры.

– Мы возвращаемся в лагерь.

– Вы возвращаетесь. А меня ждут дела.

Вольфман зашипел от ярости, выхватил из ножен меч и выставил его перед собой в надежде, что Аргон задрожит от страха и преклонит колено, но дикарь только ухмыльнулся.

– Не стоит.

– Я снесу тебе голову!

– Нет.

– Думаешь, не смогу?

– Не успеете.

Вольфман сипло и часто дышал. Перед ним стоял не Хьюго Кнут, не Догмар и не его мать. Даже не Эльба. У нее был твердый характер, но и она не нашла в себе сил сопротивляться после того разговора в королевских покоях. Аргон же совсем его не боялся, и меча он не боялся, как будто кровь у него другая и раны заживают иначе.

– Вы плохо выглядите, Вольфман. Опустите меч.

– Я сам разберусь, что мне делать.

– Вы не доверяете мне.

– Только идиот может доверять сильфу.

– Только идиот может доверять Барлотомею. Но вот, видимо, два идиота нашли друг друга. Так может, вы опустите меч и мы перестанем притворяться, будто у нас нет цели?

– Сейчас моя цель, – прорычал Вольфман, – поставить тебя на колени.

– Это недостижимая цель, – предупредил Аргон, – ветер нельзя приручить.

– Бурную реку тоже, но почему-то Эльба больше со мной не спорит.

Аргон промолчал. В его взгляде вспыхнуло нечто новое – недовольство и ревность, но он очень быстро спрятал их.

– Я вам не враг.

– Сомневаюсь.

– Хорошо. Ладно. – Аргон поднял ладони и вдруг понял, что ему пора сменить тактику. Враждовать с Вольфманом Барлотомеем не было смысла. Ему не приносило никакого удовольствия общение с этим надменным мальчишкой, но король есть король. Ему принадлежит земля, за которую вскоре им придется сражаться. – Вы хотите узнать, куда я направляюсь? Я отвечу. А вы опустите меч.

– Если меня устроит ответ.

Сильф неохотно кивнул, вспомнил о Ксеоне, который наставлял его держать себя в узде, и продолжил:

– Я проделал долгий путь до того, как встретился с вами. Я посетил Рифтовые Болота, где потерял своего верного друга, побывал в Ордэте, где узнал о смерти отца. Я искал способ одолеть Лаохесана Опаленного, который восстанет из пепла в ближайшем будущем и обрушит невиданные беды на Калахар.

– И при чем здесь замок Фера?

– В книгах мыслителей Ордэта было написано, что для победы над Лаохесаном надо добыть стальные цепи, выкованные огненным народом.

– И ты решил отправиться в Халассан?

– Верно.

– Почему сразу не назвал причину?

– Я пытался, но вы не слушали. Мне тоже называть вас на ты? Или это привилегия великих королей и королев Вудстоуна? Это бы значительно…

– Ладно. – Вольфман опустил меч. Аргон вскинул брови, а на лице короля появилась недовольная усмешка. – Я не слышал ничего более нелепого.

– Вы мало общаетесь с людьми.

– Но моя жена тоже верит в Лаохесана. И если угроза действительно существует, я не стану ставить вам палки в колеса. Пора принять, что есть вещи выше моего понимания.

Вольфман замолчал, а Аргон, прищурившись, воззрился на него. У такой перемены настроения должны были быть причины, но пока что он не мог понять – какие именно. Молодой предводитель задумчиво нахмурился, в то время как Вольфман сжал рукоять тонкого клинка, искусно выкованного в лучшей мастерской его города. Аргона нельзя было одолеть силой. Он был старше и опытнее. Вольфман казался неумехой в сравнении с летающим сильфом. Но было и у Вольфмана маленькое преимущество – в нем текла кровь Барлотомеев, а они слыли не только гордецами и собственниками.

Теперь они были и хладнокровными убийцами.

– Я пойду с тобой, мы добудем стальные цепи вместе, – заключил король, и Аргон недовольно свел брови.

– Исключено.

– С какой стати?

– Мне сказать правду?

Вольфман сверлил Аргона злым взглядом, грозившим прожечь в его лице дырку размером с целый Калахар.

– Таково условие.

– Я не собираюсь отвечать за вашу жизнь, Вольфман. Мне не нужен балласт.

– Я не балласт.

– Вы еле переставляете ноги, а я собираюсь незаметно пробраться в замок огненных санов, а не сыграть в кости с «храбрейшими» солдатами Эрла Догмара.

– Мы пойдем вместе или я прикажу Догмару заковать тебя в кандалы, а потом, когда мы вернемся в Станхенг, выставлю летающих людей за южные ворота города. И все мы насладимся кровавым зрелищем, едва мой дядя направит на них свое войско.

Аргон не ожидал услышать такие слова. Это была угроза, и совсем не шуточная. В голосе Вольфмана слышалась такая ярость, что Аргон засомневался, кто перед ним – друг или враг. Иногда власть оказывается в руках неправильных людей, и ничего хорошего из этого не выходит. Лаохесан едва не уничтожил все живое, что процветало в Калахаре. Алман Барлотомей убил родного брата.

На что был способен этот болезненный мальчишка с блестящими от злости глазами?

– В вашем плане есть небольшая погрешность, – холодно сказал Аргон. – Если вы выполните свою угрозу, у Алмана прибавится союзников.

– И ты станешь воевать на стороне человека, который обезглавил твоего отца? – Вольфман оскалился. – Будешь воевать против Эльбы Барлотомей Полуночной?

Аргон замер. Этот разговор нравился ему все меньше и меньше.

Он скривил губы в усмешке и пожал плечами:

– Не отставайте, потому что я назад не оборачиваюсь.

– И не нужно, – ответил Вольфман. Нож он планировал вонзить дикарю не в сердце.

А в спину.