50

Старушка-японка «королла» отказалась заводиться. Отправились к подземке. Теду сделалось неуютно: он последние несколько недель держал отца под безновостным колпаком, практически отрезанным от мира. Марти не выбирался за пределы дома и автомобиля, если не считать ежедневных визитов к киоску Бенни, где старики вполне виртуозно помогали Теду хранить герметичность колпака имени «Носков». Всю эту потеху с видео Тед обустроил на отлично и даже убедил Марти, что Аббалденный Билл Майзер уехал в отпуск, и потому они с отцом перестали смотреть вечерние повторы игр. А подземка и прогулка до квартиры Марии – беспредельная куча-мала сведений из внешнего мира. Тед соображал в режиме повышенной боеготовности. Казался самому себе тайным агентом. Колпак над Марти не должен быть разбит.

Это напомнило Теду их с Марти походы в парк на уличный футбол. Футбол для Марти был не то же, что софтбол, он на нем не подрубался – и не воспринимал всерьез, совсем. И потому пускал неспортивного Теда в это играть. Теду в те поры было около десяти, и Марти обеспечивал ему участие наравне с мужчинами. Теда, единственного ребенка в игре, принимали не из-за его умений. Его принимали, потому что Марти был лучшим квотербэком в районе, и если он хотел, чтобы его сын играл, – сына брали. Марти выдавал Теду план пробежки на игре – даун и аут, даун и ин, стоп и гоу, – и Тед всё прилежно пробегал. Его никто не стерег. Игра у него была своя личная, хоть он об этом и не догадывался. Если играли пятеро на пятеро, отец брал его к себе в команду шестым. Марти объяснял всем тактику, а затем, когда совещание на поле завершалось, нашептывал план забега Теду на ухо. Слова звучали как заклинания, а иногда по-военному, как у шпионов-мачо: подсечка, слэнт, бомба. Тед не помнил, получал ли хоть раз мяч, но Марти всегда смотрел ему прямо в глаза и говорил: «Мы тебя приберегаем для критической ситуации. Они про тебя забудут, и тут я тебе пну. Готовься к пасу, дружок. Ты – мое секретное оружие». Вовсе неважно, что мяч ему так ни разу и не дали. Он был отцовым «секретным оружием», а этого более чем достаточно. Оружием, которое на асфальте ни разу не применили. Зато применили сегодня. Тед был отцовым долгосрочным вкладом и – пусть и много позже – секретным оружием.

Марти настоял на покупке шестерика пива. Тед предлагал вино или шампанское, а Марти не сомневался, что пиво – правильное решение. Марти отказался и от трости. У Теда чуточку защемило сердце: Марти не взял трость в попытке показать, что он бодр и здоров. Марти приметил свое отражение в окне машины и не смог скрыть разочарования.

– Как ни гляну на себя, – сказал он, – жду увидеть шестнадцатилетку и тыкаю потом пальцем в отражение – кто этот старик?

По необходимости он опирался время от времени на руку Марианы. Из солидарности с Марти Тед и Мариана облачились по случаю парадно.

В вагоне подземки Марти углядел брошенную кем-то «Нью-Йорк Пост» на соседнем сиденье и от нечего делать взялся за нее. Тед – секретное оружие – выхватил газету у отца из рук. Марти это раздражило:

– Ты чего?

– Незачем руки пачкать типографской краской. Будешь на бродягу похож. Ну-ка дай поправлю галстук тебе, капитан.

Тед принялся возиться с отцовым галстуком – как Марти много Дней благодарения назад возился с Тедовым. В тот вечер любое действие казалось символичным и многозначительным. Тед почувствовал, что обитает сразу в двух мирах – действительном и иносказательном. От этого у него приятно кружилась голова. Мариана взялась поправлять галстук на Теде. Тед оглядел Мариану и пожалел, что на ней ничего не скособочилось, нет повода прикоснуться к ней, поправить что-нибудь. Нечего. Мариана – сама безупречность.