45

– О, здравствуй, Хлоя. Я не знала, что ты у нас в гостях, – сказала мама, когда я отперла для нее дверь своей комнаты.

– Здравствуйте, миссис Лэйн. Я здесь, чтобы напоить Пейтон чаем и посочувствовать – она не очень хорошо себя чувствует сегодня утром.

Я бросила на Хлою предостерегающий взгляд. У меня не было никакого желания делиться с матерью историей вчерашнего фиаско.

– А что с тобой, милая? – спросила мама, обеспокоенно всматриваясь в мои опухшие глаза и красный нос.

– Кажется, я простудилась, – сказала я. Потом, поняв, что мне нужно придумать что-нибудь посерьезнее, если я собираюсь прогулять последние три дня семестра, я добавила: – На самом деле я думаю, что это грипп. Я чувствую себя ужасно.

Если честно, так и было.

На работе я тоже скажу, что заболела, чтобы пропустить несколько смен. Закусочная была любимым местом отдыха ребят с нашей школы, а когда Тори и Стив узнают о том, что случилось в субботу, они будут без конца мне об этом напоминать. У Джима будет недостаток в работниках, но это ненадолго – он всегда закрывает кафе на период между Рождеством и пятым января.

– Я уверена, у меня где-то там есть таблетки от гриппа, – сказала мама.

– Не стоит беспокоиться. – Любое лекарство от гриппа в ее владениях, без сомнения, было с давно истекшим сроком годности. Кроме того, не существовало такого лекарства, которое смогло бы излечить то, что на самом деле причиняло мне страдания. – Ты что-то хотела? – спросила я ее.

– Я просто хотела узнать, как прошел вчерашний спектакль.

– Отлично.

– Он был очень зрелищным! – сказала Хлоя, восторженно улыбаясь. – Все только и говорят о том, какой потрясающей была Пейтон. Она раскрылась полностью и показала себя во всей красе. Это была просто изумительная демонстрация ее… – Хлоя встретила мой угрожающий взгляд и закончила: – талантов.

– Боже, как жаль, что я не видела.

– Ты вообще-то могла бы, – сказала я, хотя я и была рада, что она не видела. – Тебе ничто не мешало.

Мама обиженно взглянула на меня и, не проронив больше ни слова, ушла.

Я заперла за ней дверь и отхлебнула чай, приготовленный Хлоей. Это была особая смесь каких-то трав и цветов, которые должны были залечить разбитое сердце, глубокое сожаление, мучительное чувство гнева, смертельное унижение и твердое намерение никогда больше не переступать порога своей комнаты. Никогда-никогда.

– Итак, ты согласна отпраздновать Рождество у нас на следующей неделе?

Она пыталась отвлечь меня от моих мрачных переживаний по поводу ужасов вчерашнего вечера с того момента, как пришла ко мне. Она также помогла мне затащить манекен обратно в комнату. Он стоял в углу со смятой, испачканной головой, молчаливо напоминая обо всем, что было не так с моей жизнью.

– Ну, что скажешь? Будет индейка с разными гарнирами.

Провести Рождество с семьей ДиКаприо было большим соблазном, но мысли о моей матери, одиноко сидящей в спальне и просматривающей очередной показ «Этой замечательной жизни» за ужином из полуфабрикатов, добавили порцию вины к мучающим меня эмоциям. Я допила оставшийся чай – кто знает, может, напиток Хлои способен облегчать и чувство вины.

– Спасибо, но я лучше проведу его с мамой.

В этом случае, по крайней мере, мы уже вдвоем будем сидеть в ее комнате и смотреть повторные кинопоказы, поедая телеужин. Может, даже под пластиковым баннером «Счастливого Рождества и Счастливого года!»

– Эй, со всей этой драмой забыла сообщить тебе хорошие новости, – лицо Хлои засияло от восторга. – Угадай, что?

– Что?

– Меня приняли в Университет Джонса Хопкинса!

Я завизжала и крепко обняла ее.

– Как здорово! О, Хлоя, мои поздравления! Я так счастлива за тебя и так горжусь тобой!

– Да, я довольна, как слон! Хотя я буду скучать по тебе, когда ты уедешь в школу моды в Нью-Йорке. Как там у тебя с твоими планами?

– Неплохо. Мне нужно подать заявление в приемную комиссию к третьему января, а еще через две недели надо будет отправить заявление на стипендию и портфолио. Я закончила дизайн моделей, – я указала на кипу набросков с одеждой из обоев. – Я откладывала деньги на ткани хорошего качества – купить дешевые будет слишком рискованно – и собираюсь провести зимние каникулы за шитьем полноразмерных образцов.

– Звучит отлично. Это отвлечет тебя от Великого Разоблачения.

Я застонала.

– Не напоминай мне об этом!

– Упс, – Хлоя виновато улыбнулось. – Но раз уж я уже это сделала, думаю, нам надо разобраться с этой больной темой. – Она налила мне еще чашку чая. – Ита-а-ак, о прошлом вечере… Все говорят об этом, переписываются о нем, постят на Фейсбуке.

– И под «этим» ты подразумеваешь?

– Показ титек.

Я бросилась на кровать.

– А под «всеми», – продолжила Хлоя, – я подразумеваю весь милейший народ Лонгфорд Хай. Кроме Джея. У него на странице в Фейсбуке нет ничего, кроме вчерашнего поста, объясняющего, что все это было случайно.

Я также не получала от него ни звонков, ни сообщений после нашей беседы прошлым вечером, да я и не ждала их. То ли у нас было слишком много того, что надо было сказать друг другу, то ли вообще ничего. Он, очевидно, считал мой поступок поводом для расставания, а мне было больно из-за того, что меня бросили. Создавая свой модельный ряд во время зимних каникул, я буду зализывать раны и зашивать свое разорванное сердце.

– Я, конечно, видела твои посты. – Хлоя одобрительно погладила меня по руке. – Ты поступила правильно.

После вчерашнего комментария Джея о Фейсбуке я вышла в Интернет, чтобы оценить масштабы трагедии. Все было просто ужасно. Люди называли его сексуальным хищником, заслужившим отчисления из школы или даже еще чего-нибудь похуже, а меня обвиняли в бесстыдстве, называя шалавой, оголившейся перед всем миром. Я почти была готова к тому, что старшее сообщество Лонгфорда объявится у наших домов с вилами и факелами.

Я написала пост, в котором объясняла, что это была случайность, расписав все технические детали того, как именно это произошло, и просила всех прекратить травить Джея, так как он был ни в чем не виноват. Я разместила этот пост не только на своей, но и на его странице в Фейсбуке, а также в Твиттере, Инстаграме, Снапчате, Тумблере и каждой группе Ватсапп, в которой я состояла. Затем, желая держаться подальше от уродливого хаоса социальных сетей, я выключила свой компьютер и удалила все приложения на телефоне.

– А ты видела или слышала что-нибудь о… ситуации у меня дома? – спросила я.

Мне было почти слишком страшно спрашивать.

– Ни словечка.

Я вздохнула с облегчением.

– Но Брук разместила пост с мультяшной карикатурой на тебя в Инстаграме.

Я ударила кулаком подушку и прорычала:

– Когда я стану королевой, запрещу все социальные медиа.

– И у нее почти семьсот лайков, – сказала Хлоя, определенно впечатленная этим.

– Можно мне уже просто умереть?

– Знаешь, ты уже стала мемом.

– Я видела картинку! – крикнула я, запустив в нее подушкой. – Ты знаешь, чем еще я буду заниматься на зимних каникулах? Сошью мягкую куклу с черными, как у Тори, губами и с ее волосами и буду втыкать в нее булавки! А вторую игольницу сделаю в виде Тима.

– Да уж, она тебе реально подгадила.

– И из-за пари! Чтобы сэкономить себе несколько долларов, она организовала мне нескончаемое унижение.

– Слушай, ты получила свои пятнадцать минут славы. Через день-два в шоу «Америка ищет таланты» победит какая-нибудь горилла, или попа Кардашьян взорвется, или еще что-нибудь случится, и все будут двигаться дальше и забудут про твои титьки.

Если бы я только могла в это поверить.

– А знаешь, что еще поможет тебе взбодриться?

– О да, и что же?

– Это удивительно, прямо даже невероятно. Я провела все утро в Интернете и чатах, но не увидела ни единой фотографии – в смысле, настоящей фотографии, – с твоими девочками. Нигде.

– Правда? – это была по-настоящему хорошая новость.

– Правда. Я предполагаю, что учительница конфисковала видеозапись у Сэнджея, прежде чем он смог скопировать ее и разослать всему миру. Итак, все, может, и говорят об этом, но, по крайней мере, не смотрят на это. И никакие извращенцы не пускают слюни – ну, знаешь… на фотографии твоих девочек.

Я снова застонала.

– Я не знаю, как теперь смотреть им всем в лицо. – Сколько бы я ни думала о школе, о комментариях и подколках, которые придется терпеть, меня тошнило от одной мысли об этом. – Я умру от позора.

– Я не думаю, что от этого реально можно умереть, – сказала Хлоя.

В этот момент зазвонил ее телефон. Она ответила, взглянула на меня удивленно, а потом протянула телефон мне:

– Это твой папа. Он хочет поговорить с тобой.

– Папа?

– Ты почему не отвечаешь на звонки? – спросил он. – Я все утро пытался дозвониться до тебя.

Я выключила свой телефон вчера вечером и отключила голосовую почту, желая поглубже спрятаться в своей норе.

– На проводном телефоне только гудки, а по номеру твоей матери сообщают, что он не обслуживается.

Наверно, из-за неоплаты счетов. А проводной телефон и вовсе был отключен несколько лет назад.

– Прости, пап, у меня телефон был выключен.

– Что там за история с каким-то парнем, раздевшим тебя догола перед всей школой?

Мать честная. Плохие новости распространяются быстро и далеко.

– Не догола, у меня просто майка слетела. Это произошло случайно.

Я объяснила ему всю историю, но, когда он снова заговорил, его голос не смягчился.

– Ну, вся школа теперь на ушах. Сегодня утром мне позвонил директор Перез. Он сказал, что не смог связаться с твоей матерью.

– Я планирую все ему объяснить. Я пойду к нему завтра днем. – Завтра ближе к вечеру, надеясь, что большинство учеников уже разошлись.

– Мы назначили срочную встречу сегодня днем в половине четвертого. Я заберу тебя по пути, и мы вместе пойдем к нему и разберемся со всем этим.

– Ты приедешь? Сегодня? Чтобы встретиться с директором моей школы? – Я была крайне удивлена.

– Пейтон, ты моя дочь. Естественно, я приеду. Это очень серьезно. Я хочу помочь тебе справиться со всем этим любым способом.

Вау.

– Ты в порядке? – мягко спросил он.

Нет.

– Конечно, просто немного смущена.

– Если хочешь, мы можем найти для тебя психолога.

– Нет, у меня все нормально, правда.

– Ну, подумай об этом. И если ты хочешь выбраться из города и пожить пока у нас с Люси, только слово скажи. Мы с радостью тебя примем.

– Ладно…

– Ну, увидимся днем. Может, после встречи перекусим где-нибудь, поговорим об этой истории и вообще наверстаем упущенное?

– Конечно, это было бы… – Необычно? Беспрецедентно? – Отлично.

Для отца такое поведение было необычным, но, может, скорое появление еще одного малыша пробудило в нем долго дремлющие отцовские чувства. Я не была в этом уверена, но решила, что мне это нравится.

Я буду ждать.

– Встретимся ровно в четверть четвертого.

– Я буду ждать. И, пап. Спасибо.

– Без проблем, принцесса.

– Что он сказал? – спросила Хлоя, когда я вернула ей телефон. – Ты выглядишь малость… ошарашенной.

– Мой отец, – для этого не было других слов, – оказывает поддержку.

– Он молодец. Очень вовремя, – сказала он.

Когда мы помыли и убрали чашки, Хлоя вернулась к теме школы.

– Итак, когда ты собираешься вернуться?

– Не в этом семестре. Может, вообще никогда.

– Тебе придется вернуться. У тебя нет выбора. Но у тебя есть выбор, как это сделать.

Я ковыряла ноготь, но молчала. Мне было любопытно, что она скажет.

– Ты можешь вернуться в режиме жертвы, если захочешь – с опущенной головой и поджатым хвостом между твоих длинных ног, ведя себя так, словно тебе есть чего стыдиться.

– Мне есть чего стыдиться, – перебила я.

– Нет, тебе нечего стыдиться. Ты не сделала ничего плохого. Ну, – она сделала паузу, словно обдумывая утверждение, – по крайней мере, связанного с инцидентом с одеждой. Но если ты будешь вести себя так, будто сделала, над тобой все начнут издеваться.

– Ага. – Этот сценарий я могла отлично себе представить.

– Или, – медленно сказала Хлоя, – ты можешь вернуться как королева.

– Повтори-ка?

– Держать спину прямо и голову высоко, гордиться собой. Конечно, какие-нибудь придурки будут насмехаться над тобой – это неизбежно. Шутники всегда будут шутить, а завистники завидовать.

– Ты предлагаешь мне просто стряхивать это с себя?

– Эй, Свифт была в чем-то права. Никто не сможет заставить тебя чувствовать себя неловко, если ты не будешь им в этом помогать. Чтобы справиться с этим, нужно обладать чувством юмора, ну или хотя бы притворяться, что оно у тебя есть. Смеяться вместе с ними над шутками, улыбаться завистникам.

Мои брови взметнулись вверх:

– Завистникам?

– У тебя, моя дорогая, прекрасная грудь. И теперь все об этом знают.

Услышав это, я улыбнулась.

– Я вижу это так: у тебя нет иного пути, кроме как вперед. В этом не будет еще больше неловкости, чем уже есть, так ведь? – сказала Хлоя.

Я шмыгнула носом и печально кивнула, сочувствуя самой себе.

– Прекрати уже, наконец, прятаться! – Хлоя все больше раздражалась. – Сколько бы ты ни горбилась, ты никогда не была незаметной. Экстренные новости: ты ростом выше шести футов. И теперь, когда все видели тебя с обнаженной грудью, ты можешь дать им посмотреть на тебя с другой стороны – на тебя настоящую. Задай им жару! Прекрати позволять их насмешкам ранить тебя, касаются ли они Показа титек или твоего роста. Давай им сдачи. Пришло время расправить плечи, Пейтон. Время подготовиться к тому дню, когда ты станешь королевой мира.