34
Твою мать!
Я уставилась в экран компьютера, не веря тому, что только что прочитала.
Была среда, до премьеры «Ромеро и Джульетты» оставалось два дня, и я пыталась закончить теоретическую часть заявления в школу моды, надеясь учесть предложения Хлои и дописать работу до репетиции в костюмах, когда меня отвлек звук, оповещающий о новом письме на электронной почте.
Письмо было от моего отца, и как только я начала читать его, моя челюсть упала на пол.
Дорогая Пейтон,
У меня потрясающие новости! У нас с Люси будет ребенок! Мы знаем об этом уже несколько недель, но не хотели рассказывать, пока не пройдет первый триместр и мы не будем уверены, что все хорошо, потому что у нас уже было несколько неудачных попыток.
Да ладно? Впервые слышу об этом. Интересно, что пошло не так.
Шалун (мы так его называем)…
Его. О, боже, у них будет сын. Для мамы это будет просто чересчур тяжело. Я проверила поле «Кому» в письме и увидела, что оно было отправлено только мне. Он послал ей отдельное письмо или сообщение ей счастливых новостей станет моей заботой?
…должен появиться в середине июня.
Боюсь, еще один ребенок добавит нам много новых расходов, а потому я больше не смогу отправлять тебе и маме дополнительные деньги. Нам придется теперь придерживаться финансового соглашения. Мне жаль, Пейтон, я не знаю, каково тебе приходится, но я больше не могу содержать твою маму.
Отлично. Хорошие новости не заканчиваются.
В любом случае мы так счастливы и очень надеемся, что ты тоже, а также что мы сможем устроить все так, чтобы ты проводила с нами больше времени и твой младший братик мог узнать тебя получше.
Я стану сестрой. У меня будет маленький братик. Вихрь образов и ощущений пронесся внутри меня – пальчики на ножках, словно крошечные розовые камешки, с невероятно маленькими ноготками, булькающий звук детского смеха, золотисто-коричневые, как у меня, глаза – искрящийся поток эмоций. Радость, тоска, меланхолия. Страх.
А что, если это снова случится?
Я начала набирать свой ответ:
Черт, папа, ты реально считаешь, что стоит так рисковать? Люси знает, что может случиться? Ты подумал о том, что будет с мамой, когда она узнает? И вообще, ты собираешься снова стать отцом в таком-то возрасте? Тебе уже сорок девять лет, а не двадцать девять. Тебе будет почти семьдесят, когда твой сын пойдет в колледж – ты готов к этому? Может, лучше было бы пережить стандартный кризис среднего возраста с Порше, а не с постоянной ответственностью за создание новой жизни. Хотя все равно уже поздно, полагаю.
Нет, нет, нет. Я не могла такое отправить. Я зажала пальцем клавишу, стирающую буквы, пока все слова, выражающие сомнение и неодобрение, не исчезли. А затем начала заново.
Дорогие папа и Люси,
Мои поздравления!! Такая замечательная новость. Я надеюсь, чт…
Экран погас. Как и настольная лампа. Я встала и понажимала на выключатель люстры. Ничего. Моя мать снова попользовалась своим тостером – древним агрегатом, выбивающим пробки, – или же свет отключили во всем районе? Я выглянула из окна и увидела, что окна в домах наших соседей ярко горят в темноте раннего зимнего вечера. Значит, только у нас.
Я вздохнула. На пути к электрошкафу меня настигла внезапная мысль. Я схватила свой телефон и набрала номер энергоснабжающей компании. Оператор с утомленным голосом проверила наш лицевой счет и сообщила мне, что мы были выключены за неуплату долгов.
– Мы несколько раз отправляли вам уведомления, а потом последнее предупреждение, милочка. Мне жаль. Вам нужно заплатить всю сумму плюс стоимость повторного подсоединения, и только после этого мы сможем снова включить вам свет. Вы сами устроили себе эти веселые праздники!
Да, похоже на то. Была зима, до Рождества осталась всего неделя, а мы без электричества. Я была так зла, что хотела пнуть что-нибудь. Хотела пнуть свою мать. Я кучу раз напоминала ей, что надо оплатить счет, и она обещала, что заплатит. Конечно же, она потратила деньги на что-то другое. Какой-то супер-мать ее-пупер выгодный онлайн-заказ чего-то, что нам не нужно, чем мы никогда не будем пользоваться.
Я понеслась в ее комнату, несколько раз споткнувшись в коридоре и сильно ударившись локтем о полку в попытке не упасть. Со слезами на глазах от боли в локте и нарастающей ярости я грубо толкнула дверь ее комнаты, даже не постучавшись. Та ударилась о какое-то препятствие с другой стороны и отскочила обратно, ударив меня по пальцам правой ноги.
– Мама! – крикнула я, высунув голову за дверь.
Она сидела на своей кровати в маленьком облаке света, создаваемом свечой, стоящей на стопке книг на ее прикроватном столике. Очень осмотрительно, мам. Ее лицо блестело от слез. Очевидно, она тоже получила от отца письмо о ребенке.
– Ты не оплатила счет за электроэнергию.
– Ты получила новости от отца? – Ее лицо исказилось от боли.
– Они отключили свет, потому что ты не оплатила счет. Почему ты не заплатила?
– У них будет маленький мальчик. Я не вынесу этого, Пейтон. У них будет малыш, мальчик. Почему это происходит со мной?
– Не с тобой.
– Никто не думает, что будет со мной – всем все равно! Как я это переживу? – Она закрыла лицо ладонями и всхлипнула.
Внутри меня гнев боролся с сочувствием. И он победил.
– Я не знаю, мам. Меня больше волнует, как мы переживем отсутствие тепла и света.
– Жизнь так несправедлива, так тяжела.
– Мам, эй, мам! – Я пощелкала пальцами, пытаясь вывести ее из скорбного транса. – У нас сейчас есть более серьезная проблема. У нас. Нет. Электричества! Ты должна оплатить весь счет плюс стоимость повторного подключения. Посмотри, какая тут сумма!
Я сунула ей под нос невероятно огромное число.
Она вяло покрутила головой:
– Я не могу.
В других домах, в других семьях это дети хныкали: «Я не могу», а матери им возражали: «Нет такого слова – «не могу». У нас же дома моя мать постоянно произносила эти слова. Ей надо было носить футболку с надписью «Я не могу, так что даже не просите», «Есть такие слова «я не могу» – уж я-то знаю».
– Почему?
Не знаю, зачем я вообще задала этот вопрос – я уже знала ответ. Но, возможно, мы уже отрепетировали свой маленький танец отношений до такой степени, что шаги повторяющихся ссор получались автоматически.
– У меня столько нет.
– Ты имеешь в виду, что ты их потратила.
– Может, твой отец…
– Он больше не может отправлять нам деньги. Он написал мне об этом в письме, и я более чем уверена, что и тебе тоже. У нас больше нет денег, а значит, ты не можешь и дальше их тратить, мам. Все, хватит!
Я уставилась на нее, ожидая хоть какого-нибудь ответа, но она просто прижала колени к груди и обняла их, а потом снова повторила:
– Маленький мальчик.
Я злобно выругалась и вернулась в свою комнату, теперь уже тоже плача. Мне никогда не удавалось сдержать слезы в моменты ярости. Я снова выругалась, когда увидела время – я опаздывала на репетицию в костюмах. С помощью своего телефона, молясь, чтобы тающее время и зарядка батареи не иссякли совсем, я залогинилась на сайте банка, перевела большую часть моих отложений на колледж в толстые кошельки энергоснабжающей компании и снова им позвонила – на этот раз провисев на линии намного дольше, – чтобы попросить незамедлительно переподключить нас.
Пока я ожидала на линии, мой телефон трижды прожужжал – Дуг и Джей писали мне сообщения, чтобы узнать, куда, черт возьми, я пропала.
Опаздывая уже на полчаса, я схватила сумку с костюмами и реквизитом, выкинула ее в окно, развернула лестницу и пустилась в спринт. У Джея непосредственно перед репетицией был индивидуальный урок актерского искусства с мисс Гудинг, поэтому я сказала ему, что приеду на автобусе, но пропустила последний.
Мне пришлось бежать всю дорогу до школы в морозной темноте, хотя ушибленные пальцы на правой ноге протестовали против каждого шага.
