– Смертянка!

Крик донесся отголосками из тьмы тоннеля.

– Смертянка! – прозвучало вновь.

Бомжи – безработные големы – повернулись на голос, обратили свечи и мобильные телефоны навстречу ему, создав пятно света для надвигавшегося злодея. Эмер распознала голос Мамы Водерз, но големы вдруг встревожились, зашептали имя – и почтительно, и испуганно: Ананси. Эмер знала это имя из снов и полузабытого чтения, но теперь что-то щелкнуло, как это бывает, когда однажды доучиваешь язык до свободного владения.

Големы слегка сдали назад. Их теплые тела отдалились от нее, и Эмер ощутила кожей холод. Голем осуждающе зыркнул на своих братьев и сестер и отважно встал рядом со своей Королевой Подземки. Придал ей устойчивости своей бескровной, холодной глиняной рукой. Эмер обратила взгляд на противницу – Маму, нет, Ананси. Ананси заговорила первой. Ее длинные дреды превратились в шипящих красных, желтых, зеленых и черных змей, от Маминой любезности не осталось и следа – ее заменило высокомерное величие богини.

– Вот ты где, смертянка. От меня не спрячешься, даже среди твоих крепких евреев.

– Я не прячусь.

– Вижу твой талисман. Ты прячешься под землей. Пытаешься увести у меня мужчину.

– Но я не знала.

– Мы тут не в суде. Вскоре убедишься.

– Нужен ли он тебе вообще?

– Не тебе задавать вопросы богам, смертянка. Ты уязвила мою гордость. В своем расовом и культурном невежестве ты, может, не наслышана обо мне, но греческие мифы ты знаешь, знаешь западные прихваты, вспомни-ка те поучительные истории, как боги наказывали людей, посягавших на их мужчин или женщин, – превращали их в деревья и оленей, топили в их же водянистых отражениях.

– Но я не знала.

– Именно это и есть человеческое преступление.

Эмер глянула на Голема – его рубленое глиняное лицо было невозмутимо. Он пожал плечами. Эмер это как-то помогло набраться отваги.

– А твое преступление как же? – крикнула Эмер. – Ты увела у меня Кона, пообещав ему талант и славу, но ничего не дала.

– Я его хорошо содержу.

– Ты его содержишь, да, – содержишь безмолвным, не состоявшимся, недоделанным.

– Тебе о нашей сделке или о том, как я эти сделки заключаю, ничего не известно. Условия моих сделок меняются с ветром.

Эмер показалась сама себе ребенком, спорящим со взрослым, у которого все карты в руках.

– Разве нельзя нам посудить вместе? Передоговориться?

– Ты предлагаешь богине поторговаться?

– Почему нет? Мы обе женщины. Разумные женщины.

– Я зажарю твои глаза на спицах и выпью твою кровь.

– Ладно, допустим, это… стартовое предложение.

– Заткнись, бля.

– Это несправедливо.

– Несправедливо? А кто тебе обещал справедливость, смертянка? Ты теперь в мире богов. Скоро почуешь, как справедливость выдирают из твоего жалкого, скулящего сердца.

Крики начали раздражать аллигаторов-альбиносов, они защелкали своими жуткими челюстями, от неразберихи принялись кусать друг дружку, пытаясь дать выход беспокойству. Но вроде бы угомонились, когда Эмер подошла поближе, и даже замахали хвостами, как псы-динозавры. Эмер заметила сомнение в глазах Ананси, и это ее взбодрило. Она положила руку на дверцу загона, таившего угрозу. Продолжила говорить:

– И каковы же твои остаточные силы в этом новом мире – и здесь, под землей?

– Мои силы?

– Ты из далекой Африки. Прошли сотни лет. Ты утратила свою паству. Может, ты и не при делах уже. Может, ты устарела.

– Давай-давай, смертянка. Скоро почуешь, что там осталось от моих сил.

Эмер ощутила, как поднимается в ней детская праведность – волна необоснованной уверенности в том, что выбора нет, остается только идти напролом. Она опиралась на свое знание, что надземные божества под землей теряют могущество, и взяла быка за рога:

– Твоей волшбе, сделкам твоим и ставкам, твоим гордости и красоте здесь, под землей, не место, здесь я – королева.

Эмер открыла загон. Призрачные аллигаторы поперли наружу и окружили ее, словно дерганые пластиковые телохранители. Дреды-змеи на голове у Ананси отшатнулись, богиня нервно шагнула назад.

– Я – Мисс Подземка, – объявила Эмер, – у меня свое могущество.

Остальные големы несколько приосанились.

– Ты не понимаешь, перед кем или чем выделываешься. – Слова Ананси прозвучали неуверенно.

Эмер не сдавалась.

– Откуда тебе знать, что такое любовь? Ты не можешь умереть. Ничего, кроме гордости, у тебя нет, а это не любовь. Чтобы любить, нужно знать, что такое смерть.

– Поучать меня вздумала. Чепуху говоришь.

– Для живых это не чепуха. Ты спустилась сюда, чтобы проучить меня, а поучиться-то предстоит тебе у меня.

Бомжи, вдохновленные речью Эмер, раззадоренные своей королевой, их личной Мисс Подземка, полностью вернули себе самообладание. Вместе с аллигаторами они сжимали кольцо вокруг Ананси.

– Ты глянь на своих скованных временем клевретов, уродливых неудачников и рептилий!

– Да ты вроде как испугалась.

– Бессмертным страх неведом.

– Может, вот в чем неувязка-то. Как можно любить без страха?

Эмер понимала: Ананси умереть не могла, но ее бессмертие – ключ к ее же непониманию. На миг Ананси склонила голову набок, взгляд у нее расплылся – как у собаки, заслышавшей новое слово, новый приказ, который она неспособна постичь. Всего миг, впрочем, – а затем в ее взгляде опять возникло знакомое высокомерие.

– Это все ладно, – сказала Ананси, отшатываясь, – то аллигатор клацнул челюстями у ее ноги. – Но что будет, когда ты выберешься наверх, Мисс Подземка? Ты уверена, что твое новообретенное могущество распространяется на мир сверху?

Вот это Эмер как раз не обдумала. О принципе “бейся или беги” она знала. Понимала, что скорее бежит навстречу чему-то, а не убегает от чего-то. Надеялась, что эта хрупкая разница спасет ее, но, конечно, уверена не была. Пока Ананси задерживало кольцо из кусачих аллигаторов и мощных големов, пока Медузины змеи у нее на голове злились и цапали друг дружку, Эмер попятилась и рванула по темному тоннелю. Неслась к ближайшей станции, а куда оттуда, она не знала.