Глава 15
У мисс Лифолт о Медгаре Эверсе не говорят. Когда она возвращается домой, я переключаю приемник на другую станцию. И все идет своим чередом. От мисс Хилли по-прежнему ни слуху ни духу, и от постоянного беспокойства я почти заболеваю.
На следующий день после похорон Эверса в гости заезжает матушка мисс Лифолт. Она живет в Гринвуде, Миссисипи, а сейчас направляется в Новый Орлеан. Мисс Фредерикс, она не стучится в дверь, просто вплывает в гостиную, где я глажу белье. Улыбочка у нее кислая. Отправляюсь к мисс Лифолт сообщить, кто к нам прибыл.
— Мама! Как ты рано! Тебе, должно быть, пришлось подняться еще до рассвета. Надеюсь, ты не слишком устала!
Мисс Лифолт влетает в гостиную, по дороге торопливо подбирая разбросанные игрушки. Кидает в мою сторону выразительный взгляд. Кладу мятые сорочки мистера Лифолта обратно в корзину, достаю салфетку вытереть мордашку Мэй Мобли, перемазанную желе.
— Ты так свежо и стильно выглядишь, мамочка, — мисс Лифолт улыбается так старательно, что чуть глаза из орбит у бедняжки не вылезают, — ты довольна своей поездкой?
Судя по роскошному «бьюику», на котором она приехала, и изящным туфелькам, у мисс Фредерикс гораздо больше денег, чем у мистера и мисс Лифолт.
— Мне захотелось передохнуть. Надеюсь, ты пригласишь меня в «Роберт Э. Ли» на ланч, — говорит мисс Фредерикс.
И как эта женщина сама себя выносит? Я слыхала, как мистер и мисс Лифолт однажды ругались из-за того, что она каждый раз, как приезжает, заставляет мисс Лифолт вести ее в самое модное место, а потом дочери приходится оплачивать счет.
Мисс Лифолт пытается возражать:
— А может, Эйбилин приготовит нам ланч дома? У нас есть прекрасная ветчина и…
— Я приехала, чтобы сходить с тобой куда-нибудь. А не затем, чтобы перекусить дома.
— Хорошо, хорошо, мамочка, только возьму сумочку.
Мисс Фредерикс наконец обращает внимание на Мэй Мобли, играющую на полу со своей куклой, Клаудией. Наклоняется, обнимает девочку, спрашивает:
— Мэй Мобли, тебе понравилось платьице, которое я тебе прислала на прошлой неделе?
— Да, — отвечает Малышка бабушке.
Помню, пришлось показывать мисс Лифолт, что платье посередине слишком узкое. Малышка в нем выглядит чересчур толстой.
Мисс Фредерикс грозно смотрит на Мэй Мобли:
— Следует говорить «да, мэм», юная леди. Слышишь?
Мэй Мобли, с хмурой мордашкой, отвечает:
— Да, мэм.
Но я-то знаю, о чем она думает. Она думает: «Ну вот. Только этого мне не хватало. Еще одна тетка, которой я не нравлюсь».
Дамы идут к выходу, мисс Фредерикс стискивает локоть мисс Лифолт:
— Ты совершенно не умеешь выбирать приличную прислугу, Элизабет. Это ее обязанность научить Мэй Мобли хорошим манерам.
— Согласна, мама. Мы займемся этим.
— Нельзя нанимать кого попало и просто надеяться на удачу.
Чуть позже готовлю Малышке сэндвич с той самой ветчиной, для которой мисс Фредерикс чересчур изысканна. Но Мэй Мобли отодвигает еду, попробовав только кусочек.
— Мне плохо. Голыско болит, Эйби.
Я понимаю, что это за «голыско», и знаю, как его вылечить. У Малышки сенная лихорадка. Даю ей чашку горячей воды с медом, добавляю туда немножко лимона. Но что ей больше всего нужно, так это сказка, чтобы уснуть. Беру малютку на руки. Ох, да она подросла. Скоро исполнится три годика, плотная и круглая, как тыковка.
Каждый день мы с Малышкой перед дневным сном усаживаемся в кресло-качалку. Каждый день я повторяю: «Ты добрая, ты умная, ты важный человек». Но девочка растет, и скоро этих слов будет недостаточно.
— Эйби? Почитаешь сказку?
Перебираю книжки, смотрю, что бы ей почитать. «Любопытного Джорджа» она не хочет слушать. «Маленький цыпленок» и «Мадлен» тоже не годятся.
Некоторое время мы просто так качаемся в кресле. Мэй Мобли прижимается головкой к моей униформе. Мы смотрим, как капли дождя падают в воду, оставшуюся в зеленом бассейне. Я молюсь за Мирли Эверс — хорошо, что я работала и не пошла на похороны. Думаю о том, как ее десятилетний сынишка — мне рассказали люди — тихонько плакал во время всей церемонии. Покачиваюсь в кресле и молюсь, и мне так грустно, и не понимаю, что вдруг на меня находит. Слова льются сами собой.
— Жили как-то две маленькие девочки, — начинаю рассказывать я. — Одна девочка — с черной кожей, а другая — с белой.
Мэй Мобли поднимает голову, внимательно слушает.
— Маленькая черная девочка говорит белой: «Почему это твоя кожа такая светлая?» А белая девочка отвечает: «Не знаю. А почему твоя кожа такая черная? Что бы это значило?» Но ни одна из них этого не знала. Тогда белая девочка и говорит: «Что ж, давай сравним. У тебя есть волосы, и у меня есть волосы».
Легонько взъерошиваю волосики Мэй Мобли.
— Маленькая черная девочка говорит: «У меня есть нос, и у тебя есть нос».
Потихоньку тяну Малышку за крошечный носик. Она протягивает ручонку и проделывает такую же штуку со мной.
— Маленькая белая девочка говорит: «У меня на ногах пальчики, и у тебя пальчики».
Перебираю пальчики на ножках Мэй Мобли, но она до моих дотянуться не может, потому что я в белых рабочих туфлях.
— «Значит, мы одинаковые. Просто разного цвета», — сказала маленькая черная девочка. Маленькая белая девочка согласилась, и они подружились. Вот и сказке конец.
Малышка молча смотрит на меня. Господи, ну и дурацкую же сказку я рассказала. Никакого смысла, никакого сюжета. Но Мэй Мобли улыбается и просит:
— Расскажи снова.
Приходится повторить. После четвертого раза она засыпает. А я шепчу:
— В следующий раз я расскажу тебе сказку получше.
— У нас что, нет других полотенец, Эйбилин? Не можем же мы взять с собой это старое тряпье, да я сгорю со стыда. Ладно, вот это вроде ничего.
Мисс Лифолт нервничает. Они с мистером Лифолтом не посещают ни один спортивный клуб, даже самый популярный бассейн «Броадмур». А сегодня утром позвонила мисс Хилли и спросила, не хочет ли она с Малышкой сходить в бассейн в «Джексон кантри клаб», а таких приглашений мисс Лифолт прежде не получала, ну если только раз или два. Пожалуй, даже я там чаще бывала, чем она.
Наличными деньгами там платить нельзя, вы должны быть членом клуба, и все записывают на ваш счет, а уж что я точно знаю насчет мисс Хилли, так это то, что она не любит платить за других. Наверное, с ней вместе в «Кантри клаб» идут и другие дамы, у которых тоже есть членские карточки.
Про сумку мы так ничего и не слыхали. И уже целых пять дней не видели мисс Хилли. И даже мисс Скитер с ней не встречалась, что гораздо хуже. Они ведь с ней лучшие подружки. Мисс Скитер вчера принесла первую главу про Минни. Мисс Уолтер, конечно, была не сахар, и если мисс Хилли увидела что-то насчет нее, не представляю, что с нами будет. Надеюсь, мисс Скитер не испугается настолько, что даже не расскажет мне, если услышит что-нибудь новенькое.
Надеваю на Малышку желтый купальник.
— И смотри не снимай лифчик. В клубном бассейне запрещено купаться голеньким деткам. (А также неграм и евреям. Я как-то работала у Голдманов. Евреи Джексона плавают в «Колониальном клубе», а негры — в озере Мэй.)
Готовлю для Малышки сэндвич с арахисовым маслом, и тут звонит телефон.
— Резиденция мисс Лифолт.
— Эйбилин, привет, это Скитер. Элизабет дома?
— Здрасьте, мисс Скитер… — Собираюсь было протянуть трубку мисс Лифолт, но та вдруг машет руками, отрицательно качает головой и одними губами произносит: «Нет. Скажи, что меня нет». — Она… она ушла, мисс Скитер, — произношу вслух ложь мисс Лифолт, глядя ей прямо в глаза.
Ничего не понимаю. Мисс Скитер — член клуба, ее вполне можно было пригласить с собой.
В полдень мы все втроем устраиваемся в синем «форде» мисс Лифолт. На заднем сиденье рядом со мной сумка, в которой термос с яблочным соком, сырные крекеры, орешки и две бутылки кока-колы — очень приятно в жару, как будто кофе пьешь. Думаю, мисс Лифолт понимает, что мисс Хилли не предложит нам сходить в буфет. Бог весть, зачем она вообще ее сегодня пригласила.
Малышка забирается ко мне на колени. Опускаю стекло, теплый воздух дует в лицо. Мисс Лифолт все продолжает нервно взбивать прическу. Она резко тормозит, резко трогает с места, и меня начинает подташнивать. Уж держала бы крепко руль, что ли.
Проезжаем «Бен Франклин», «Мороженое Сил — Лили». У них там есть сзади специальное окошечко, чтобы цветные тоже могли брать мороженое на вынос. Ноги у меня уже вспотели. Наконец выезжаем на длинную ухабистую дорогу, по обе стороны — пастбища, коровы мотают хвостами, отгоняя мух. Мы насчитали двадцать шесть коров, но Мэй Мобли громко кричит «Десять!» после каждой девятой. Она дальше считать не умеет.
Минут через пятнадцать выруливаем на асфальтовую дорожку. Клуб — это низкое белое здание среди подстриженных кустов, совсем не такое красивое, как о нем говорят. Перед входом полно свободных мест, но мисс Лифолт, поразмыслив секунду, паркуется в сторонке.
Выходим из машины на асфальтовую площадку, на самый солнцепек. В одной руке у меня пакет, в другой — ручонка Мэй Мобли, и мы тащимся по этой дымящейся черной сковородке. Поджариваемся, будто кукурузные початки на горячих углях. Лицо у меня горит от солнца, кожа натягивается. Малышка плетется следом, виснет у меня на руке, а вид у нее такой несчастный, будто ее отшлепали. Мисс Лифолт мрачно шагает к входу — осталось всего двадцать ярдов — и думает, поди, зачем так далеко припарковалась. Голову мне печет, потом она начинает чесаться, но обе руки заняты, а потом — оооо! Кто-то погасил пламя. В вестибюле темно, прохладно — просто рай. Моргаем, привыкая к полумраку.
Мисс Лифолт смущенно озирается, и я показываю на дверь сбоку:
— Бассейн в той стороне, мэм.
Она явно благодарна, что я тут все знаю и ей не пришлось расспрашивать обслугу, точно какой-нибудь бедной родственнице.
Открываем дверь, и солнце вновь слепит глаза, но здесь уже приятнее, прохладнее. Сверкает голубая вода в бассейне. Повсюду чистенькие черно-белые полосатые зонтики. Пахнет туалетным мылом. Дети хохочут, брызгаются, а вокруг бассейна лежат дамы в купальниках, солнечных очках, с журналами в руках.
Мисс Лифолт ищет взглядом мисс Хилли. На ней белая шляпа с мягкими полями, белое платье в черный горошек, белые сандалии с пряжками. Она чувствует себя не в своей тарелке, но старательно улыбается, чтобы никто не догадался.
— Ах вон она где!
Вслед за мисс Лифолт обходим бассейн и направляемся туда, где нежится мисс Хилли в своем красном купальнике. Лежит в шезлонге, наблюдает за своими детьми. Замечаю еще пару незнакомых служанок, с другими семьями, но Юл Мэй нигде нет.
— А вот и вы, — здоровается мисс Хилли. — Ой, Мэй Мобли, ты в этом купальнике прямо как маленький желтый мячик. Эйбилин, малыши в детском бассейне. Можете присесть вон там в тени и присматривать за ними. И не позволяйте Уильяму брызгаться в девочек.
Мисс Лифолт укладывается в соседний с мисс Хилли шезлонг, а я устраиваюсь за столиком под зонтом, в нескольких футах позади. Чуть оттягиваю чулки, чтобы пот немножко просох. Отсюда мне хорошо слышно, о чем они говорят.
— У Юл Мэй, — недовольно качает головой мисс Хилли, — очередной выходной. Говорю тебе, эта девица дождется, что я ее уволю.
Что ж, одна тайна разгадана. Мисс Хилли пригласила мисс Лифолт в бассейн, потому что знала — та придет со мной.
Мисс Хилли плюхает масло какао на свои пухлые загорелые ноги, втирает его. Она уже вся такая сальная, что блестит на солнце.
— Я готова к поездке на побережье, — говорит мисс Хилли. — Три недели на пляже.
— Ах, если бы у родителей Рэйли тоже был там домик, — вздыхает мисс Лифолт и приподнимает подол, чтобы немножко загорели белые коленки. Купальник надеть ей нельзя, потому что беременна.
— Правда, приходится платить за автобус Юл Мэй, чтобы она могла уезжать на выходные. Восемь долларов. Надо будет вычесть из ее жалованья.
Детки кричат, что хотят в большой бассейн. Достаю из пакета пенопластовый пояс для Мэй Мобли, застегиваю на ее пухлом животике. Мисс Хилли протягивает мне еще два, надеваю их на Уильяма и Хизер. Они прыгают в большой бассейн и плавают там, как большие веселые поплавки. Мисс Хилли оборачивается ко мне:
— Ну разве они не прелесть?
И я киваю. Потому что так оно и есть. И даже мисс Лифолт кивает.
Дамы беседуют, а я прислушиваюсь, но ни словечка о мисс Скитер или ее сумке. Через некоторое время мисс Хилли отправляет меня к буфету за вишневой кока-колой для всех, даже для меня. На деревьях уже начинают звенеть цикады, в тени становится прохладнее, и чувствую, как глаза мои, наблюдающие за детками в бассейне, сами собой начинают закрываться.
— Эйби, смотри! Посмотри на меня!
Встряхиваюсь, улыбаюсь Мэй Мобли.
И тут замечаю мисс Скитер, за забором, сразу позади бассейна. Она в теннисной юбочке, с ракеткой в руке. Смотрит на мисс Хилли и мисс Лифолт, склонив голову набок, будто что-то обдумывает. Мисс Хилли и мисс Лифолт, они ее не видят, все болтают про Билокси. Мисс Скитер проходит в ворота, идет мимо бассейна. И вот она уже стоит перед ними, а они все не замечают ее.
— Привет всем, — говорит мисс Скитер. По рукам у нее течет пот, лицо розовое, чуть припухшее от солнца.
Мисс Хилли поднимает глаза, но даже не думает подняться с лежака и журнал из рук не выпускает. Зато мисс Лифолт сразу подскакивает.
— Привет, Скитер! Как ты… я не… мы звонили тебе… — Она так широко улыбается, что зубы вот-вот застучат.
— Привет, Элизабет.
— Теннис? — спрашивает мисс Лифолт, кивая головой, как китайский болванчик. — С кем играешь?
— Да просто стучала мячом об стенку, сама с собой, — отвечает мисс Скитер и пытается сдуть волосок со лба, но тот намок и прилип. Но в тень она все равно не уходит. — Хилли, — говорит мисс Скитер, — Юл Мэй передала тебе, что я звонила?
Хилли улыбается, но как-то натянуто:
— У нее сегодня выходной.
— Я и вчера тебе звонила.
— Послушай, Скитер, у меня совершенно не было времени. Я с самой среды торчала в штаб-квартире избирательной кампании, подписывала конверты с письмами практически всем белым гражданам Джексона.
— Ясно, — кивает мисс Скитер. А потом продолжает, искоса глядя на подружку: — Хилли, мы… я… тебя чем-то огорчила?
И тут мои пальцы вновь начинают нервно выплясывать, как будто теребя проклятый невидимый карандаш.
Мисс Хилли закрывает журнал, опускает его на бетон.
— Давай обсудим это позже, Скитер.
Мисс Лифолт поспешно садится на место. Подхватывает «Домашнее хозяйство», отложенное мисс Хилли, принимается читать так внимательно, будто ничего важнее на свете нет.
— Ладно, — пожимает плечами мисс Скитер. — Просто я подумала, что мы могли бы поговорить об этом… что бы это ни было… до твоего отъезда.
Мисс Хилли хочет возразить, но потом тяжело вздыхает:
— Почему ты не сказала мне правду, Скитер?
— Правду о чем?..
— Послушай, я нашла эти твои личные бумаги.
Испуганно сглатываю. Мисс Хилли старается говорить шепотом, но она не очень-то умеет.
Мисс Скитер не сводит с нее глаз. И такая спокойная, на меня вообще не смотрит.
— Какие личные бумаги ты имеешь в виду?
— В твоей сумке, которую ты забыла. Ну, Скитер… — Она поднимает глаза к небу, опять опускает. — Я не понимаю. Просто ничего больше не понимаю.
— Хилли, о чем ты? Что такого ты нашла в моей сумке?
Поворачиваюсь к детям. Боже правый, я о них почти забыла. От этих разговоров я сейчас в обморок упаду.
— «Законы», которые ты повсюду таскаешь с собой. О том, что… — Мисс Хилли оборачивается ко мне. А я не отвожу глаз от бассейна. — Что другие люди могут и не могут делать свободно, — шипит она. — Я считаю, это глупое упрямство с твоей стороны. Думаешь, тебе лучше знать, чем правительству? Чем Россу Барнетту?
— Когда я хоть слово сказала про Росса Барнетта? — недоумевает мисс Скитер.
Мисс Хилли грозит мисс Скитер пальцем. Мисс Лифолт пристально таращится все на ту же страницу, ту же строчку, то же самое слово. Я краем глаза наблюдаю за всей этой сценой.
— Ты не политик, Скитер Фелан.
— Так же, как и ты, Хилли.
Вот тут мисс Хилли встает. И грозно тычет пальцем вниз.
— Я скоро стану женой политика, и ты ничего с этим не сделаешь. Как Уильям сможет претендовать на пост в Вашингтоне, если среди наших друзей окажутся сторонники расовой интеграции?
— В Вашингтоне? — изумленно округляет глаза мисс Скитер. — Уильям баллотируется в местный сенат, Хилли. И вполне возможно, не победит на выборах.
Господи помилуй. Зачем мисс Скитер это делает? Зачем давит на ее больные места?
О, вот сейчас-то мисс Хилли точно в ярости. Вскидывает голову:
— Ты не хуже меня знаешь, что в этом городе множество порядочных белых налогоплательщиков, готовых сражаться с тобой не на жизнь, а на смерть. Ты что, хочешь допустить их в наши бассейны? Позволить им хватать своими лапами продукты в наших магазинах?
Мисс Скитер долго, пристально смотрит на подругу. Потом, всего на миг, бросает взгляд на меня, замечает мольбу в моих глазах. Плечи ее слегка опускаются.
— О, Хилли, это же просто брошюра. Я нашла ее в библиотеке. И не собираюсь я менять никакие законы, я просто взяла эту книжку домой почитать.
Мисс Хилли пару секунд переваривает ее слова, потом нервно поправляет купальник, задравшийся сзади.
— Но если ты просматриваешь подобные книжонки… то я начинаю беспокоиться, на что еще ты способна?
Мисс Скитер отводит глаза, чуть покусывает губы.
— Хилли. Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо еще на этом свете. Если бы я что-то задумала, ты бы раскусила это в ту же секунду.
Мисс Хилли молчит. Тогда мисс Скитер берет ее за руку и говорит:
— Я так беспокоилась. Ты пропала на целую неделю, работаешь на износ ради избирательной кампании. Взгляни, — мисс Скитер переворачивает кверху ладонь мисс Хилли, — у тебя мозоли от надписывания этих бесконечных конвертов.
Очень медленно, но тело мисс Хилли расслабляется, я вижу, как она сдается. Косится, не слушает ли мисс Лифолт.
— Просто я так испугалась… — шепчет она, и мне почти ничего не слышно, — вложили столько денег в эту кампанию… если Уильям не победит… работать день и…
Мисс Скитер кладет руку на плечо мисс Хилли, говорит ей что-то. Мисс Хилли кивает, вымученно улыбается.
Через некоторое время мисс Скитер заявляет, что ей пора идти. И удаляется — мимо загорающих, огибая шезлонги и расстеленные полотенца. У мисс Лифолт глаза огромные-преогромные, и она смотрит на мисс Хилли так, будто боится о чем-то спросить.
А я откидываюсь на спинку стула, машу Мэй Мобли, которая резвится в воде. Тру виски, чтобы снять головную боль. Мисс Скитер оборачивается и смотрит прямо на меня. Люди вокруг загорают, хохочут, разговаривают — и ни одна живая душа не догадывается, что чернокожая женщина и белая девушка с теннисной ракеткой в руке думают сейчас об одном и том же.
