Глава 10

Мы только что съели легкий ланч, и я как раз обдумывала, чем бы мне заняться дальше, когда в дверь позвонили. К моему величайшему изумлению, это оказался сержант Добсон.

– Добрый день, сержант, – поздоровалась я, открыв дверь. – Как мило видеть вас снова. Чем мы обязаны такому удовольствию?

– Добрый день, мисс, – он коснулся указательным пальцем края своей каски. – Простите за беспокойство, но ваша хозяйка дома?

– Для вас, сержант, она всегда дома. Прошу вас, заходите.

Я отошла в сторону и позволила ему пройти в холл, где приняла у него каску и положила ее на стол. После этого провела его в гостиную, где предложила подождать, пока я позову леди Хардкасл из ее кабинета.

Постучав в дверь, я засунула в нее голову и сообщила:

– К вам сержант Добсон, миледи.

Та сидела, подняв ноги на стол, и читала большую и толстую книгу. Услышав меня, сняла очки и выпрямилась в кресле, опустив при этом ноги на пол.

– Прости, дорогая, – сказала она. – Я даже не слышала звонка. Он не сказал, что ему надо?

– Нет, миледи. Я посадила его в гостиной и пришла за вами.

– И правильно сделала… Ну что ж, пойдем узнаем, что привело его к нам.

Мы подошли к гостиной, я открыла дверь и пропустила ее вперед. Сержант встал и наклонил голову в знак приветствия.

– Добрый день, сержант, – поздоровалась леди Хардкасл, усаживаясь и жестом приглашая сержанта тоже сесть. – Я, как всегда, рада вас видеть.

– Добрый день, миледи, – сержант улыбнулся.

– Что мы можем для вас сделать? Что-то случилось?

– Не уверен, миледи, – ответил полицейский, дергая себя за свой впечатляющий ус. – Все дело в том, что до меня весь день доходят слухи о некоторых событиях, произошедших вчера вечером. Люди интересуются, что мы собираемся по этому поводу делать. А я, честно сказать, не представляю, что им отвечать, не говоря уже о том, что делать. И вот я подумал, что, может быть, вы, коль уж были там, сможете пролить свет на все это. Я ведь правильно понимаю, что вы там были?

– В «Псе и утке»? Да, были. Мне идти не хотелось, но Армстронг уговорила меня. И теперь я этому рада.

– Понятно, – сказал сержант. – Так что же там в действительности произошло? То, что я слыхал, не имеет смысла. Абсолютно никакого смысла.

Вместе с миледи мы рассказали ему о событиях предыдущего вечера и о нашем визите в паб утром.

Какое-то время сержант, нахмурившись, сидел молча.

– И все-таки я не уверен, что во всем этом есть какой-то смысл, миледи, – произнес он наконец.

– Я тоже не вижу в этом смысла, – согласилась с ним леди Хардкасл. – Но это то, что мы сами видели и слышали. Мы ведь ничего не забыли, Армстронг?

– Нет, миледи, это в точности то, что произошло, – ответила я.

– Так вот, понимаете, это ставит меня в довольно затруднительное положение, – признался сержант. – С одной стороны, против мистера Снелсона было выдвинуто серьезнейшее обвинение. С другой – это обвинение выдвинул призрак. Не буду притворяться, что хорошо разбираюсь в тонкостях нашей судебной системы, но готов поставить десятку, что ни один суд в стране не предъявит обвинение человеку, основываясь на заявлении призрака.

– Думаю, что вы правы, сержант, – сказала миледи. – А вы не пытались поговорить с мистером Снелсоном?

– Я пришел прямо от него, миледи. Его нет дома.

– Боюсь, что дома его нет для полиции. Я знаю, что он там был.

– Вы к нему заходили?

– Да, перед ланчем. Сначала его дворецкий развернул нас, а потом позвал назад.

– Меня это не удивляет, – заметил сержант. – Сам я ничего не смог вытянуть из этого дворецкого, кроме вежливого совета валить куда подальше.

– Вот что значит старая школа… – Хозяйка рассмеялась. – Вы хотите, чтобы мы опять вам помогли? Мы все еще ищем украденный Кубок, но уже совсем близки к разгадке. Так что я уверена, что у нас найдется время на еще одну тайну.

– Я бы не хотел отрывать вас от важных вещей, мэм. Это происшествие, на мой взгляд, не стоит и выеденного яйца. И если оно отвлечет вас от поисков Кубка, то я бы предпочел, чтобы вы сосредоточились именно на нем. Верзила ведет себя так, как мы и ожидали. Рассказывает сказки о том, что не виноват.

– И возможно, что это действительно так, сержант. Мне кажется, что он говорит правду. Но мы можем заниматься и тем и другим. Я знаю, что с расследованием смерти мистера Кэрэдайна мы зашли в тупик, но это больше проблема инспектора Сандерленда, чем наша. Или, точнее, проблема полицейского врача. И пока он не сообщит о причинах смерти, мы мало что можем сделать. Уверена, что инспектор с нами свяжется, если у него появится для нас новое задание.

– Мне он ничего не говорил, миледи, – заметил сержант.

– Я так и думала. Так что давайте вновь объединим наши усилия! Мы с Армстронг немного пошпионим для вас. Попытаемся выяснить все, что можно, об этом таинственном мистере Нелсоне Снелсоне, а вы можете пока заверить взволнованных жителей, что полиция предпринимает все необходимые шаги. И они смогут спать спокойно, зная, что вы обязательно доберетесь до самой сути произошедшего. А еще мне хотелось бы побольше узнать об этом таинственном медиуме. Вам ничего не известно о мадам Евгении?

– Абсолютно ничего, миледи. Пару дней назад она приехала в двуколке со станции, поселилась в «Псе и утке», и с тех пор ее мало кто видел, если не считать вчерашнего вечера.

– М-м-м-м, – промычала леди Хардкасл. – Ну что ж, мы и о ней попытаемся что-нибудь выяснить.

– Конечно, миледи, – сержант встал. – Поверьте, я очень ценю вашу помощь. Правда.

– Пустое, сержант, – улыбка миледи осветила комнату. – Все это очень забавно.

Вернувшись в гостиную, я плюхнулась на стул и тяжело вздохнула.

– И как, черт возьми, мы будем разбираться со всем этим?

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась леди Хардкасл.

– Ну, обычно мы начинаем с опроса свидетелей и возможных подозреваемых, во время которого задаем им всякие уместные вопросы.

– А иногда и неуместные, – добавила хозяйка.

– Вот именно. Но сейчас у нас в свидетелях призрак.

– Да, призрак, – миледи засмеялась, – но…

– Вы не верите в призраков, миледи. Я это знаю.

– А это значит, что должно быть какое-то более приземленное объяснение всему произошедшему. Ведь кто-то – или что-то, – очень напоминающий традиционный образ призрака, точно появился в комнате.

– Появился, – подтвердила я.

– А ведь ты лучше многих знаешь, как все это можно организовать…

– Но я же уже сказала, что в жизни не видела ничего более убедительного, помните?

– И очень хорошо помню. Но в то же время не сомневаюсь, что до мистера Снелсона – здорово, если его второе имя было бы Келсон, – дотронулась ледяная рука… кого-то или чего-то. А мы знаем, что руки всех присутствующих были на столе, так как все мы крепко держались за руки наших соседей. И еще мы знаем, что этот «дух» был слишком далеко, чтобы дотянуться до Снелсона. Все это мы знаем точно.

– Но может быть, у других будет иная точка зрения? – предположила я.

– Ты же сама только что говорила, что мы не можем допросить призрака…

– Но вполне можем организовать еще один спиритический сеанс, – прервала ее я.

– Мы действительно можем помочь мадам Евгении содрать с нас деньги за новый сеанс…

На это я ничего не сказала.

– Или, – продолжила миледи, – мы можем поговорить с теми, кто там был, и проверить, видели ли они то же, что и мы. И еще: мне все-таки хочется узнать немного больше о самой мадам Евгении. Кто она? Как ее отыскала Дейзи?

– Дейзи очень интересуется спиритизмом. С этого и началось наше общение. В те времена, когда вы были временно нетрудоспособны.

– Интересуется настолько, чтобы знать известные имена в мире спиритов?

– Думаю, да, – ответила я. – Она рассказывала о том, что видела их на сеансах и все такое…

– А ты не собираешься встретиться с ней в ближайшем будущем?

– Я об этом не думала, миледи.

– В таком случае почему бы тебе завтра поутру не заглянуть к мяснику? Ты сможешь невзначай уговорить ее приподнять завесу секретности над этим миром спиритов.

– Или просто спросить ее, что она знает о мадам Евгении.

– Или так, – хозяйка приподняла бровь.

– Все ясно, миледи!

– Вот и прекрасно. Да, и может быть, к мяснику ты заглянешь завтра пораньше и купишь нам еще и годовалого ягненка? Заодно и поговоришь с Дейзи.

– Ягненка? – переспросила я. – Отличная идея. Потушить его с овощами? Или вы хотите что-нибудь более экзотическое?

– Я не отказалась бы от карри, – ответила миледи. – Напоминает мне о Бенгалии.

– Отлично, миледи. Я как раз захватила жестянку с карри из лондонской квартиры. Думаю, что приправа еще не успела испортиться. А вы чем займетесь?

– Я вспомнила, что мне надо бы зайти к доктору Фитцсиммонсу. Он хотел посмотреть на мою старую боевую рану, так что я загляну к нему, и пусть он взглянет на шрам глазами профессионала. А я в это время побеседую с ним о пережитом всеми нами ужасе.

Вечер закончился тем, что я выиграла в пикет 6237 фунтов, и леди Хардкасл поклялась, что никогда больше не сядет со мной за карты. Выигрыш мы занесли в наш карточный гроссбух, и после нескольких минут вычислений – на не совсем трезвую голову – оказалось, что теперь я должна хозяйке 3 шиллинга, 6 пенсов и полпенни. В эту ночь я спала спокойно.

На рассвете не было слышно ни жаворонков, ни малиновок, а ваша покорная слуга встретила его, штопая очередную прореху на одежде леди Хардкасл. Позавтракав, каждая из нас отправилась своим путем: хозяйка обошла деревенский луг, чтобы встретиться с доктором, а я повернула направо, в сторону магазина Ф. Спратта, мясника.

Когда я открыла дверь, раздался гостеприимный звон колокольчика. Пол был покрыт опилками, и в помещении стоял хорошо знакомый мне запах. Не могу описать его словами, этот аромат свежего мяса и чистых опилок, но это был именно тот запах, которым должен пахнуть мясной магазин. Мистер Спратт точил ножи за прилавком. Дейзи сидела на высоком стуле в углу и таращилась в бухгалтерский гроссбух. Миссис Спратт как раз выходила из магазина в сопровождении женщины, которую я никогда не видела. Как и всегда, она тарахтела без умолку.

– …а я так и сказала: «Не понимаю, что она нашла в этом Верзиле. Такая умненькая девочка. Она же наверняка может чего-то достичь в этой жизни, вместо того чтобы страдать по какому-то долговязому пекарю-воришке». А она мне в ответ…

Дверь за ними закрылась.

– Доброе утро, мисс Армстронг, – улыбнулся мне мистер Спратт. Он был крупным мужчиной, не толстым, но плотным, каким и должен быть мясник. Белые полоски на его синем переднике были испачканы кровью. – Что я могу вам предложить сегодня? – С этими словами он отложил в сторону нож и точило и подошел ближе к прилавку. – Есть отличные колбасы. Приготовил их только сегодня утром. А как насчет прекрасных свиных отбивных?

– Доброе утро, мистер Спратт. Вообще-то сегодня мне нужен ягненок.

– Ягненок? У меня есть то, что вам нужно. Хороший кусок лопатки?

– Вот именно, благодарю вас.

– Вернусь, не успеет ягненок дважды махнуть хвостиком, мисс. – И с этими словами он исчез в задней комнате.

Я бочком пробралась к противоположному концу прилавка и облокотилась на него.

– Bora da, Дейзи, fach, – поздоровалась я.

Она оторвалась от своих подсчетов.

– О, дорогая, привет! Как дела у леди Хардкасл? Вам понравился спиритический сеанс? Это было здорово, правда? Мадам Евгения – выдающаяся женщина, ты согласна? Что она только не делает! – Все это вырвалось у нее так, как будто вода прорвала дамбу.

– С нами всё в порядке, спасибо, – ответила я. – И сеанс нам понравился. Просто потрясающе. Где, черт возьми, ты ее отыскала?

– Меня многие об этом спрашивают, – с гордостью ответила Дейзи. – Понимаешь, я знаю одну женщину в Вудворте. Если у меня есть деньги, я каждый месяц хожу к ней, чтобы она мне погадала. Она гадает по картам, по руке, а еще общается с потусторонним миром. Это она рассказала мне о мадам Евгении – сказала, что та хорошо известна среди спиритов Бирмингема. А еще что у мадам очень хорошие рекомендации. И все это оказалось правдой, ты согласна? Она просто невероятна. И кто бы мог подумать, что Снелсон окажется убийцей… Правда, я сразу, как только его увидела, поняла, что с ним что-то не так. Понимаешь, у него глаза как иголки. И этим все сказано. А наша Ма считает, что у меня тоже есть дар, так что я не могла этого в нем пропустить, ведь верно?

– Бирмингем? – задумчиво повторила я, стараясь ограничить ее какой-то одной темой.

– Именно. Она регулярно появляется там на встречах медиумов.

– Ну что ж, дар у нее, без сомнения, есть…

– Если хочешь, я могу тебя с ней познакомить. Я ее прямо-таки очаровала. Честно. Она сказала, что я лучше всех организовала сеанс. А еще сказала, что мне надо управлять театром или чем-то в этом роде.

– Правда? Ничего себе! А ты ее часто видишь?

– Нет, она предпочитает одиночество. Понимаешь, очень впечатлительная… И ей надо много отдыхать. Эти разговоры с потусторонним миром высасывают из тебя все силы.

– Не сомневаюсь, – согласилась я.

Тут появился мистер Спратт с аккуратно упакованным мясом.

– Вот, моя дорогая. И что вы собираетесь с ним делать?

– Я подумываю насчет хорошего карри, мистер Спратт. Мы привыкли к нему во время наших путешествий.

– Я эти карри никогда не мог есть. А ведь мы их пробовали, правда, Дейз? Повариха сэра Гектора говорит, что в «Грейндже» их очень любят. Вот мы и попросили дать нам немножко карри.

Дейзи кивнула в знак согласия.

– Моя женушка – отличная повариха, но вкус мне не понравился. Я люблю свою еду простой и бесхитростной, как и своих женщин. – Мясник рассмеялся, но потом забеспокоился. – Только не передавайте это миссис Спратт. Она с меня живого кожу сдерет.

– Ваша тайна умрет вместе со мной, – я подмигнула.

– И тебя это тоже касается, Дейз, – добавил мистер Спратт, повернувшись к дочери.

– Конечно, Па. Я ни за что не скажу нашей Ма, что она простая и бесхитростная.

Среди новых подковырок и смеха я заплатила за мясо и попрощалась с ними.

Зайдя еще в несколько магазинов, я купила все, что было нужно для приготовления карри. Выходя из лавки зеленщика, увидела леди Хардкасл, возвращавшуюся от доктора Фитцсиммонса по дальней стороне луга. Я помахала ей, но она меня не заметила, так что я рысцой двинулась вокруг луга, чтобы догнать ее.

– Привет, Фло, – поздоровалась хозяйка, когда наконец заметила, что я тороплюсь в ее сторону. – Как успехи?

– Мне удалось кое-что выяснить и не показаться при этом подозрительной, – ответила я.

– Ты, дорогая? Подозрительной? Ни за что.

– Вы очень добры, миледи. Я хотела, чтобы все прошло естественно и небрежно, чтобы она не подумала, что я пытаю ее.

– Ну так рассказывай, мой маленький паж. Что тебе удалось узнать?

Я как можно точнее пересказала ей свой разговор с Дейзи.

– Ну что ж, с Бирмингема вполне можно начать, – сказала хозяйка, когда я закончила. – Готова спорить, что даже в таком большом городе число спиритов не окажется слишком велико. Так что ее несложно будет вычислить. Отличная работа.

– Благодарю, миледи. А что вам сказал доктор?

– Мне показалось, что наш добрый доктор сильно потрясен.

– Правда? Как это?

– Он никогда раньше не встречался с мадам Евгенией, но тем не менее, как он сказал, она назвала имя его умершей жены. Вопреки логике он убежден, что действительно получил весточку из потустороннего мира.

– Убежден?

– Мне кажется, да, – сказала леди Хардкасл. – И кажется, это послание его успокоило. Я думала, что человек с научным складом ума отнесется ко всему произошедшему более скептически, но он абсолютно уверен, что получил известие от своей усопшей жены. И сейчас находится в эйфории по этому поводу. Она ведь умерла при рождении ребенка. После этого прошло уже больше тридцати лет. Доктор рассказал мне, что за все это время не было и дня, когда он о ней не думал, постоянно испытывая чувство собственной вины за произошедшее.

– Бедняга, – заметила я. – Мне он всегда нравился.

– Мне тоже, – рассеянно согласилась со мной леди Хардкасл. – Думаю, что из этого даже может получиться кое-что хорошее. Такое впечатление, что в последнее время бедняга ощущает вину особо сильно, потому что запал на вдовушку из Вудворта. Ему кажется, что разговоры о женитьбе будут предательством по отношению к умершей. А теперь, когда Джун благословила его «быть счастливым», он наконец почувствовал, что может взять на себя обязательство жениться. Или, на худой конец, продолжить свои амурные отношения.

– Как мило, – сказала я.

– Мне тоже так кажется.

– Но…

– В чем дело?

– Ну, ему ведь можно ничего не говорить… Более того, я помню, как сама пыталась защитить дар мадам Евгении…

– И?..

– Дело в том, что шутка с угадыванием имен стара как мир. Она ведь передала ему известие от Джун, но перед этим перечислила еще несколько похожих имен. Не уверена, как она могла выйти на букву «Д», но общее правило здесь такое – называй имена, начинающиеся с одной и той же буквы, пока не увидишь явной реакции. Это испытано годами.

– М-м-м-м… – Леди Хардкасл задумалась. – Что ж, думаю, пока нам надо это просто запомнить.

– Вы правы, миледи. И что же дальше? – поинтересовалась я.

– Я думаю – ланч, а ты?

– Да нет же, я про наше расследование. Получается так, что среди нас находится человек, возможно совершивший убийство. И может быть, даже не один – если Кэрэдайна действительно отравили.

– Ходят такие слухи, – сказала леди Хардкасл, все еще витая где-то в облаках. – Как бы мне хотелось, чтобы у нас уже был этот чертов телефон. Я хотела бы пообщаться с инспектором Сандерлендом. Уверена, что он мгновенно узнал бы все о мистере Снелсоне.

– А что, если позвонить из полицейского участка? – робко подсказала я.

– Знаешь, я с тобой согласна. Инспектор наверняка должен знать все подробности. В полиции умеют их выяснять. Они всегда все про всех фиксируют.

– Еще бы! – воскликнула я. – И это очень дальновидно с их стороны.

Констебль Хэнкок с удовольствием предоставил телефон в распоряжение леди Хардкасл, чтобы она переговорила с инспектором Сандерлендом из криминального отдела Управления полиции Бристоля.

Мы как раз собрались уходить, когда из задней комнаты появился сержант Добсон.

– А, – сказал он, – леди Хардкасл. – А мы как раз вас сейчас вспоминали.

– Неужели? Надеюсь, ничего ужасного?

– Ни в коем случае, миледи, – пожилой полицейский рассмеялся. – Верзила Тревельян все еще здесь, у нас, в камере. Уже почти неделю. С мировым судьей он сможет встретиться только в середине следующей недели, так что мы продолжаем держать его у нас. Он все время спрашивает, как так получилось, что мы его арестовали. Так что мне пришлось рассказать ему о ваших находках.

– Боже! – сказала миледи. – А это будет сильно против правил, если я с ним поговорю?

– Даже если б это и было так, то ради вас, миледи, мы изменили бы правила.

Он провел нас в заднюю часть коттеджа, где находилась эта самая «камера». Ею оказалось пустое помещение с кроватью, стулом, крепкой дверью и решетками на окнах, которое все равно было больше похоже на заднюю комнату коттеджа, чем на помещение тюрьмы.

Когда мы с леди Хардкасл вошли, несчастный Тревельян сидел на краю кровати. Он сделал попытку встать, но миледи жестом разрешила ему сидеть и устроилась на стуле. Я осталась стоять в середине комнаты, а сержант в дверях внимательно прислушивался к разговору.

– Доброе утро, мистер Тревельян, – поздоровалась леди Хардкасл. – С вами здесь хорошо обращаются?

– Достаточно хорошо, – ответил он без всякого возмущения. – Я знавал камеры и похуже.

– Сержант сказал, что вас несколько сбил с толку ваш арест.

– Он ведь как-то связан с парой моих старых башмаков?

– Старых башмаков? – переспросила я.

– Ну да, – Верзила поднял ноги и продемонстрировал нам пару солидных рабочих ботинок. – Те, старые, я не ношу вот уже несколько месяцев. Обычно я надевал их, когда ходил на тренировки, чтобы не поцарапать эти, новые, на нашей тропинке, но в один прекрасный день старые исчезли, и я их больше не видал.

– Исчезли? – повторила за ним леди Хардкасл.

– Ну да, – подтвердил мужчина. – Ребята еще все время подкалывали меня и говорили, что те башмаки – мой позор и что они их выкинут. Так что когда однажды я не обнаружил их после тренировки, то решил, что их все-таки выкинули, и вернулся домой в регбийной обуви. И правду сказать – они мне были не нужны, после того как были куплены эти, новые, так что я решил поддержать шутку.

У двери раздалось недоверчивое фырканье сержанта.

– Клянусь, мистер Добсон, я правду говорю. Я их не видал с февраля.

– М-м-м-м, – произнесла леди Хардкасл, – это значительно усложняет дело. Вы не согласны, Армстронг?

– Конечно согласна, миледи.

– Но не волнуйтесь, мистер Тревельян, мы во всем разберемся. – С этими словами леди Хардкасл встала и направилась к двери. Сержант отошел в сторону, и я прошла вслед за ней.

Заперев камеру, сержант и констебль присоединились к нам в помещении главного офиса.

– Прошу прощения, миледи, – начал Добсон, – но что здесь происходит? У нас есть парень, которого практически поймали за руку. Ну, или, если хотите, за ногу. А вы говорите, что он не виноват?

– Но ведь во всем этом нет никакой логики, сержант, – ответила ему миледи. – Я ведь именно это и хотела сказать, когда мы только наткнулись на эти башмаки: зачем человеку пользоваться собственными башмаками, чтобы что-то украсть, а потом прятать их в таком месте, где их обязательно найдут? Что он от этого получает? Почему не надеть свою ежедневную обувь? А если этими старыми башмаками он хотел сбить нас со следа – «посмотрите, на моих ботинках нет никакого масла», – то зачем было их прятать? Почему было не отнести их домой? Нет, я думаю, что здесь что-то не так. Мне кажется, что кто-то пытается ввести нас в заблуждение.

– То есть вы хотите сказать, что башмаки надевал кто-то другой? – уточнил сержант Добсон. – И что этот кто-то пытается убедить нас в том, что Кубок забрал Верзила?

– Ну, или, по крайней мере, осложнить нам процесс выяснения, кто сделал это в действительности, – добавила миледи.

– Ну что ж, это далеко не первый раз, когда нас пытаются пустить по ложному следу, – задумчиво произнес сержант. – Но выпустить его сейчас я не могу.

– Думаю, что вы правы. Но будьте с ним поласковее. Я действительно думаю, что это не он.

– Наверное, вы правы, мэм, – сказал Добсон. – Но поторопитесь. Мне хотелось бы закончить это дело до того, как здесь появятся детективы из Глостера и начнут всюду совать свой нос. Мне они совсем не по нраву.

– Мы постараемся пустить в ход все средства, сержант, – ответила ему миледи.