Глава 16. «Господь призвал тебя к Шэри Фэй»
Шэри Фэй Смит, очаровательную бойкую старшеклассницу, похитили у почтового ящика прямо напротив дома ее родителей в пригороде Колумбии, штат Южная Каролина. Она возвращалась из торгового центра, прошвырнувшись по магазинам со своим молодым человеком Ричардом. Стоял теплый и солнечный день 31 мая 1985 года. На часах было 15:38. Через два дня Шэри предстояло исполнять национальный гимн на выпускном в старшей школе Лексингтона.
Лишь спустя несколько минут ее отец Роберт заметил машину дочери, стоящую у съезда с длинной подъездной дорожки к дому: дверь открыта, мотор работает, на сиденье — сумочка Шэри. Охваченный паникой, он тут же позвонил в департамент шерифа округа Лексингтон.
Такие происшествия несвойственны Колумбии, мирному городу, который, казалось, был живым воплощением «семейных ценностей» во всех их проявлениях. Как же эта милая, перспективная юная блондинка могла вот так исчезнуть среди бела дня напротив собственного дома? Кому пришло в голову ее похитить? Шериф Джим Меттс не имел ни малейшего понятия. В первую очередь он распорядился организовать самые масштабные поиски в истории Южной Каролины. На помощь местным копам стекались офицеры полиции из различных агентств штата и соседних округов. В поисках участвовало более тысячи неравнодушных добровольцев. Затем Меттс исключил из круга подозреваемых Роберта Смита, публично умолявшего вернуть ему дочь, — при исчезновении или совершении преступления против столь низкорисковой жертвы всегда следует учитывать ее супруга, родителей и близких.
Убитое горем семейство Смитов ждало хоть какой-то весточки, хоть слова, пусть даже требования о выкупе. Вдруг раздался звонок. В трубке послышался странный, искаженный мужской голос: Шэри у него.
— Чтобы вы поняли, это не розыгрыш, — предупредил незнакомец. — Под майкой и шортиками у Шэри черный с желтым купальник.
Мать Шэри Хильда умоляла звонившего обеспечить Шэри должный уход, воду и лекарства, поскольку девушка болела диабетом.
Похититель ничего не ответил, кроме: «Сегодня вы получите письмо». Семья девушки и полиция еще больше встревожились.
В следующем шаге Меттса отразилось все его прошлое, вся его профессиональная подготовка. И он сам, и его заместитель Льюис Маккарти в свое время окончили Национальную академию ФБР и имели в Бюро хорошие связи. Не медля более ни секунды, Меттс связался с САРом Робертом Айви регионального отделения в Колумбии, штат Южная Каролина, и позвонил ко мне в Ку-антико. Меня он не застал, но поговорил с агентами Джимом Райтом и Роном Уокером. Они тут же с готовностью откликнулись на его просьбу. Проанализировав обстоятельства похищения, фотографии и телефонный звонок, оба сошлись на мнении, что имеют дело с искушенным и чрезвычайно опасным человеком и что жизнь Шэри находится в большой опасности. Они опасались, что Шэри может быть уже мертва, а ее убийца вскоре снова почувствует жажду крови. По их мнению, похититель увидел, как Шэри целует своего парня Ричарда у торгового центра, и проследовал за ней до ее дома. К несчастью, девушка остановилась у почтового ящика. Если бы она стояла чуть дальше или по улице проехала случайная машина, трагедии можно было избежать. Специалисты шерифа установили в доме Смитов прослушивающее оборудование в надежде, что похититель снова выйдет на связь.
А затем чета Смитов получила письмо — критически важную улику и до безумия жуткое послание. Нужно сказать, что за все те годы, что я стоял на страже закона, из всех тех отвратительных и поражающих своей жестокостью вещей, которые мне довелось повидать, то письмо на двух страницах было, пожалуй, самым душераздирающим. Внизу слева крупными буквами было написано: «ГОСПОДЬ ЛЮБИТ ВАС».
Хотя мне и сейчас невыносимо тяжело читать это письмо, в каждой строчке которого сквозят сила духа и храбрость этой девушки, я не могу не привести его целиком:
1.06.1985 3:10 утра Я всех вас люблю
Последняя воля и завещание
Я люблю вас, мамочка, папочка, Роберт, Доун и Ричард, и вообще всех вас, моих друзей и близких. Скоро я уже буду со своим папой, поэтому, пожалуйста, прошу, не горюйте! Просто вспоминайте иногда, какая я дурашка и как хорошо нам было вместе. Пусть ваша жизнь на этом не заканчивается, живите дальше, проживайте каждый новый день во имя Христа. Не все так плохо. Мыслями я всегда буду с вами и в вас! (Когда захлопнется надо мной крышка гроба.) Я чертовски сильно всех вас люблю. Папочка, прости за упрямство! Господь меня простит. Ричард, мой хороший, я всегда любила и буду по-настоящему любить тебя, и я ценю те волшебные моменты, что мы провели вместе. Я прошу только одного. Примите Христа, ибо Он спасет вас. Моя семья — это вся моя жизнь. Извините, что потратила деньги на путешествие. Навестите меня как-нибудь.
Простите, если я в чем-то вас разочаровала. Я лишь хотела, чтобы вы гордились мной, потому что я невероятно вами горжусь. Мам, пап, Роберт и Доун, я хочу сказать вам столько всего, что уже давно должна была сказать. Я люблю вас!
Я знаю, что вы любите меня и вам будет очень меня не хватать, но вы, главное, держитесь друг за друга, как всегда, и тогда как-нибудь справитесь!
Пожалуйста, не горюйте и не тревожьтесь. Господи, спаси и сохрани.
С вечной любовью,
обожающая вас от всего сердца
Шэрон (Шэри) Смит
P. S. Бабуля, я очень-очень тебя люблю. Мне всегда казалось, что я твоя любимица.
А ты — моя!
Люблю и целую
Шериф Меттс отправил письмо в криминалистическую лабораторию отделения внутренних дел штата Южная Каролина на анализ бумаги и отпечатков пальцев. Прочитав текст, мы в Куантико уже не сомневались, что похищение закончилось убийством. И все же сплоченное горем семейство Смитов, чея религиозность отразилась в письме Шэри, надеялось на лучшее. 3 июня снова раздался звонок, и тот же самый жутковатый голос спросил Хильду, пришло ли письмо.
— Теперь вы мне верите?
— Не совсем. Я так и не услышала голоса Шэри. Мне нужно знать, что с ней все в порядке.
— Вы все узнаете через два-три дня, — загадочно ответил незнакомец.
Тем же вечером человек перезвонил и объявил, что Шэри жива и скоро будет дома. И все же кое-что в словах звонившего звучало сомнительно:
— Вот что я вам скажу. Шэри теперь часть меня. Физически, умственно, эмоционально, духовно. Наши души слились воедино.
Миссис Смит потребовала доказательств, что с дочерью все в порядке. Но похититель лишь повторил:
— Шэри в безопасности и… теперь она часть меня. Господь защитит всех нас.
В конечном итоге звонки удалось отследить до телефона-автомата, расположенного неподалеку, но в те дни технология перехвата была не столь совершенна: требовалось висеть на линии по меньшей мере минут пятнадцать. Так долго поддерживать разговор не сумел бы даже опытный переговорщик. Зато местное отделение потрудилось на славу и тут же направило нам записи звонков. Миссис Смит поразила нас с Райтом и Уокером своей силой духа и выдержкой. Понятно теперь, в кого пошла Шэри.
Ожидая и других звонков, Меттс попросил нас подсказать домашним, как вести себя во время телефонного разговора. Джим Райт посоветовал придерживаться тех же принципов, что и переговорщик в ситуации с заложниками, а именно: внимательно слушать, переспрашивать, если похититель говорит нечто важное, чтобы избежать двоякого толкования, попытаться его спровоцировать и выдать какие-нибудь подробности о нем самом и его планах. В таких действиях есть определенный смысл. Во-первых, они позволяют затянуть разговор, чтобы успеть отследить звонок. Во-вторых, на звонящего подобная реакция произведет впечатление положительного отклика, и он может раскрыться, выдав какие-нибудь сведения.
Не стоит и говорить, что выдерживать подобный самоконтроль, терзаясь от горя и страха, невероятно сложно. Но Смитам удавалось не только сохранять хладнокровие, но и вытягивать крупицы важной информации, чем они немало нас удивили.
Следующим вечером похититель снова позвонил, на сей раз пожелав говорить с двадцатиоднолетней сестрой Шэри Доун. Прошло уже четыре дня с момента похищения. Незнакомец поделился с Доун подробностями похищения сестры. Со слов звонившего, он остановился, увидев Шэри у почтового ящика, поздоровался, попросил разрешения ее сфотографировать, а затем под дулом пистолета затолкал в машину. В каждом разговоре он метался от видимого дружелюбия к явной жестокости и обратно к смутному сожалению, что «ситуация вышла из-под контроля».
Он продолжил свой рассказ:
— Итак, в четыре пятьдесят восемь утра… нет, стоп. Погоди-ка. Она написала вам… м-м… в три десять утра в субботу, первого июня. В четыре пятьдесят восемь в субботу, первого июня, наши души слились воедино.
— Слились воедино? — переспросила Доун.
— Что это значит вообще? — подсказала Хильда.
— Пока никаких вопросов, — отрезал собеседник.
Но мы-то знали, что это значит, несмотря на заверения злодея, что «благословение вот-вот снизойдет» и Шэри вернется домой уже следующим вечером. Он даже посоветовал Доун заранее вызвать карету скорой помощи.
— Вы получите инструкцию, как нас найти, — пообещал незнакомец.
Для нас как специалистов по психоанализу важное значение имела оговорка, когда он сперва сказал «четыре пятьдесят восемь», а потом поправился. Это подтверждалось и мрачным звонком, раздавшимся в доме Смитов в полдень на следующий день. Трубку сняла Хильда.
— Слушай внимательно. Поезжай по триста семьдесят восьмому шоссе на запад до кольцевой развязки. Съезд на Просперити. Через полтора километра свернешь направо у знака «Мус-Лодж номер сто три», а потом налево через четверть километра увидишь белое здание. Отправляйся на задний двор. Мы будем ждать тебя в шести шагах оттуда. Господь избрал нас. — Трубку повесили.
Шериф Меттс прослушал запись еще раз. Она привела его прямо к телу Шэри Смит в восемнадцати километрах от дома, в соседнем округе Салюд. На девушке были все те же желтый топ и белые шорты. Тело уже частично разложилось, из чего шериф и судмедэксперт сделали вывод, что она мертва уже несколько дней, видимо, с 4:58 утра первого июня, в чем мы ни капли не сомневались. Состояние тела не позволяло определить причину смерти и наличие признаков сексуального насилия.
Но мы с Джимом Райтом и Роном Уокером не сомневались, что, вселяя в Смитов надежду, убийца лишь тянул время, чтобы уничтожить важнейшие для следствия улики. На лице и волосах Шэри обнаружили следы клейкой ленты, но саму ленту предусмотрительно сняли — вот вам и еще один признак хорошо организованного и спланированного убийства. Но это слишком высокий уровень для начинающего преступника, а значит, мы имели дело с умным, зрелым субъектом, который возвращался к жертве ради некоего сексуального удовлетворения и оставил тело в покое лишь после заметного разложения, когда оно уже не могло создать иллюзию «отношений».
Само по себе похищение в черте города среди бела дня требовало определенной ловкости и мастерства. Мы задали возрастной коридор от двадцати семи до тридцати трех лет, но лично я склонялся к более высокой планке. Судя по тому, как легко и жестоко он вел игры разума с семьей Смитов, субъект рано женился и брак был коротким и неудачным. Сейчас проживал либо один, либо с родителями. Возможно, имел криминальное прошлое — изнасилования или, по крайней мере, оскорбительные телефонные звонки. Если и убивал, то детей, особенно девочек. В отличие от большинства серийных убийц, он сторонился проституток, поскольку они слишком его пугали.
Важные заключения мы сделали и из того, как точно он описал маршрут к телу Шэри и как поправился по поводу времени. Маршрут он хорошо продумал и подробно описал, а значит, неоднократно возвращался к телу и имел возможность измерить расстояние. Позвонив Смитам, он читал по бумажке. Он понимал, что ему нужно как можно быстрее донести информацию и повесить трубку. Несколько раз его перебивали, и ему приходилось начинать сначала. Кем бы ни оказался похититель, он был аккуратен, дотошен и одержим порядком. Он испытывал бесконтрольную необходимость все записывать, а если путался в пометках, то терял и ход мысли. Мы знали, что он наверняка проезжал мимо дома Шэри. Человек с таким характером содержал бы машину (не старше трех лет) в идеальной чистоте и порядке. Видимое бахвальство и отвращение к «этому дурацкому миру» в нем непрерывно конфликтовали с глубоко укоренившимся чувством собственной неполноценности и неуверенности в себе.
В деле такого типа место преступления становится неотъемлемой частью убийства с точки зрения психологических факторов. Судя по географическому расположению дома жертвы, преступник был из местных, возможно, уже много лет, если не всю жизнь обитающий в этом районе. Для совершения ритуала над Шэри, а затем над ее телом преступнику требовалось немало времени в уединенном месте, куда не забрел бы случайный прохожий. А такие места известны лишь местным.
Отдел анализа сигналов инженерной секции ФБР сообщил нам, что звонивший искажал голос с помощью устройства под названием «регулятор скорости воспроизведения». Тут же застучал телетайп, и отделения по всей стране получили сообщение с просьбой оказать содействие в поиске производителей и розничных магазинов, где такое устройство могло продаваться. Из заключения наших инженеров мы сделали вывод, что субъект как-то связан с электроникой и, возможно, занимается строительством или капремонтом домов.
На следующий день Боб Смит связался с похоронным бюро и стал готовиться к погребению дочери, как вдруг снова раздался звонок от убийцы. На сей раз преступник звонил за счет абонента и потребовал к телефону Доун. Он сообщил, что следующим утром сдастся в полицию и что уже отправил Смитам фотографии Шэри, которые сделал в день похищения у почтового ящика. Он жалостливо просил простить его и помолиться за его душу. По ходу разговора мужчина намекнул, что вроде как сдаваться все же не будет, но совершит самоубийство. При этом он причитал, что «все пошло наперекосяк, а я всего-то хотел заняться с Доун любовью, я наблюдал за ней».
— С кем? — перебила его Доун.
— Ой, извини. С Шэри, — поправился он. — И я наблюдал за ней неделю-другую, а потом… мм… все пошло наперекосяк.
Это был первый из нескольких раз, когда он перепутал сестер Смит. Впрочем, его можно понять: симпатичные компанейские блондинки были похожи друг на друга как две капли воды. Доун мелькала в газетах и на телевидении, и какое бы впечатление убийца ни сложил о Шэри, он, без сомнения, переносил его и на ее сестру. Слушая аудиозаписи, нельзя было не испытать отвращение к его садистской самодовольной манере выражаться. Но уже тогда я поймал себя на мысли, сколь бы хладнокровно и расчетливо это ни звучало, что Доун можно использовать как приманку.
В тот же день преступник позвонил ведущему одного из местных телеканалов Чарли Кизу и повторил свое намерение сдаться. Он хотел использовать популярное медийное лицо в качестве посредника и обещал эксклюзивный материал. Киз выслушал его, но сохранил нейтральную позицию и ничего звонившему не пообещал.
Мы связались с Льюисом Маккарти, и в первую очередь я сказал ему, что убийца не собирается сдаваться, как не собирается и совершать суицид. Злодей пытался убедить Доун, что он «друг семьи», и ему хватает безумия ждать от Смитов понимания и сочувствия. В его знакомство с семейством Смитов мы не верили. Это лишь часть фантазии, в которой они с Шэри близки и она любит его. Чистый нарцисс, объяснял я Маккарти, и чем дольше продолжается вся эта история, чем больший отклик он получает от близких жертвы, тем комфортнее себя чувствует, воплощая в жизнь свои фантазии. Он убьет снова: жертва будет очень похожа на Шэри, если ему удастся такую найти, а если не удастся, сойдет и любая другая. Фундамент всех его действий соткан из базовых принципов: власть, манипуляция, подчинение и контроль.
Вечером в день похорон Шэри убийца снова говорил с Доун. В очередной раз проявляя свою извращенную натуру, он попросил оператора сказать Доун, что это звонок от Шэри за счет абонента. Снова душегуб грозился сдаться, а затем сполз до невероятно банального описания смерти девушки:
— Итак. Примерно с двух часов ночи, когда она уже точно знала, что умрет, и до четырех пятидесяти восьми мы много разговаривали и все такое. А потом она назвала время. Она сказала, что готова отправиться в последний путь, а Господь готов призвать ее к ангелам.
Потом он рассказал, как занимался с ней сексом, после чего предложил ей выбор: пуля, передозировка или удушение. По его словам, она предпочла последнее. И тогда он заклеил ей рот и нос клейкой лентой.
— Зачем было ее убивать? — сквозь слезы спросила Доун.
— Все пошло не так. Я испугался. Ах, на все Промысел Божий, Доун. Я не знаю. Прости, Господи, меня грешного. Но у меня есть вера, и я должен ей следовать, иначе меня отправят в ад, где я буду страдать до скончания времен. Но я ни за что не сяду ни в тюрьму, ни на электрический стул.
И Доун, и ее мать умоляли звонившего обратить свои помыслы к Господу, вместо того чтобы убивать себя. Мы же в отделе ни капли не сомневались, что он и не собирается этого делать.
Спустя две недели после исчезновения Шэри в двадцати четырех километрах от дома Смитов, в округе Ричленд, прямо напротив трейлера родителей похитили Дебру Мэй Хельмик. Ее отец находился в трейлере всего в метрах в шести от дочери. Сосед видел, как неизвестный мужчина заехал в трейлерный парк, вышел из машины, а после непродолжительного разговора затолкал Дебру внутрь и скрылся. Сосед и мистер Хельмик немедленно ринулись в погоню, но упустили похитителя. Как и Шэри, Дебра была симпатичной голубоглазой блондинкой. Вот только, в отличие от Шэри, ей было всего девять.
Шериф Меттс запустил еще одну крупномасштабную поисковую операцию. Тем временем это дело уже начало действовать мне на нервы. Когда занимаешься подобной работой, крайне важно сохранять некоторую дистанцию и беспристрастность, а иначе недолго и с ума сойти. При всех сложностях дела Смит, с которыми мы уже успели столкнуться, после нового похищения сохранять хладнокровие уже никак не получалось. Малышке Дебре Хельмик было всего девять — как и моей собственной дочурке Эрике, тоже голубоглазой блондинке. А моей второй дочери Лорен вообще едва исполнилось пять. Кроме жуткого гнетущего ощущения, что на месте жертвы могла оказаться моя дочь, меня охватило непреодолимое и вполне объяснимое желание пристегнуть своих детей к себе наручниками и не отпускать ни на шаг. Во мне постоянно шла борьба между желанием дать девочкам необходимую свободу и личное пространство и памятью обо всех тех ужасах, с которыми я сталкивался по долгу службы.
Несмотря на различие в возрасте Шэри и Дебры, время похищения, обстоятельства и образ действия указывали на то, что мы, скорее всего, имеем дело с тем же человеком. Я знал, что департамент шерифа и мой отдел единогласно сошлись на этом. И вот Льюис Маккарти, вооруженный кипой бумаг и мрачной решимостью расследовать теперь уже серию похищений, ближайшим рейсом вылетел в Куантико.
Уокер и Райт еще раз пересмотрели умозаключения, на основе которых разработали психологический портрет, и, присовокупив к ним новые материалы по делу, окончательно убедились в своей правоте.
Несмотря на искаженный голос, можно было с уверенностью утверждать, что субъект — белый. Оба преступления имели сексуальный характер, и совершить их мог лишь неуверенный в себе человек с глубоким чувством собственной неполноценности. Обе жертвы — тоже белые. Преступления подобного рода, как мы уже убедились, редко переходят межрасовую границу. Снаружи он наверняка производил впечатление застенчивого и вежливого человека, крайне неудовлетворенного собой, возможно, страдал от ожирения или просто был полным, малопривлекательным для женщин. Мы сказали Маккарти, что теперь ожидаем от преступника еще более выраженного компульсивного поведения. Его знакомые заметят резкое похудение, или он возьмется за бутылку, перестанет регулярно бриться и захочет кому-нибудь выговориться об убийстве. Столь педантичный человек будет внимательно отслеживать новостные сводки и собирать газетные вырезки. Кроме того, у него может оказаться коллекция порнографии со связыванием и садомазо. Теперь он станет вкушать плоды своего успеха, наслаждаясь известностью, чувством власти над жертвами и обществом, способностью манипулировать семейством Смитов, охваченных скорбью. Как я и боялся, не найдя жертву, соответствующую его тайным фантазиям, он схватил первую попавшуюся, наименее защищенную девочку. Возраст Шэри делал ее более-менее доступной для него. Но если он вообще задумывался о возрасте, то похищение Дебры Хельмик, скорее всего, теперь лежало на нем тяжким грузом. Поэтому он вряд ли станет названивать ее родителям.
Домой Маккарти возвращался с объемистым списком заключений и предположений о личности преступника, состоящим аж из двадцати двух пунктов. По приезде в Колумбию он сказал шерифу Меттсу: «Я знаю, кто убийца. Осталось лишь выяснить его имя».
Нам очень польстила вера в профайл, но действительность, как всегда, оказалась сложнее. Объединенные силы полиции штата и отделения ФБР в Колумбии стали прочесывать местность в поисках следов Дебры. Но похититель не оставил свежих улик, не выходил на связь и не озвучивал требований. Тем временем мы в Куантико с нетерпением ожидали новостей, готовые к чему угодно. Тревога за похищенного ребенка и его семью стала невыносимой. По просьбе САРа Айви и шерифа Меттса я быстренько собрал вещи и вылетел в Колумбию, чтобы на месте проконсультировать следствие по столь громкому и многообещающему делу. Со мной отправился Рон Уокер. Это была наша первая совместная поездка с тех пор, как они на пару с Блейном Макилуэйном спасли мне жизнь в Сиэтле.
В аэропорту нас встретил Лью Маккарти, и мы втроем, не медля ни секунды, помчались осматривать место преступления. В Колумбии было слишком жарко и влажно даже для нас, привыкших к климату Вирджинии. После похищения у домов жертв не осталось никаких явных признаков борьбы. Там, где нашли тело Смит, мы тоже не обнаружили ничего ценного. Очевидно, убили ее не здесь. Теперь я окончательно убедился, что субъект очень хорошо знает местность, пусть он и звонил Смитам с разных телефонов, расположенных довольно далеко от их дома, убийца точно здешний.
Шериф созвал совещание главных действующих лиц расследования. Шериф Меттс занимал просторный и весьма впечатляющий кабинет: около десяти метров длиной и с потолками под четыре метра; стены сплошь увешаны памятными табличками, сертификатами и грамотами. В этих документах была запечатлена вся его жизнь, от благодарностей за раскрытые убийства до отзывов от девочек-скаутов. Меттс опустился за гигантский стол и пригласил сесть нас с Роном, Боба Айви и Лью Маккарти, так что мы образовали полукруг.
— Он больше не звонит Смитам, — пожаловался Меттс.
— Мы его заставим, — пообещал я.
Портрет, конечно, немало помогает следствию, но я считал, что еще надо попытаться выкурить похитителя из норы с помощью кое-каких упреждающих приемов. Вот что я успел прикинуть. В первую очередь я поинтересовался, согласится ли какой-нибудь местный журналист оказать нам поддержку. Я не собирался подвергать его цензуре или же давать прямые указания, что писать. Мне был нужен человек, который сочувствует нашему делу, а не мечтает разорвать нас на части, как большинство репортеров.
На эту роль Меттс предложил Маргарет О'Ши из местной газеты «Колабмия стейт». Журналистка согласилась приехать к нему в кабинет, где мы рассказали ей о криминальном психоанализе и о том, чего ждем от преступника.
Мы пояснили, что он будет внимательно следить за прессой, особенно за теми статьями, где фигурирует Доун. Исследуя психологию убийц, мы обнаружили, что люди с таким типом личности нередко возвращаются к местам преступлений или туда, где спрятали тела. Поэтому с помощью грамотно составленной статьи мы сможем устроить ловушку и выманить его из укрытия. Или он хотя бы снова начнет звонить. Я поделился с Маргарет аналогичным опытом в расследовании дела об отравлении тайленолом. Тогда мы добились активного содействия со стороны прессы, и тактика полностью себя оправдала. Мы собирались изловить похитителя, взяв за основу тот опыт.
О'Ши согласилась осветить дело нужным образом. Затем Маккарти отвез меня к Смитам, и я пояснил, каких действий от них ожидаю. Говоря вкратце, я планировал использовать Доун как приманку. Не передать словами, насколько встревожился Роберт Смит. Он не хотел рисковать жизнью единственной оставшейся у них дочери. Я тоже волновался, однако считал, что лучшей идеи не найти. Я попытался убедить мистера Смита: похититель труслив и ни за что не решится схватить Доун, когда вокруг поднялась такая шумиха. Кроме того, из записей телефонных разговоров я узнал не только убийцу, но и саму Доун. Она показалась мне достаточно умной и храброй, чтобы выполнить мои указания.
Мы с Доун уединились в комнате Шэри. Обстановку не трогали, она была такой же, какой ее оставила бывшая хозяйка. Это вполне нормально для семьи, неожиданно и трагически потерявшей ребенка. Как только я вошел в комнату, в глаза мне бросилась целая коллекция плюшевых коал всех форм и размеров. Доун сказала, что Шэри очень их любила. Это знали и все ее друзья.
Я провел там немало времени, стараясь почувствовать Шэри такой, какой она была. Я не сомневался, что убийцу мы поймаем, нужно лишь подобрать к нему подход. Посидев немного, я взял в руки крохотную коалу с подвижными лапками и описал родителям свой план. Через пару дней, когда СМИ как следует раскочегарятся, мы проведем поминки Шэри на мемориальном кладбище Лексингтона. Доун возложит на могилу букет цветов и плюшевую игрушку. Я считал, что убийца объявится во время поминок, а с еще большей вероятностью — после них, чтобы забрать коалу в качестве трофея.
Маргарет О'Ши в точности поняла, какой материал нам нужен, и организовала фотосъемки на поминках. Поскольку надгробие установить еще не успели, мы воздвигли нечто вроде аналоя из светлого дерева с ламинированной фотографией Шэри. Семья Смитов собралась у могилы и принялась дружно возносить молитвы за свою дочь и за Дебру. Затем Доун достала коалу и прикрепила его к одной из роз, возложенных на могилу. Вышло очень трогательно и эмоционально. Пока журналисты брали у Смитов интервью, а фотографы делали снимки для статьи, люди Меттса незаметно записывали номера всех проезжающих мимо машин. Беспокоило меня лишь то, что кладбище находилось почти у самой дороги. Во-первых, похититель мог испугаться столь открытого места, расположенного у всех на виду, а во-вторых, сумел бы следить за развитием событий с дороги, не привлекая внимания. Но выбора у нас не было.
На следующий день в газетах появились свежие фотографии. Несмотря на все наши надежды, ночью убийца не явился за коалой. Думаю, его действительно отпугнула близость дороги. Но зато он снова позвонил. Вскоре после полуночи Доун приняла очередной платный входящий «от Шэри Фэй Смит». Убедившись, что трубку действительно взяла именно Доун, убийца спросил:
— Ты ведь знаешь, что это не фальшивка? — И произнес свою самую жуткую, леденящую кровь речь: — Короче, видишь ли, в чем дело. Господь призвал тебя к Шэри Фэй. Теперь это лишь вопрос времени. Не в этом месяце, так в следующем. Не в этом году, так через год. Тебе не удастся прятаться вечно. — А дальше он поинтересовался, знает ли она Дебру Мэй Хельмик.
— Мм… нет.
— Ну, ту десятилетку. Х-е-л-ь-м-и-к.
— А, из Ричленда?
— Да.
— Ага, знаю.
— Так вот, слушай внимательно. Поезжай километр на север… а, нет, на запад, свернешь налево у Пич-фестивал-роуд, там еще гриль «У Билла». По Гилберту три с половиной километра, затем направо, по последней грунтовке до знака на Ту-Нотч-роуд. Далее под цепь со знаком «Прохода нет», через пятьдесят метров поверни налево и еще десять метров. Дебра Мэй ждет тебя. Господи, помилуй нас грешных.
Преступник осмелел и действовал все наглее. Он больше не пользовался устройством для искажения голоса. Несмотря на очевидную угрозу, Доун изо всех сил старалась удержать его на линии как можно дольше. Она проявила недюжинную смелость, потребовав обещанные фото, которые так до Смитов и не дошли.
— Очевидно, они у ФБР, — парировал убийца, демонстрируя осведомленность о нашем участии.
— Нет, сэр, — Доун тоже была не лыком шита, — потому что, в отличие от некоторых, они делятся с нами своими материалами. Так вы их пошлете или нет?
— Ну да, — уклончиво ответил звонивший.
— Я думаю, вы мне голову морочите, потому что сначала вы сказали, что уже отправили их, но мы ничего не получили.
Мы подбирались к злодею все ближе, но ответственность за жизнь Доун, подвергавшейся серьезной опасности, лежала на мне тяжелым бременем. Пока мы с Роном помогали местным властям, специалисты в лаборатории отделения внутренних дел штата Южная Каролина под микроскопом рассматривали со всех сторон единственную вещественную улику — завещание Шэри. Оно было написано на простом разлинованном листке бумаги из блокнота, и на основании этого один эксперт предложил интересную идею.
Оказывается, при помощи устройства под названием «Эста» можно различить микроскопические вмятины, которые остаются от ручки на последующих листах. На листе удалось частично восстановить список покупок из продуктового магазина и некую последовательность цифр. Девять из десяти цифр удалось разобрать: 205–837–13–8.
205 — это код штата Алабама, а 837 — АТС в Хантсвилле. Заручившись поддержкой службы безопасности компании «Саузерн Белл», специалисты ОВД просмотрели десять возможных номеров в Хантсвилле, а затем вычеркнули не связанные с Колумбией или округом Лексингтон. Оказалось, что за пару недель до похищения Шэри на один из номеров поступило несколько звонков из жилого дома всего в пятнадцати милях от дома Смитов. Это была крупнейшая зацепка за долгое время. Судя по муниципальному реестру, дом принадлежал паре среднего возраста, Эллису и Шэрон Шеппард.
Вооруженный новой информацией, Маккарти взял с собой нескольких людей шерифа и помчался к Шеппардам. Пожилая чета оказала полиции радушный прием, с готовностью отвечая на все вопросы, но, кроме того факта, что пятидесятилетний Эллис работал электриком, он никак не вписывался в портрет. Шеппарды вот уже много лет жили в счастливым браке, и ни один из даже близко не напоминал преступника.
Они действительно звонили в Хантсвилль, где расквартирована войсковая часть, в которой служил их сын, но в момент совершения похищений в городе их не было. Едва успев вдохновиться столь многообещающей находкой, мы столкнулись в очередным разочарованием.
Но Маккарти работал с нами не первый день. Он верил в точность профайла и, описав Шеппардам нашего подозреваемого, спросил, не знают ли они кого-то похожего.
Шеппарды переглянулись, мигом поняв, о ком идет речь: это Ларри Джин Белл.
Помощник шерифа Маккарти продолжил аккуратно задавать наводящие вопросы, и супруги рассказали ему все, что знали о Белле. Ему немного за тридцать, разведен, имеет сына, который, впрочем, живет с матерью. Застенчивый и грузноватый, Ларри несколько раз помогал Эллису с проводкой и брался за любую халтуру. Будучи скрупулезным и аккуратным, за шесть недель отсутствия Шеппардов он отремонтировал их дом, после чего снова вернулся к родителям. Шэрон Шеппард вспомнила, что написала ему в блокноте номер телефона сына для связи, пока их не будет. И только тогда они поймали себя на мысли, что он предложил встретить их в аэропорту только по одной причине: ему хотелось поговорить о похищении и убийстве юной Смит. Супруги были поражены его видом: он сильно похудел, перестал бриться, выглядел взволнованным.
Маккарти спросил мистера Шеппарда, есть ли у него оружие. В качестве меры предосторожности Эллис держал в доме заряженным пистолет 38-го калибра. Но когда хозяин подвел помощника шерифа к тайнику, пистолета и след простыл. Они стали обыскивать дом и в конце концов нашли ствол под матрасом кровати, на которой спал Джин, пока ремонтировал дом. Из пистолета явно стреляли раньше, но теперь он стоял на предохранителе. Кроме того, под матрасом обнаружился журнал «Хастлер» с эффектной блондинкой, связанной в позе распятия. Затем Маккарти дал Эллису послушать отрывок телефонного звонка, и тот уверенно опознал голос Ларри Джина Белла.
Около двух часов ночи меня разбудил стук в дверь. Это был Рон Уокер. Ему только что звонил Маккарти, рассказал о Ларри Джине Белле и попросил нас без промедления явиться к нему. Мы сопоставили улики и портрет, и Белл вписался в него как влитой. Мы попали в самое яблочко. Люди шерифа запечатлели у кладбища автомобиль, зарегистрированный на имя Белла, но водитель оттуда не выходил.
Меттс планировал задержать Белла утром, как только он отправится на работу, и попросил меня дать несколько рекомендаций относительно тактики ведения допроса. За зданием полиции стоял трейлер, изъятый во время очередного антинаркотического рейда, который теперь использовался в качестве вспомогательного офиса. По моему предложению трейлер тут же превратили в «оперативный штаб»: его увешали фотографиями с мест преступлений и картами, до потолка завалили папками с материалами по делу, а в довершение я посоветовал укомплектовать команду копами самого внушительного вида. Реквизит производил впечатление целой лавины улик, готовой вот-вот обрушиться преступнику на голову.
Но мы заранее предупредили, что добиться чистосердечного признания будет непросто. В Южной Каролине действовала смертная казнь, и в лучшем случае Беллу светил долгий срок в тюрьме, где не очень-то жалуют убийц и растлителей малолетних. В общем, незавидная судьба для человека, ценящего свою жизнь и безопасность. Своей цели мы надеялись достичь посредством сценария, при котором преступнику удастся сохранить лицо, переложив вину на самих жертв, сколь бы оскорбительным это ни показалось дознавателям, или же прикрывшись каким-нибудь психиатрическим расстройством. Загнанные в тупик обвиняемые нередко соглашаются признать себя больными, хотя, по правде говоря, присяжные почти никогда не принимают такие обстоятельства в расчет.
Люди шерифа арестовали Ларри Джина Белла рано утром, когда тот собрался на работу. Джим Меттс внимательно следил за преступником, когда того затолкали в «оперативный штаб». «Он мгновенно побелел, — писал в отчете шериф. — Обстановка в трейлере произвела должный психологический эффект». Беллу сообщили о праве хранить молчание, но он им не воспользовался, согласившись отвечать на вопросы следователей.
Офицеры работали с ним почти весь день, периодически информируя нас с Роном об успехах и спрашивая совета. В это время оперативники, вооружившись ордером на обыск, уже осматривали жилище подозреваемого. Как мы и ожидали, он скрупулезно, ровным рядом расставлял обувь под кроватью, держал рабочий стол в идеальном порядке, и даже инструменты были аккуратно разложены в багажнике его ухоженного трехлетнего авто. На столе полицейские обнаружили листок с маршрутом к дому родителей Белла, оформленный в той же детальной манере, как и путь к телам девочек Смит и Хельмик. Тут же нашлась и целая коллекция БДСМ-порнографии. На кровати эксперты обнаружили волосы, по результатам экспертизы совпавшие с волосами Шэри, а в столе — набор памятных марок, одну из которых он наклеил на письмо с завещанием. Затем по телевидению показали фото Белла, и свидетель похищения Дебры Хельмик тут же его опознал.
Вскоре всплыло прошлое убийцы. С юных лет он неоднократно проходил по различным преступлениям на сексуальной почве, а в двадцать шесть окончательно озверел и, угрожая ножом, попытался затолкать девятнадцатилетнюю замужнюю женщину к себе в машину. Дабы избежать тюрьмы, Белл согласился пройти курс лечения у психиатра, но спустя два посещения перестал туда ходить. Спустя пять месяцев он снова принялся за старое, на сей раз под дулом пистолета попытавшись заставить студентку университета сесть к нему в автомобиль. Тогда он получил пять лет, но через двадцать один месяц был выпущен по условно-досрочному. Вскоре после этого он более восьмидесяти раз названивал десятилетней девочке с весьма однозначными предложениями. Будучи уличен в этом прегрешении, он заработал лишь продление условного срока.
Однако в трейлере Белл был не таким разговорчивым. Он отрицал причастность к похищениям и сознался лишь в том, что интересовался ими. Он сохранял хладнокровие даже тогда, когда ему включили записи его собственного голоса. Примерно через шесть часов интенсивного допроса он выразил желание говорить лично с шерифом Меттсом. Тот пришел и снова зачитал обвиняемому права, но Белл по-прежнему отказывался сознаваться.
День клонился к закату. Мы с Роном все еще сидели в кабинете шерифа, как вдруг дверь отворилась и он зашел в сопровождении окружного прокурора Дона Мейерса (в Южной Каролине эта должность называется «главный юрисконсульт муниципалитета») и самого Белла. Полный и рыхлый, обвиняемый выглядел добродушным, как пряничный человечек. Мы с Роном немало удивились этой незаурядной троице. И тут Мейерс с характерным каролинским акцентом обратился к Беллу:
— Ты знаешь, кто эти парни? Они из ФБР. Они составили твой психологический портрет, и ты вписался в него тютелька в тютельку! Они хотят немного с тобой поболтать.
Усадив Белла на белый диван у стены, Мейерс и Меттс удалились, оставив нас наедине с подозреваемым.
Я сидел на краешке кофейного столика прямо напротив Белла. Рон встал позади меня. Я все еще был в той одежде, которую успел натянуть, выскочив из своего номера в мотеле задолго до рассвета: в белой рубашке и почти столь же ослепительных брюках. Такой прикид я называю «Гарри Белафонте», хотя в этой белой комнате с белым диваном смотрелся я слегка клинически, а то и потусторонне.
Я решил рассказать Беллу немного о нашем исследовании, четко дав ему понять, что научился отлично понимать мотивацию человека, совершающего преступление. Возможно, сам убийца отчаянно пытался убедить себя в том, что никакого преступления вообще не было, тем самым подавляя в себе тревожные мысли, не дающие ему покоя.
Я начал:
— Мы обошли много тюрем и побеседовали с целой уймой заключенных. Одно мы поняли совершенно точно: суть кроется в прошлом. И когда человек решается на подобное, оно воплощает его личный кошмар. На такие действия толкает множество стресс-факторов: проблемы с деньгами, неудачный брак или отношения с девушкой и тому подобное.
Слушая меня, Белл кивал, словно и сам в свое время столкнулся с подобными трудностями.
Затем я пояснил:
— Ларри, наша с тобой проблема в том, что в суде адвокат ни за что не даст тебе слово, и у тебя просто не будет шанса объясниться. Присяжные услышат о тебе только плохое: какой ты хладнокровный и жестокий убийца. Повторюсь: мы повидали многих людей, для которых собственный поступок превратился в кошмар. Им просто не верилось, что они пошли на такое.
Я все говорил, а Белл продолжал кивать как заведенный.
Мне пока не хотелось спрашивать в лоб, действительно ли он убил девочек: если я сейчас поставлю вопрос ребром, Белл уйдет в отказку. Тогда я наклонился к нему поближе и спросил:
— Ларри, а когда ты впервые поймал себя на мысли, что сожалеешь о содеянном?
И он ответил:
— Когда увидел ту фотографию и прочитал в газете, как они справляли поминки.
Я продолжал:
— Ларри, ну вот ты здесь, с нами. Разве это был ты? Разве ты мог такое сделать? — Выстраивая беседу подобным образом, нужно стараться избегать обвиняющих или провокационных формулировок вроде «убийство», «преступление».
Он поднял на меня глаза, блестящие от слез, и заявил:
— Я знаю только одно: Ларри Джин Белл, сидящий здесь, не мог этого сделать. Но плохой Ларри Джин Белл еще как мог.
Я знал, что ближе к чистосердечному признанию мы уже не подойдем. Но Дон Мейерс предложил попробовать еще одну вещь, и я согласился. Дон полагал, что, если Белл окажется лицом к лицу с матерью и сестрой Шэри, он тут же расколется.
Хильда и Доун с готовностью откликнулись, и я стал готовить их к беседе с Беллом, поскольку они должны были говорить определенные вещи и вести себя определенным образом. Мы снова пришли в кабинет Меттса. Шериф сидел за своим столом, а мы с Роном стояли по бокам, образуя треугольник. Белла усадили в центр треугольника, лицом к двери. Затем вошли Хильда и Доун. Они потребовали у Белла хоть каких-то ответов. Он опустил голову, будто она вдруг стала пудовой, будто он не мог смотреть им в глаза.
Как я ее и учил, Доун поймала его взгляд и воскликнула:
— Это вы! Точно вы. Я узнала ваш голос.
Он не отрицал, но и не согласился, а вместо этого стал вываливать на них доводы, которые я сам только что ему говорил, пытаясь вырвать признание: мол, Ларри Джин Белл, сидящий здесь, не мог этого сделать. Я же по-прежнему надеялся, что он воспользуется возможностью прикинуться чокнутым и выдаст им все как на духу.
Так продолжалось некоторое время. Миссис Смит без устали засыпала его вопросами, пытаясь вывести на чистую воду. Я был уверен, что в глубине души всем уже надоел этот дешевый спектакль.
И тут в голове промелькнула страшная мысль: а вдруг Хильда или Доун прихватили с собой ствол? Их вообще обыскали на входе? Вроде бы нет. Дальше я сидел как на иголках, готовый сразу же кинуться к женщинам, едва одна из них потянется к сумочке. Как родитель, я прекрасно их понимал. У любого другого на их месте появилась бы такая идея. Идеальная возможность отомстить за убийство родного человека, и ни один суд присяжных в мире тут не указ.
К счастью, ни Доун, ни Хильда не пытались протащить оружие. Они оказались куда сдержаннее меня и куда больше верили в систему. После допроса Рон проверил: их и правда не досматривали.
Суд над Ларри Джином Беллом назначили на конец января следующего года. Из-за широкого общественного внимания слушания перенесли в округ Беркли, близ Чарльстона. Дон Мейерс попросил меня дать показания, рассказать о портрете и его разработке, а также о допросе подозреваемого.
Белл отказался выступать и больше ни разу ни в каком виде не признавал свою вину. Ему хватило и того, что он сказал мне в кабинете Меттса, а ближе тех слов к чистосердечному признанию мы так и не подобрались. На заседаниях он чаще всего что-то активно строчил на разлинованной бумаге, до боли похожей на ту, на которой было написано завещание Шэри. Тем не менее обвинение выступило весьма убедительно. Спустя почти месяц слушаний присяжным потребовалось всего сорок семь минут на вынесение обвинений в похищении и убийстве, совершенном с особой жестокостью. Еще через четыре дня, после дополнительных совещаний и рекомендаций, суд присяжных приговорил Белла к смертной казни на электрическом стуле. Затем отдельно слушалось дело о похищении и убийстве Дебры Мэй Хельмик. Вновь назначенной коллегии присяжных потребовалось не намного больше времени, чтобы вынести аналогичный приговор и меру наказания.
С моей точки зрения, дело Ларри Джина Белла стало примером превосходной работы правоохранительной системы. Тут и небывалая сплоченность федеральных властей, полиции округа и штата, активное участие местной администрации, искренне сочувствующей делу; тут и две героические семьи, а также впечатляющий симбиоз между профайлингом, криминальным анализом и традиционными техниками полицейской и медицинской экспертизы. Слившись воедино, все эти факторы помогли остановить опасного серийного убийцу в самом начале его «карьеры». Надеюсь, это расследование вдохновит и будущие поколения служителей закона.
Жизнь Доун Смит круто пошла в гору. Спустя год после суда она выиграла титул «Мисс Южная Каролина» и стала призером пышного конкурса за звание мисс Америки. Затем она вышла замуж, занялась музыкой и стала исполнять госпелы и песни в стиле кантри. Время от времени она мелькает по телевидению.
Что до похитителя, то на момент выхода этой книги Ларри Джин Белл все еще сидел в центральной исправительной колонии Южной Каролины в своей камере, которую содержал в идеальной чистоте, и дожидался исполнения приговора. Полиция считает, что он убил нескольких других девочек как в Северной, так и в Южной Каролине. По моему опыту, реабилитировать такого индивида уже невозможно. Стоит лишь выпустить его на свободу, и он снова убьет. Кое-кто мог бы сказать, что столь длительное ожидание смерти уже само по себе служит жестоким и изощренным наказанием. Я согласен с этим только в одном: наказание действительно жестокое — для Смитов и Хельмиков, для всех тех, кто любил этих девочек и жаждет правосудия.
