Глава 8
Перемена мест
– Это еще кто? – заерзал Лахин.
Я глянул в прицел – на завал, под которым мы похоронили «Урал», карабкалось несколько человек. Все они были экипированы в стиле «киборг» и двигались очень расчетливо, точно – угадывались профессионалы.
Если гвардию набирали из сержантов, «ментов» и, редко, офицеров в отставке, то эти, что уже брали на мушку майора с присными, наверняка были спецназовцами.
Когда напавших на нас вывели на площадь, Бунша тоже поднялся над баррикадой.
– Кто это там раскомандовался? – крикнул он.
В ответ мегафон издал короткий смешок.
– Узнаю Кузьмича! Этот даже сатане в аду нахамит!
Бунша очень сильно удивился, растерялся даже.
– Вячеслав Петрович?!
– Я, я! Выходи, поговорить надо.
По завалу спустился мужчина в дорогой куртке из крокодиловой кожи, да и весь его прикид был статусным, брэндовым по высшему классу – обычный работяга на такой года четыре копить будет.
Лицо у обладателя дорогих тряпок от кутюр было волевым и решительным, а профиль так и просился на монету.
– Пошли, – сказал я, вставая на четвереньки, – опять власть меняется!
– Думаешь? – засомневался Лахин.
– Пошли, пошли… Тука!
– Моя идти. Катоо, та куо тэ!
Когда я выбрался на площадь, напротив Вячеслава Петровича находились оба бригадира. Правда, Коротышка стоял чуток в сторонке, изображая стеснение.
Я подошел как раз к нему и шепнул:
– Это один из «пап»?
– Главный из них! – так же шепотом ответил Коротышка. – Респект ему и уважуха – не побоялся сам на Мангу явиться!
«Папа-основатель» обвел глазами подходивших отработчиков и громко сказал:
– Значит, так! Последние известия. Хунтят сопливых мои орлы уже похватали, сейчас разбираемся, кто чью сторону занял, наводим порядок и вразумляем самых упертых. Теперь… Нет, сперва закроем один вопрос. Кузьмич, это правда, что тебя сюда отправили как агента Совета?
Бунша посопел, но сердито ответил:
– Правда! Хрен бы они что доказали, Петрович, если б не одна говорливая сволочь!
Петрович насмешливо фыркнул.
– Скажи спасибо, что не расстреляли, а сослали сюда!
– Премного благодарны, – пробурчал Бунша, отворачиваясь.
– Не сердись, Кузьмич, – сменил тон «папа». – Меня самого эта дурацкая ситуация с «совками» бесит не знаю как! Столько рабсилы на месте, а мы этими дурацкими оргнаборами маемся! Но с этим все, ни один гвардеец больше на Землю ни ногой. Нефиг секретность нарушать! В общем, так. Я тебе обещаю, что с первопоселенцами мы разберемся как следует. Никаких выселений, гонений, погромов и арестов! И никакой партизанщины в ответ! Вас тут уже три поколения колонистов выросло, и надо было быть полными идиотами, чтобы такими кадрами разбрасываться! Разберемся по справедливости, слово даю.
Кузьмич потер ухо.
– Я-то тебе верю, Петрович, – затянул он, – а вот друган твой…
– А пропал Алексаша! – усмехнулся Вячеслав Петрович.
– Как это? – озадачился Бунша.
– Без вести! – хохотнул «папа», но тут же вернул себе серьезное выражение. – Без криминала, Кузьмич. Жив-здоров Алексашка, засунули мы его в надежное место, пусть теперь о душе думает и грехи свои замаливает! Ты только пойми меня правильно, Кузьмич. Я вовсе не обещаю тебе, что завтра все будет хорошо и славно. Чтобы все тутошние дела в норму привести, годы потребуются! Вас тут чуть ли не полста тысяч душ обитало, просто ли всех удоволить сразу? Да и я вовсе не благотворительностью занимаюсь…
– А чем? – прищурился Бунша.
– Бизнесом, – усмехнулся «папа». – Романтикой я уже переболел. Я знаю, что ваш Совет настаивал на передаче портала государству. Но вы поймите: единого государства, как раньше, не существует, а элиты очень уж разные! Лично я – за Путина, за «силовиков». Хоть и сам миллиардером заделался, но либералы мне как кость в горле! Это либералы развалили СССР, а потом разграбили экономику. А что им! «Нефтянку» раздали по блату – и качай «черное золото»! Ты хочешь жить в «единой, великой и неделимой»? Я тоже! Но что будет, если я, условно говоря, передам ключики от Манги Владимиру Владимировичу? Да что угодно будет, вплоть до расправы с ВВП! Портал – это страшенный соблазн! Это триллионы долларов!
Кто тут устоит? Могут и гражданскую войну затеять, а тут и НАТО подключится… Сложно все, очень сложно, тут надо семь миллионов раз отмерить!
– Да понятно… – проворчал Кузьмич и вздохнул. – Спасибо хоть, что обещание дал.
– Дал. А ты знаешь, я своему слову хозяин. Но, повторяю, не жди быстрых перемен! Это и вас касается. Вы сюда за «хабаром» явились?
– За ним.
– Если «хабар» стоящий, вам за него полагается перевод на легкую отработку. Так?
– Так.
– Нашли чего?
Кузьмич обернулся ко мне и сказал:
– Тащи.
Я кивнул и пошагал к дому, краем глаза заметив, что и Коротышка своего послал.
Подхватив «чего-то-там-мет», я выбрался на площадь, приблизился к Вячеславу Петровичу и положил перед ним убойный инопланетный агрегат, чувствуя себя данником князя. Следом явился Коротышка, волоча с собой серебристый скафандр – белый, жесткий, из сегментов и шаров-суставов. Осторожно приподняв лицевой щиток, бригадир показал лицо чужого – плоское, овальное, безносое, с большими круглыми глазами, наполовину прикрытыми веками. Казалось, что они вот-вот дрогнут и поднимутся…
– О боже… – глухо произнес Петрович.
Склонившись над «хабаром», он долго оглаживал керамический ствол и гладкие пластины на необъятной груди пришельца, а потом резко поднялся и скомандовал:
– Поехали! Все!
«Папа-основатель» прибыл на вертолете. Я не сразу рассмотрел винтокрылую машину – дневной свет резал глаза, отвыкшие от яркости. Чувствовалось ошеломление.
Да, мы все ждали перемен, но уж слишком быстро они произошли, слишком круто все поменялось. Что и говорить, денек выдался насыщенный!
Проморгавшись, я разглядел «Ми-17», вяло опустивший лопасти на площадке перед «патрубком». Обе бригады, и Кузьмича, и Коротышки, собрались здесь же, жались друг к другу, моргали, прикрывали глаза ладонями. В общем, выглядели мы откровенно жалко.
– Свобода… – выдавил Эдик.
– Еще нет, – буркнул Кузьмич.
Послышались голоса, и из «патрубка» показалась целая процессия. Петрович шагал впереди, двое громил тащили за ним «хабар», а дальше семенила гвардия, видать, помилованная.
– Надеюсь, свидимся еще, – сказал «папа», пожимая руку Бунше, – и не в такой обстановке! Сейчас подойдут две вахтовки, они вас подбросят до перевала… – Он поглядел на часы, массивный серебряный «Ролекс». – Часа через три туда должен подъехать один фермер, он участвует в программе отработки. Ручин его фамилия. Он вас и заберет. А дальше… А дальше будет видно!
Кивнув всем, он поднялся по трапику в вертолет, и турбина тут же подняла вой. Лопасти дрогнули, начиная проворачиваться, описали круг, другой, и вот раскрутились, слились в грохочущий мерцающий круг. Сметая пыль и мелкие камешки, «Ми-17» поднялся, клонясь носом, и полетел на юг.
Гвардейцы отпустили фуражки, которые прижимали руками, и двинулись обратно к «Великому Проходу», оживленно обсуждая перемены. Остался один дядя Федя.
– А ты чего? – удивился Бунша.
– А я с вами! – осклабился гвардеец. – Дали мне старшего сержанта, а потом, без перерыва, пинка под зад – за нарушение субординации!
– А ты?
– А я их послал! – рассмеялся старший сержант. – Ручина я знаю, толковый мужик. Поработаю у него охранником, а там посмотрим…
Выехали два «НефАЗа» и посигналили. Кареты поданы.
Толкаясь и пересмеиваясь, мы полезли в кунги, преисполненные радужных ожиданий. Я уселся с краю, у прохода, а рядом пристроились Тука с Катоо.
– Поехали!
Тронулись. Я наслаждался самим движением по освещенному простору – все видно вокруг, и очень далеко! Пока машина одолевала серпантин, равнина распахивалась все шире и шире. Редколесье у подножия сгущалось, на горизонте сливаясь в темно-зеленую пену джунглей. Только духота осталась внизу, на высоте было свежо, и дуло с моря-океана.
На перевале обозначилась каменистая площадка, где нас и высадили, вместе со скарбом. Грузовики развернулись и уехали, а мы остались одни.
– Пошли, – сказал Кузьмич, подхватывая рюкзак.
– Куда? – удивился я.
– На остановку, – хмыкнул он.
«Остановка» оказалась большой, но неглубокой пещерой. Она прикрывала от дождя и солнца, а множество кострищ показывало, что мы тут не первые.
Впрочем, торчать в тени меня не тянуло. Оставив вещи, я направился к обрыву. Отсюда открывался роскошный вид на побережье и на море, сверкавшее вдали.
– Любуешься?
Я повернулся, встречая Кузьмича и Эдика.
– Есть чем!
– Эт-точно…
Бунша снял панаму и пригладил растрепавшиеся седые волосы.
– Колись, суперагент ты наш, – сказал я, – за секретными сведениями охотился?
Бунша презрительно фыркнул.
– Вот еще… Человека одного искал.
– Какого?
– Посвященного.
– Во что? – по-прежнему не понимал я.
– Эдик, объясни.
– Это слово есть такое, – с готовностью начал Лахин, – в переводе с мангианского. Означает, по-нашему, высшее начальство. Кого-нибудь из разряда министров, скажем. Тука тебе рассказывал про святилище?
– Упоминал.
– Вот в том святилище и проходит обряд посвящения. Там стоит очень древнее устройство, машина такая. Она и определяет пригодность человека к статусу посвященного. Кое-кто пробовал обрести этот статус, в том числе и Александр Серга – этот тот самый «папа-основатель», который стал четвертым лишним. Не получилось! Исследователи из Института Внеземных Культур утверждают, что одним из условий посвящения является одобрение общественности, а за общественность тамошняя техника принимает цвергов, как преемников мангиан! Ну, и вот… Там и мозги надо иметь, и какие-то склонности, скрытые и явные таланты… Ну, как-то так. Так это правда – про посвященного? – повернулся Эдик к Бунше. – Я думал – слухи…
– Я тоже, – кивнул Кузьмич. – Но в ИВК есть один хитрый приборчик, он регистрирует всплески какого-то там поля при…. сейчас вспомню умное слово…
– При инициации портала? – подсказал Лахин.
– Сам бы вспомнил, – забрюзжал Бунша, – вечно ты все портишь. Короче, фиксировали они эти всплески, и не раз. Кто-то проходил через разные порталы, причем, не на Землю, а на другие планеты, но никто не знает, кто именно. А пользоваться порталами может только посвященный! Вот и все.
– Стоп-стоп-стоп! – поднял я руку. – Так это что же, «папы-основатели» – посвященные?
– Нет, – покачал головой Кузьмич. – Там все проще – портал на Землю, через который ты сюда попал, поврежденный. Сломанный он! Вот и все. Не блокируется, но и на другие планеты тоже не открывается, только на Мангу. Им всякий волен пользоваться, только руку приложи, куда следует, и готово. А посвященный может выходить на сотню миров! Вот и все.
– Ого…
– Вот тебе и ого… О, кажись, едут!
Я обернулся и заметил пыль за перевалом. Вскоре наверх выехали четыре «КамАЗа» с хунтами и пулеметными башенками, два «Урала» в той же комплектации, наливняк и три бортовых грузовика, доверху набитых ящиками и прочей тарой.
На перевале колонна остановилась, наружу полезли люди – размяться или отлить, а к нам подошел мужик лет пятидесяти, крепкий с виду, с обритой наголо головой. На нем ладно сидела такая же форма, как и у гвардейцев, только без погон, лычек и прочих шевронов. Лицо у мужика было обычное, если смотреть в профиль слева, а вот справа его «украшал» страшный шрам – три когтя располосовали мужицкую физиономию от затылка до подбородка.
Мы выстроились перед ним.
Сопя, мужик пытливо оглядывал стоявших в строю, сверля их маленькими синенькими глазками, как буравчиками. Завидев нашу группу, он подошел поближе, остановился и учинил нам «личный осмотр».
– С туннеля? – спросил он.
– С него, – ответил Бунша, как старший.
– Это хорошо, – кивнул бритоголовый. – Стало быть, не лодыри. Петрович звонил мне… Я – Саул Ручин, крестьянствую на север отсюда, у Горячих озер. Оружие есть?
– Пара пистолетов, пять автоматов.
– Маловато, конечно… – озаботился фермер. – Но для начала сойдет.
– Живность? – деловито уточнил Кузьмич.
– И преступность, – криво усмехнулся Саул. – Две банды шалят по соседству, житья от них нет. Но у меня двадцать фармбоев, и все знают, где у винтаря дуло. Так что… Ладно, занимайте третью и четвертую машину, вон тот «Урал» и «КамАЗ» за ним. Места должно хватить.
Бунша кивнул, и махнул нам рукой:
– Пошли.
Мы по очереди залезли в «ураловский» кунг, и я сразу «забил» место у окна. Сиденья в кунге стояли такие же, как в междугородних автобусах с откидывающимися спинками, хоть спи на них, а в глубине кузова имелись откидные полки, как в купе. Но вряд ли здешние дороги позволят заснуть.
Кузьмич с Димоном словно задались целью это проверить – развалились на нижних полках.
– Лучше лежать, чем сидеть! – прокряхтел Бунша.
Хмыкнув в ответ, я огляделся. Еще какие-то ящики с крышками поместились впереди, загораживая проход, а наверх, в башенку, вела лесенка, сваренная из труб.
– По машинам! – разнеслась команда.
