Глава 19

Ночь Ниланджана провела в заброшенной шахте, где обычно содержат тех, кто слишком много пьет в местных барах и неправильно голосует на муниципальных выборах. Камера, где она лежала (уснуть ей так и не удалось), оказалась совсем неплохой по сравнению с темным коридором, в котором ее арестовали. По крайней мере, там никто не пытался ее съесть.

На следующее утро ее, с мешком на голове, затолкали в машину. Автомобиль ехал несколько часов, как ей показалось, нарезая круги, но точно она сказать не могла. Когда с нее сняли мешок, она оказалась в старой части Найт-Вэйла, возле автостанции. На водительском месте сидел не низкий человек.

– Памела хочет, чтобы ты знала: она будет за тобой следить, – сказал он.

Другой, невысокий человек, открыл ей дверь и вытащил ее из машины.

– Памела хочет, чтобы ты знала – в следующий раз ты не уйдешь, – произнес этот другой человек. – Она хочет, чтобы ты знала: люди долго сидели в той заброшенной шахте. Она хочет, чтобы ты знала: в шахте есть бесплатный телеканал «Эйч-Би-Оу». – Он пожал плечами. – На тот случай, если ты угодишь туда навсегда. Так что знай, что там не полный ужас.

– Будьте осторожны, мисс Сикдар, – сказал не низкий человек, когда его напарник сел обратно в машину.

– Доктор Сикдар, – поправила она, но они уже отъезжали.

Ниланджана огляделась, подмечая все вокруг. Она стояла у входа в шикарный салат-бар («Мы выкопали ваш обед из-под земли!» – гласил плакат в витрине). Через дорогу находился Последний банк Найт-Вэйла («БЕСПЛАТНЫЙ КАЛЕНДАРЬ КОНЦА СВЕТА ПРИ ОТКРЫТИИ ЧЕКОВОГО СЧЕТА!»). На скамейке у банка сидел кто-то знакомый.

– Поешьте мороженого, – предложил Карлос, когда она приблизилась. В руках у него было два стаканчика, и один он протянул ей.

– Нет, спасибо, – отказалась она.

– Ночь у вас выдалась не из приятных. Мороженое пришлось бы кстати. – Он помахал протянутым стаканчиком.

Ниланджана взяла мороженое. Это оказалось ее любимое, шоколадное с добавлением сушеного теста, чтобы придать ему особую текстуру.

Гипотеза. Мороженое ничего не меняет к лучшему, но создает впечатление, что все к лучшему.

– Это все я виноват, – произнес Карлос, как только она присела рядом.

– Никто ни в чем не виноват, – возразила Ниланджана. – Это даже не проблема. Просто это означает, что я подбираюсь ближе к истине.

– Но это я должен был заняться исследованием. Нилс, простите меня за то, что втянул вас в свои разборки с Городским советом. Я написал Памеле записку с объяснениями, что все всё неправильно поняли и вы решили, что вам нужно проявить себя. И что у меня уже есть все данные, необходимые для стопроцентно законного научного познания. И что подобное не повторится.

– Но все всё поняли правильно. И данных у вас нет. И подобное повторится.

Некоторое время Карлос молча ел мороженое. Со стаканчика на его лабораторный халат упала капелька – единственное пятнышко на безукоризненно белой ткани. Ниланджана вздрогнула, но это, похоже, совсем не взволновало Карлоса, и она промолчала. Она старалась не смотреть на назойливый мазок у него на халате.

– Наука – важная вещь, – в конце концов произнес он. – Очень важная. Но и вы тоже. Никогда не думайте, что наука важнее вас. Вот чему научил меня Сесил. До встречи с ним я был вроде вас. Но его рука на моей щеке – понимаете? Когда я прихожу домой, а он преподносит мне сюрприз, приготовив ужин, – это гораздо важнее, чем наука.

Он жестом показал, что пора идти, и они зашагали по улице к ее машине.

– У меня нет Сесила, – ответила она. – И я чужая в этом городе, я просто здесь живу. Так что единственное, что сейчас у меня есть, – это понимание. Не для вас, мне самой нужно понять это.

– И как вы это сделаете?

– У меня есть серьезные доказательства, что причина этих происшествий – некое существо. У меня есть видео с ним.

– Да, мне это известно. Памела прислала мне электронное письмо с вложенным видео и сказала, что вы как-то его получили, но вам нельзя его иметь, вам нужно его забыть, и мне тоже нужно его забыть, как только я закончу его смотреть. Она прислала мне его еще четыре раза. По-моему, она не очень дружит с компьютером.

– Я пыталась получить больше доказательств, когда меня схватили, – добавила Ниланджана. – Но, когда она меня арестовывала, она проговорилась, что город полагает, будто мы работаем вместе с церковью, чтобы совершить нечто, что представляет опасность. Церковь однозначно в этом замешана. Так что мой следующий шаг – выяснить, что задумала церковь.

Карлос не смотрел на нее. Ему нечего было на это ответить.

– Не судите, – наконец произнес он.

– Я уже высказала свои опасения, а вы – свои. Мы оба хорошо аргументировали наши мнения, и мы по-прежнему друг с другом не согласны. Я не могу привязать вас к письменному столу. Все, что я могу, – это судить.

Карлос пожал плечами.

– Но ваше мнение учтено. Я постараюсь признать то, что вы говорите. Как-то так. Я уже только что кое-что признал. Как это вам?

– Я признаю, что это очень даже хорошо, – ответила она.

– Спасибо, – поблагодарил он. – Итак, допустим, что церковь замешана. Ваш следующий шаг?

Ниланджана подумала о церкви. «Радостно Он поглощает», – гласили брошюры. И футболки. И гобелены. И вышивки. Еще, наверное, и татуировки. Улыбающийся Бог поглощает грехи своих последователей. На этом утверждении основывается целая религия, а вера есть экономика религии. Рвение – ее валюта. Возможно ли, что они создали или вызвали какое-то чудовищное существо, чтобы продемонстрировать свое радостное поглощение?

Возьмем Светящееся Облако. В Найт-Вэйле было светящееся облако, которое заставляло всех находившихся рядом с ним нараспев клясться в верности его потрясающим размерам и силе, и это облако постоянно орошало город дождем из мертвых животных. Светящееся Облако являлось президентом школьного совета Найт-Вэйла и прекрасно справлялось со своими обязанностями, но главным образом потому, что могло заставить остальных членов школьного совета делать то, что ему заблагорассудится, благодаря своим способностям управлять чужими мыслями. Большинство из того, чего оно хотело, шло на пользу ученикам и учителям, потому что у Светящегося Облака был ребенок, ходивший в старшие классы. Но как только юное облако окончит школу, все может пойти по-другому. Сайты внеипподромных тотализаторов сделали ставки на то, сколько дней пройдет после выпуска юного облака, прежде чем Светящееся Облако погребет все школьные здания под мертвыми животными. Средний срок составил двадцать пять дней. Люди также могли ставить на то, каких животных окажется больше всего среди мертвечины. Коровы считались бесспорными фаворитками при ставках пять к трем. Едва ли стоило в это ввязываться.

Если возможно существование Светящегося Облака, возможно все что угодно.

Это, конечно, логический изъян, поправилась Ниланджана. Существование одной жуткой вещи вовсе не означает существования всех жутких вещей вообще. И кто скажет, что облако – такое уж из ряда вон выходящее явление? По какой-то причине крохотные твердые штучки, которые мы находим внутри плодов, можно закопать в землю, а потом через несколько месяцев из них вырастет чертово дерево с гораздо большим числом плодов, наполненных гораздо большим числом этих крохотных твердых штучек.

Дело в том, сосредоточенно подумала Ниланджана, что плодовые деревья и даже Светящееся Облако можно объяснить с научной точки зрения. Их очень глубоко изучали ботаники и метеорологи. Но то, что происходит под поверхностью пустыни, оставляет слишком мало фактов, с которыми можно работать. Ей не хватало данных, чтобы выдвинуть рабочую гипотезу. Единственным источником данных был город, но этот путь исследования пока что оставался перекрытым.

Ей придется снова обратиться к церкви, которая каким-то образом в этом замешана, – в этом Ниланджана уверялась все больше и больше, но, к своему великому смущению, не могла точно сказать, почему она в этом уверена. Это ненаучно, напомнила себе она, но, опять же, ненаучно считать невозможным то, чего не понимаешь.

Все то, что непонятно нам во вселенной, попадает в религиозную сферу. Болезни – это проклятия. Животные – это перевоплощения предков. Звезды – небесные знамения будущего. Наука изучала много подобных вещей и обнаружила, что для них имеются сложные эмпирические и логические данные, и потому их изъяли из области религии.

Болезни – это не проклятия богов, а просто вирусы и бактерии, нападающие на человеческое тело и вызывающие симптомы – безобидные, как, например, чихание, или страшные, вроде пауков в горле. Животные – совершенно особенные живые существа. Одни из них (олени) – на самом деле агенты по недвижимости. Другие (птицы) являются созданными людьми аниматронными камерами. И да, некоторые из них – действительно перевоплощенные люди, но не потому, что человеческая душа, покинув бренное тело, переселилась в новорожденного щенка или теленка, а потому, что этот человек зарегистрировался в программе перевоплощения при зоопарке. Это не совсем перевоплощение. Суть в том, что за внушительное пожертвование в пользу зоопарка его служители выдрессируют животное по вашему выбору, чтобы после вашей смерти оно вело себя так, как вы. Они обучат его вашим характерным жестам и интонациям, возможно, дадут ему послушать какие-то ваши любимые песни. Программа дала средние результаты, но все же многие из жителей Найт-Вэйла, кто побогаче, подписались на нее.

А вот что касается звезд – никто не знает, что они собой представляют. Некоторые ученые с буйной фантазией утверждают, что они – постоянно взрывающиеся газовые гиганты, находящиеся на расстоянии сотен миллионов километров от нас, но это скорее городская легенда, нежели научная теория.

– Нилс, – сказал Карлос. – Обещаю, что всегда буду на вашей стороне, что бы ни случилось. Только будьте осторожной и хитрой, ладно?

– Я хочу внедриться в церковь.

– Хорошо, – одобрил он.

– Вы на моей стороне?

– Да. Надеюсь, вы знаете, что делаете. Это становится далеким от науки в том смысле, как мы ее понимаем. Нет никаких написанных на доске чисел, ничего.

– Я не уверена, что они с этим связаны, но хочу увидеть их обряды. По-моему, вполне возможно, что именно они породили направленные против нас явления или управляют ими.

Карлос покачал головой.

– Религиозные обряды – это не наука. Разведка – не наука. Наука – это мензурки с кипящей жидкостью и электрические приборы, которые иногда посылают видимые электрические разряды.

– Всё есть наука.

– Я знаю, что вы так думаете.

– Спасибо, что выслушали меня, Карлос.

Он проводил ее до автостоянки у городского архива, где все так же стояла машина Ниланджаны с ярко-оранжевой квитанцией на ветровом стекле. Она вытащила ее и прочитала. Она понятия не имела, где ей взять такое количество волос взрослого человека, но этим она озаботится позже.

Она сказала ему, что будет осторожна.

Карлос улыбнулся. Он чувствовал, как лицо его суровеет. Он старался смотреть на нее широким заботливым взглядом, но знал, что глаза у него устало сузились. Но он все же себя заставил.

– Спасибо, что встретили меня, – сказала Ниланджана, – и выслушали.

Она зашагала к машине, но остановилась и вернулась к нему. Карлосу не нравилось обниматься, так что она просто положила ладонь ему на предплечье и сжала его. Он улыбнулся.

– Без вас я бы так долго в Найт-Вэйле не продержалась, – произнесла она. – Вы никогда не заставляли меня пойти по неверному пути. Но надеюсь, что в этом деле вы мне доверяете.

– Я вам доверяю.

– Наука – это классно.

– Вы тоже классная, – ответил он.

Ниланджана села в машину и уехала. Когда на углу стоянки она сворачивала на главную дорогу, из горячих выхлопных газов возник сверкающий зыбкий мираж движущегося автомобиля. В колышущихся волнах горячего воздуха Ниланджана и ее машина походили на сон, выписанный поверх видимой реальности.