19
Первые слова на странице были написаны на следующий день после последней записи в дневнике. Но хоть их безусловно вывел Стивен, это сложно было назвать продолжением дневника.
Отредактированный устав Церкви Четверки Богов, 23 сентября 1984
Церковь Четверки Богов.
Вайолет уже слышала о ней. Так называлась религия, о которой рассказывал Джастин. Та, что поклонялась основателям. Она не знала, какое Церковь имела отношение к этому. Но все равно прочитала.
Клянусь не раскрывать никому, кроме самых верных моих последователей, содержимое этого устава. Клянусь своей семьей, честью и бессмертной душой.Сто сорок лет назад жители Четверки Дорог создали Церковь Четверки Богов, чтобы выразить свою признательность основателям, которые, как они полагали, защищали город от монстра.Но теперь я знаю, что они ошибались. Основатели не пытались никого защитить – они стремились надругаться над невинным существом и забрать себе его силы, а затем хладнокровно убить, чтобы скрыть улики.Их план не удался. Существо пребывает в чудовищной изоляции, а город поклоняется его мучителям, не подозревая, что основатели сами обрекли себя на страдания своей алчностью и самонадеянностью.Церковь Четверки Богов задумывалась как путь к спасению. Поэтому я беру на себя ее ношу и главную цель и применяю к истине. Я знаю, что сделал этот город, и мне показали путь к нашему искуплению.Я свергну лжеоснователей.Я исполню свое предназначение. И за это меня очень щедро вознаградят.Ветви и камни, кинжалы и кости. Судный день стучится в гости.
* * *
Участок травы за мастерской полнился скульптурами. Отец Харпер покорно обеспечивал Августу Готорн стражами для городской границы и жителей, чтобы они вешали их над входными дверями. Но он также создавал и другие, странные, искаженные создания, слепленные из глины, которая доставалась со дна озера.
Харпер знала, что он пытался создать собственных хранителей. Но его статуи становились причудливее, а не сильнее. Лиса с хвостом из глазных яблок; приземистая, уродливая лягушка с человеческой рукой вместо языка; и много других неузнаваемых существ – не звери, не люди, а просто разрозненные части, кое-как соединенные воедино.
Унылый вид стражей вызвал у Харпер дискомфорт. Они не могли двигаться, но могли наблюдать. Она старалась не дрожать от взглядов этих деформированных глаз, следящих за каждым ее шагом, пока направлялась к сараю.
Морис Карлайл сидел за рабочим местом и что-то напевал себе под нос, обтесывая кусок глины. На стене позади него висело три стальных меча. Статуи и колокольчики глядели с затененных стен, висели на потолке и теснились на полках. Зрители их разговора.
– Харпер, – позвал отец, не отрываясь от работы. Его лоб прорезали морщины легкого раздражения. – Что такое? Ты что-то хотела?
– У меня вопрос. – Харпер не знала, к чему это приведет. Но если Джастин Готорн нашел в себе силы открыть ей правду, наверняка ее отец тоже на это способен. – Пап… чего на самом деле хочет Церковь Четверки Богов?
Морис Карлайл оторвался от глины.
– Лишить Готорнов власти, Харпер. Мы тебе уже говорили.
Но дело было не только в этом. Харпер не сомневалась. Она видела Зверя внутри Вайолет. Страх в глазах Норы. И знала, что в том, как ее попросили завоевать доверие Вайолет, не объясняя причины, было что-то неправильное. У нее заканчивались оправдания для своего отца.
– Может, ты пытаешься защитить меня, – сказала она. – Но я – твоя дочь. Пожалуйста, просто поверь, что я справлюсь с этим.
– Тут не с чем справляться, – ответил Морис Карлайл, на лице появилось напускное беспокойство. – Тебя снова тревожит рука? Этот спектакль здесь ни к чему; если тебе больно, мы можем отвезти тебя в больницу.
Ее рука. Какой низкий прием, чтобы заткнуть ее. Чтобы она почувствовала себя жалкой.
– Я вижу, когда ты врешь, пап, – тихо произнесла Харпер. – Но зачем ты это делаешь?
Лицо Мориса напряглось.
– Харпер, прошу, – начал он, поднимаясь со скамьи, в его голосе была слышна легкая паника. – Не дави на меня.
– Ты отвел меня на собрание. Заставил меня выманить Вайолет на улицу в равноденствие…
– Я клянусь тебе, – перебил он, – если ты будешь молчать и делать, что тебе говорят, то будешь в полной безопасности.
И тогда Харпер поняла, что ее использовали. Точно так же, как она предупреждала Вайолет, что ее будут использовать Готорны. Прошло столько времени, а она так и не запомнила, что никому нельзя доверять.
– По-твоему, это все, что меня заботит? – спросила Харпер. – Соблюдение инструкций? Безопасность? Ты действительно думал, что я буду слепо следовать вашим указаниям и не потребую объяснений?
Отец встретился с ней взглядом:
– Пока что тебя устраивали те ответы, которые ты хотела слышать. Я не врал насчет Готорнов. Только взгляни, как Августа с тобой обращается! Как обращается с любым, кто не обладает могуществом!
– Но, папа, у тебя есть сила.
– Недостаточно, – с горечью произнес он, разводя руками и показывая на мастерскую. – Наша семья ослабла, Харпер. И сколько бы я ни трудился, эти стражи никогда не сравнятся с хранителями моей матери.
В его глазах появилось что-то безумное; у Харпер скрутило желудок.
– Наши семьи совершили ужасную ошибку, заточив Зверя. Они обрекли нас на поколения раздора и смятения. Но я все исправлю.
* * *
Каждая следующая запись заканчивалась одной и той же строчкой. Желудок Вайолет сжимался каждый раз, когда она ее видела.
20 ноября 1985Первое собрание прошло великолепно. Поначалу некоторые были настроены скептически, но, когда я изложил наш план, они задумались. Все, кто пришел, поклялись держать наши встречи в тайне. Если они нарушат клятву, то будут наказаны соответственно. Я об этом позабочусь.Отец радуется, что в последнее время в лесу было спокойно. Жаль, я не могу ему рассказать, что причина во мне, что Зверю попросту нужно набраться сил – но он не должен знать. Пока нет.Осталось всего четыре месяца до весеннего равноденствия. Впереди ждет серьезная подготовка, но я знаю, что конечный результат того стоит. Я полностью уверен в силе Церкви.Ветви и камни, кинжалы и кости. Судный день стучится в гости.
* * *
– Папа, – медленно произнесла Харпер. – Что ты имеешь в виду под «все исправишь»?
Морис выдержал паузу.
– Лидер не разрешает нам говорить.
Девушка поняла, что, если она хочет добиться реальных ответов, ей придется врать. Поэтому она собрала всю ярость, кипевшую внутри, и позволила ей выйти на поверхность.
– Ты обратился ко мне потому, что я боец, – сказала Харпер. – Я хочу бороться во имя Церкви. Настоящей Церкви. Но не могу, если ты не скажешь, чем она по-настоящему занимается.
Слова прозвучали немного настойчивее, чем планировала Харпер. Но, похоже, это сработало. Страх в выражении ее отца полностью сменился лихорадочным ликованием.
– Ты уверена? – тихо поинтересовался он, глядя ей в глаза и беря ее за целую руку обеими ладонями. – Подумай, Харпер, ведь если я расскажу тебе правду, обратной дороги не будет. Миссия нашей Церкви чрезвычайно важна.
Харпер с трудом сглотнула. Подумала о Джастине, сидящем с ее братом и сестрой. Об испуганной Норе в лесу. О потерянной памяти Вайолет. О Дарье Сондерс.
– Я понимаю, – ответила она. – А теперь расскажи мне о миссии Церкви.
Тусклый свет мастерской растянул тень улыбки на лице отца.
– На самом деле все предельно просто, – сказал он. – Основатели заперли Зверя, поскольку хотели забрать его могущество. А мы его освободим.
Харпер потребовались все силы, чтобы ничего не отразилось на ее лице.
Зверь убивал людей. Основатели заперли его, потому что он был опасен, и это стоило им жизни. Все об этом знали. Так что слышать, как ее отец, основатель, настаивает на том, что жертва их предков была ошибкой, невозможно без ужаса. Это было богохульство.
– Освободить Зверя, – повторила Харпер. – Ясно. И как именно вы планируете это сделать?
Но ложь прозвучала уже не так складно, как раньше. В ее голосе появилась дрожь. Отец начал что-то подозревать. Его хватка на руке Харпер усилилась, и в ней впервые зародился искренний страх.
Она изучающе посмотрела на Мориса – не как на отца, а как на противника. Того, кто орудовал двумя руками и весил как минимум на сорок килограммов больше нее.
Он достаточно сильно верил в Церковь Четверки Богов, чтобы отправить Нору в лес. Харпер не знала, на что он способен. Да и вообще его не знала.
– Харпер, – произнес ее отец с какими-то мерзкими нотками в голосе, – ты сомневаешься в нашей миссии?
Она покачала головой:
– Нет, просто… я пытаюсь понять…
– Но если бы ты действительно верила, что основатели совершили ошибку, – медленно сказал он, – ты бы поняла.
– Я понимаю, – быстро ответила она. – Но это такая внезапная мысль. Наверняка у тебя тоже были сомнения поначалу? У меня по-прежнему столько вопросов…
– Разумеется. Прошу, позволь мне развеять твои опасения.
У Харпер пересохло во рту. Она должна была переубедить его, их действия не приведут ни к чему хорошему.
– Чего ты добьешься, папа? Когда Зверь освободится… чего ты надеешься достичь?
Его глаза остекленели.
– Он сказал нашему лидеру, что наградит нас, – прошептал Морис. – Силой – настоящей силой, о которой основатели даже мечтать не могли. Разве ты не хочешь этого, Харпер?
Девушка ощутила облегчение. Его подозрения ослабевали. И все могло бы закончиться хорошо – если бы в этот момент до мастерской не донесся громкий, сердитый голос Айзека Салливана.
– Тебе нужно подкрепление, – сказал он. – Ты не можешь просто сбегать без меня… – Внезапно его голос стал тише, но было слишком поздно.
– Ты пришла не для того, чтобы поклясться в верности, – выдохнул отец, его глаза гневно замерцали. Его рука сжала запястье Харпер до боли. – Ты предала нас.
Он освободил одну руку, и Харпер слишком поздно поняла, за чем он тянется, а потом увидела знакомый блеск стали. Кинжал.
– Папа. – Ее голос сломался от паники, пока она пыталась освободиться. – Папа, что ты делаешь?
– Я слишком многое тебе рассказал, – прошипел он с легкой одышкой. Лезвие кинжала зловеще блеснуло в свете лампы; рука Мориса дрожала, но он все равно наставил кончик клинка на Харпер. – Готорны… они не должны узнать. Особенно когда мы так близки к цели.
Изменение в его поведении пугало, будто кто-то чужой захватил его. Но это не было похоже на то, что произошло с Вайолет. Харпер узнавала его позу, язык тела, как он себя преподносил. Это определенно был ее отец. И он собирался сделать ей больно, возможно, даже убить.
Харпер вырвалась за секунду до того, как он набросился на нее. Девушка действовала исключительно инстинктивно, прыгнув к стене позади себя и сняв один из мечей, а затем развернулась к Морису Карлайлу. Длины ее сверкающего лезвия хватило, чтобы задержать его – по крайней мере, временно.
– Харпер, подумай, что ты делаешь, – сказал ее отец. – Это не игрушка.
Рука Харпер тряслась, ее переполняли в равной степени злость и страх. Левую руку пронзила боль.
– Как и твой кинжал.
Все это казалось нереальным: тенистый сарай, пристальные взгляды стражей, безобразная ярость, проступающая на лице Мориса.
– Пожалуйста, – прошептала Харпер. – Не подходи.
Он склонил голову набок.
– Ты серьезно мне угрожаешь?
А затем вновь накинулся на нее.
Тренировки Харпер не прошли даром. Она нырнула под руку отца, развернулась и замахнулась мечом в идеальном маневре, выбивая кинжал из его руки. Тот, блеснув серебром, заскользил по полу. Когда Морис попытался побежать за ним, Харпер наставила меч на его грудь, кончик лезвия затрепетал у рубашки. На краю клинка повис лоскуток ткани, обнажая кожу.
Харпер была так близка, чтобы на самом деле ему навредить. Она сделала глубокий, прерывистый вдох; ее затошнило.
– Какого черта?! – прошипел отец, с неверием прикоснувшись к своей рваной рубашке. – Ты понятия не имеешь, что творишь!
– Я защищаю себя. – Голос Харпер ломался. В ее глазах блестели слезы. – Спасаю друзей. Спасаю наш город. И если ты попытаешься навредить мне, клянусь, я снова воспользуюсь мечом. Так что рассказывай, как Церковь планирует освободить Зверя.
* * *
Декабрьские записи и последующих месяцев были туманными и однообразными. Отсутствие подробностей невероятно раздражало, но Вайолет все равно продолжала читать, выискивая подсказки и отчаянно пытаясь понять, что замышлял Стивен.
1 марта 1985Сегодня я говорил с Джунипер. Она сказала, что в последнее время я странно себя веду, что я не тот брат, которого она знала. Я ответил, что взрослею. Крепчаю. Она сказала, что это хорошо. Нам нужны сильные основатели для борьбы.Хотел бы я самостоятельно обеспечить Зверя тем, в чем он нуждается, но у меня даже спутника нет. Я не Джунипер. Это она – сильная.Ветви и камни, кинжалы и кости. Судный день стучится в гости.
19 марта 1985Два дня до того, как мир вернется на круги своя.Поначалу я не хотел этого делать, но Зверь показал мне, что Джунипер – то, что нам действительно нужно. Когда он сольется с ней в священном единстве, весь мир преклонится перед ними.Я подготовил круг из костей.Время почти пришло.Ветви и камни, кинжалы и кости. Судный день стучится в гости.
* * *
– Тело Зверя приковано к Серости, – сказал Морис Карлайл, прижимаясь спиной к стене сарая. – Но его сознание может освободиться, заняв новое тело.
Харпер по-прежнему трясло. Она пыталась не думать, какой будет ее жизнь после этого. Какую черту переступил Морис, напав на нее. Какую черту переступила она, защитив себя.
– Например, Вайолет? – поинтересовалась она, вспомнив посеревшие пальцы подруги.
Морис Карлайл равнодушно пожал плечами.
– Девчонка – временная мера. Она недостаточно сильна, чтобы долго продержаться. Нет, есть идеальный сосуд – тот, которого Зверь жаждал десятилетиями.
– Кто? – спросила Харпер.
Ее отец осклабился в жалком подобии улыбки:
– Джунипер Сондерс, разумеется. Ведь ее нельзя убить.
И с этими словами он рванул вперед, ударил Харпер по колену, и та упала на пол.
* * *
Вайолет с колотящимся сердцем перевернула последнюю страницу, но обратная сторона вырванного листа была пустой. Больше в дневнике не осталось записей.
Что случилось с ее матерью в ночь весеннего равноденствия? Тогда-то и умер Стивен? Она была нужна ему для чего-то. И что бы ни означало это «священное единство» со Зверем, оно не предвещало ничего хорошего.
Рассердившись, Вайолет опустила дневник на колени. Боковым зрением она заметила промелькнувшие бирюзовые волосы и повернула голову: Роузи сидела рядом с ней, в центре круга из белой краски. На этот раз Вайолет увидела, какими безжизненными были ее темные глаза. И все стало на свои места.
Зверь проник к ней в голову, как раньше в голову Стивена.
Девушка не понимала, почему не заметила этого раньше. Почему потребовалось столько времени, чтобы догадаться о причине, по которой ее втянули во все это. Она позволила Зверю – и Церкви – продолжить с того, на чем они остановились.
– Ты не моя сестра, – хрипло произнесла Вайолет.
Губы не-Роузи изогнулись в злобной ухмылке.
– Но я дал тебе силу, чтобы вернуть ее, – сказал Зверь. Он по-прежнему использовал голос Роузи. – Разве ты не этого хотела?
* * *
Морис навалился на Харпер всем весом. Они перекатывались по деревянным половицам мастерской, пытаясь завладеть оружием, зажатым посредине. Лезвие срезало выбившуюся прядь волос Харпер, а затем впилось ей в плечо, пронзая до крови, но отец не бросал попыток выдернуть меч из ее руки.
Он не был крупным, но все равно превосходил ее силой, и руки́ у него было две. Он уже стоял над ней на коленях, прижимая дочь к полу. Морис отшвырнул меч за спину. У Харпер дыхание перехватило от страха, когда она взглянула ему в лицо. Вокруг его скрюченных пальцев были намотаны клочки ее волос. В глазах Мориса читалась глубокая печаль, когда он сомкнул руки на шее Харпер.
– Я никогда этого не хотел, – сказал он, впиваясь пальцами в ее горло. – Поверь, Харпер, будь у меня другой выбор… Но Зверь требует соблюдения тайны; она превыше всего. И не важно, чем нам придется пожертвовать ради нее.
Харпер царапала его руки, но тщетно. Ей хотелось позвать на помощь, но она не могла выдавить ни слова. Легкие будто наполнились темной грязной водой, тело коченело и ослабевало, как если бы погружалось на дно озера. Ее взгляд сосредоточился на стражах, висящих на потолке, но перед глазами все плыло.
Дверь сарая стукнулась о стену.
– Отвали от нее! – взревел Джастин, а затем Мориса стащили с Харпер, и она стала жадно глотать воздух.
Девушка со стоном перевернулась, ее взгляд с трудом нашел нечеткий силуэт Джастина; он присел рядом.
– Харпер, – черты его лица исказились от страха, – черт, Харпер, пожалуйста, приди в себя! Скажи, что с тобой все хорошо!
Харпер закашлялась, упершись рукой в пол. Когда она села, под ее ладонью захрустели остатки красно-коричневого камня.
– Я в порядке, – просипела она.
Они с Джастином находились так близко, что она видела россыпь веснушек на его переносице. Слышала каждый лихорадочный вдох. Джастин протянул руку. Харпер была слишком шокирована, чтобы даже подумать остановить его, когда он коснулся пальцами нежной кожи ее шеи.
– Он… – На его скулах заходили желваки, но он продолжил: – Он пытался тебя убить?
Казалось вполне правильным, что он прикасался к той ее части, которая болела больше всего. Харпер попыталась ощутить хоть что-то: сожаление, отвращение, горечь. Но тщетно. Внутри нее зияла пустота, выскобленная и полая.
– Похоже на то.
Пальцы Джастина приятно холодили кожу. Но когда они встретились взглядами, он убрал руку. За его плечом Айзек спокойно и методично привязывал отца Харпер к скамье.
– Не сопротивляйся, – сказал юноша. – Ты знаешь, на что я способен. Нам обоим будет не до смеха, если ты попытаешься выкинуть какой-нибудь трюк.
– Ты не пошел сидеть с Бреттом и Норой, – произнесла Харпер без всяких эмоций. – Ты ждал снаружи. На всякий случай.
Это не было вопросом. Ей следовало бы расстроиться, что Джастин не считал ее достаточно сильной, чтобы справиться в одиночку. Но он оказался прав. Она не злилась, не боялась, не испытывала благодарности – вообще ничего. Она даже не чувствовала себя человеком.
Харпер встала на ноги, ее взгляд сосредоточился на мужчине, сидящем на скамье.
Он по-прежнему был мужчиной, который ее вырастил. Но уже не ее отцом. Морис пытался задушить ее. И почти удачно. От этого осознания ее пронзило унылое, тошнотворное чувство, из-за которого все тело налилось свинцом. В этом городе не было места для такой, как она – преданной и предательницы, ничьей дочери, ничьей подруги.
– Знаешь, – сказал Айзек, – это ведь покушение на убийство.
Харпер знала, что Айзек Салливан ее недолюбливал. Она видела это даже сейчас, в языке его тела. Он помог ей, но лишь потому, что она находилась в смертельной опасности. Он здесь только из-за того, что беспокоился о Джастине. Но в его взгляде появилось странное понимание. Сломленные люди притягивают себе подобных.
Айзек не ошибся в том, что сделал ее отец. Но в Четверке Дорог был только один закон: основатели сами разбирались со своими проблемами, а все остальные делали вид, что не замечали уродства, затаившегося в семьях, которые якобы их защищали.
Здесь она не добьется правосудия – разве что сама его устроит.
– Мне плевать, – прохрипела Харпер. – Я просто хочу, чтобы он закончил рассказывать о планах Церкви.
– Харпер, – Джастин поддержал ее рукой. Беспокойство на его лице усилилось, – ты уверена?
Она с трудом заставила себя сглотнуть, чтобы слово прозвучало четко:
– Уверена.
Она – Харпер Карлайл. Она пережила потерю руки, репутации, друзей, а теперь – и попытку убийства. Всю свою жизнь Харпер приглушала тьму, свернувшуюся в ее груди. Ярость, прячущуюся под кожей. И теперь она гадала, почему так отчаянно пыталась себя игнорировать. Почему много лет назад она решила, что злиться, когда люди причиняют тебе боль, неправильно.
– Расскажи, что вы задумали, – сказала девушка, встретившись взглядом с Морисом Карлайлом. Он выглядел потрясенным, явно не понимая, как он оказался связанным тремя подростками. – Расскажи, почему вам нужна именно Джунипер. Зачем Зверю нужна была Вайолет?
Его ответ звучал монотонно, как слова робота:
– Мы нуждались в ней, чтобы воскресить нашего лидера.
– Лидера? – спросила Харпер. – И кто он?
– Стивен Сондерс, – ответил ее отец. – Брат Джунипер.
* * *
Перед Вайолет стояла не-Роузи – с безжизненными глазами, неулыбчивая, мертвая. Навсегда мертвая. И хоть Вайолет знала, что она ненастоящая, вид сестры все равно ей напомнил, насколько проще было справляться с их проблемной семьей, когда Роузи была рядом. У них была своя своеобразная семья из двух человек; что бы ни случилось, они знали, что могут положиться друг на друга.
Сестра – единственная, кто мог бы понять ее ссору с Джунипер. А теперь ее призрак преследовал Вайолет – жестокое напоминание, что ей никогда не вернуть Роузи. Но она готова была смириться с этой извращенной версией, лишь бы не отпускать ее навсегда.
– Но я не могу вернуть тебя… ее… обратно, – прошипела Вайолет, прижимая дневник к груди. – И не хочу этого. Если ты был в моей голове, то знаешь, что я никогда бы не пошла на это.
– Какая неблагодарность. – В спокойном, высоком голоске не-Роузи чувствовалось раздражение. – Ты приехала в этот город с широко открытым сознанием, полным огромного, нереализованного потенциала, и я превратил тебя в нечто прекрасное.
– Ты использовал меня. – Вайолет набросилась на не-Роузи, но та со смешком материализовалась за ее спиной.
– Ты сама позволила себя использовать. Каждый шаг был проделан тобой. Мне лишь потребовалось показать тебе то, что ты хотела увидеть.
Вайолет подумала о каждом разе, когда она мечтала, чтобы Роузи вернулась. Как она жаждала компании своей сестры. Как чувствовала себя, когда Роузи впервые возникла перед ней – ее голова пошла кругом от радости. Вайолет попросту не посещала мысль, что из нее вытягивали энергию. Она сама шла прямо в лапы Зверя, и теперь за это поплатится весь город.
Орфей зашипел на тварь, принявшую облик ее сестры. Не-Роузи закатила свои безжизненные глаза.
– Ой, хватит ныть, – сказал Зверь коту. – Я единственная причина, по которой ты вообще существуешь. Ты знаешь, что без спутника твои силы не работали бы должным образом? Я уже совершал эту ошибку со Стивеном.
По горлу Вайолет поднялась желчь, когда она вспомнила, как Орфея оставили ей, словно подарок. Зверь убил его, чтобы она могла использовать свои способности. Чтобы те окрепли.
– Убирайся прочь из моего разума!
Должен был быть хоть какой-то способ все исправить. Побороть монстра.
Не-Роузи склонила голову набок:
– Слишком поздно.
Орфей зашипел. Вайолет опустила взгляд.
Ее рука пересекла белую линию круга.
Последнее, что она увидела, прежде чем комната почернела, – это темные, безжизненные глаза Роузи.
