Джастин уже не помнил, когда не знал правду о Четверке Дорог. Первые воспоминания были связаны с дедушкой, который работал шерифом перед Августой. Он был крупным мужчиной, достаточно крупным, чтобы качать на руках Джастина и Мэй одновременно, усыпляя их «Колыбельной основателей».

Знакомые слова крутились в голове Джастина, пока они с Мэй шли по лесу, направляясь на ночное патрулирование.

Воспоминания о дедушке натолкнули его на мысли о мужчине, которым он никогда не станет, даже если останется в Четверке Дорог. В этом лесу он научился бегать, целоваться – помимо всего прочего, – и искал убежища, когда его семья становилась невыносимой. Но лес остался прежним, а Джастин изменился.

Теперь он не мог смотреть на эти невероятно высокие деревья и не думать о Серости, возникающей за ними. Ему было не место в этом залитом лунным сиянием лесу, где так легко дышалось чистым, травянистым, грунтовым воздухом. Он должен был умереть в день ритуала – прямо под облаками цвета тупой стали, – навеки потерянный в бескрайних просторах скрюченных пепельных деревьев. Если бы не Мэй, все так бы и было.

– Выглядишь мрачновато, – заметила его сестра, опуская руки в карманы розовой куртки. Несмотря на то что сентябрь только начался, на улице уже похолодало. – Думала, ты будешь рад. Тебе удалось растопить снежную королеву.

– Вайолет не снежная королева, – ответил Джастин, морщась от боли в икрах после вечерней пробежки. После такого гадания ему отчаянно хотелось выплеснуть все накопившееся. – И не я растопил ее. За это нужно благодарить Серость.

Когда Джастин искал Вайолет, он надеялся обрести в ней союзника. А нашел проблему, решения которой он не знал.

«Ей плевать на защиту Четверки Дорог, – как бы между прочим сказал Айзек пару часов назад, когда Вайолет ушла домой. – Ей просто хочется свалить отсюда».

«Так ты думаешь, что нам не стоит ей помогать?» – спросил его Джастин.

Айзек покрутил треснутый медальон на запястье.

«Я этого не говорил».

– Она воскрешает мертвых, – ответила Мэй. – Было бы… любопытно посмотреть, как она проявит себя на патрулировании.

Джастин согласно кивнул. Тьму рассек свет от полицейского участка, маня их обоих, словно мотыльков к огню, к квадратному уродливому зданию на окраине города.

Зайдя внутрь, он ожидал увидеть обычную картину – выстроившихся в ряд офицеров и Августу, распределяющую маршруты и выкрикивающую команды. Вместо этого мать ждала их одна в прихожей, ее короткие светлые волосы сияли почти неоново в свете флуоресцентных ламп.

Джастин подумал, что снова случилось что-то ужасное.

– Все в порядке? – громко спросила Мэй, подумав о том же.

– Все нормально, – быстро ответила Августа. – Мне просто нужно кое-что обсудить с твоим братом. Мэй, можешь пойти в комнату для совещаний? Там помощники разрабатывают маршруты.

Мэй прошла дальше по коридору, недоуменно оглядываясь на брата. Джастин сильно вырос за последние несколько лет, и теперь они с Августой были почти одного роста, но она все равно казалась выше, пока вела его в свой плохо освещаемый кабинет. Мастифы свернулись на полу и дремали. Хвост Брута завилял, когда Джастин сел и погладил пса по голове.

– В чем дело? – спросил он, прикидывая, что же он натворил на этот раз, пока Августа усаживалась за стол. Все догадки сводились к Вайолет – но тогда мать позвала бы и Мэй.

– Я решила, что будет лучше, если мы обсудим это наедине. – Августа приковала его взглядом к месту. – Я считаю, что ты не должен сегодня патрулировать город.

Джастин нахмурился:

– Почему? Митси с Сетом хотят поменяться днями?

– Нет. Но я волнуюсь о тебе. Особенно сейчас, когда до равноденствия осталось так мало времени. Это ради твоего же блага, я просто пытаюсь уберечь тебя.

Джастин много времени проводил в различных спортивных командах, чтобы уловить намек.

– Ты отправляешь меня на скамейку запасных?

– Я защищаю тебя.

Слова ударили его, как кулак в грудь.

– А как же люди, которые могут умереть, если я не буду патрулировать улицы? – парировал он. – Кто защитит их?

– Я не позволю тебе рисковать своей жизнью, – почти ласково произнесла Августа. – Всё под контролем, обещаю тебе.

– Митси, Сет, Айзек и Мэй не смогут защитить город без подкрепления. Морис Карлайл не патрулирует, и… – Джастин замолчал прежде, чем успел упомянуть Вайолет.

Августа прищурилась:

– И кто будет этим подкреплением? Умоляю, только не говори, что хочешь снова поговорить о Харпер Карлайл.

Джастин сглотнул, благодарный за спасшую его неверную догадку матери.

– Ты назвала ее имя. Не я.

Августа Готорн не терпела любого, кого не могла контролировать. Любого, кто мог быть опасен для Четверки Дорог. Он выучил этот урок, когда мать заставила его отвернуться от Харпер три года назад. Если он расскажет о провалах в памяти и силе Вайолет, которая затянула его в Серость, Августа заставит его сделать это снова. И тогда еще один основатель, который мог бы укрепить город, не получит даже возможности им помочь. И Джастин не позволит этому случиться. А значит, ему, Мэй и Айзеку придется лгать шерифу.

Он подумал о людях, погибших за этот год: Ванесса Берк, исчезнувшая с вечеринки морозной февральской ночью; Карл Фалахи, которого нашли прямо за школой. Хэп Уитли. Офицер Андерс. Их белесые глаза. Взбухшая, блестящая кожа. Кости, торчащие из тел. На его совести и так было слишком много плохого. Джастин отказывался добавить еще и Вайолет Сондерс в список людей, которых он подвел.

– Я знаю, что произошедшее с Харпер тебя расстроило, – сказала Августа, складывая руки в перчатках на столе. – Но вам в любом случае не позволили бы завязать длительные отношения – и ты без труда бы нашел ей замену.

– Мама! – Щеки Джастина покрыл румянец. Он бы предпочел вновь вернуться в Серость, чем провести еще хоть секунду за обсуждением этой темы. – Пожалуйста, давай не будем об этом?

– Хорошо, – чопорно ответила Августа. – Я просто хочу сказать, что ситуация с патрулированием далеко не так плоха, как ты думаешь. Это всего лишь на пару недель. Можешь использовать это время, чтобы поработать над заявлениями в колледж.

– Да, отлично, – буркнул Джастин. – Напишу стандартное эссе на тему, как моя мать не дает мне защищать родной город от древнего зла.

Лицо Августы скривилось в выражении, которого он не видел годами. Джастину потребовалось время, чтобы понять, что она сдерживает смех.

– Что ж, оно, несомненно, выделится из общей массы.

Самое сложное в отношениях с матерью, которая мгновенно превращалась из непреклонной в самоироничную, в том, что Джастин никогда не мог понять, развеселил ли он ее или огорчил. Порой хватало одного небрежного саркастичного комментария, чтобы вызвать у Августы холодную, свирепую ярость. А бывало и так, что она сама начинала над этим подшучивать.

Джастин устал от того, что ему всегда приходилось морально настраиваться на разговор с ней. Устал гадать, с какой версией своей матери он столкнется лбами.

На сей раз ему повезло.

Наверное, потому, что Августа осознавала свою победу.

– Ладно, – сухо произнес Джастин, вставая со стула. Он почувствовал изнеможение от огромной разницы между тем, кем он был и кем хотел быть. – Пойду домой.

Лицо Августы расплылось в улыбке, напоминающей трещину в бетоне.

В ту ночь Вайолет почти не спала. Обдумывала новую информацию, пытаясь отделить правду ото лжи и понять этот внезапный мир, в который ее погрузили с головой. Девушка не могла избавиться от ощущения, что Готорны больше скрывали, чем говорили. Но о монстре они не солгали. И оживление Орфея их не потрясло. И самое важное, они обещали помочь ей сбежать. Вайолет еще не знала, что ей потребуется сделать для этого.

Когда она спустилась вниз на завтрак, Джунипер возилась с кофеваркой. Она была без гарнитуры, но на кухонном столике лежал телефон. Вокруг одной из ножек вился Орфей, его желтые глаза блестели в тени. Вайолет старалась не думать о том, как он выглядел вчера, как на его шее мерцала кровь, как его тушка распласталась под деревьями. Но теперь он в порядке. Это главное.

– Местные кофейни просто ужасны, – сказала Джунипер вместо приветствия. Вайолет согласно хмыкнула. – Ты даже не представляешь, на что мне пришлось пойти, чтобы заказать доставку онлайн. В этот город просто не существует доставки!

Вайолет окинула мать внимательным взглядом – она выглядела так, будто собиралась отправиться в нью-йоркский офис, вместо того чтобы провести шесть часов за телеконференциями в своей спальне. Было еще кое-что любопытное, чем поделились с ней Готорны прошлым вечером – кое-чем о Джунипер.

– Мам, – обратилась Вайолет. – Ты жила в Четверке Дорог восемнадцать лет, верно?

– Мы же уже это обсудили. – Джунипер взбила волосы. Сегодня они выглядели прямыми и гладкими, а значит, она нещадно укладывала их феном. – В чем дело? Ты снова хочешь спросить о… ну, ты знаешь?

За последние дни столько всего произошло, что Вайолет напрочь забыла о Стивене Сондерсе. Может, Джунипер все эти годы молчала о Четверке Дорог из-за боли потери? Все-таки ее мать многое скрывала.

Она скрыла существование Стивена, болезнь Дарьи, репутацию семьи. Не позволяла Вайолет и Роузи встречаться с их двоюродными братьями и сестрами, бабушками и дедушками – даже когда девочки об этом просили. Вайолет даже не знала, как пригласить их на похороны; в социальных сетях были миллионы Колфилдов, и они давно не поддерживали контакта; редкие открытки по праздникам не в счет. Так что Джунипер могла скрывать и свое странное магическое наследие. И это один из худших ее поступков.

– Нет, дело не в твоем брате, – ответила Вайолет и заметила, как плечи матери расслабились. – Я хотела спросить о Четверке Дорог. Ты не заметила ничего странного здесь?

– Я искренне желаю, чтобы в этом городе произошло хоть что-то странное. Это разнообразило бы непрерывную обыденность.

Вайолет видела, что ее мать не врет, особенно после того, как искренне она успокоилась после упоминания о Стивене – словно самая скверная тема для разговора была вычеркнута из списка. Но она все равно хотела удостовериться.

– Все нормально, – сказала Вайолет. – Можешь рассказать мне правду.

– Правду? – удивилась Джунипер. – Вайолет, о чем ты говоришь?

Ее телефон замигал, Джунипер потянулась за ним. Вайолет поняла, что раздражение в ее груди растет.

– Ты знаешь, о чем я.

Ее мать рассеянно нажимала на кнопки, все ее внимание было притянуто к экрану.

– У меня нет на это времени.

Это очевидное непонимание несколько успокоило злость Вайолет:

– О семьях основателей. О Серости, силах и ритуалах. В твоем детстве ведь не было мобильных телефонов, так что ты наверняка уделяла всему этому внимание, не так ли?

Но во взгляде ее матери отсутствовало узнавание – только обеспокоенность.

– Я знаю, что тебе плохо, – спокойно произнесла Джунипер, по-прежнему уставившись в телефон у лица. – Но обвинения в сокрытии какой-то чепухи никак тебе не помогут. Может, поговорим о продолжении терапии? Твой психолог рекомендовал нам найти здесь специалиста.

Удивительно, но Джунипер не выглядела равнодушной. Она казалась встревоженной. Вайолет резко выбежала из кухни, ее аппетит пропал. Услышав, что Джунипер ответила на звонок, она сползла по стене прихожей, давясь слезами и глядя в глаза набитого сокола в деревянной раме. Готорны были правы. Ее мать действительно ничего не знала. Уголком глаза Вайолет заметила бирюзовые волосы. Она быстро повернула голову, но в коридоре было абсолютно пусто. В затылке неприятно закололо – такое же чувство у нее возникло, когда они взялись за руки.

Вайолет не успела вдохнуть или попытаться встать; и мир почернел.

Кто-то мягко коснулся ее щеки. Она очнулась, на нее смотрели желтые глаза с вертикальными зрачками, она сразу вспомнила о смертоносных, разумных глазах на карте из комнаты для чтения Готорнов. Но уши Орфея дрогнули, когда он задел хвостом ее руку, и Вайолет рвано вздохнула.

– О, – хрипло произнесла она, почесав кота. – Это ты.

Девушка узнала деревянный потолок над головой. Ряд коробок вдоль стены с надписью «РОУЗИ». Она снова потеряла сознание. Но сейчас хотя бы проснулась у себя в спальне. Орфей укоризненно мяукнул, когда она провела пальцем по месту, где были сломаны его кости. Хоть его тело и подлатало себя, вмятина в хребте осталась.

– Надеюсь, тебе не больно, – тихо произнесла Вайолет.

Орфей уткнулся ей в ладонь, словно хотел обнадежить, и она вновь ощутила связь между ними – поток энергии, который их объединял. Он выглядел как кот. И на ощупь напоминал кота. Но его тело было слишком холодным. И когда Вайолет осторожно потрогала его живот, то не ощутила сердцебиения. То, что он вообще позволил прикоснуться к своему животу и не поцарапал ее, доказывало, что это уже не обычный кот. Не живой, не совсем. Тем не менее он по-прежнему мог осуждающе на нее смотреть, когда она резко села и испытала волну тошноты.

Джастин, Мэй и Айзек сказали, что, если Вайолет не пройдет ритуал, ее силы ей не подчинятся. Были ли провалы в памяти симптомом?

Она могла бы спросить у них. Они обещали помочь.

Но когда луч света, струящийся через окно, упал на красную пряжу на ухе Орфея, Вайолет осознала, что в доме есть еще один человек, который мог бы ответить на ее вопросы.

Поэтому она свесила ноги с кровати и пошла по коридору в комнату Дарьи.

– Эй? – позвала девушка, постучав в дверь. – Тетя Дарья? Вы там?

Дарья часто уединялась в странных уголках поместья Сондерсов, но ее спальня казалась хорошим началом для поисков. Когда через несколько секунд Дарья, одетая в очередное платье ручной вязки, открыла со скрипом дверь, Вайолет улыбнулась своей догадке.

– Я хочу кое-что спросить, – сказала она. – О нашей семье. Если вы в настроении ответить.

Дарья рассеянно взъерошила свои седеющие волосы. Она была старше Джунипер всего на пару лет, но время ее не пожалело. Ее лицо выглядело так, будто его смяли в шарик и вновь разгладили.

– Возможно, – нерешительно ответила женщина, открыла дверь шире и пригласила племянницу войти.

Вайолет никогда прежде не была в комнате Дарьи, но та оказалась такой, какой она ее представляла. Повсюду валялись пряжа, игрушки для кота и странные безделушки. Стены украшали засушенные цветы, большое окно выходило в сад. Вайолет почувствовала себя так, будто очутилась в логове старой ведьмы. После всего, что она узнала за последние несколько дней, возможно, так оно и было. Вайолет села на неудобную бархатную фиолетовую оттоманку, а Дарья суетливо забегала по комнате, хватая странные предметы и бросая их на пол.

– Я общалась с Готорнами, – начала Вайолет, пытаясь вернуть Дарью на Землю. – Они сказали, что мы обладаем силами, но ими нельзя пользоваться до прохождения ритуала.

– Готорны любят делать вид, что они лучше нас. – Дарья поднесла к носу кусок янтаря с пауком внутри, принюхалась и швырнула его на кровать. – Их корни повсюду, сплетаются вокруг жизни каждого. Им бы стоило позволить нам расти самостоятельно. Мы так и поступали.

– Мы? Вы имеете в виду семью Сондерс?

Но Дарья будто ее и не слышала.

– Мальчишка Готорн. Ты должна предупредить его. Передай ему, что Крестоносец возвращается, чтобы наконец-то умереть. Он всегда так делает. В конечном итоге все возвращаются.

– Разумеется, – медленно протянула Вайолет, пытаясь возвратиться к тому моменту, когда в их разговоре еще присутствовал какой-то смысл. – Вам что-нибудь известно о нас? О нашем ритуале?

Дарья перестала копаться в своем имуществе.

– Когда-то я знала. Должна знать! – Ее лицо стало отстраненным и испуганным, почти как у ребенка.

Раздражение Вайолет мгновенно сменилось тревогой. Она слишком надавила на нее. Теперь это стало очевидным.

– Если вы не помните – ничего страшного, – быстро сказала она. – Я сама во всем разберусь.

Дарья с силой потянула за торчащий кусочек пряжи на платье.

– Нет, это ненормально. Ты должна поговорить с Карлайлами.

Вайолет вспомнила их фамилию с карты. Предупреждение Харпер. И рискнула задать еще один вопрос:

– Зачем?

– Потому что мы доверяли друг другу. Иди. И возьми с собой кота – неблагодарное маленькое создание! Теперь-то ты ему нравишься, после того как воскресила его и сделала своим спутником.

Вайолет уставилась на Дарью. Орфей укоризненно замяукал со своего места рядом с оттоманкой.

– Вы видите, что он… изменился?

– Я еще не все забыла, – ехидно ответила Дарья. – Нас не зря прозвали семьей костей. А теперь дай мне повязать в спокойствии.

Она выгнала Вайолет из комнаты и закрыла дверь прежде, чем та успела открыть рот, чтобы задать следующий вопрос. Вайолет просто стояла в коридоре и переваривала услышанное. Рука потянулась к мобильному в кармане.