Глава 49

Грег шел по безлюдному коридору в сторону родовспомогательных операционных. Проходя мимо некоторых палат, он слышал постукивание фарфора и предположил, что пациентки там уже пили первый утренний чай.

Ему всегда нравилась больничная атмосфера, и он никогда не испытывал перед больницами того ужаса, что охватывает большинство людей. Его как раз успокаивала мысль о том, что о людях здесь заботятся, лечат их.

В конце коридора инспектор повернул направо и подошел к запертым дверям. Нажав на кнопку переговорного устройства, представился и вошел в открывшуюся дверь. Ему хотелось познакомиться с доктором Филдинг и самому оценить ситуацию.

Как ни абсурдно звучали обвинения Алекс Тейлор, с ними следовало разобраться. Грегу не раз приходилось слышать подобные объяснения, в основном от арестованных людей, которые упорно твердили, что невиновны и что виноват кто-то другой, а бывало, еще и валили всё на слышанные ими голоса и виденных ими призраков. Когда Тёрнеру присвоили звание сержанта уголовного розыска, его послали в дом, где умерла четырнадцатилетняя девочка. Ее тело, залитое собственной кровью, покрывали птичьи перья. А отец девочки сидел в кресле и, поглаживая бледную кожу дочиста ощипанного попугая, объяснил, что перерезал дочери горло по наущению своей любимой птицы.

Сначала Алекс Тейлор говорила всем, что ее похитил некто, выдающий себя за врача, а потом – что тот же самый человек убивал этих женщин. Но прошлой ночью, вернувшись в отделение неотложной помощи после попытки убедить их в том, что ее опять поместили в какую- то операционную, обездвижев с помощью анестезии и проколо́в ей голову скобами, она упорно твердила имя этого другого доктора.

Уж слишком притянутой за уши казалась ее история, чтобы быть правдой.

Медсестра направила Тёрнера к открытой внутренней двери в кабинет, где он и увидел этого гинекоголога за письменным столом, – она читала какие-то записи, прикусив зубами кончик ручки. Темноволосая и очаровательная на вид, доктор Филдинг была, очевидно, занята делами. Когда полицейский представился, она лишь мельком взглянула на него.

На ней был обычный хирургический костюм и спущенная на шею лицевая маска. Объясняя, почему ему понадобилось поговорить с ней, Грег пристально следил за ее реакцией. Ее голова резко поднялась, а на лице отразилось явное изумление, особенно когда он упомянул, что доктор Тейлор считает ее настоящей убийцей.

Сильно побледнев, Филдинг с трудом вздохнула.

– С чего вдруг она так сказала? Я ведь даже не знаю ее. То есть мы не знакомы близко. Почему же она так сказала? Невероятно… Кажется, я сейчас расплачусь.

Явно расстроенная, врач взяла стакан воды и судорожно глотнула. Кончик ручки опять ненадолго исчез между ее губами. Грег понял, что это привычка, заметив на столе и вторую ручку с пожеванным кончиком.

– Почему она могла сказать такое? – вновь повторила Мэгги. – При чем тут я? Ничего не понимаю… Должна ли я давать какие-то показания? Доказывать, что я этого не делала?

– Да, придется, – подтвердил Тёрнер, кивнув. – Нам понадобится выяснить, где вы были и что делали в определенные дни и часы.

– Боже мой! Все так серьезно… Мне действительно придется отвечать? Что там я сделала, по ее словам?

– Она заявила, что вы похитили ее и пытались убить, – не сводя с нее взгляда, спокойно ответил инспектор, – что вы убили двух других женщин, а сегодня ночью опять пытались убить ее.

Глаза доктора Филдинг мгновенно потускнели, и он заметил, что она с трудом дышит, пытаясь прийти в себя.

– Прошедшей ночью… – напряженно произнесла Мэгги. – Прошедшей ночью я работала. Моя смена началась в девять вечера, и, как вы видите, я все еще здесь. У нас выдалась очень трудная ночь. Три кесаревых сечения, в одном случае мы приняли близнецов, и еще одна женщина с послеродовым кровотечением. Она умерла. Это была ужасная ночь… А теперь еще такие обвинения…

– Так вы не выходили отсюда целую ночь?

– Да, – уверенно ответила Мэгги, – я работала здесь. В этом кабинете. В операционной палате. Проводила интенсивную терапию, контролируя состояние пациентки. Вы хотите, чтобы я собрала персонал, видевший меня здесь прошедшей ночью?

– Пока нет. Если доктор Тейлор будет настаивать на своих показаниях, тогда мы возьмем показания.

На ресницах Филдинг повисли слезы, и она быстро взяла салфетку.

Дав ей немного успокоиться, Грег продолжил:

– Доктор Коуэн сообщила мне, что именно вы обследовали доктора Тейлор, когда ее доставили в отделение «неотложки» пару месяцев назад?

– Верно. – Мэгги, явно подуспокоившись, вынула ручку изо рта и ответила уже менее взволнованно: – Тогда также дежурил Том Коллинз. Странная получилась ситуация…

– А с тех пор вы видели ее?

– Разумеется, в больнице, – доктор уверенно кивнула, но ее голос вновь прозвучал со взволнованной хрипотцой. – Правда, еще и у меня дома. Несколько недель назад она совершенно неожиданно заявилась ко мне. Даже не знаю, откуда она взяла мой адрес, но, видимо, сочла, что может зайти и поговорить со мной. Я оставила на ее автоответчике сообщение, упомянув о результатах ее осмотра, и добавила, что при необходимости она может зайти ко мне. Хотя я не ожидала, что она появится у меня дома. На самом деле доктор Тейлор вовсе не стала говорить о результатах моего обследования… Ей хотелось, чтобы я помогла ей поймать похищавшего ее мужчину. Мне было очень жаль ее. Я предложила ей сходить на сеанс к одному моему знакомому психиатру. – Мэгги Филдинг энергично помассировала виски. – Раньше я посылала к нему некоторых моих пациенток, и они говорили, что он отлично помог им. Ричард Сиккерт. Если хотите, могу дать вам номер его телефона. После ее ухода я сразу связалась с доктором Коуэн, поскольку ее появление встревожило меня. Доктор Коуэн сказала, что разберется с этим. Должна сказать, что меня это глубоко расстроило.

– То, что она нуждалась в вашей помощи? – прямо спросил Грег.

От Алекс открещивались так много людей, что ему уже надоело их слушать.

– Нет! – пылко возразила врач. – Я была бы рада помочь ей. Но у нее было столько заморочек, что снять их сама я просто не могла. Женщина, умершая на ее парковочном месте… Телефонные звонки с угрозами, ее машина… Я не собиралась помогать ей искать несуществующего преступника.

Тёрнер принял ее объяснение. Он мог лишь вообразить, как сам реагировал бы, если б один из его коллег пришел к нему с подобной невероятной историей. Вероятно, он тоже предложил бы этому человеку обратиться к помощи специалиста. Ему показалось, что Филдинг говорила правду, и он понял, что во всем случившемся нет ее вины. Похоже, он просто стремился найти нового обвиняемого. На сердце у инспектора стало совсем тяжко от сознания того, что в душе он отчаянно пытался защитить Алекс, и ему было почти невыносимо слышать о ее разоблачении.

– У меня есть еще пара вопросов, – сказал он. – Первый: вы когда-нибудь встречались с человеком по имени Оливер Райан?

Мэгги отрицательно покачала головой.

– Он был актером и некоторое время в прошлом году, скажем так, стажировался в этой больнице. Не знаю точно, когда именно, – объяснил Тёрнер.

– Я поступила сюда на работу в августе, – вновь покачав головой, ответила Филдинг. – В прошлом году меня здесь не было. Однако при всем этом, я не знаю такого человека.

– А доктор Тейлор заявила, что он был вашим приятелем, – с бесстрастным видом сообщил Грег.

– Что? Право же, это невероятно! Чего ради она выдумала эту связь?

– Мы пока не знаем, – пожал плечами полицейский. – И второй вопрос. Я хотел спросить, знакомы ли вы с Эми Эббот? Она работала здесь медсестрой, и ваши пути могли пересекаться.

Слегка наклонив голову, Мэгги издала тихий вздох отчаяния.

– Один-единственный раз я видела ее – в день ее смерти. До этого наши пути не пересекались. Напомню, что я начала работать здесь только в августе. Вероятно, со временем мы могли бы с ней познакомиться… И тот факт, что вы спросили о ней, подсказывает мне, что в ее смерти, видимо, есть нечто подозрительное?

Грег встал. Пора дать этой женщине возможность продолжить работу.

– Мне жаль, что пришлось огорчить вас, – сказал он.

– Вы огорчили меня… не только тем, что сказала доктор Тейлор, но также известием о том, какие у нее неприятности. Она прекрасный врач. Теперь я жалею, что так поспешно позвонила доктору Коуэн; лучше б я нашла время и сама надлежащим образом поговорила с доктором Тейлор.

Возвращаясь по коридору в сторону выхода, Тёрнер внезапно почувствовал сожаление из-за того, что им всем не хватило времени поговорить с Алекс должным образом. Она взывала о помощи, но никто из окружающих ее не услышал. Инспектор причислял себя и Лору Бест к оттолкнувшим ее людям. А были еще Патрик Форд, Кэролайн Коуэн и даже Мэгги Филдинг… Все они в какой-то мере ответственны за случившееся.

Небо над ним было еще темным, но утро уже приближалось. Скоро начнут приезжать сотрудники дневной смены, и их беспрерывная работа продолжится. Ему придется позже вернуться сюда, чтобы официально арестовать Алекс Тейлор, но делать этого ему совершенно не хотелось. Между тем у него накопилась куча бумажной работы, однако все это могло подождать.

Сев в свою машину, инспектор не собирался возвращаться в участок. Ему хотелось заехать домой, а потом съездить в Оксфорд повидать сына.

Мэгги тщательно проверила состояние пола, убедившись, что не оставила никаких улик. Помещение опять выглядело таким, каким она нашла его: темным, сырым и заброшенным. Именно Оливер рассказал ей об этом подвале. Ему показали его во время ознакомительной экскурсии по больнице, и он подумал, что здесь великолепное местечко для триллера. Очередного «Молчания ягнят», как он выразился, с ним в главной роли.

За последний час Филдинг уже третий раз возвращалась в подвал, но, слава богу, больше ей этого делать не придется. Полицейские еще сновали по больничной территории, и ей не хотелось, чтобы ее случайно заметили. Больше это место не понадобится, и она уже вернула ключи и все остальные позаимствованные приборы туда, где им и надлежало быть. Полимерная пленка, которой Мэгги покрывала пол перед визитом Эми Эббот, была аккуратно свернута после того, как вся кровь высохла, и хотя этот сверток еще не засунут в багажник машины Алекс, полицейские все равно теперь проведут с ней судебную экспертизу. Придется избавиться и от маски Шиммельбуша. Как бы ни хотелось сохранить ее в качестве сувенира, безопаснее все-таки уничтожить маску.

Представление с падением Алекс на землю и с прижиманием влажной салфетки к ее рту было рискованным, но Мэгги хотелось, чтобы она поверила, будто именно так ее лишили сознания, чтобы потом она рассказывала невероятную историю.

Одетая для ненастного ветреного вечера, Филдинг спрятала волосы под шерстяную шапку, замотала нижнюю часть лица шарфом и просто дождалась, когда Тейлор направится к выходу из больницы. Заранее приготовив шприц с раствором кетамина, она лишь ловко сделала Алекс укол, проходя мимо нее, а потом незаметно проводила ее до парковки и разыграла сногсшибательный удар, уверенная, что сопротивления практически не будет – ведь наркотик уже подействовал на организм ее жертвы. Такая театральщина имела для Мэгги особую привлекательность. В общем, последние несколько недель она от души развлекалась. Увлекательная слежка и ожидание соответствующих возможностей, чтобы сюжет драмы разворачивался в задуманном направлении. Приходилось, конечно, идти на риск, ведь ее махинации могли заметить. Но основная часть задуманного сценария прошла легко.

Подменив шприц с лекарством, она лишь дождалась, когда его обнаружат. Незаметно распылила на стекло машины Алекс дурацкую надпись, дождавшись, когда та во время вечеринки выйдет прогуляться без свидетелей, чтобы подумали, будто она сама решила привлечь к себе внимание. Это все были лишь простые поддразнивающие шуточки, как и угрожающий телефонный звонок. Но каждая из этих шуточек работала на укрепление веры в то, что Тейлор сходит с ума. Мэгги сомневалась лишь в том, какую пользу может принести ее сценарию посланный ею подарок. Меньше всего ее волновала красота картины. Если б Алекс не выпивала, ей могли бы легче поверить. Но она так глупо дискредитировала себя…

Более того, Тейлор сама продолжала подкидывать ей неожиданные подарочки.

Одним из них стала забытая ею на вечеринке сумочка. Быстрое изучение ее содержимого подсказало Филдинг место действия очередного убийства. Однако она не планировала оставлять собственную машину поблизости от места преступления и уже придумывала, что скажет, если полицейские захотят узнать, почему там стоял ее автомобиль. Отговоркой приезда могло бы послужить беспокойство за коллегу, но, выяснив, что Алекс нет дома, Мэгги вернулась к своей машине и обнаружила, что та не заводится. Если б ее спросили, как она попала на парковку, Мэгги сказала бы, что ворота были открыты. Но ее никто ни о чем не спросил, поскольку полицейские не интересовались автомобилями с широкими шинами.

Впрочем, сейчас все это уже было неважно. Она устроила отличное представление для полицейского инспектора, и он по-прежнему верил в виновность Алекс. Только это и имело значение. Наконец-то все указывает на то, что Тейлор убила свою лучшую подругу.

Надо будет еще избавиться от транквилизаторного пистолета, с помощью которого она оба раза выводила Алекс из строя, – чертовски полезная штука, но Филдинг не представляла, где еще может использовать его. Также придется уничтожить аудиокассеты – подлинные записи звукового сопровождения операционной, сделанные специально для Тейлор, чтобы заставить ее поверить в реальность происходящего.

Прошлой ночью завершилась их притворная дружба. Алекс, возможно, предполагала, что после удачной встречи с Оливером они поедут обратно в дом Мэгги отпраздновать это событие за поздним ужином. Но, разумеется, такого просто не могло быть. Ни о каком совместном ужине не могло быть и речи, ведь Филдинг предстояла ночная смена в больнице, а Алекс в это время будет арестована за убийство! И не важно, как упорно она будет протестовать – в ее машине уже полно уличающих доказательств. На этот раз Мэгги сама предложила воспользоваться для поездки машиной Тейлор…

Филдинг очистила от грязи подошвы тех туфель, что вчера одолжила Алекс. Она не стала надевать их обратно на ноги своей жертвы. Зачем давать кому-то шанс озадачиться вопросом, почему они слишком велики ей? Пусть лучше думают, что Алекс где-то потеряла свои туфли. Мэгги в очередной раз обвела взглядом помещение. Прислушавшись к холодной тишине, поежилась. Пора уходить. Ее жизнь продолжается.