Глава 13
Лили добралась домой поздно, уже затемно. Она осталась на космодроме, чтобы понаблюдать за стартом, и еще долго стояла вместе с другими родственниками и друзьями, вглядываясь в опустевшее небо и слушая эхо координат, которые зачитывал кто-то из техников в центре управления полетом. Она знала, что к этому времени подъем уже завершился, и корабль вышел на временную орбиту – прочитала об этом в брошюре, которую ей вручили на космодроме.
В доме было тихо. Но не пустынно. Адри, хоть и прожила здесь недолго, согрела ее дом и наполнила его новым смыслом.
Лили открыла письмо уже после того, как надела пижаму и забралась в постель. Чтобы продлить предвкушение, она хотела сначала прочесть главу из любовного романа «Сердца в огне». Ей хотелось сполна насладиться минутами ожидания, когда у Адри еще было что ей сказать. Но она не смогла сосредоточиться на романе, и в конце концов отложила книгу и вскрыла конверт.
Лили, я напишу сколько смогу. Я не большая любительница писать, и меня всегда удивляло, почему некоторым так нравится писать письма. Но сейчас я сижу и пытаюсь сообразить, что сказать, и, кажется, я понимаю, в чем дело. Никто не хочет исчезнуть бесследно. Слова воплощают мысли в реальность, и они живут дольше нас.
Просто чтобы ты знала: вот мои мысли, которые мне бы хотелось воплотить в реальность. Надеюсь, что силы слов хватит.
Во-первых, Ленор Олсток умирает при родах, но просыпается на небесах в окружении ангелов.
Во-вторых, Эллис Пэрриш пытается забыть Кэт рин Годспид, но со временем понимает, что любовь просто так не умирает. Он плывет в Англию. Он находит Кэтрин.
В-третьих, ты всегда будешь счастлива и в безопасности.
В-четвертых, все люди на свете всегда будут счастливы и в безопасности.
В-пятых, мы благополучно прибудем на Марс. Мы сделаем что-то новое и хорошее, и мы все сделаем правильно. Мы будем внимательны и осторожны.
Я люблю тебя, Лили. Самое главное, что я хотела тебе сказать: я уверена, что наша любовь остается с нами навсегда.
Вперед и ввысь.
С любовью,
Адри.
P. S. Ты сказала, чтобы я забрала письма с собой. Но я хочу, чтобы это письмо осталось у тебя. Это просто записка от Ленор. Но моя любимая.
24 июня 1920 года
Дорогая Бет, мы уже почти в Нью-Йорке, и это письмо я отдам тебе лично. Но я все равно хочу его написать.
В последнее время я часто смотрюсь в зеркала. Я уже не представляю, как именно другие люди воспринимают мое лицо. Каждый раз, когда я смотрю на свое отражение, я вижу кого-то другого: иногда молодую, иногда совсем старую, иногда мудрую, иногда – нет. Что ты увидишь во мне, когда мы встретимся после долгой разлуки?
Уже скоро мы прибываем в Нью-Йорк, и я все спрашиваю себя – а у меня было время подумать, – когда же мы потеряли друг друга? Когда ты уехала в Америку, через несколько недель после первого дирижабля? Или когда я не села на тот корабль? Или, может быть, намного раньше? Когда ты позвала меня на поиски святого Грааля и сказала мне, где он, хотя это была просто выдумка? Или когда ты сказала, что все равно бегаешь быстрее меня, и мне даже пытаться не стоит тебя обогнать?
Я решила, что это не важно, потому что это неправда. Я тебя не потеряла, а ты не потеряла меня. Даже если мы обе надломлены, все равно это мы. Мы не обязаны быть идеальными, чтобы быть собой.
Я все время думаю о ребенке, даже во сне. Я уверена, что это девочка – не могу объяснить почему, – и мне неожиданно стало казаться, что сама идея иметь ребенка невероятно прекрасна.
Каждый ребенок – настоящее чудо. Как они появляются на свет и совсем ничего не знают: какой сейчас год, и в какой стране они живут, и зачем нужны деньги, и что такое Земля. Моя малышка еще не знает, что она будет жить на этой планете; она не знает о солнце и о том, как много зла люди могут причинить друг другу.
Эта невинность меня потрясает. И я понимаю, что мир не заслуживает такой ослепительной чистоты. Но мы постараемся ее заслужить, да, Бет?
Я часто задумываюсь, как странно, что время не стоит на месте. Было бы очень логично, если бы ничто никогда не менялось. Помнишь ли ты меня так же, как я помню тебя? Может быть, я лелею мечту, которая на самом деле не более чем детское воспоминание? Мы по-прежнему знаем друг друга, подружка? Но это не важно. Мы с тобой связаны крепко-накрепко. Я поняла это благодаря моему ребенку. Расставания – это иллюзия. Это не по-настоящему.
Когда мы были с Джеймсом в ту последнюю ночь и он принес с собой этот новый фонарик, он сказал мне, что сегодня луч света будет направлен не в звездное небо, а прямо на нас. Он включил свой фонарик, и тот зажегся ярко-белым светом – наполнил сиянием наши лица и осветил нашу скромную, но такую любимую комнатушку. Его лицо, как и мое, было полностью на свету.
Я так волновалась, когда прикоснулась к его щеке, провела пальцем по шрамам и сказала: «Ты очень красивый», – и первая поцеловала его прямо в губы.
Поразительно, правда? Что один поцелуй вдруг привел к появлению чего-то настолько масштабного, светлого и сильного, как человеческое существо? У меня кружится голова от одной только мысли о том, что именно так начинается все на свете. Целые семьи, целые страны, целые миры.
Удивительно, правда? Как целая жизнь начинается с крошечной искорки.
Как только прибуду в Нью-Йорк, сразу отправлю тебе открытку.
С любовью,
Ленор.
