Глава четырнадцатая

Обратный путь показался мне бесконечным. Как только поезд на скорости 300 километров в час пролетел мимо вокзала в Валансе, я вскочила, подхватила чемоданы и встала возле выхода, готовая спрыгнуть на перрон. Меня забавляли возбуждение и нетерпение, полностью противоположные моему вчерашнему настроению на пути в Париж. Я вела себя словно юная девчонка. В сумке завибрировал телефон, и я не мешкая вытащила его.

– А… это ты, Кати…

– Не стоит так бурно радоваться! Похоже, ты разочарована.

– Нет, конечно. У тебя все в порядке?

– Да, а у тебя? Ты в поезде?

– Только что проехала Валанс.

– Помнишь, что мы сегодня вечером празднуем твое возвращение к танцам?! Ждем тебя у нас!

– Э-э-э… А вы не хотите прийти в “Бастиду”?

– А что?

– У меня клиенты.

– Я думала, ты закрыла бронирование…

– Они неожиданно приехали вчера вечером, и Элиас ими занялся.

– Элиас? Интересно… Ладно, мы согласны! Я принесу ужин.

– Нет! Не надо, я сама приготовлю.

– Но он уже готов!

– Спасибо, дорогая Кати, я тебя целую, до вечера.

Как только открылась дверь, я выскочила из поезда. Какое счастье – солнце, мистраль, сухой воздух! Я потратила уйму времени, запихивая чемоданы в свою крохотную машинку. А потом мечтала о том, чтобы поскорее доехать, и изо всех сил давила на педаль газа. Что не производило особого впечатления на мою “панду”.

При подъезде к дороге, сворачивающей к “Бастиде”, я притормозила и последние несколько метров еле ползла. Но когда я выключила двигатель, радиатор возмущенно зашумел – я изрядно помучила свою “панду”. Ничего, придет в себя. Я выскочила из нее и вдохнула воздух полными легкими. Подняла голову к небу, но не стала надевать солнечные очки – обожаю, когда меня заливает сияние света. Теперь я на своем месте.

Несколькими секундами позже радость сменилась не менее сильным разочарованием. Автомобиля Элиаса на стоянке не было.

Выгрузив чемоданы и поставив их у себя в комнате, я рискнула подняться к нему: мне было необходимо узнать, написал ли он что-то в мое отсутствие. Да, написал, последняя запись датирована сегодняшней ночью.

Я оторвалась от чтения, и на моем лице расцвела улыбка. Какой он смешной! Знал бы он… Я перевернула страницу, утром он снова что-то написал. Я начала читать и после первой же фразы рухнула на пол рядом с кроватью:

Я закрыла тетрадь, стерла застывшую в уголке глаза слезу. Я была рада за него, теперь он сможет прогнать своих призраков, справедливость восстановлена. Элиас этого заслуживает. Однако меня ужасала мысль, что он может уехать теперь, когда он так важен для меня. С тяжелым сердцем я бесшумно покинула его комнату. Вместо того чтобы нарезать круги по дому, пережевывая события вчерашнего дня и пытаясь оценить место Элиаса в своей жизни, лучше устроить пробежку, подумала я. Мне даже удалось посмеяться над ситуацией: больше всего на свете мне хочется танцевать, мне дано такое право, но я не позволяю себе им воспользоваться, потому что танцевальный зал пока остается вотчиной Элиаса. И мне это нравится.

Когда я собиралась свернуть на шоссе, передо мной выросла его машина. Не повезло.

Элиас затормозил и, широко улыбаясь, опустил стекло:

– Только вернулись и сразу уезжаете?

– Я собралась на пробежку.

Он недовольно нахмурился. Я поспешила объяснить:

– Один врач запретил мне танцевать в саду, вот я и решила побегать по асфальтированной дорожке в лесу.

Он усмехнулся.

– Все в порядке? – спросила я.

– Ваши гости ничего не разбили и, как мне показалось, хорошо выспались.

– Я имела в виду не клиентов, а вас. Все хорошо?

– Да, да.

Он отводил глаза.

– До скорого, и будьте осторожны.

– Обязательно.

Он тронулся с места, а я нет. В зеркале заднего вида я наблюдала, как его машина остановилась перед “Бастидой”, он открыл багажник и вынул из него что-то, чего издалека мне было не разглядеть. Я могла бы оставаться вот так часами, смотреть, как он ходит по участку, радоваться, что он чувствует себя здесь как дома. И мечтать о том, что он не уедет в ближайшие дни. Меня так напугали собственные мысли, что я резко газанула.

Двадцать минут спустя я припарковалась перед Кедровым лесом. Обожаю это место, сколько себя помню. Там царила бодрящая свежесть. Я воспользовалась деревянными барьерами в начале тропинки для растяжки ног. Как же я ждала возможности наконец-то размять их, почувствовать, как натягиваются мышцы бедра, икроножные мышцы. За последние несколько недель мое тело частично утратило гибкость. Я возвращалась к своим привычкам – надела наушники и включила музыку: пусть M83 сопровождает меня на пути возвращения к физическим нагрузкам. Я побежала трусцой.

Вскоре мои мысли обратились к прошлому. Я увидела себя на очередной пробежке в Париже – равнодушной ко всему, никого не замечающей, – ведь я никого не знала и меня никто не знал. Я была полностью поглощена отношениями с Эмериком и своими надеждами. Мне казалось, что я счастлива, но это было не так. Я тешила себя иллюзиями. Мое счастье было поддельным.

На этот раз, когда меня обгоняли дети на велосипедах, гордо подмигивая мне, я им махала рукой и поднимала вверх большой палец. С нежностью задерживала взгляд на немолодых парах, прогуливающихся за ручку, – так могли бы гулять мои родители. Еще я думала о скорой встрече за ужином с Кати и Матье, теперь уж я не буду оглушать себя крепким алкоголем и примитивными танцами, стремясь забыть, что ошиблась дорогой. Жизнь в Париже казалась мне совсем далекой, а ведь я оставила ее только сегодня утром.

Дело было не в Париже, любой другой большой город мог бы стать сценой моих заблуждений. Сцена – подходящее слово, потому что я много лет подряд играла роль. Огюст пытался подсказать мне это, и я, пробегая под вековыми деревьями, наконец-то поняла смысл его слов. Да, я играла разные роли: роль девушки, пережившей без особых последствий самоубийство родителей, стереотипную роль балерины – любовницы женатого мужчины, роль слегка инфантильной учительницы танцев, тушующейся перед партнерами и отказывающейся выдвигать собственные пожелания, поскольку вбила себе в голову, будто главная задача – быть вместе с коллегами, уживаться с ними.

Я полагала, что нужно дождаться, когда я снова смогу танцевать, чтобы вновь обрести себя, но в действительности это оказалось неправдой. Я начала обретать себя как раз таки после травмы. Можно предположить, что вина за падение лежит на моем подсознании. В тот вечер мне было слишком плохо, я чувствовала себя не на своем месте и кем угодно, только не самой собой. А после разрыва связок я избавилась от всех наносных слоев, от всех своих театральных костюмов и образов. Париж. Танцевальная школа. Бертий и Сандро. Эмерик. Тут я заметила, что больше не бегу. Я замедлила бег, сама того не желая, и теперь шла в удобном для себя темпе. Отныне никто и ничто не помешает мне прислушиваться к себе.

На обратном пути в “Бастиду” я была словно в дурмане, чувствовала себя сменившей кожу и удивительным образом умиротворенной тем, что только что поняла и решила. Невзирая на массу неизвестных, я знала, в каком направлении хочу двигаться, и была твердо намерена не возвращаться назад. Многое из упущенного уже не вернуть, однако я еще могла вернуть свою жизнь. Только от меня зависит, сделаю ли я ее более красивой, более искренней.

Элиас был в “Бастиде”. В животе завязался тугой узел, ноги задрожали – так бывало всякий раз, когда я знала, что он где-то рядом, но лишь совсем недавно я позволила себе это осознать. Как же странно все вышло: жизнь застала меня врасплох, и я подчинилась воле случая, организовавшего для меня встречу.

Эмоции зашкаливали, поэтому я направилась к дому, не пытаясь пока что встретиться с Элиасом. Он окликнул меня, когда я открывала дверь:

– Ортанс?

Я обернулась. Он стоял в нескольких метрах от меня, в своем обычном рабочем виде: обнаженный торс, джинсы, поношенные кроссовки. Меня бросило в жар.

– Все в порядке?

– Да-да, – ответила я, слегка оглушенная.

– Ладно, тем лучше… Тогда я вернусь к ремонту. Он быстро продвигается.

– Ой, супер, спасибо, – ответила я, все еще не придя в себя.

Его взгляд неожиданно посерьезнел, и я решила, что он сейчас что-то скажет – возможно, объявит о своем отъезде, – но ничего не произошло, и после недолгого молчания он развернулся и быстро ушел. Я бросилась вдогонку и подбежала, когда он уже был практически на месте.

– Элиас!

Он резко обернулся:

– Да!

Я преодолела последний шаг, разделявший нас.

– Сегодня вечером придут Кати и Матье. Поужинаете с нами?

Я ничем не рисковала – Матье он очень нравится, Кати любит всех, а когда она готовит на троих, на четверых хватает с избытком. Что до меня, то я очень хотела, чтобы он к нам присоединился. Элиас опустил глаза, и от его молчания мне стало не по себе.

– Может, у вас уже что-то намечено? – прошептала я.

Его лицо осветилось лукавой улыбкой.

– Ну да, у меня здесь столько знакомых… Просто мне бы не хотелось навязываться, у меня такое впечатление, что с момента своего приезда я только и делаю, что захватываю ваше жизненное пространство, а так не годится…

Он начал захлопывать створки своей раковины, я не могла этого допустить. Надо больше узнать о нем и извлечь пользу из того немногого, что мне известно. Я заглянула ему в глаза и пошла ва-банк:

– А если я скажу, что хочу, чтобы вы были с нами?..

– Я отвечу, что тоже хочу этого.

– Тогда вопрос решен, – весело сказала я.

Я попятилась, не отрывая от него взгляда:

– Не работайте допоздна.

– До скорого…

Я ушла, легко ступая по садовой дорожке. Но, едва войдя в дом, зажала ладонью рот, чтобы сдержать избыток чувств, кровь в висках стучала быстро-быстро. Получается, я вновь стала собой, и потому мне удалось посмотреть на Элиаса и увидеть его, сделать шаг ему навстречу. И наверное, по той же причине он первым сумел действительно затронуть глубины моей души.

Я заперлась в комнате родителей и просидела там до вечера. На меня и так уже обрушилось множество откровений, но я знала, что должна раз и навсегда осознать и принять их отсутствие. Я ступила на этот путь, когда приехала и поняла, что обязана взять “Бастиду” под свой контроль, что она не может оставаться исключительно домом моих родителей. Теперь я займусь их комнатой и тем самым превращу родительскую усадьбу в свой дом. Да, конечно, это дом, в котором я выросла, но сегодня он должен стать тем, где я, быть может, останусь жить. Я открыла окно и села на кровать, рассеянно поглаживая стеганую поверхность покрывала, запоминая каждую деталь, все пережитое, что было связано с этим местом. Еще немного, и я все здесь переделаю, чтобы избавиться от последнего барьера, мешающего мне двигаться вперед. Их комната превратится в мой кабинет.

Я потеряла представление о времени, когда открыла шкаф и стала вынимать из него все вещи подряд.

В начале вечера, ближе к семи, вдали послышался голос Элиаса, он с кем-то разговаривал, наверняка с нашими гостями. Я перестала разбирать вещи и упала на кровать, чтобы разрешить себе помечтать. С Эмериком я такого никогда не проделывала. Да, я лежала и мечтала о том, как Элиас останется, как он будет жить здесь и со мной. Одновременно я посмеивалась над своим превращением в сентиментальную девочку-подростка. Он позвал меня, и я встала с постели. Голова слегка кружилась. Я подошла к входу, где он, как я и предполагала, стоял с приехавшими накануне клиентами. Он улыбнулся, не отводя от меня глаз.

– Оставляю вас с Ортанс. Хорошего вечера.

Пара горячо поблагодарила его за прием: как я погляжу, он умеет покорять людей своей сдержанностью и приветливостью. Покончив с благодарностями, гости повернулись ко мне. Совершенно не знаю, о чем я им рассказывала, но, судя по всему, им это нравилось. Я же следила за Элиасом, который поднимался к себе в комнату. Я извлекла из недр памяти маршрут до ресторана в Руссильоне, где они заказали столик. После чего они тоже ушли. Пора было готовиться к приезду Кати, Матье и Макса, а ведь я о них едва не забыла. Я заперлась в ванной и долго стояла под прохладным душем. Затем надела длинное платье с открытыми плечами, которое носила только здесь, и сандалии. Не стала сушить волосы, а лишь вытерла их полотенцем, причесала щеткой и позволила дальше жить своей жизнью, хоть и подозревала, что скоро они начнут торчать как попало. Удовольствовалась штрихом карандаша на веках и тушью, а больше краситься не стала – хотела оставаться естественной. И в этот момент я знала, что думаю только о себе, а не стремлюсь понравиться Элиасу – в любом случае у меня не было ни малейшей идеи насчет того, что именно ему нравится, – или играть какую-то роль. С неустанной битвой за соблазнительность покончено. Хочу всегда оставаться такой, какая я есть. Отныне я нуждалась только в этом – жить сообразно собственным представлениям, вести себя и поступать естественно, а не адаптироваться к пожеланиям окружающих. Я покинула свое убежище и отправилась на кухню готовить вино и закуски для аперитива.

– Могу я вам помочь?

Я вздрогнула. Он тоже был только что из душа и надел к джинсам белую рубашку навыпуск. В таком наряде я его видела впервые, и он ему очень шел.

– Мне нужно только достать из буфета четыре бокала и принести бутылку из подвала. Сегодня вечером повар у нас Кати.

Он насмешливо ухмыльнулся и подошел ко мне:

– У вас большой талант: приглашаете на ужин друзей, а всю грязную работу сваливаете на них. Я восхищен! Сам бы я никогда на такое не решился!

Я расхохоталась:

– Вот и не угадали. На самом деле Кати пригласила меня в гости, а я предпочла, чтобы мы встретились здесь, она согласилась, но при условии, что сама займется готовкой.

– А почему вы отказались от приглашения?

– У меня тут дела, да и за чайные ложки я волнуюсь.

Настала его очередь рассмеяться. Бог мой, каким сияющим он становится, когда смеется.

– Пойдем на улицу? – предложила я.

Элиас открыл бутылку, пока я заполняла поднос бокалами и закусками к аперитиву. Он вежливо пропустил меня вперед, и мы вышли в сад. Мы устроились рядом на диване, я подогнула ноги под себя. Он протянул мне вино. Чокаясь, он не стукнул своим бокалом по моему, нет, он осторожно дотронулся до него. Звон был едва слышен. Мы выпили по глотку, не отрывая друг от друга глаз. Полуобернувшись ко мне, он отодвинулся вглубь дивана и оперся щекой на ладонь, но совсем не от усталости. Я почему-то сразу подумала, что у него очень спокойно на душе.

– И как там, в Париже?..

Я оценила внимание, с которым он ждал моего ответа.

– Я закончила уборку, начатую несколько недель назад…

Он с облегчением выдохнул:

– Это пошло вам на пользу?

– Да… вот только скажите, это был вопрос доктора? – Его реакция позабавила меня.

Он поднял голову и опустил руку на спинку дивана, совсем рядом с моей. Серьезно посмотрел на меня и долго не отпускал мой взгляд.

– Нет, не доктора…

Мое сердце пропустило удар. На его лице была улыбка, и в ней светилась невообразимая нежность. Я почувствовала, как его пальцы пробежали по тыльной стороне моей ладони. Время остановилось, а я не могла оторваться от его глаз, и все мое существо сосредоточилось на его ласке, от которой трепетала моя кожа, а заодно и все мое тело. Меня охватило безумное желание, из тех, что делают пьяной, влюбленной, дарят ощущение, что ты нашла свое место. Я хотела, чтобы это мгновение никогда не кончалось. Все мечтают пережить такое хотя бы раз в жизни.

Вдалеке раздался шум автомобиля, хлопнули дверцы, но, если честно, я вообще ничего не слышала, и мира вокруг для меня не существовало. Элиас не переставал гладить мои пальцы, он вглядывался в меня еще более упорно, словно стремясь защитить, спрятать под стеклянным куполом, который он только что создал специально для нас.

– Крестная!

Воздух снова заполнил наши легкие, и это было больно, я бы хотела еще долго оставаться в безвоздушном пространстве. А потом Элиас в последний раз провел пальцами по моей руке, и все закончилось. Я отлепилась от его взгляда и встала. Прошла рядом с ним и присела на корточки, чтобы обнять Макса.

– Иди ко мне, мое сокровище!

Я изо всех сил цеплялась за крестника, чтобы вернуться к действительности, прочно стать на землю.

– Отнесу-ка я все на кухню, – пропела Кати.

Я перестала жмуриться и освободила Макса из объятий. Когда я поднялась, мне показалось, что меня шатает. Матье, сам того не заметив, помешал мне потерять равновесие, когда обнял, здороваясь. От трех его смачных поцелуев у меня зазвенело в ушах. Он отпустил меня, а потом настала очередь Кати, которая взяла меня за плечо.

– Какая ты сегодня красивая! – воскликнула она. – Сто лет не видела тебя в этом платье!

Тут она наверняка заметила мое мечтательное, отстраненное выражение лица, поскольку заинтригованно прищурилась.

– Привет! – завопил Матье.

Элиас подходил со стороны бассейна с сигаретой во рту, почесывая затылок. Он поискал меня глазами, нашел, в них промелькнула тысяча разных посланий, и только после этого он перевел их на Матье. Кати в свою очередь тоже направилась к нему, не преминув покоситься на меня. Они поцеловались, а я едва сдержала смех. Мы с Элиасом еще не поднялись на эту ступеньку. Кати познакомила его с Максом, Элиас присел рядом с ним, сказал что-то, чего я не расслышала, и взъерошил мальчику волосы.

– Я пригласила Элиаса поужинать с нами, – сообщила им я.

– Но это само собой разумеется, – удивился Матье. – Давайте выпьем!

Я не сразу выбрала себе место за низким столиком. Мне хотелось сесть напротив Элиаса, чтобы все время смотреть на него, рискуя, что все остальное пройдет мимо моего внимания, и одновременно я хотела быть рядом с ним, чтобы чувствовать, что он тут, со мной, правда, и в этом случае мне бы не удалось сосредоточиться на друзьях. Кати подарила мне путь к отступлению: теперь выбор за меня сделает случай.

– Можно я включу Максу мультики? – спросила она.

– Да! Конечно! Сиди здесь, я сама все сделаю. Пошли! – позвала я крестника.

Несколькими минутами позже он сидел перед экраном, на котором шла игра “Форт Боярд”, а я пообещала, что ничего не скажу маме. Для того и существуют крестные. Я собиралась уйти, когда почувствовала, что мы не одни. Мне не нужно было его видеть, достаточно было его присутствия в комнате. Я оставила крестника и подошла к Элиасу.

– Мы забыли лед, – сообщил он.

– Кати предпочитает розовое со льдом.

– Похоже на то…

Мы еще немного приблизились друг к другу.

– Все в порядке? – обеспокоенно спросил он.

– Да…

Обеспокоенность сменилась улыбкой.

– Может, это покажется глупым, но не пора ли нам перейти на ты?

Я усмехнулась, глянув на него из-под ресниц:

– Вообще-то я не привыкла обращаться на “ты” к клиентам “Бастиды”, но… с другой стороны, ты теперь не совсем клиент.

– Возвращайся к друзьям, я сейчас приду.

Он скрылся на кухне. Я шла на террасу, и мне казалось, будто я перемещаюсь по воздуху. Кати похлопала по месту на диване рядом с собой, до их прихода там сидел Элиас.

– У тебя все хорошо? – шепотом осведомилась она.

– Да… даже очень хорошо.

Мой голос удивил меня саму: он был спокойным, мягким, едва ли не томным. Вернулся Элиас. Мы чокнулись, и я обрадовалась, что нужно, следуя неписаному правилу, смотреть в глаза тому, с кем чокаешься, хотя мне было невероятно трудно оторваться от Элиасовых глаз.

– Как концерт? – спросила Кати.

– Все прошло прекрасно, полный успех.

– Ты расстроилась, что не участвовала в подготовке?

– Да, но не так, как тебе могло показаться…

– То есть?

– Я собираюсь скоро опять вернуться к танцам, и я еще с тобой об этом поговорю… думаю, тебе понравится.

Сейчас не время рассказывать о моем проекте. Матье толкнул локтем Элиаса и заодно перебил нас:

– Она учительница танцев…

– Я знаю…

Периферическим зрением я поймала взгляды, которые на меня бросала Кати, в них все явственнее сквозило любопытство. Я их проигнорировала.

– Тебе придется попотеть, чтобы доделать танцзал, – напомнил Матье в ответ Элиасу.

– Это правда, что ты занимаешься ремонтом? – Кати была заинтригована.

– Сегодня вечером закончил.

– Спасибо, – прошептала я.

– Вот это результативность! Да, надо что-нибудь придумать, чтобы удержать тебя в конце сезона! – воскликнул Матье. – Ты всегда найдешь работу в здешних краях!

Резкое возвращение к действительности. Элиас сжал кулак, осторожно покосился на меня, а в его кривой ухмылке промелькнула грусть. Жизнь остановилась. Он здесь проездом… Завершив ремонт, он тем самым освободился от одного из своих обязательств. К тому же теперь он мог вернуться домой. Как долго Матье будет нуждаться в его услугах?

– Давайте не строить замки на песке, – ответил Элиас.

– Ты чем-то еще занимаешься, кроме вырубки деревьев с моим мужем? – полюбопытствовала Кати.

Вопрос логичный, однако вместо ответа он может захлопнуться как устрица.

– Я шатаюсь по стране и попутно выполняю разную мелкую работу, чтобы было на что жить. Но я нигде так надолго не задерживался!

– Правда? А здесь хорошо! – В голосе Матье прозвучала гордость, развеселившая меня.

– Какой тут у нас ура-патриот, оказывается! – подколола мужа Кати.

Все оценили ее шутку.

– Эй, Ортанс! – позвал меня Матье. – Он хоть прилично все делает?

– Не знаю, еще не видела.

– Да ладно!

– Буду инспектировать завтра.

Элиас мне улыбнулся.

– О’кей, а пока разрешишь мне прямо сейчас оценить?

– Валяй, только мне ничего не говори!

– Ты какая-то прикольная сегодня вечером! – заметил, вставая, Матье и добавил, обращаясь к Элиасу: – Устроишь мне экскурсию?

– Пошли.

Я следила за ними, пока они не исчезли за углом дома, после чего вздохнула.

– Могу я узнать, Ортанс, что происходит?

Я опустила голову и сделала глоток вина:

– Не знаю, не могу объяснить.

Я боялась на нее посмотреть.

– Ау! Это я, Кати, если ты забыла. Мне можно все рассказывать.

Я кое-как справилась с внутренним ликованием и подняла глаза на нее, мою милую, нежную Кати.

– Я ничего не понимаю, честное слово… Все случилось так быстро, что я даже не заметила как. Еще совсем недавно я рыдала из-за другого мужчины… А тут вдруг…

Она обхватила ладонями мое лицо:

– Ты ничего не ждала от своих отношений с Эмериком и ни на что не надеялась с того самого момента, как они начались! То, что я сейчас скажу, наверняка покажется тебе слишком жестким, но вы с Эмериком никогда не были парой.

– Я знаю…

– Однако в эти полчаса мне странным образом показалось, будто сейчас передо мной настоящая пара, ты и Элиас… Тем не менее я чувствую, что пока между вами ничего не было.

Она хитро ухмыльнулась. Я ответила ей тем же, после чего пожала плечами:

– Но какой во всем этом смысл? Он уедет…

– Я слышала другое: пока еще ничего не известно. И сейчас он кажется более счастливым, чем когда я его встретила в первый раз.

– Думаю, да…

– Тебе известно о нем несколько больше?

Я кивнула.

– Ну?

– Не имею права говорить…

Как я могла его предать?!

– Хочешь, Матье так его обработает, что он останется здесь до конца жизни? Ты только скажи мне, и он с удовольствием за это возьмется.

Мы хором прыснули.

– Все, хватит болтать глупости, пошли накрывать на стол.

За ужином у нас было прекрасное настроение, все непринужденно общались и веселились, а мы с Элиасом переглядывались. Царило полное согласие: Матье и Кати ничего не знали об Элиасе, видимая связь между нами вроде бы отсутствовала, но они явно приняли его. Просто фантастика. Я не чувствовала никакого смущения, никакой неловкости, никаких сбоев, которые могли бы меня огорчить. Единственное, что лишало меня спокойствия, это мысль о его отъезде. За десертом мне пришлось выйти из-за стола, чтобы встретить вернувшихся из ресторана гостей. Элиас догнал меня еще до того, как я успела с ними заговорить.

– Матье отправил меня за следующей бутылкой вина.

– Он переложил эту обязанность на тебя? Обычно он сам с ней прекрасно справляется.

Было так странно говорить ему “ты” и в то же время так естественно. Его губы сложились в смущенную улыбку.

– На самом деле я не оставил ему выбора…

Мы помолчали.

– Ну, я пойду…

– Думаю, это будет правильно.

Заходя в дом, он задел меня, его рука дотронулась до моей, и это отнюдь не было случайно. На мгновение у меня снова прервалось дыхание.

Когда Кати и Матье собрались домой, Элиас не пошел со мной провожать их. Матье многозначительно подмигнул мне. Несмотря на грубоватые повадки бирюка, он все быстро схватывал. Перед тем как сесть в машину, Кати нежно поцеловала меня в щеку, но ничего не сказала. Да это было и ни к чему. Когда они растворились в ночи, мое сердце отчаянно колотилось, но меня затопило блаженство. Я вернулась на террасу. Элиаса там не было. Я поискала его в саду, но так и не нашла. А потом услышала его дыхание совсем близко, за своей спиной. Я засияла.

– Мне показалось, ты ушел спать…

– Ты бы этого хотела?

– Нет… думаю, ты все правильно угадал.

Его ладонь легла на мою руку, осторожно поднялась к плечу. Я повернулась к нему. Надо бы спросить, скоро ли он сбежит, надо бы сказать, что я все знаю, но у меня не получалось. Ни за что бы не поверила, что такое возможно. Мне бы никогда не пришло в голову, что однажды Эмерик станет лишь частью прошлого. Мне нужен был только этот замкнутый мужчина, такой нежный и трогательный по отношению ко мне. В этот момент вся моя вселенная свелась к нему одному. Обеими руками я схватила его сжатый кулак. Он не противился и придвинулся еще ближе. Наши пальцы переплелись.

– Я боюсь, Ортанс. Боюсь того, что на нас свалилось.

– Я тоже, но мне кажется, еще больше я боюсь пройти мимо.

Он осторожно обвил рукой мою талию. Я бы не сумела определить, кто первым, он или я, раскрыл губы для поцелуя. Мы просто стали целоваться, одновременно. Это был лихорадочный поцелуй, наши губы искали друг друга, мы были неловкими, изрядно напуганными и потерявшими голову от того, что с нами происходит. Однако я чувствовала, что это было самое прекрасное из всего, что я когда-либо давала или получала. Не произнося ни слова, но крепко держась за руки, мы направились в мою комнату. Он осторожно закрыл дверь и потянулся ко мне. Я отступила к кровати, он двинулся за мной. Я не отводила от него взгляда, и полумрак мне не мешал. Наша любовь была такой же лихорадочной, как и наш первый поцелуй. Она была неловкой, нежной и мощной одновременно. Мы не отрываясь смотрели друг на друга, наше дыхание сбивалось, мы были изумлены, потрясены теми чувствами, тем удовольствием, которое дарили друг другу. С ним я открывала для себя другую форму желания и наслаждения, которые намного превосходили и сам секс, и его качество. Когда мы с Элиасом впервые открывали друг друга, мы были единым целым.

Мы долго лежали обнявшись, не в состоянии оторваться друг от друга; он целовал мои щеки, губы, нос, плечи, я гладила его спину, волосы, новый порез на подбородке.

– У меня впечатление, будто я этого никогда не знал, – шепотом признался он. – Никогда раньше мне не было так хорошо.

– Даже не догадываюсь, куда это нас заведет, но я не хочу, чтобы ты уезжал. Не говори больше о своем отъезде, как сегодня вечером.

Он напрягся, я сделала ему больно, напомнив о том, о чем он не хотел думать. Но промолчать я не сумела, слишком важно мне было удержать его.

– Пока что я здесь…

Ночь мы провели, тесно обнявшись, не отпуская друг друга. Он не сбежал, словно вор, он жил и наслаждался каждым мгновением рядом со мной. Я спала, но чувствовала его руку на себе, на своем животе, на бедрах. Когда он попытался убрать руку, я ее не отпустила.

– Ты уже не спишь? – тихо спросил он.

– Сплю, но ты же уходишь…

– Нет, я не ухожу, но мне кажется, пора готовить завтрак …

– Может, пусть они сами разбираются?

Элиас засмеялся, уткнувшись мне в шею, и я прижала его руку к себе, мне нравилось просыпаться вместе с ним, чувствовать, что он счастлив и ему хорошо со мной. Он неожиданно притих.

– Что случилось?

– Булочник.

И впрямь вдали слышался шум мотора.

– Лежи, я сам.

Элиас встал, натянул джинсы и подошел к двери. Перед тем как открыть ее, он обернулся ко мне:

– Так легко поверить…

Я окончательно поняла, что счастлива. Он был прав.

– Да…

Он ушел. Я услышала, как он открывает входную дверь, здоровается с доставщиком, принимает хлеб и сдобу, словно делал это всю свою жизнь, как будто был у себя дома, как будто мы вместе, рука об руку, занимались нашим общим пансионом. Однако все это из области фантазий… Похоже, у меня открылся особый дар – воображать жизнь, которой никогда не будет в действительности. Мгновенно верить в возможности, не имея перед собой никаких конкретных подтверждений. Первое доказательство тому – мои отношения с Эмериком. А второе – не та ли легкость, с которой я последовала за Элиасом, зная, что он может уйти в любой момент?

В столовой уже собрались гости, одетые для прогулки и заказывающие Элиасу чай и кофе. Он успел подняться к себе в комнату и надеть майку. Гости поздоровались и тотчас утратили интерес ко мне. Элиас выразительно посмотрел на меня, и я пошла на кухню варить кофе и кипятить воду. Несколько минут спустя, когда я снова нырнула в мечты о возможном невозможном, руки Элиаса опустились на мои бедра, он прижался к моей спине, я крепко зажмурилась, потрясенная естественностью происходящего между нами и отсутствием стеснения, обычного после первой ночи любви.

– Чем быстрее мы их обслужим, тем быстрее они оставят нас в покое, – шепнул он мне на ухо.

Я хихикнула, повернулась к нему и поцеловала в губы.

– Поспешу их спровадить, – с энтузиазмом подхватил он.

– Первый раз вижу, как ты завтракаешь чем-то кроме кофе! – Я с удовольствием наблюдала, как он вгрызается в свежий круассан.

Наши отдыхающие наконец-то ушли на прогулку. Оставшись одни, мы сели завтракать в саду. Как делали это каждое утро.

– Запишешь на мой счет!

Я хлопнула его по плечу:

– Болтун!

Он притянул меня к себе, я уткнулась носом ему в шею и крепко обняла его. Я слышала, как вдали шумит листвой оливковое дерево моих родителей, и чувствовала их ближе, чем когда-либо раньше. Элиас молчал и только счастливо вздыхал. Нам обоим было просто хорошо. Я позволила себе подумать: обычная жизнь двух влюбленных – воскресный завтрак после субботнего вечера в компании друзей и ночи любви. Мы приручили повседневную рутину, еще не успев полноценно прожить рождение чувств. Как будто все проделывали задом наперед. Я вспомнила слова Кати о том, что она увидела в нас пару. У меня же было впечатление, будто я открываю с ним семейную жизнь и даже живу ею. Я прижала к себе обнимающие меня руки и положила на них ладони. Он вдохнул запах моей кожи, волос.

– Хорошо пахнешь, – шепнул он.

Я улыбнулась и подняла к нему лицо. Он погладил меня по щеке, отбросил со лба волосы и нежно посмотрел на меня. Я не сумела выдержать его взгляд, потому что была слишком взволнована.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил он.

– Ничего… просто в это невозможно поверить. Не нужно бы мне это говорить, но мне так хорошо с тобой, Элиас… Я тебя напугаю…

– Ты меня напугаешь, ну а я приведу тебя в ужас… Ты – последнее, чего я ожидал… Мне кажется, что с тобой я возрождаюсь, что твое появление в моей жизни дарит мне второй шанс.

– Почему второй шанс? – не удержалась я.

Он помолчал, собираясь с силами.

– До того как я отправился колесить по дорогам, как ты это называешь, у меня была жизнь, которая мне нравилась и устраивала меня… За несколько недель до того, как я очутился здесь и встретил тебя, я думал, что так и буду жить дальше – кочевать с места на место в одиночестве… И вот к чему я сегодня пришел.

От его слов у меня перехватило дух, я сделала круглые глаза.

– Согласись, если речь идет о внушении ужаса, пальма первенства за мной! – попытался он пошутить.

– Ты ошибаешься, меня это не пугает…

И я поцеловала его, чтобы удержать рядом с собой, потому что вдруг опять запаниковала при мысли, что он может сбежать.