Изгнанный из Орламюнде, Андреас Карлштадт не мог вернуться в Саксонию – этого не позволял запрет Фридриха. Бездомный, скитался он с женой и маленькой дочерью из города в город, пытаясь найти себе место и средства к существованию. В конце концов укрылся он в отдаленном Ротенбург-об-дер-Таубере, почти в 250 милях к югу от Виттенберга. Но когда разразилась Крестьянская война, на него посыпались угрозы с обеих сторон. Бедняга оказался для всех чужим. Пытался одеваться и жить как скромный земледелец – но крестьяне не принимали его за своего, а одна вооруженная банда едва его не убила. Женился на дворянке, ясно давал понять, что не хочет иметь ничего общего с насилием, – но дворяне видели в нем одного из крестьянских вождей, а за это грозила казнь. Когда же наконец насилие подошло к концу и он смог выбраться из своего укрытия – куда ему было идти? И Карлштадт обратился к Лютеру.

12 июня отправил он бывшему другу и недавнему врагу чрезвычайно смиренное письмо, моля о прощении за «все, чем я согрешил перед вами, подвигаемый ветхим Адамом». Он спрашивал, не может ли Лютер принять к себе его жену и дочь. Двадцать седьмого июня, как раз в день свадебной церемонии, жена и ребенок Карлштадта приехали в Виттенберг и укрылись под крышей у Лютера, в Черной Обители. Сам Карлштадт появился немного позже.

Карлштадт попросил Лютера, чтобы тот заступился за него перед новым курфюрстом, герцогом Иоганном, и тот позволил ему вернуться в Саксонию. Как бы ни было это унизительно – он даже отрекся от последних своих книг против Лютера и дал обещание ничего больше не писать, ничему не учить и не проповедовать. Лютер в самом деле обратился к курфюрсту, сказав, что Карлштадта стоит выслушать и дать ему возможность доказать, что в нем нет «мятежного духа» Мюнцера. Учитывая атмосферу тех дней, вполне возможно, что это спасло Карлштадту жизнь.

За эти восемь недель, прячась под покровительством Лютера, Карлштадт сочинил апологию – так и названную, «Апология», – где объяснил свою позицию и рассказал о своих блужданиях среди бунтующих крестьян. Сам Лютер написал вступление к этой книге, в котором обозначил свои резкие доктринальные разногласия с Карлштадтом, – однако, несмотря на это, использовал свое влияние, чтобы обеспечить Карлштадту справедливое разбирательство. Карлштадт даже издал памфлет, в котором разъяснил, что его взгляд на Святые Дары – отличный от Лютерова «Реального Присутствия» – никогда не носил вероучительного характера, что это лишь его личные взгляды, которые он выражал в виде тезисов для последующего обсуждения.

Даже Лютеру нелегко было убедить курфюрста, что Карлштадту можно позволить вернуться в Саксонию. Слишком велик был страх, что тот опять начнет мутить народ. Карлштадт попросил дозволения поселиться в Кемберге; но этот город стоял на столбовой дороге в Лейпциг, и курфюрст побоялся, что там ему будет слишком легко общаться с людьми и распространять свои идеи. В сентябре Карлштадт наконец получил официальное разрешение поселиться в Зеегренне, маленькой деревушке в пяти милях к юго-востоку от Виттенберга, где жила семья его жены. По-видимому, такой вариант предложил Спалатин: в результате Карлштадт осел и вдали от шумного города, и поблизости от Виттенберга, чтобы легче было за ним приглядывать.

В начале 1526 года Карлштадт крестил своего сына – и пригласил в крестные отцы Юстуса Йонаса и Иоганна Бугенгагена, а крестной матерью стала Кати Лютер. Сам Лютер и еще множество гостей из Виттенберга приехали на праздник в Зеегренну. Сыну Карлштадта, названному, как и отец, Андреасом, было уже два года – для «крещения младенца» поздновато; однако родился он в то время, когда Карлштадт был изгнан из Саксонии, и, возможно, в то время отец его не признавал крещения во младенчестве. Но теперь настало время примирения – и даже сам Лютер был изумлен свершившейся переменой. В письме к Амсдорфу он писал: «Кто бы мог подумать еще год назад, что человек, называвший крещение “собачьим купанием”, теперь будет просить врагов крестить его сына?».