Лагерь бурлил, как муравейник. Легионеры ходили и бегали по разным направлениям, с разной скоростью и степенью озабоченности. Почти месячное безделье осталось позади. Люди успешно прошли акклиматизацию. Кто-то безболезненно, другие через лазарет. Но сегодня госпитальные койки были пустыми. Да и сам госпиталь уже сворачивался. Легион выступал к линии фронта.

Новое место его дислокации – городок Лебу. Скорее всего, такая же убогость, как и Арба-Мынч. По прямой от него до линии фронта километров семь. Правда, она условная. Проходит по хребту, где имеются только наблюдательные посты. Склоны гор пусть и не скалистые, но крутые настолько, что без специального снаряжения и страховки по ним не подняться. Именно благодаря такому вот рельефу Хайле Селассие и удалось выстоять. Так что войска стоят только на перевалах. От Лебу до ближайшего по дороге около двенадцати километров. По прямой – не больше восьми.

– А-апчхи! – Алина извлекла носовой платок и утерла выступившие слезы. – Господи, конец декабря, а тут жара и пыль, – недовольно произнесла она.

– Я посмотрю, что ты скажешь, когда придет сезон дождей. Говорят, что в это время кругом одна непролазная грязь, – усмехнувшись, поддела ее Мария.

– И ты действительно веришь в то, что к этому времени мы все еще будем в этих краях? По мне, уже спустимся в восточные области, и как раз к жаркому времени. Уверена, что Пепеляев просчитал все до мелочей. Иначе от броненосных сил нет никакого проку.

– Ну, выглядит все логично. Да и генерал давно зарекомендовал себя как знающий и толковый командующий.

Карьерный взлет Анатолия Николаевича пришелся на Гражданскую войну. Великую он встретил в звании поручика. За три года боев, несмотря на отличия, дослужился только до капитана. После февральского переворота ему присвоили звание подполковника. Потом Октябрьский переворот, обрушение фронта, возвращение домой в Томск и присоединение к белому движению. Так уж случилось, что благодаря его настойчивости и кипучей деятельности был создан Средне-Сибирский корпус, который он сам и возглавил. Пепеляев стал самым молодым, но далеко не бесталанным генералом Белого движения, добившись целого ряда успехов, зарекомендовал себя как превосходный организатор и тактик.

По окончании Гражданской многие из высшего командования припомнили ему и звание подполковника, полученное из рук бунтовщиков, и отсутствие за его плечами академии Генерального штаба, и его прямолинейность вкупе с принципиальностью. Словом, над ним повис дамоклов меч почетного, но все же увольнения со службы с выплатой пенсиона.

Однако он воспользовался своим близким знакомством с Колчаком и императором. Как известно, в любом правиле всегда есть исключения. Вот таковым стал и Анатолий Николаевич. Небывалое, но, дабы не сажать генерала за одну парту с капитанами и майорами, ему разрешили заочно закончить академию Генерального штаба.

Дальше была гражданская война в Испании и командование отдельной Добровольческой бригадой в стране басков, где он проявил себя с наилучшей стороны. Северный фронт являлся узлом межнациональных противоречий басков, кантабрийцев и астурийцев. Кроме этого, приходилось противостоять нападкам левых партий. Словом, просто не было.

Но в этой ситуации ему все же удалось внести весомый вклад в удержание Северного фронта. Мало того, сплотить республиканцев вокруг корпуса и серьезно потеснить позиции левых. А главное, реорганизовать вооруженные силы республиканцев и в итоге перейти от обороны к наступательным действиям.

Когда ему предложили отправиться в Эфиопию в качестве главного советника Хайле Селассие, Пепеляев не колебался ни секунды. Заполучив подле себя настоящего опытного боевого генерала, император не удовлетворился его должностью советника. Он предложил Анатолию Николаевичу принять пост начальника Генерального штаба. И тот в свою очередь согласился.

Переживающая свое второе рождение армия Эфиопии во многом была обязана этим именно русскому генералу. Его таланту, кипучей энергии и популярности в российской армии. Многие толковые офицеры без раздумий отправлялись в Африку по первой же просьбе Пепеляева. При этом их не останавливало даже то, что им приходилось увольняться из армии. Впрочем, с последующим правом на восстановление. Опыт Испании во всей красе.

– Ну а я о чем. Пепеляев знает свое дело туго и абы как к делу не относится, – подтвердила Алина.

– Согласна. Да и в любом случае, по мне лучше жара, чем хляби небесные. Тем более что теперь в рубке находиться одно удовольствие, – пожала плечами Мария.

– Ты поаккуратнее смотри. Клим говорит, что, если переусердствовать, можно заболеть пневмонией. А она не лечится.

– Вот как ты думаешь, Клим Сергеевич поведал мне об этом или нет? – недовольно фыркнула Мария.

– Главное, чтобы ты не стала поступать в пику ему.

– Вот еще. Буду я рисковать своим здоровьем из-за его замечаний.

В броненосных войсках активно внедрялась такая новинка, как кондиционер. Причем оборудовались ими в первую очередь туркестанские и монгольские части. Ну и легион, который был и вовсе вне конкуренции. Из-за паровых машин пилоты бронеходов и экипажи бронетягов страдали от жары в особенности. А уж если речь шла еще и о жарких регионах, так и подавно. Броня раскалялась настолько, что можно жарить яичницу.

Однако увлекаться охлаждением воздуха не рекомендовалось. Клим советовал поддерживать температуру в пределах двадцати шести градусов. По его настоянию на приборной панели машин появились спиртовые градусники. Чтобы пилоты и экипажи могли позаботиться о себе, регулируя подачу охлажденного воздуха.

В воздухе прогудели винты четырех «яков», прошедших на низкой высоте. Пилоты легких истребителей словно хотели успокоить своих сухопутных соратников, красуясь на голубом безоблачном фоне. И им это удалось. У подавляющего большинства задравших вверх головы на лицах появились улыбки. И плевать, что это только одно звено из четырех машин. Новейшие двигатели стирлинга давали такое преимущество, что летчики без сомнений атаковали и многократно превосходящего противника.

– Пиж-жоны, – вынесла свой вердикт Мария.

Алина только понимающе ухмыльнулась. Вот они вроде как тоже пилоты. Но только им, грешным, придется трястись в кабинах тралов, глотая пыль. У летчиков все проще. Вперед выдвигается аэродромная команда, которая готовит посадочную полосу. После чего самолеты по воздуху перелетают к новому месту базирования. Новые двигатели позволяют машинам висеть в воздухе по двенадцать часов кряду. А потому они вполне способны как охранять колонну от воздушных атак, так и вести разведку местности или осуществлять поддержку с воздуха.

– О! А вот и Гриша пожаловал, – обратила внимание подруги Хомутова.

– Явился не запылился, – фыркнула Дробышева.

– Не, подруга. По-моему, как раз наоборот, – возразила Мария.

Неподалеку от них остановился легковой внедорожник МАЗ с убранным брезентовым верхом. Который тут же накрыло пыльное облако. Вот из него-то и появился высокий и стройный капитан, настолько хорошо знакомый обеим девушкам, что они его узнали даже в столь непрезентабельном виде. Форма набилась пылью так, что ее можно было выбивать, как ковер. На лице мутные разводы, пижонские усики из черных превратились в серые. А уж когда он снял пылезащитные очки, вид его стал куда более комичным.

– Здравствуйте, сударыни, – лучась улыбкой, подошел он к ним.

– Гриша, ты откуда такой красивый? – не удержавшись, усмехнулась Мария.

– С аэродрома.

– И что ты там забыл? Ездил навестить чернокожих официанток в летной столовой? – хмыкнула Алина.

– К нам наконец прибыл десантный дирижабль. Так что осваиваем новый способ доставки «Гренадеров» к месту боя. Жаль только, что по большей части все же лишь теоретически.

– Это то, о чем ты рассказывал? – вдруг севшим голосом поинтересовалась Алина.

– Именно. Да нормально все. Не волнуйся, дорогая.

– Х-ха. Вот еще волноваться. Уверена, что система полностью отработана и испытана. Так что ни тебе, ни твоим чудо-богатырям ничего не грозит. И я тебе не дорогая.

– Пока можешь думать все, что угодно. В твоем распоряжении еще целых три с половиной года, – отмахнулся он.

– И что будет после?

– Ну-у, я парень упертый. А ты девушка умная. Сама догадайся.

– Фи, Азаров. Это уже даже не смешно.

– А похоже, что я веселюсь? – улыбаясь во все тридцать два зуба, поинтересовался он.

– Есть такой момент, знаешь ли.

– Не. Я серьезен, – искренне заверил он.

В ответ девушка подбоченилась, склонила голову набок и окинула его нарочито ироничным взглядом. Ну и он не остался в долгу, встав в картинную позу, заведя руки за спину и отставив левую ногу. Наблюдающая эту сцену Хомутова с безнадежным видом покачала головой. Ну как дети.

– Девчата, вы бы там поаккуратнее, – вдруг став серьезным, произнес Григорий. – Не геройствуйте почем зря.

– Ой, Григорий Федорович, вы чего это такой заботливый? Ну чисто наседка, – фыркнула Алина.

– Веселись, веселись. Но только учти: теперь меня точно не окажется рядом. Позаботиться о тебе не смогу.

– Вот не каркал бы ты, Азаров, – отмахнулась от него Дробышева.

– Спасибо, Гриша. Мы постараемся, как говорится, и не отставать, и вперед не вырываться. Так нормально? – ответила Мария.

– Звучит многообещающе. Ну что, обнимемся?

– Вон с Алинкой обнимайся.

– Вот еще! Сначала отмойся и переоденься, пыльный, что твой мешок с картошкой.

– Ладно, ладно. Я запомню, – погрозил он пальцем. – Все, побежал. Вырваться получилось буквально на минуту. Удачи, девчата. И еще раз: поаккуратнее.

Так как рукопожатия с девушками он не воспринимал принципиально, а обниматься с ним никто не захотел, Азаров махнул на прощание рукой и направился к поджидающему его авто.

– Гриша! – Алина сделала несколько стремительных шагов, взяла его за руки и заглянула в глаза. – Удачи, Гриша. Нам проще, мы все больше по земле-матушке. Коле привет передай.

Пару раз сморгнула, словно опасаясь прослезиться. Шмыгнула носом. Он подался было вперед. И она вроде как… Но потом резко отстранилась, выпуская его руки. Оправила свой китель.

– Идите, Григорий Федорович. Да и нам нужно собираться.

Расстроился ли Азаров? Х-ха! Да ничуть не бывало. Снял фуражку. Задорно провел пятерней по короткостриженым волосам, словно поправляя прическу. Подмигнул, лучась довольной улыбкой. Вновь махнул обеим девчатам и запрыгнул в МАЗ, тут же сорвавшийся с места.

– Алина, ну вот кого ты обманываешь? – вздохнула Мария.

– О ч… Кхм. О чем это ты? – поперхнувшись, но все же взяв себя в руки, поинтересовалась девушка.

– А то ты не знаешь?

– Понятия не имею. Азаров мой близкий друг. И под его началом служит еще один мой друг, Плотников. Проявлять заботу и беспокойство о друзьях – это нормально.

– Разумеется, нормально, – согласилась Мария.

– Не вижу причин для иронии.

– Я не иронизирую.

– Вот уж ничуть не бывало.

– Фух. Успел.

От неожиданности девушки даже вздрогнули. И как это ему удалось подкрасться так незаметно? Клим светился улыбкой, как начищенный медяк. Чистый, опрятный и где-то даже по-своему подтянут, насколько вообще это возможно для его нескладной фигуры. Но боже, какой же это был контраст в сравнении с только что отъехавшим Азаровым. Ему даже его запыленный вид придавал особенной мужественности. Кондратьева же… Н-да. Не стоит о грустном.

Господи. Он еще и цветы где-то раздобыл. Причем два букета. Африканская ромашка, как и в России, здесь всего лишь полевой цветок. В этом климате цветет круглый год, но наиболее обильно именно зимой. Так что особых сложностей в том, чтобы их собрать, нет. Тут главное – внимание. Вот именно! Внимание! Зачем оно им нужно!

Хомутова воровато осмотрелась, приметив веселящихся боевых подруг и прячущих улыбки механиков. Если первые нагло пялились на происходящее, то вторые, едва встретившись с ее взглядом, начинали сосредоточенно ковыряться в железе.

Спору нет, они пялились и когда приехал Григорий. Но к данному обстоятельству Мария отнеслась ровно. В смысле, даже не задумывалась, поглядывают на них или нет. А вот теперь ей не все равно. Потому что всем и каждому понятно, за какой такой надобностью доктор из госпиталя Красного Креста с завидным постоянством появляется в расположении их батальона.

– Клим! Как здорово, что ты пришел. – Алина разве только на его шее не повисла, с благодарностью приняв букет.

Н-да. А вот Дробышевой совершенно без разницы. Так как ни на кого и не смотрит. Приехал Азаров – и ладно, надела маску эдакой маленькой стервочки – и порядок. Пусть глазеют. Правда, едва не сорвалась, но тут же поспешила дать задний ход. Пришел Кондратьев – и ей вообще нет ни до кого дела.

– Мария Геннадьевна, это вам, – приблизившись с висящей на его руке Алиной, протянул второй букет Клим.

Девушка вперила в него рассерженный взгляд, и молодого человека на секунду взяла оторопь. Затем им овладели недоумение и растерянность. Он не мог взять в толк, что сделал не так. Ведь чем-то же вызвано ее недовольство.

Но злиться на него долго у нее все же не получилось. В этот момент он больше всего походил на сложившийся у нее образ котенка, вытащенного из воды. Господи, ну за что ей это наказание. Обреченно вздохнув, Мария скорее вырвала, чем взяла из его рук букет.

– Благодарю, Клим Сергеевич. Извините, мне нужно идти к машине. Скоро выдвигаемся. Алина, ты тоже не задерживайся, а то Котлярова вот-вот начнет метать молнии.

Бог весть к чему она сделала Дробышевой это замечание. Ведь не в училище уже, и она ей не начальник. Более того, в их паре старшая именно Алина, как обладающая наибольшим боевым опытом. Хомутова окинула взглядом странную парочку и направилась к своему тралу.

– Алина, я что-то сделал не так? – взглянув на подругу, поинтересовался Клим.

– С чего ты это взял? – возразила девушка как-то уж излишне эмоционально.

Да еще и вперив в Кондратьева сердитый взгляд. Потому что он не сводил своего с удаляющейся Хомутовой. При этом Алина уже в который раз невольно сопоставила себя и Марию, явно чувствуя, что проигрывает ей по всем статьям. Как в свое время уступала этой стерве Кате.

– Ладно, Клим. Ты уж извини, но нам и впрямь нужно готовиться. Колонна вот-вот выдвинется. Да и у тебя, наверное, забот хватает. Утро в разгаре, а больные к вам стекаются со всей округи.

– Алина, вы там поаккуратнее. Обещай, что будете осмотрительны.

Ну вот. Говорит вроде как с ней, а поминает сразу обеих. И о ком беспокоится больше, гадать не приходится. Так и захотелось вогнать в него очередную шпильку. Но удержалась. Уж больно несчастный у него вид.

– Хорошо, Клим. Мы будем аккуратны. И…

– Да?

– Она любила своего мужа, Клим. Сильно любила. И в легион подалась, только чтобы забыться. А тут ты со своими ухаживаниями, – неожиданно для самой себя произнесла она.

– Ты думаешь, это единственная причина? Дело не в том, что ей неприятен именно я? – вдруг преобразился он.

Господи, ну как был восторженным телком, так им и остался. Впрочем, нужно отдать ему должное, натура он цельная, и если любит, то без остатка. Да только Мария – не Катя. Ее миллионное наследство не заинтересует. Она не то что не бедствует, но и не стремится к большим деньгам. Так что тяжко ему придется. Ох, тяжко. Как бы еще и не разочаровался.

И вдруг Алина поймала себя на мысли, что не просто жалеет безответно влюбленного друга, но еще и думает над тем, как ему помочь. Это открытие ввергло ее в растерянность. Ну и еще самую толику разозлило. Поэтому она поспешно выпроводила Кондратьева, отмечая, что тот все же ушел в приподнятом настроении.

Н-да-а. Что и говорить, как они все были удивлены, когда уже в первый день по их прибытии в Арба-Мынч перед ними предстал Клим. И ведь не подгадывал. Попробуй тут подгадать, когда они и сами понятия не имели, где окажутся. Но судьба сама свела их вместе, словно потешаясь и наблюдая со стороны.

– Держи, – подойдя к Хомутовой, протянула ей свой букет Алина.

– Зачем это? – несколько резко поинтересовалась та.

– Затем. Присовокупи к своему, как и было изначально. Я Клима приметила еще загодя. Увидев нас вдвоем, он спешно и, как ему казалось, незаметно разделил один букет на два. Видишь же, они разные, – не моргнув глазом и удивляясь сама себе, соврала Алина.

– Уверена?

– Мне не нужно быть уверенной в том, что я видела своими глазами пять минут назад. Да ты посмотри на них повнимательней. – Девушка подобрала букет Марии с платформы тягача, сопоставив оба на вытянутых руках. – Твой все же больше. Ну не мог он преподнести цветы тебе одной в моем присутствии. Держи, подруга.

– Можно подумать, это имеет какое-то значение, – как-то уж очень растерянно и дергано пожала она плечами.

Но совмещенный букет все же не бросила, а пристроила на платформе. Вроде и раздраженно, но в то же время так, чтобы он не рассыпался. Нет. Это вовсе ничего не значит. Женщины в принципе любят цветы и внимание. Но Алина мысленно все же ухмыльнулась. А еще поймала себя на том, что никак не может решиться отойти, оставив свой букет в руках другой. Нет, конечно, он мог и впрямь их разделить. Но ведь совсем не обязательно. Она ничего подобного не видела. Да, у Марии больше, но тот, что поменьше, ведь ее.

Впрочем, Дробышева все же справилась с чувством собственничества и направилась к тралу, на котором лежал ее «Витязь». Механики уже завершили все работы по подготовке к транспортировке. Но продолжали возиться, гремя железом.

Яков Иванович в принципе не терпел безделья, а потому не позволял расслабиться и своим двум подчиненным. Нет, если там где в сторонке отдохнуть, покурить, потрепаться или попросту вздремнуть, то ради бога. Но праздновать бездельника рядом с машиной – это уже шали-ишь.

– Ну что, дочка, поделили мужиков-то? – встретил он ее, ухмыляясь в усы.

– Дядя Яша! – возмутилась Алина.

– А чего такого-то? Девчата вы обе видные, парни они тоже справные. Только ты все баламутишь, словно и не ведаешь, чего сама желаешь. Ну ладно, ладно, молчу. «Горбунок» твой закреплен и к перевозке готов. Иди докладывай взводной.

– Спасибо, дядя Яша.

Дробышева окинула взглядом громаду бронехода, лежащего на спине. Транспортировка такой махины – процедура длительная и сложная. Выполнялась посредством подъемной стрелы и целой системы блоков, лебедок и гидравлических цилиндров. На то, чтобы поднять машину, по нормативам требовалось полчаса. Уложить – сорок пять минут. И все одно это в разы быстрее, чем передвигаться своим ходом. Со скоростью у этих шагающих монстров как-то не очень.

Боевые подразделения батальона выдвинулись самостоятельно, вслед за одним из стрелковых полков легиона. Тыловики, насыщенные автотранспортом по самую маковку, должны были свернуть свое хозяйство и догнать уже непосредственно в Лебу.

Переброска легиона в Африку вылилась в настоящую масштабную операцию с привлечением десятка грузовых дирижаблей, сделавших не по одному рейсу. Зато с транспортом проблем практически не возникало. Помимо тыловых, технических и моторизованных подразделений, хватало автомобилей и в пехотных частях. Легион мог без труда выдвинуть на колесах половину личного состава. А потому и смена места дислокации должна была пройти в сжатые сроки.

Алина устроилась в кабине тягача, вместе с механиком и по совместительству шофером Ромой. Парень не отличался болтливостью. Если нужно, с легкостью поддержит разговор, а нет – так и помолчит. У Дробышевой сегодня настроения беседовать не было. Она просто смотрела в окно, не забыв повязать лицо платком, а на глаза надеть очки. Вездесущая пыль поднялась в кабине сплошной завесой уже через пару минут после того, как они тронулись, и до полной остановки оседать не собиралась.

Одно радовало: виды вокруг были просто умопомрачительными. Подумать только, и это Африка, которую, несмотря на уроки географии, она воспринимала как пустынный материк. Ну вот такая ассоциация. На деле же, отдалившись от Арба-Мынча на каких-то пару километров, они оказались под сенью векового леса. Не джунглей, а именно леса. Только земля, как и вздымаемая пыль, красная.

Едва выбрались из леса, как дорога повела вдоль поросшего кустарником подножия горного массива, разделяющего озера Абая и Чамо. И если первое было где-то там, за вершинами, то второе простиралось внизу, завораживая своим величественным видом.

Вообще за время путешествия встречались, конечно, и унылые пейзажи, но по большей части все же радующие глаз, даже в случае отсутствия растительности. Что, впрочем, было редкостью: горная часть Эфиопии была богата как на водные ресурсы, так и на растительность.

Н-да. По прямой до Лебу меньше тридцати километров, а по дороге выходило все пятьдесят. И на этот переход им потребовался весь световой день. Лучше бы позволили бронеходам двигаться самостоятельно. Три с небольшим часа – и они были бы уже на месте. Все же горы и предгорья, через которые тягачам приходилось в буквальном смысле переползать, да еще и эта пыль. Правда, экономился ресурс самих боевых машин. И, однозначно, командование в первую очередь заботило именно это.

Лебу. Даже с учетом того, что у Алины не было возможности осмотреть городок, она сразу поняла, что он еще более убогий, чем прежний. И уж здесь-то и слыхом не слыхивали о таком явлении, как ресторан Рене. Н-да. Негде здесь будет себя побаловать. Впрочем, сомнительно, чтобы они задержались тут надолго. Похоже, наступала жаркая пора. И это вовсе не относилось к климатическим особенностям западных областей Эфиопии.