Часть третья
Ноябрь – декабрь 1941 года

Общее впечатление от Арба-Мынча можно было охарактеризовать одним словом – убого. И таким тут было все, начиная от хижин последних бедняков и заканчивая домами знати. Все они имели общий и неизменный стиль. Каркас из жердей, обмазанный саманом. У знати стены выкрашены либо выбелены и украшены узором местного орнамента или сценами из славной жизни хозяина дома. Вот на этом изображена сцена с отсечением головы явно итальянскому солдату, узнаваемому по шортам и пробковому шлему.

В богатых домах имеются полноценные двери, оконные проемы забраны стеклом. У бедняков жерди и поднимающиеся циновки. Стены тонкие, призванные только противостоять ветру, дождю и забредшим на городские улицы хищникам. Зимы как таковой тут не было, а для зверей подобное препятствие было вполне непреодолимой преградой. Пусть и Африка, но о носорогах здесь и слыхом не слыхивали.

Рядом с домами находятся хозяйственные постройки, в которых хранится сельхозинвентарь и содержится различная живность. В основном куры и козы. В лучшем случае имеется одна корова. Две – это уже зажиточная семья. Лошадь или мул и вовсе только у богатеев. И не смотри, что город, большинство живет натуральным хозяйством.

Однако есть счастливцы, которым удалось пристроиться к обеспечению войск, помощниками работников Красного Креста или чиновников. Платят, конечно, мало, но получается куда больше, чем удается выручить с небольшого клина земли, обрабатываемого методами не старинными, но древними.

Сельхозтехника проникает в местное крестьянское хозяйство бурными темпами. По местным меркам конечно же. И это уже позволяет в течение последних двух лет не испытывать сложностей с продовольствием. Его хватает как для обеспечения все время воюющей армии, так и гражданского населения. Отсутствие голода в этих краях – огромное достижение.

Алина отошла в сторону, притянув к себе Марию и отвернувшись в сторону от дороги. Бог с ним, с дымом и паром, испускаемыми пробежавшим мимо грузовиком, но эта красная и всепроникающая пыль – настоящий бич. И ведь практически никакой разницы, проедет автомобиль быстро или медленно. Пылевое облако гарантировано в любом случае. Разве только плотность будет несколько отличаться.

– Господи, и как только нас угораздило оказаться в этой дыре, – отряхиваясь и провожая грузовик недовольным взглядом, посетовала Хомутова.

– А-апчхи! А тебя никто сюда силком не тянул. Сама подалась в легион, – резонно заметила Алина.

– Когда подписывала контракт, я предполагала, что придется воевать в Европе, а не в этих богом забытых краях.

– Брось. Все не так уж и плохо. Да, население черное или серое, – вспомнив об отличительной внешности непосредственно эфиопов, уточнила Дробышева. – Но в подавляющем своем большинстве все же христиане, и даже в какой-то мере православные.

– Это конечно же существенно меняет дело, – все так же недовольно буркнула подруга. – Ладно, чего тут торчать. Пошли, что ли.

– Пойдем.

Их отпуск подошел к концу в начале октября. Тогда же они вернулись в легион, даже не подозревая, что их ожидает в дальнейшем. Не исключался вариант и смертной скуки гарнизонной жизни, перемежаемой до неприличия редкими маневрами. Потому что маленькой Литве не потянуть не то что формирование самого Иностранного легиона, но и его содержание.

Однако странности начались сразу по возвращении. И первая – это то, что соединение продолжало разрастаться. За время их отсутствия были сформированы две пехотные бригады двухполкового состава. Артполк, саперный батальон и полевой госпиталь. Окончательно сформировался бронетяжный батальон и практически принял штатный вид бронеходный.

Дело уперлось в «Гренадеров». Численность взвода, по настоятельным требованиям Азарова, увеличили до четырнадцати машин. Но на этом и все. Григорий так и не получил своей роты. Как следовало из его объяснений, военное ведомство решило, что одного короткого конфликта все же недостаточно для выявления всех недостатков экспортного варианта штурмовика. Уж если торговать оружием, то качественным, не роняя высокого авторитета русских оружейников.

Опять же силы завода сейчас были направлены на насыщение российской армии этими машинами. И в первую очередь в Туркестане. «Гренадеры» великолепно зарекомендовали себя в гористой местности. То, что нужно для борьбы с басмачами.

Кроме того, в состав легиона вошел авиационный полк из сорока машин. В составе трех эскадрилий по двенадцать боевых самолетов каждая. Легких истребителей Як-9, с пулеметным вооружением под винтовочный и крупный калибр. А также тяжелых Пе-2, вооруженных уже не только пулеметами под винтовочный патрон, но и двумя двадцатимиллиметровыми автоматическими пушками. Их можно было назвать еще и высотными. Пушечное вооружение в первую очередь было обусловлено необходимостью борьбы с дирижаблями, против которых пулеметы были малоэффективными.

Немцы все же сумели заполучить свои дирижабли-истребители. Все гениальное просто: отсутствие гелия они компенсировали использованием подъемной силы горячего воздуха. Аппараты получались более громоздкими, но все же годились для борьбы с такими же левиафанами.

Америка имела в своем распоряжении гелий. И, как показал чехословацкий конфликт, янки не стеснялись одалживать свои дирижабли противникам русских. То, что Польша все же не решилась пойти на конфликт с сильным соседом, совсем другое дело.

Нужен был качественно новый и серьезный аргумент для обеспечения своего преимущества. И паровые машины никак не могли этого обеспечить. Но русские инженеры все же сумели найти решение.

Состоявшие на вооружении авиаполка истребители были оснащены не привычными паровыми машинами, а стирлингами. Полянский сумел модернизировать свой двигатель для установки на самолеты. И эффект получился просто колоссальным. Маневренность и боевые качества увеличились на порядок.

Пе-2 с легкостью добирались до потолка дирижаблей, чтобы иметь возможность атаковать их с различных направлений, сами при этом будучи весьма трудной мишенью. Повторить подобное без химпатронов пока ни у кого не получалось. Дорогое топливо, но обеспечивающее несомненное преимущество. А потому затраты себя оправдывали полностью.

И это новейшее, и даже секретное, оружие в Литовском Иностранном легионе? Подумаешь, республика теперь связана с Российской империей союзническим договором. Это ни о чем не говорит. Впрочем, всем и каждому было понятно, чем именно является легион. Но все делали вид, что игру русских, шитую белыми нитками, принимают за чистую монету. А может, и присматривались к ней, чтобы затем взять идею на вооружение.

Третья эскадрилья состояла из Ил-2, пусть и новейших штурмовиков, но все же с обычной паровой машиной. И завершали состав полка четыре транспортных Си-35, способных как перебросить грузы, так и высадить десант.

В общей сложности численность легиона выросла почти до тринадцати тысяч. Полноценная дивизия. Причем усиленная приданной авиацией и бронетехникой. По сегодняшним меркам, куда как серьезное соединение.

Наблюдая все эти изменения и секретность вокруг авиаторов в частности, Дробышева пришла к однозначному выводу. Экономика Литвы не в состоянии содержать подобное соединение в мирное время. Слишком уж накладно. Да и Алексею Второму столь неоправданные траты с такими кружевами ни к чему.

И она оказалась права. Уже в конце октября литовское правительство объявило, что Иностранный легион открыт для найма. А чего такого? При подобном подходе он не просто будет на самоокупаемости, но еще и принесет прибыль в казну. Республика же кроме денег получит еще и боеготовое соединение с опытными и подготовленными кадрами. На первый взгляд все логично. Если бы не пара-тройка «но». Впрочем, об этом уже говорилось.

И какой бы странной ни показалась идея, наниматель нашелся буквально сразу. Эфиопский император Хайле Селассие. Его страна вот уже шесть лет вела войну с Италией, и легион в его нынешнем виде был бы вовсе не лишним. Дорогостоящим, не без того, но, как он надеялся, стоящим последнего медяка, отданного за него.

Эфиопия являлась единственным самостоятельным африканским государством. Весь остальной материк был разделен на колониальные владения европейских держав. Италия также откусила себе часть пирога.

Эритрея и Сомали по суммарной площади территории значительно превосходили метрополию, но на фоне владений других держав, конечно, смотрелись бледно. Опять же Эфиопия обладала территориями с куда более благоприятным климатом. А главное, она все еще не имела белых хозяев. В отсутствие соперников оставалось только наподдать пинком под зад этому туземному императору.

Хайле Селассие, может, и не был хорошим управленцем, но уж точно был самым достойным из имевшихся претендентов на императорский трон Эфиопии. А еще он являлся хорошим политиком. Одно только то, что он сумел добиться членства своей страны в Лиге Наций, уже дорогого стоит. Иное дело, что это не спасло его государство от вторжения Италии, также являвшейся членом этой международной организации.

Возможно, обрати он сразу взор в сторону России с ее волевым, принципиальным и решительным правителем, все сложилось бы иначе. Но здесь император просчитался. Вместо того чтобы стать страной-победительницей, Российская империя сама едва не развалилась и не потеряла часть территорий. Да еще и подверглась интервенции. Гражданская война, экономическая и политическая блокада. Словом, не тот союзник, на которого стоит делать ставку. И эфиопский император поставил на Англию и Францию.

Но когда конфликт все же назрел, англичане начали подыскивать компромиссные решения, которые устроили бы обе стороны. США заняли нейтральную позицию, отказавшись продавать оружие противоборствующим сторонам. Французы задержали в Джибути закупленное эфиопами оружие. Германия приняла сторону Италии, мотивируя это тем, что итальянцы непременно принесут в эти дикие земли прогресс и цивилизацию. Правда, от практической помощи немцы все же воздержались. И только Россия активно выступала против агрессивной политики Италии и отстаивала суверенитет Эфиопии.

Впрочем, несмотря на подобную позицию, русские все же не решились нарушить резолюцию Лиги Наций, запрещающую поставки Эфиопии тяжелого вооружения. Да-да, вот такое интересное решение в отношении члена международной организации, которому грозило нападение более сильного противника.

Третьего октября одна тысяча девятьсот тридцать пятого года итальянская армия вторглась в Эфиопию с двух сторон. С территории Сомали на юге и Эритреи на востоке. Плохо экипированная и обученная эфиопская армия тем не менее отважно встретила врага и порой даже успешно контратаковала. Словом, для итальянцев война вместо едва ли не увеселительной прогулки начинала превращаться в масштабный кровопролитный конфликт.

В декабре тридцать пятого года, то есть через три месяца с начала военных действий, обозленный Муссолини отдал приказ о применении химического оружия. Причем использовалось оно без разбора как по воинским соединениям, так и против мирного населения. Потери эфиопов стали исчисляться сотнями тысяч.

В январе тридцать шестого года Хайле Селассие на личном самолете вылетел в Женеву и выступил перед Лигой Наций, сообщая о военных преступлениях итальянцев. К тому моменту уже десять лет действовал протокол о запрещении использования химического оружия, и подобное заявление должно было возыметь действие. Однако вновь не последовало никакой сколь-нибудь внятной реакции.

Вечером этого же дня в женевскую резиденцию эфиопского императора прибыл глава русской делегации в Лиге Наций и передал ему приглашение Алексея Второго посетить Петроград. Да, Россия фактически изгой и в отношении ее все еще действует целый ряд пунктов экономической блокады. Но утопающий хватается за соломинку.

Многие высказывают предположения, что Романов мог оказать помощь эфиопам куда раньше. Но решил предоставить котлу войны закипеть, а Хайле Селассие потомиться и дойти до готовности. Нет никаких сколь-нибудь вразумительных аргументов, препятствующих подобной помощи раньше. Пусть не тяжелым вооружением, эфиопы были бы рады и стрелковому оружию, в особенности зенитным пулеметным установкам. Авиация итальянцев сыграла в их успехах далеко не последнюю роль. Однако царь и палец о палец не ударил, пока ситуация не стала критической.

Другие склоняются к мысли, что начни русские поставлять туземцам даже стрелковое оружие – и западные державы приняли бы это в штыки. Но после применения итальянцами химических боеприпасов мировое общественное мнение окончательно склонилось в сторону Эфиопии. Туда потянулись добровольцы из разных стран. И на фоне этого из России поплыли дирижабли с грузом оружия, боеприпасов, снаряжения и продовольствия.

Так что первые воздушные поставки военной помощи были не в Испанию, а в Эфиопию. Иное дело, что размеры все же были несопоставимы. Но и ситуация отличалась в корне. Есть большая разница между гражданской войной и борьбой за свою независимость с захватчиками. Эфиопы даже с копьями и стрелами умудрялись причинять итальянцам серьезный вред. Что уж говорить об их успехах при относительно нормальном обеспечении стрелковым оружием и боеприпасами.

Немалую роль сыграли и советники. Причем не только русские. К примеру, на стороне эфиопов сражались итальянские антифашисты, внесшие значительный вклад в организацию партизанского движения. Имелись представители и других стран. До интербригад тут не дошло. Что ни говори, но желающих отправиться биться за независимость туземцев все же было не так много. Представителям левых партий не пристало сражаться за интересы императора. Да еще и при том, что в империи все еще было узаконено рабство.

Не сказать, что правитель не старался избавиться от этого позорного пятна. Но такие вопросы в одночасье не решаются. Он планомерно работал в направлении отмены рабства на протяжении многих лет, преодолевая нешуточное сопротивление. Страну то и дело сотрясали бунты и восстания. И рабовладение все еще оставалось неизменной составной частью Эфиопии. Кстати, это было серьезным козырем в руках итальянцев, декларирующих освобождение невольников.

К весне тридцать шестого года практически вся страна была оккупирована. Под контролем императора Хайле Селассие оставалась незначительная территория на западе страны. Она включала в себя две небольшие провинции, Сидам и Гамбела, что составляло не более одной десятой от всей территории страны. Но зато уж здесь-то, используя труднопроходимый горный рельеф и поставки оружия из России, эфиопы встали намертво.

Тем временем в глубине этих провинций шло формирование полноценных частей и соединений обновленной, современной эфиопской армии. Одновременно проводились экономические реформы. Русские оставались верными себе, и коль скоро оказывали помощь, то она была всеобъемлющей.

Правда, не безвозмездной. Хотя и не грабительской. Как только фронт стабилизировался, в Сидам и Гамбелу прибыли сразу несколько геологических партий. Император Хайле Селассие не возражал. Он понимал, что за помощь нужно платить. Как отдавал себе отчет и в необходимости реформ.

Надо заметить, что русские геологи поработали на славу. За пять лет беспрерывных исследований обеих провинций ими был обнаружен целый ряд месторождений полезных ископаемых. А так как время выдалось горячее, то вслед за ними шли и российские предприниматели, тут же налаживавшие добычу и переработку.

В Гамбеле выявили сразу три месторождения золота. Одно из них было коренным, с довольно высоким содержанием металла на тонну породы. Его разработка требовала капитальных вложений, и в настоящий момент добыча металла там только-только начиналась. Зато два других оказались богатыми россыпями, и мыть их на порядок проще.

Кроме этого в Сидаме нашлись крупные залежи свинца, с высоким содержанием серебра. В настоящий момент доходы от его разработки превысили прибыли от золотодобычи.

Обнаружились медь, железо, каменная соль, бурый уголь. Но едва ли не основной находкой была нефть, найденная в Гамбеле. Она приобретала все большее мировое значение. Но самое главное, за ней уже закрепился эпитет: «Нефть – это кровь войны». Доставить по воздуху военную технику – еще куда ни шло. Организовать же ее снабжение горючим – это уже слишком. На поставки с территории, контролируемой Англией, надеяться не приходилось. Потому что бриты всегда сами себе на уме и выполняют лишь те договоренности, которые считают нужными в данный момент.

Именно обнаруженная нефть окончательно решила вопрос с началом поставок военной техники. До того на все просьбы Хайле Селассие следовал отказ. Его армию предпочитали снабжать бронебойными средствами. Это дешевле и проще, хотя в наступательной войне и не так эффективно. А вот сейчас уже активно готовился эфиопский броненосный кулак.

Впрочем, всевозможные доброхоты не обошли своим вниманием и этот вопрос. Они резонно заявляли, что отсутствие нефти не может быть объективной причиной отсутствия поставок бронетехники. В конце концов, баки бронетягов можно заполнить и растительным маслом. Или же вовсе заменить их под бункеры для твердого топлива. Да, эффективность ниже. Но это куда лучше, чем полное отсутствие подобного вооружения. Однако Алексей Второй отчего-то тянул с этим вопросом.

С обнаружением бурого угля начались поставки тракторов, автотранспорта и иной техники. Сельское хозяйство на подконтрольной императору территории переходило на интенсивные рельсы. Как говорилось выше, уже два года как в этих провинциях отпала угроза голода. Более того, из появившихся излишков начали формировать стратегические запасы.

В Гамбеле и Сидаме открывались школы, реальные и ремесленные училища. Строились больницы и медицинские пункты. Из России прибывало большое число специалистов, учителей, врачей, рабочих и технического персонала.

Но добровольцев, готовых сражаться за независимость Эфиопии, было откровенно мало. Ничего даже близко похожего на Испанию. До поры Россию вполне устраивало установившееся равновесие. Тем более при наличии серьезных проблем у своих дальневосточных границ и закипающем котле противоречий в Европе. Воевать же на два фронта… Никакая Эфиопия этого не стоила. Так что у высказывающих сомнение в искренности Романова были на то основания, чего уж там.

К тому же Хайле Селассие трудно было назвать верным другом. Алексей Второй решил предоставить ему возможность сравнить и оценить подход России к союзническим обязательствам и договоренностям на фоне других держав. Проводилась определенная работа с правящей и военной элитой. Без спешки и потрясений, постепенно, шаг за шагом, менялись их взгляды, а их личные интересы все сильнее завязывались на Россию.

Русская речь все чаще звучала не только в провинциях, подконтрольных законному правительству, но и на оккупированных территориях. Россия принимала самое активное участие в работе Красного Креста. Ее представители разворачивали походные госпитали, осуществляли поставки гуманитарной помощи и противогазных масок для гражданского населения. Вот уже шесть лет, капля за каплей, в сознание многонационального населения Эфиопии внедрялось осознание: русский – значит, друг.

Но, как видно, ситуация изменилась, коль скоро Романов вдруг решил активизироваться в Эфиопии. Правда, на открытое противостояние с Италией он все же не пошел, а прибегнул к опосредованному воздействию через Литву и «ее» серьезно разросшийся Иностранный легион, отчего доля русских увеличилась еще больше.

Впрочем, несложно понять, почему именно так. Не столь важно, под каким флагом. Главное, что от солдат, сражающихся за их родину, местные слышат русскую речь. Очередной кирпич в здание дружбы и братства народов двух стран…

– Ну долго еще? – взмолилась Мария.

– Мне-то откуда знать, – пожала плечами Алина. – Вроде до вон того перекрестка и направо.

На указанном перекрестке разминулись с патрулем из легионеров. Полковник Рязанцев и контрразведка легиона и не думали доверяться кому бы то ни было. Арба-Мынч был взят под плотный контроль, и организована своя комендантская служба. Опять же какие-то три десятка километров до линии фронта не больно-то способствовали благостному настроению.

Кстати, было мнение, что командование совершает серьезную ошибку, отказавшись от фактора внезапности. Что ни говори, а легион вобрал в себя тысячи солдат с реальным боевым опытом на основе современной тактики. И с этим не могла сравниться никакая армия современного толка, созданная императором. Так что задействовать их на острие, да еще используя фактор внезапности, было бы разумнее всего.

Может, и так, время покажет. Но командование было уверено в том, что легионерам необходимо пройти акклиматизацию. Несмотря на более мягкий климат западных областей, самочувствие большинства солдат и офицеров несколько ухудшилось. Сказалась смена качества воды и еды. Появились случаи дизентерии.

Единственные, в отношении кого было сделано исключение, это летчики. Но эти были попросту лишены выбора. Итальянцев необходимо сбросить с неба. Начни раскачиваться авиация – и, учитывая место их дислокации, противник доставил бы много хлопот.

Уже через каких-то пять минут девушки наконец достигли цели своего путешествия. Ну-у, признаться, после общей убогости они ожидали худшего. А так вполне даже прилично.

Сама постройка – все та же местная мазанка. Разве только вид ей придан более привычный европейскому глазу. Да выбелена в белый цвет. Двери, застекленные окна, просторная веранда на дощатом помосте, крытая камышом. С десяток легких плетеных столиков и стульев.

Итак, они не заблудились, даже если судить по внешнему облику домика, выделяющегося в этой унылой деревне, именуемой городом. Но куда ярче об этом свидетельствовали их комвзвода капитан Котлярова и сослуживица поручик Бочкарева, ушедшие раньше и сейчас занявшие столик в углу террасы. Алина и Мария поднялись на помост и поспешили присоединиться к ним.

Как ни странно, посетителей не было. Если только внутри этого, с позволения сказать, ресторана. Н-да. Больше смахивает на забегаловку. Но, может, внешность обманчива. Все же слышали об этом месте только хорошее. Или все познается в сравнении и сроке, проведенном в Африке?

Хорошо хоть имеется терраса. Вовнутрь Алина не пошла бы. Тут и на улице-то жарко. И это начало декабря! Впрочем, и к лету ситуация изменится не столь уж кардинально. Западные области Эфиопии отличает достаточно влажный и мягкий климат. Вот когда погонят итальянцев и начнут спускаться в более засушливые восточные районы – тогда да, станет гораздо тяжелее. Даже Монголия покажется семечками.

– Что так долго? – недовольно буркнула Котлярова.

– Маша сначала возилась со своим макияжем, будто собралась на императорский прием. А потом отрабатывала тактические приемы по скрытному перемещению на территории, занятой противником, – не удержавшись от нарочитой язвинки, ответила Алина.

И поди еще пойми, чего там больше – этой самой нарочитости или ею она пытается завуалировать свое истинное отношение к происходящему. А вот Мария и не старается играть, стрельнула сердитым взглядом в подругу и, пристроив пилотку под погон, степенно оправила на себе китель.

– Что, опять? – вздернув бровь, с нескрываемыми смешинками во взгляде поинтересовалась капитан.

– Я ему не давала никакого повода, ничего не обещала и вообще уже сказала, что мне его общество неприятно. Но ему как о стенку горох, – недовольно фыркнув, выдала Мария.

– Вот напрасно ты так… – завела было Дробышева.

– Алина, помолчи, – оборвала ее Хомутова. – Забирай его себе – и дело с концом. А то вцепилась в двоих – и сама не ам, и другим не дам. А на Гришу, между прочим, давно уж заглядываются.

– С чего это в двоих? – растерялась девушка. – Азаров сам мне проходу не дает. А…

– Стоп, сударыни. Остыли. Мы сюда не отношения выяснять пришли, а отдохнуть. Все, меняем тему разговора, – оборвала спорщиц капитан.

– Ну так давайте заказывать, – передернула плечиками Алина.

– Все уже заказано. Сидим ждем и обсуждаем тактико-технические характеристики «Витязя», коль скоро вам поговорить больше не о чем, кроме своих кавалеров.

В ответ на это Хомутова и Дробышева метнули возмущенные взгляды в сторону комвзвода. А не выдержавшая Бочкарева разразилась звонким смехом. Причем настолько заразительным, что уже через секунду, оглашая тихий переулок, смеялись уже все четверо. Насилу успокоились, и беседа все же началась. Не о бронеходах, а на вполне нейтральные темы. Словом, как обычно бывает в таких случаях, обо всем и ни о чем в частности.

Алина приметила появившегося из двери местного, на плече которого висела противогазная сумка русского образца. Дань местным реалиям. Военные тоже с ними не расстаются, и девушки свои вынуждены носить. Признаться, макаронники в последнее время не практикуют воздушные налеты вообще и химические атаки в частности. Но кто сказал, что это повод расслабляться?

Всего лишь двадцать четыре истребителя легиона, а уже через несколько дней после прибытия макаронники боялись оторваться от своих аэродромов. Впрочем, доставалось им и там. «Яки» и «пешки» имели на вооружении эрэсы, располагающиеся на нижней плоскости крыльев. А еще несли бомбовую нагрузку. Причем вторые на высоте не более пяти тысяч – до полутоны. Так что могли активно участвовать и в штурмовке. Ну и «Илы», ясное дело, не отсиживались в стороне. Словом, с авиацией на данном участке у противника откровенно плохо.

Разумеется, нельзя сказать, что эфиопские летчики прежде не противодействовали противнику. В небе то и дело закипали жаркие баталии, и потери несли обе стороны. Кстати, пилоты были местные. В подконтрольных императору провинциях развернуты настоящие военные училища, где готовили офицерские кадры. Подход к формированию новых вооруженных сил был весьма серьезным.

Но все же именно истребители легиона окончательно перевесили чашу весов на сторону эфиопов. Преимущество новой техники и тактики оказалось настолько ошеломляющим, что сразу же вспомнили о Красном Бароне – легендарном летчике Великой войны, лично сбившем больше восьмидесяти самолетов.

– Мадемуазель, позвольте засвидетельствовать вам свое почтение. Я хозяин этого ресторана, Рене Ален.

Алина вместе со всеми поздоровалась в ответ и окинула взглядом хозяина этого ресторана. Ладно, чего уж там, для этого захолустья заведение высший класс. Высокий француз лет сорока, когда-то стройный, а теперь с видимым брюшком, волосы черные, аккуратные, щегольские усики по последней моде. Одет весьма опрятно. Белый костюм с платочком смотрелся здесь как-то инородно. Но думалось отчего-то не об окружающей убогости и вечной пыли, а о том, что противогазная сумка на его плече ну совершенно не к месту.

Кстати о пыли. В этом переулке ее практически не было. Если только кто из больших чинов не подъедет на авто. Место считается престижным и только для офицеров, потому цены такие, что на солдатское жалованье не особо и разгуляешься. Для рядового состава есть заведения попроще.

Рене Ален в былые времена унаследовал ресторанчик отца в Лионе. Но случилось так, что он убил одного из разбуянившихся постояльцев и вынужден был бежать от закона. Подался в Иностранный легион, отслужил срок, после чего с чистой совестью и новым именем ушел со службы.

Не мудрствуя лукаво, он решил открыть ресторан в Джибути. Но конкуренция там оказалась слишком высокой, а прибыль низкой. Ну да, крутился как-то, что-то зарабатывал. Но в итоге, когда эфиопо-итальянский фронт стабилизировался, наплевал на все и перебрался сюда, в Арба-Мынч. Обустроил этот ресторанчик, наладил контакты в английском Судане и теперь зарабатывал ничуть не меньше, чем довольно успешные рестораторы Парижа.

Вообще-то поговаривали, что он шпион французской разведки. Приписывали и сотрудничество с британцами. Но при этом никто его не трогал. А после случая, когда он самолично отправил на тот свет троих итальянских диверсантов, так и вовсе перестали задумываться над этим вопросом. Даже если и снабжает он информацией французов или англичан, ну и пусть его. Главное, чтобы не итальянцев.

– Очень приятно, сударь. Надеюсь, вы подошли к нам не с извинениями по поводу загубленного барашка? – поинтересовалась Котлярова.

– Ну что вы, мадемуазель. Ваш заказ будет готов с минуты на минуту, и, заверяю вас, в лучшем виде. Мне дороги мое имя и репутация. Но я не мог не подойти к первым девицам-офицерам, посетившим мой ресторан.

– Эдакая диковинка, а, господин Ален? – не удержалась Алина.

– Отнюдь, мадемуазель. Банальное любопытство. Уж простите, но всем известно, что девицы-бронеходчицы служат в гвардии русского императора. И тут вдруг я вижу вас, но отчего-то в форме легионеров. Я просто теряюсь в догадках. Ваш царь решил вступить в войну на стороне Хайле Селассие?

– А зачем вам это знать? Уж не шпион ли вы? – лукаво стрельнув глазками, поинтересовалась Алина.

– Меня вполне устраивает уже сложившееся положение дел, – ничуть не смутившись, стал пояснять француз. – Вот уже четыре года, как я успешно веду свое дело. И меня не может не волновать то, что все может измениться в одночасье.

– Уважаемый Ален, Алина ничуть не хотела вас задеть, – заговорила Котлярова. – Просто у вас тут скучновато, вот она и веселится. Касаемо же нас… Мы, как и наши остальные боевые подруги, больше не имеем отношения к императорской гвардии. Я выслужила положенный срок, они списаны по здоровью в результате ранений. В гвардии, знаете ли, довольно высокая конкуренция и требования к пилотам. Вы не бронеходчик, а потому вам не понять – каково это, когда в твоей воле находится грозная боевая машина. И тут такая возможность вновь оказаться в боевой рубке. Теперь появилась конкуренция еще и в легион.

– Понимаю. Нечто вроде тоски летчиков по небесной синеве.

– Вы все правильно поняли, месье, – подтвердила Светлана.

В этот момент появилась официантка с первыми блюдами, и ресторатор, пожелав приятного аппетита, поспешил откланяться. При этом не преминул заверить, что они непременно останутся довольными, потому что шеф-повара он готовил лично и ничуть не сомневается в его способностях.

Ну что тут скажешь. Он оказался прав. Барашек буквально таял во рту, заставляя едва ли не стонать от удовольствия. А тут еще и сервировка. На столовых приборах хозяин заведения явно не экономил. В смысле, разумеется, не нечто из ряда вон, а вполне средненькая по европейским меркам. Но в этих краях это был уровень. И все это настолько контрастировало с окружающей действительностью, что только еще больше раззадоривало аппетит.

Несмотря на то что к их приходу тут было пусто, ресторан все же был популярен. Просто они оказались здесь в неурочное время. Но когда уже успели утолить первый голод и вновь повели светскую беседу, народ начал подтягиваться.

Гости рассаживались за столиками с видом завсегдатаев. Официантки общались с ними как со старыми знакомыми. Хватало как чернокожих, так и европейцев. Вторых, пожалуй, все же побольше. И все неизменно раскланивались с девушками. Белых женщин тут было откровенно мало. Немногочисленные учительницы, сестры милосердия, служащие Красного Креста – вот, пожалуй, и весь краткий перечень. Так что появление бронеходчиц не могло пройти незамеченным. А уж их выход в свет и подавно.

– Брось, Хуан.

– Вернись.

Говорили на испанском, но девушки прекрасно разобрали речь, пусть и не владели им так же свободно, как французским. А все гражданская война в Испании и повальное увлечение изучением русской молодежью испанского языка. Так что худо-бедно говорить на нем могли все четверо девушек.

– Погодите, парни, – отмахнулся от товарищей высокий плечистый мужчина с майорскими погонами на плечах, с ярко выраженной южной внешностью.

Как уже говорилось, добровольцев в Эфиопии было откровенно мало. А у Хайле Селассие имелся явный дефицит в офицерах, знающих военное дело. Поэтому практически все европейцы занимали командные должности. Если только не были откровенной деревенщиной или восторженными юнцами, едва узнавшими, с какой стороны браться за винтовку. Так что ничего удивительного в том, что они являлись завсегдатаями этого заведения.

– Сударь, мы можем быть вам чем-то полезными? – холодно встретила Котлярова подошедшего к их столику офицера.

По виду испанец или латиноамериканец. Высок и даже красив, несмотря на легкую щетину. Хм. Вообще-то она ему даже шла. Он, похоже, уже загодя успел слегка поднабраться, а может, это его нормальное состояние. Пристрастие к алкоголю в этих унылых краях, да еще и в боевой обстановке, вполне оправданно. До фронта, проходящего по горному кряжу, каких-то три десятка километров.

– Несомненно, сеньорита. Я хотел бы пригласить на танец, – обвел он взглядом подруг и остановил его на Марии, – вас.

Причем сказано это было таким тоном, словно он делал величайшее одолжение и оказывал своим выбором честь. Наверняка помимо алкоголя ему в голову ударил и внедорожный автомобиль, на котором подкатила эта компания из четырех офицеров. Майор-европеец в эфиопской армии сам по себе уже фигура. А уж позволяющий себе раскатывать на автомобиле и подавно обладает определенным статусом.

– Я не слышу музыки, – придержав подчиненную за руку, возразила Котлярова.

– Рене, выставь нам граммофон, мы будем танцевать, – тут же прокричал майор.

– Боюсь, что наличие музыки ничего не изменит, – убрав руку командира, поднялась Хомутова, глядя снизу вверх прямо в глаза плечистому испанцу.

– Вы так считаете, сеньорита? – вздернул тот бровь.

– Даже не сомневайтесь.

– Хуан, дружище, давай вернемся за стол, – положив ему руку на плечо, попытался его урезонить прибывший вместе с ним капитан.

– Брось, Игнасио, сейчас она пойдет со мной танцевать. Ты же видишь, сеньорита уже поднялась. Осталось дело за малым.

– Если вы не уйдете, я прострелю вам для начала ногу. А не успокоитесь – и вашу тупую башку, – не удержавшись от хищной улыбки, пообещала Мария.

– Сеньорита знает толк не только в постельных утехах, но и в оружии? – даже не скрывая, что забавляется, поинтересовался испанец.

– Немедленно извинитесь, – внезапно прозвучало за его спиной.

Клим, едва не давший петуха, решительно вдавил в переносицу оправу очочков, вперив в испанца злой и решительный взгляд. Одет в форму цвета хаки российского образца, но без знаков различий, с белыми петлицами, повязкой на правом рукаве и пробковым шлемом с красными крестами. Только это ничуть не добавляло ему мужественности, а наоборот, придавало комичности. Однако все присутствующие, в том числе и девушки, замерли в удивлении. А на террасе повисла тишина.

– Тебе чего, петушок? – имея в виду его задиристость, не удержавшись, фыркнул испанец.

– Немедленно извинитесь или извольте к барьеру.

– Куда изволить?

– Я вызову вас на поединок.

– Дуэ-эль? Петушок, ты ничего не перепутал? Здесь тебе не твоя дикая Россия, а еще более дикая Африка.

– Хуан, остынь, ты же видишь, это доктор из Красного Креста, – попытался урезонить майора его спутник в звании капитана.

Отношение к медикам всегда и во все времена было особенным. А уж в действующей армии, когда в любой момент можешь оказаться на операционном столе, и подавно. Но, как видно, испанцу сейчас было плевать.

– Клим Сергеевич, не вмешивайтесь, – рассерженно и с нескрываемой досадой потребовала Мария.

– Клим, не надо, – вторила ей Алина.

– Сударыни, позвольте мне самому принимать решения, – отрезал молодой человек.

– Слушай, докторишка, отправляйся-ка ты к своим клистирным трубкам и сестрам милосердия, – стряхивая с плеча руку товарища, наконец произнес испанец.

– Немедленно извинитесь, – потребовал в ответ Клим.

– Перед кем? Перед шлюхой? Да всем известно…

Договорить он не успел. Сделав стремительный шаг, Клим отвесил ему звонкую пощечину. Рука у хирурга была тверда и не дрогнула, а вот силенок явно недостаточно. Здоровяк испанец только слегка повел головой. Недовольно крякнул и врезал Кондратьеву кулаком, отчего Клима буквально снесло. Пролетев пару метров, он врезался в легкий столик и, сметя его вместе со стульями и сервировкой, бесчувственный замер на полу.

– Майор, прекратите это безобразие, – попыталась призвать к порядку распоясавшегося дебошира капитан Котлярова.

Алина бросилась к другу на помощь. На террасе находились около десятка офицеров, но, как видно, Хуан обладал достаточно скверными характером и репутацией, а потому с ним не спешили связываться. Хотя и слышались приглушенные недовольные голоса.

Вроде и шумно, но в то же время сухой щелчок взводимого курка расслышали все. Потому что вновь повисла звенящая тишина. Хуан же, взглянув в черный зрачок дула направленного на него «Вальтера», только усмехнулся.

– Ну что, красотка, решила стрелять – так стреляй. Хуан Перес сотни раз смотрел в глаза смерти, и тебе его не напугать.

– Я знаю, – равнодушно ответила Мария.

Резко повела оружием вниз, и округу огласил треск пистолетного выстрела. Хм. Вроде и шесть с половиной миллиметров, а получилось громко. Правая нога испанца подломилась, и он с болезненным стоном повалился на доски настила, заливая их кровью.

– Дернешься к оружию – прострелю еще и руку, – равнодушно, так, словно говорила с пустым местом, произнесла Хомутова.

– Сеньорита… – заговорил было капитан по имени Игнасио.

В ответ Мария вновь выстрелила, пуля с тупым стуком вошла в доску рядом с ботинком заговорившего, обрывая его на полуслове. Вот никаких сомнений, случись – и эта стерва будет стрелять на поражение. И только что продемонстрировала как свою меткость, так и решимость.

– Прекратить стрельбу! Бросить оружие! Всем руки вверх, чтобы я видел! – Подкрепляя свои слова, высокий плечистый лейтенант-легионер пустил в воздух короткую очередь.

Как ни странно, первым об пол брякнулся не пистолет Марии, а ППШ Рене. Поставки из английских владений – предприятие довольно опасное, и порой приходится отстаивать как свой товар, так и саму жизнь. Так что ресторатор вполне официально владел автоматическим оружием. Мог себе позволить, ну и власти смотрели на это вполне благосклонно. Но одно дело распоясавшиеся пьяные посетители – и совсем другое патруль легионеров.

– Что тут случилось? – поинтересовался начальник патруля.

– Вам короткую версию, лейтенант, или полную? – в свою очередь поинтересовалась Котлярова.

– Полную, госпожа капитан.

Светлана поведала о происшедшем. Впрочем, и полный рассказ оказался достаточно краток. Лейтенант опросил еще пару свидетелей. Пока суд да дело, раненому наложили повязку. Так, только остановить кровотечение. Более вдумчивую помощь будут оказывать уже в санчасти.

Тем временем Алина привела Клима в чувство. Близоруко прищурившись, он повел взглядом вокруг. Приметил, что Хомутова стоит на прежнем месте, цела и невредима. Не в состоянии разобрать детали, он виновато улыбнулся, явно сожалея о том, что предстал перед дамой своего сердца в далеко не лучшем виде.

Если бы у него не было проблем со зрением или не потерялись очки, то Кондратьев приметил бы кое-что интересное. К примеру, толику обеспокоенности во взгляде Марии. Чего вроде бы не должно быть при ее демонстративном равнодушии к Климу. А еще в кои-то веки она смотрела на него с уважением.