28
Несмотря на снотворное, Синтия спала плохо: мучили кошмары. Она бродила по огромному лабиринту, в котором ее поджидали роботы с оружием в руках, монстры и какие-то люди в масках, но самым худшим было то, что она была одна. Время от времени Синтия замечала возле себя знакомые лица: то это был Алан — он в самый рискованный момент уходил прямо в стену и не возвращался; то Дик — и тогда на него обязательно наваливался монстр, лязгая челюстями и зачем-то размахивая в воздухе дубинкой; один раз возник и Эдвард — загородил ее с пистолетом в руке, но тут же незнакомцы набросили на него сеть и уволокли… Затем во сне началась зима и девушку потащила за собой снежная лавина.
Проснулась Синтия на полу — подушки, одеяло и простыня, скинутые с кровати, валялись по всей комнате.
Она была одна. До тошноты, до боли…
Засветился на миг циферблат часов, сообщая, что уже утро. Синтия вздохнула. Подобный день, начинавшийся так же гадко, ей пришлось пережить на Эпсилон-Кси, и окончился он трагедией. Так что за гадость ждала ее сегодня?
В дверь осторожно постучали, и сердце девушки сжалось: вот они, неприятности…
— Синтия, вы спите? — донесся из-за двери голос Эдварда.
— Нет, — она была готова вздохнуть с облегчением, но мысль о том, что такой ранний визит не может быть к добру, вновь вызвала приступ тревоги. — Сейчас открою… Что случилось?
— У нас на орбите частная яхта. К тебе рвется гость.
— Кто? — осведомилась Синтия, быстро одеваясь.
— Как ни странно, это Алан Мейер.
— Кто-о? — Синтия рывком распахнула дверь.
— Мне пришлось на минуту включить видеотелефон. Так вот, это действительно Алан, — подтвердил Варковски. — Вряд ли монстр успел бы запустить его изображение… Кроме того, если ты разрешишь посадку — я позабочусь о том, чтобы он все время находился под прицелом. От Элтона и Зоффа можно ожидать всего.
— Эдвард! — укоризненно бросила Синтия.
Чем больше она просыпалась, чем дальше уходил сон, тем слабее становилась внушенная им тяжесть.
Алан… почти забытый Алан решил вспомнить о ней — и именно тогда, когда она видела его во сне! Полузабытое чувство всколыхнулось в ее душе: прошлая обида на Алана давно уже растаяла, да и рассказы Эдварда снимали с него вину, и теперь Синтия ни за что не согласилась бы отказаться от этой встречи.
— Эдвард, я разрешаю посадку и не хочу ничего слышать о «прицелах» и тому подобном.
— Я всего лишь хочу напомнить тебе, в каком положении мы находимся, — мы сейчас не имеем права рисковать. Это может быть и не Алан… Кроме того, я не хотел тебе говорить об этом, но ты же знаешь, что с ним?
— На Эпсилон-Кси побывали все, — возразила Синтия.
— Когда он встречался с тобой там, его болезнь только начала развиваться. Не забывай, что почти все были там с нервными потрясениями… У него — другое. Алан уже тогда начал терять память. Сейчас, если в медицине не произошел переворот, в нем уже ничего не осталось от того человека, которого ты знала. Я специально интересовался историей его болезни. Так что мне не внушает доверия его прилет.
— Если он забыл все худшее, что было между нами… — недовольно произнесла Синтия, — то тем лучше. А почему ты интересовался его здоровьем?
— Синтия, происходящий в его сознании процесс необратим, — уклончиво ответил Варковски.
— Мне уже приходилось иметь дело… с сумасшедшими.
Эдварду показалось, что с каждым новым словом девушка все больше отдаляется от него.
— Поступай, как знаешь, но мне это дело очень не нравится.
«А ведь он, наверное, ревнует меня… Нет, Эдвард ведь говорил, что его признание в любви было выдумкой. Черт! Никогда невозможно понять, что у него на уме в самом деле, — думала Синтия, наблюдая, как небольшой дешевый катер, по всей видимости взятый в околоземном прокате, неловко пристраивается на маленькой посадочной площадке. — Тьфу! Ну почему я думаю о нем, если прилетает Алан? Даже нелепо… со всех сторон нелепо…» Наконец катер замер, со скрипом выехал трап и по нему начал спускаться человек.
«Под прицелом…» — вспомнила Синтия слова Эдварда и невольно оглянулась, ища глазами вооруженных охранников. Никого видно не было, но думать о такой возможности ей было неприятно.
Человек спустился на расчерченные плиты, снял гермошлем, огляделся и зашагал ко входу.
«Алан… Неужели он?» — с каждым его шагом сердце Синтии вздрагивало, и она сама удивлялась собственным чувствам.
Зачем? Ведь все в прошлом… в прошлом…
Это был Алан — Синтия узнала его еще издали. Она скорее заподозрила бы неладное, если бы он был как две капли воды похож на того самоуверенного молодого человека, которого она помнила, — но нет, Алан изменился достаточно сильно, чтобы его можно было счесть «поддельным». Он и тогда не был писаным красавцем; сейчас же, с запавшими щеками, синевой вокруг глаз и словно увеличившимся носом, он выглядел едва ли не страшненьким, но все это было неважно: Синтия чувствовала, как с каждой минутой растет радость предстоящей встречи. В какой-то момент она не выдержала — рванулась навстречу…
— Алан!
— Синтия… — остановился он, растерянно глядя на девушку. — Ты изменилась…
— Алан, — она остановилась в двух шагах, и щеки ее пылали. Сейчас собственный порыв показался ей нелепым.
«Найди себе молодого и здорового, — прозвучал в памяти голос Эдварда, — происходящий в его сознании процесс необратим».
— Я прилетел, — бесцветно произнес Алан, снова начав оглядываться.
— Пошли. Я рада тебя видеть, — уже без энтузиазма проговорила девушка.
— Я тоже, — глухим голосом отозвался он, заставляя ее остановиться.
— Алан, что с тобой? Тебе плохо?
— Со мной все нормально, — проговорил он без всякой интонации.
— Пошли, — Синтия поежилась.
Уж не об этом ли говорил ее сон? Сперва находящийся рядом Эдвард начинает казаться чужим, теперь Алан, возникший после такой долгой разлуки, говорит с ней словно из-за стены и лицо у него каменное, и голос — как у машины…
— Синтия, стой… — его лицо вдруг прорезали морщины, которых Синтия не помнила, — да их, похоже, раньше просто не было. — Я должен… я должен…
Его лицо задергалось, изображая неумелую пародию на внутреннюю борьбу, затем начали стекленеть глаза.
— Алан! — воскликнула Синтия. — Эй, кто-нибудь! Ему плохо!
— Я должен… должен… — Алан зашатался, глаза его покраснели.
— Боже, хоть кто-нибудь! Скорее! — Синтия подхватила Алана, и он повис на ней, продолжая строить гримасы.
— Отпусти его и отойди, — услышала она вдруг жесткий голос Эдварда. Он стоял на пороге с пистолетом в руке. — Быстро!
— Нет! — Синтия и сама зашаталась вместе с Аланом. — Помоги ему! Я приказываю!
— Синтия, брось его и отойди! — в голосе Эдварда сквозила тревога.
— Нет! — девушка стиснула зубы.
Руки Алана сжимались на ней все крепче, он стал меньше шататься, но зато девушка теперь ощущала боль.
— Отойди! Дура!!! — не выдержал Варковски.
Он уже и не пробовал скрыть своего волнения.
— Что случилось?! — крик напугал Синтию настолько, что она была уже готова подчиниться его требованию, но, к своему изумлению, девушка поняла вдруг, что ей не вырваться. Она забилась, затрепыхалась — но руки Алана продолжали сжиматься все сильнее и сильнее.
Выругавшись, Варковски бросился к ней на помощь — и не успел.
Руки Алана неожиданно разжались и закрыли дергающееся лицо. Он снова зашатался, упал на колени, дернулся в сильной короткой судороге и замер.
— Отойди! — Эдвард оттолкнул девушку и наклонился над неподвижным телом.
Синтию трясло.
Не выпуская пистолета, Варковски второй рукой перевернул Алана на спину. Оскаленные зубы и вытаращенные глаза Мейера, казалось, застыли.
— Что с ним? — дрожащим голосом выдавила Синтия.
— Он мертв, — Варковски выпрямился, вздохнул с облегчением, провел рукой по лбу и повернулся к девушке. — Ты родилась под счастливой звездой! Чудо, что ты осталась жива…
— Но что… — Синтия закусила губу.
Вытаращенные глаза Алана глядели на нее в упор и быстро мутнели.
— Он смог поломать установку… Наверное, он действительно любил тебя…
— Что это значит, Эдвард? — цепенея от страха, прошептала Синтия.
— Ничего… Зомби.
— Зомби?! — вскрикнула она. — Нет! Что ты говоришь? Он был жив, а сейчас… мертв.
— Зомби — это особый способ гипноза. Человеку задается программа, — Варковски покачал головой. — Вот только не ясно: то ли он действительно не забыл свое чувство, то ли сыграло роль нарушение в запоминании… Или и то, и другое сразу. Ладно, пошли. Тебе не следует смотреть на это. Советую тебе тут же принять успокоительное.
Эдвард обнял девушку за дрожащие плечи и повел к дому…
29
— Неужели тебе не все равно, от кого именно вы получите оружие? — Рипли так разнервничалась, что ходила вокруг Медного, как зверь ходит по своей клетке.
— А вот и не все равно. Если оружие можно получить от правительства, официально, неужели я не предпочту этот вариант? Я не знаю, что у тебя за взаимоотношения с этими людьми, но мне сказали, что ты в прошлом работала на них… Впрочем, это твое дело, но я не заинтересован, чтобы груз вдруг задержали — ваш Правитель предупредил меня о такой возможности.
— Так… — протянула Рипли.
Выходило, противники учли все и оставалось только восхищаться той ловкостью, с которой они успели договориться за столь короткий срок: Медный провел с «составителями словаря» не больше сорока пяти минут, и автоматический переводчик прекрасно работал.
— Да, они могут сделать это, — согласилась Рипли. — Но они могут и передумать. Эти люди не рассказывали о том, чем они занимаются?
— Это вошло в наш договор: я не желаю интересоваться их делами… Да и тебе не советую, ведь нашему Правителю не понравится, если окажется, что ты мешала осуществлению его планов.
— Нет, ты выслушаешь меня! — жестко посмотрела на него Рипли. — Может быть, тебе известно, что Земля находится сейчас в состоянии войны с инопланетными агрессорами?
— Что?!
— Ты не ослышался. И агрессорами считают твоих соплеменников. Разумеется, никто из них никогда и не видел Планеты, это даже не «дикие дети», — это существа, выращенные из культуры ткани. Но когда речь пойдет о расширении контактов между нашими цивилизациями — как, по-твоему, во что это может вылиться? Да, конечно, люди, стоящие за кулисами этой аферы, позаботились, чтобы предупредить землян: мол, и на вашей Планете есть разные… Но если вы заинтересованы не просто провернуть одну сделку и смыться, а рассчитываете на сотрудничество, то вам или придется шантажировать каждого своего гражданина, летящего к нам, чтобы он поддерживал эту ложь, конца которой не предвидится, или с ними постоянно будут происходить несчастные случаи. Свидетелей убирают.
— Посмотрим, — без эмоций ответил Медный. — Я не уполномочен вмешиваться в ваши местные скандалы.
— Неужели тебе безразличны отношения между цивилизациями? Ну и подлец же ты! — почти крикнула Рипли.
— В чем дело? — заглянул в комнату Священник. — Оскорбления унижают и того, кто их произносит… Что между вами произошло?
— Ничего, — махнула рукой Рипли. — Просто некоторые вовсе не заинтересованы в установлении настоящего контакта.
— Ни один контакт не может начинаться со ссоры с правительством, — резонно возразил Медный.
— Даже если у власти стоят бандиты? Ведь это вас, ваших братьев и сестер, объявляют сейчас агрессорами, против вас настраивают обыкновенных землян. Неужели вы думаете, что этот обман будет длиться вечно? Хорошенькими же вы будете выглядеть, когда окажется, что вы продались за оружие! — от волнения Рипли раскраснелась. — К тому же вам его предлагают не только эти бандиты…
— Я сказал, — Медный начал сворачиваться, — меня ваши внутренние дела не интересуют.
— Ну что с ним делать, а? — повернулась Рипли к Священнику, но тут же резко развернулась к радиоточке.
Из небольшой решетчатой коробочки начали доноситься позывные общепланетарной связи.
— Что это? — возник в дверях Все Равно.
— Не знаю… — по спине Рипли пробежал легкий холодок. — Тише!
— Всем! Всем! Всем! Граждане космической республики Земля, к вам обращается капитан грузового звездолета «Остиен»…
30
Как только дверь комнаты закрылась за Синтией, она разрыдалась. Это был не просто плач, — казалось, все потрясения, все неудачи, вся тяжесть, накопившиеся за месяцы и годы, выливались теперь через него. Она задыхалась, захлебывалась, глотала слезы — но легче не становилось. Эдвард замахнулся было, чтобы пощечиной остановить истерику, но передумал и, доведя девушку до дивана, направился искать врача. Когда он вернулся, Синтия сидела на полу и глухо стонала, закрыв лицо подвернувшейся под руку простыней. Глядя на беспорядок в комнате, можно было подумать, что здесь только что проходил варварский обыск.
— Уходите… все уходите… — рыдала Синтия.
— Вот видите, — Варковски посмотрел на врача, развел руками и вышел.
Происшествие произвело впечатление и на Эдварда, и даже искусственно вызванная для поддержания духа улыбка не могла прогнать залегшую на лбу складку.
«Со всем этим надо кончать — чем быстрее, тем лучше. Ну почему я не воспользовался моментом и не прикончил Элтона? Теперь это будет сделать куда сложнее…» Эдвард подумал, что стоит найти сейчас Рипли и уже конкретнее договориться с ней о разделении обязанностей, и нахмурился еще больше. Почему-то общение с этой женщиной волновало его вроде бы без всякой причины, а сейчас поводов для беспокойства и так было предостаточно. Немного подумав, он свернул в сторону компьютерного центра.
— Всем! Всем! Всем! — задрожавший в радиоприемниках голос заставил его остановиться. — Говорит…
31
— Сол, а где Бонни?
Президент вздрогнул: к манере Зоффа неожиданно задавать вопросы с потолка в самых непредсказуемых местах и в любое время привыкнуть было невозможно.
— Что? — дернулся он.
— Да не шарахайся ты так… — помахал ему кончик хвоста. — Я всего лишь спрашиваю, куда делся этот мошенник?
— Осторожнее, нас могут услышать, — потупил взгляд Президент. Его сердце от неожиданной встречи все еще не могло успокоиться и требовало, чтобы он заглянул к врачу.
— Что, и спросить нельзя? Он здесь или нет?
— Не знаю, — Президент оглянулся: кроме них двоих никого не было. — Это ведь ты… специалист по информации.
— Да, специалист, — Зофф соскользнул с потолка и уселся посреди ковровой дорожки. — Но за этим жуликом невозможно уследить — мне пришлось бы тратить на это все мое драгоценное время. Я надеялся, что он хоть тебя предупредил.
— Нет, меня он никогда не предупреждает, — мрачно ответил Президент.
«Если бы этот Элтон однажды исчез навсегда… С каким бы облегчением я тогда вздохнул — еще немного, и я просто не выдержу. Одно только соседство с ним отравляет душу».
— Жаль… Я тут немного покопался в старых обвинениях против него — в недоказанных, конечно… Он решил меня облапошить.
— Да? — даже ирония у Президента прозвучала вяло.
— Разумеется. Его боятся из-за того, что он расправляется со своими врагами особо жестоко, так?
— Допустим…
— Так вот, я поинтересовался подробностями. Он просто сводит людей с ума невыносимой болью — а потом выпускает в назидание другим… или возвращает в тюрьму, куда многие от него пытались спрятаться.
— А зачем ты говоришь об этом мне? Разве я могу ему помешать?
— Я говорю потому, что он решил меня надуть. Я же объяснял тебе, для чего мне надо иногда есть умных людей, — чтобы какая-то часть содержащейся в их мозгу информации переходила ко мне.
— И ты уверен, что это реально? — вздохнул Президент.
— Это не столь эффективно, как я думал вначале, но кое-что я подсчитал и оказалось, что это — открытие. Главное — суметь это сделать. Ты не сможешь, Бонни не сможет — а вот я эту технологию постиг. И этот негодяй нарушает наш договор!
— Потише, — последовал очередной вздох.
— Ты что, Сол, боишься Бонни?
— А если и так — то что?
— А ничего. Я же сказал — он хочет подсунуть мне сошедшего с ума Варковски, хотя я первым заявил свои права на этого человека! А я не люблю, когда меня обманывают… Тебе не кажется, Сол, что без этого типа нам было бы лучше?
— Без какого? — вздрогнул Президент.
— Не притворяйся! Я говорю о нашем любимом Бонни. Он слишком много себе позволяет… Тебе ведь тоже с ним несладко? Так вот, пользуясь банком, я подсчитал: есть только один человек, до которого он не сможет дотянуться и который ничем не рискует, становясь его врагом.
— До сих пор Президентов не похищали — но Элтон сможет все. Хотя это будет концом его полуофициальной власти…
— Зато новым взлетом в неофициальной… Нет, я говорил не о тебе, а о себе. Я смог бы защитить и себя, и тебя. Информационная система — великое дело.
— Элтона хватит на то, чтобы отключить центральный информационный банк. Ему плевать, что такая выходка отбросит Человечество на несколько сотен лет назад… И на его кораблях стоят автономные системы — подстроить ему аварию ты тоже не сможешь.
— Чепуха! Зато я смогу просто съесть его во время следующей встречи — охрана-то здесь твоя!
Президент с надеждой посмотрел на Зоффа. О, как дорого бы он заплатил, будь этот план реален! После нескольких секунд молчания он заговорил со вздохом:
— Нет, сейчас не получится. К сожалению, его бандиты, его тайные силы нам еще нужны, ведь без Элтона меня сразу переизберут. А вслед за мной погонят и тебя — как бы ты ни был силен со своей информационной сетью, ты не можешь издавать законы, не можешь управлять армией и вообще… Мы все — заложники друг друга.
— Жаль… — проговорил Зофф и вдруг напрягся. — Погоди! Я слышу странные радиоволны! Ладно, я побежал подключаться к сети — не люблю, когда кто-то хулиганит в эфире без моего ведома…
32
— …эти существа не являются инопланетянами. Я говорю так, потому что лично видел контейнеры, в которых их перевозили. Да, сам того не зная, я делал это, и лишь счастливый случай помог нам вовремя обнаружить это преступление…
— Быстро — запись — и на все волны! — приказал Варковски, не отрывая взгляда от решетки динамика. — Если этого не сделать, Элтон и Зофф опомнятся и включат глушилку… А все каналы и частоты сразу им не перекрыть — оставьте только медицинские и аварийные!
— Мощности нашей резервной станции может не хватить.
— Перебросьте энергию со всех узлов, оставьте только воздухообеспечение. Отключите отопление, свет — но радиостанция должна работать!.. Ань пусть подготовит текст наших комментариев — на этот раз Элтону не сдобровать!
Глаза Эдварда восторженно блестели, вечно сдержанный, он был похож сейчас на возбужденного мальчишку.
— …Несколько членов экипажа погибло… Я заверяю всех памятью этих людей: контейнеры шли под маркой секретного правительственного груза, и, по всей видимости, эти существа были выведены в секретных правительственных лабораториях. Мне тяжело об этом говорить — но я не могу покрывать это чудовищное преступление… Прошу прощения, к моему кораблю подходит военный крейсер… Если сейчас с нами что-нибудь случится — знайте, экипаж «Остиена» выполнил свой долг до конца. Повторяю и прошу записать мои показания. Агрессии инопланетян не было. Было только преступление каких-то политиков, стоящих у власти и подвергающих риску вашу жизнь в своих корыстных целях… Повторяю: не вините инопланетян — вините своих выродков, ни во что не ставящих человеческие жизни…
— Он говорит такие ужасные вещи — почему же ты ведешь себя так, будто ты счастлива? — удивился Священник.
Рипли в сердцах обняла его:
— Да, то, что он говорит, — это ужасно. Но ведь это — конец кошмара гораздо большего! Мы победили!!!
— Мы рискуем все замерзнуть, если система отопления будет отключена…
— Чепуха! Делайте, как я вам сказал! По всем частотам, по всем…
— Они начали стрелять в нас — и это является лишним доказательством нашей правоты! Пока мы еще можем защи…
Голос в динамике смолк.
— Включайте! — развернулся вместе с креслом Варковски. — Все подряд, всю запись!!!
33
— Почему? — прошипел сквозь зубы Элтон. — Как это может быть? Их корабля уже нет! Немедленно соедините меня с Президентом… нет, выведите одну из компьютерных систем в общую сеть! И сообщите пеленг — может, они запустили радиомаяк с записью… — черные кулаки Элтона сжались, глаза от ярости начали краснеть.
Как, почему это могло случиться? Какой идиот на «Остиене» додумался без согласования свыше заглянуть в контейнер? Уж не Компания ли подкинула им эту идею?
Элтон был не просто взбешен — он был потрясен. Одно дело — сталкиваться с неожиданными ходами уже известного противника, но совсем другое — получать удар со стороны противника, чье имя тебе вовсе неизвестно… Капитан «Остиена» — вот и все, что он знал об этом человеке, забывшем сообщить даже свою фамилию… Безымянный, никому, наверное, неизвестный капитан одним ударом разваливал все, создаваемое Элтоном с таким трудом… Безымянный… Ему чудился в этом факте перст судьбы — но это еще не означало, что Элтон был готов с ней смириться.
— Босс, Президент на связи. Как вы просили — через центральную компьютерную…
На экране возникло круглое лицо с испуганно бегающими глазками.
— Бонни! Что делать?! Что все это значит?
— Именно об этом я хочу спросить вас, — прошипел Элтон. — Что это за идиот ведет передачу?
— Бонни… кто обстрелял корабль?
— Вы что, хотели, чтобы я сидел сложа руки?
— Но ведь передача идет! Идет!!!
— Радиомаяк. Его, наверное, скоро найдут, — сдержанно проговорил Элтон. — Сол, ты — политик… Немедленно придумай опровержение. Какое угодно. Посмотри, кем мы можем пожертвовать, кого из министров или других высокопоставленных лиц подставить… Назови лишь имя — о признаниях позабочусь я. Только не тяни!!!
«Бонни, Сол, у меня для вас новость, — поползла прямо по лицу Президента строчка букв. — Передача идет с Весты. Резервная центральная радиостанция, которая была отключена как энергетически невыгодная… Ну как, придумали опровержение? Я готов в любой момент включить его по стерео».
— Лучше заглуши эту дрянь! — рявкнул Элтон.
«Приказ послан — но все частоты нам не заглушить», — ответил Зофф.
— Сволочи… — блеснули на темном фоне губ ярко-белые зубы.
— Я отключаясь — мне надо думать, — пробормотал Президент, беспомощно моргая.
— Отключайся… А ты, ящерица… прости, Зофф, погоди. Мне еще надо с тобой поговорить.
Изображение исчезло, но буквы остались.
«Слушаю».
— Хоть один выход на Весту у тебя есть?
«Заблокирован изнутри. Я создал дежурную программу, которая сообщит мне, если его откроют».
— Ч-черт!
«Погоди, кажется, запись заканчивается… Слушаем?» Элтон кивнул, скрипнув зубами. Его колотило.
— Они начали стрелять в нас — и это является лишним доказательством нашей правоты! Пока мы еще можем защи… — оборвался голос и тут же сменился другим. — Господа, — чуть кашлянув, начал кто-то, — вы все слышали эти показания. В последнее время вам уже не впервые приходится слышать сенсационные сообщения такого масштаба — и они могут войти в привычку, я бы сказал, в систему, если не поставить точку на всем этом деле. В свое время нас уже обвиняли в сокрытии важной информации. Так вот, данные о том, что власть захватили преступники, у нас имелись давно — но у нас не было до сих пор доказательств этого негласного переворота. Может, вы обратили внимание, как изменился в последнее время Президент. Он стал заложником у человека по имени Элтон — надеюсь, это имя многим знакомо. Сегодня Элтон не только возглавляет невидимую империю организованной преступности, но и дорвался до управления нашим государством. Он и чудовище искусственного происхождения стали организаторами фарса со «спасением Человечества» от несуществующей инопланетной агрессии. В настоящий момент у нас находятся настоящие инопланетяне, представители той цивилизации, которая якобы ведет с нами войну… Сейчас я передам слово одному из них. Кроме всего, с вами будет говорить офицер Рипли…
— Снова она, — прошипел Элтон и зажмурился…
34
— Эдвард, не надо! — прошептала Рипли одними губами. Ей казалось, что она находится на грани потери сознания.
«Скейлси… что будет с ней? Они не вернут ее… убьют…» — Итак, сперва — представитель иной цивилизации… К сожалению, он не слишком хорошо говорит на нашем языке, но, надеюсь, вы сможете разобрать… Подойдите, пожалуйста, ближе.
Испуганный Все Равно оглянулся на Рипли, затем на Священника, быстро сообщившего ему жестом о своем благословении, и взял микрофон.
— Одну минуту, — Варковски заметил выражение лица Рипли и быстро передал свой микрофон стоящему рядом китайцу. — Ты знаешь, что спрашивать?
(Эти слова в очень неразборчивом виде попали в эфир).
— Скажите, собиралась ли ваша Планета воевать с Землей?
— Нет… Мы не можем воевать с другими планетами, — с трудом подбирая слова, заговорил Все Равно. — Пусть подтвердит наш Священник… мы не хотим войны, боимся… Воевать не можем, не можем! — его небольшое тельце затряслось от раздирающих его эмоций.
* * *
— Рипли, что с вами? — негромко спросил Варковски, подходя к женщине. — Вам дать успокоительное?
— Нет, — она покачала головой.
— Вы не замерзли? Скоро температура начнет падать — станция жрет массу энергии.
— Нет, — Рипли сглотнула.
«Поздно. Я уже не могу отступить. Речь идет о моей цивилизации… да и об их тоже. Теперь они не получат оружия… а я потеряю Скейлси…» Варковски снял свою черную куртку и набросил ей на плечи.
— Так вам будет теплее… Успокойтесь, Рипли, с таким козырем в руках мы не можем проиграть. Этот капитан, вы… Ради этого одного стоило остаться в живых.
— Скейлси… — чуть слышно произнесла Рипли и неожиданно резким движением, чуть не поцарапавшим щеку, стерла вдруг выбежавшую из глаза слезу.
«Тебе что — впервые терять? Что значат твои чувства в игре, где счет идет на судьбы двух цивилизаций? В кого ты превратилась?» — Рипли… Элен, держитесь! — Эдвард с силой обнял ее за плечи. — Сейчас от вас зависит почти все…
* * *
— А почему вы говорите, что не можете воевать?
— У вас есть оружие — у нас нет. Совсем нет. Голыми не воюют. Земля сильней. Землян много, — микрофон в лапе карлика плясал, делая трудноразборчивыми слова.
* * *
— Ну что, Элен, вы готовы?
«Почему он называет меня так? Меня так никто не называл… я не помню…» — отстранено подумала Рипли и кивнула.
— Пройдите сюда. Вот, слушайте показания человека, уже однажды совершившего переворот в вашем сознании. Рипли, расскажите все, что вы знаете о существах, названных нашими врагами, — по привычке Эдвард улыбнулся микрофону и вновь сунул его в руку Аню.
Ему предстояла одна «мелочь» такая, от которой зависело все дальнейшее развитие событий: где-то еще существовала армия, и он прекрасно отдавал себе отчет, как важно было связаться с ее штабом до того, как там окажутся люди Элтона.
— Хорошо, — Рипли немного запнулась, подумав, сколько миллионов… да нет — миллиардов будут слушать сейчас ее слова, — и все остальные мысли отошли на задний план.
Рипли больше не было. Не было Скейлси, не было ее привязанностей, не было чувств. Свидетель — мертвый, как автомат, и такой же беспристрастный, занял ее место.
— Мне сказали, что меня считали погибшей. Можете отнестись к моим словам как к показаниям с того света, но я жива, я была на Планете Чужих и вернулась — для того, чтобы рассказать вам правду.
Она говорила, и голос ее становился все ровнее и спокойнее…
35
У военного штаба была своя планета, не имеющая названия в общем каталоге, зато одаренная несколькими кодовыми номерами, по неизвестным большинству причинам все время меняющимися. Как и большинство «специализированных» планет, она делилась на три сектора: жилой, где проживали как генералы, так и их семьи (мало какая из «номерных» планет могла бы похвастаться такой роскошью, какую можно было обнаружить в жилом секторе Военной), деловой и жизнеобеспечивающий. Последний сектор был весьма условен и существовал как бы параллельно, пронизывая первые два бесчисленным множеством технических проходов, каналов, шахт и прочим архитектурным изобретательством. Но даже в жизнеобеспечивающем секторе работало сейчас радио и техники всех мастей оторвались от своих дел и уселись, гипнотизируя удивленными взглядами разномастные радиоприемники — от занимающих целые стены до крошечных «таблеток».
Сообщение слушали все.
Время от времени начинали трещать зуммеры видео- и «слепых» телефонов, вызовы по компьютерной связи; на звонки отвечали невпопад, рассеянно. Молчал пока лишь один канал, отсоединенный от всех остальных, тот, что связывал штаб лично с Президентом. Возле него восседал генерал-майор.
— Ну что, правительство молчит? — время от времени всовывалась в дверь очередная прикрытая фуражкой голова — и исчезала, не получив ответа.
— Сэр, тут кто-то пытается к вам срочно дозвониться… Вроде бы с Весты…
— Что говорят?
— Да ведь молчат, в том-то все и дело…
— Помехи? Обрыв?
— Просто молчат…
— В таком случае не мешайте… — на лице генерал-майора возникло и застыло отвращение, а губы тем временем тихо шевелились, как бы повторяя вслед за радио слова.
— …в самом деле — если искать противника в космосе, Планета будет не лучшей кандидатурой. Никто там не хочет войны; это слово крайне редко встречается в их лексиконе… С человеком же по имени Элтон мне пришлось увидеться в Правительственном здании — он не был мне представлен, как не был представлен и Зофф — так называемый Спаситель… Не буду останавливаться на подробностях этой встречи но, честное слово, я бы предпочла лучше еще раз оказаться на LB-426, чем пережить то, что видела в «коридорах власти»…
— Да, дела… — качая головой, проговорил кто-то в комнате. — Можно подумать, мир сошел с ума… Что делать-то будем?
— Ждать приказа.
— Чьего?
— А какая разница…
36
Связаться с Военной ему удалось не сразу, но когда долгожданный сигнал все-таки загорелся и Варковски уже был готов произнести заготовленную фразу, неожиданно перед ним возник туман. Туман был серо-розовым и сгущался так быстро, что точечный огонек на экране растаял за секунду.
«Газ… или…» — Эдвард зашатался, зашарил в воздухе руками, ища хоть какую-то опору, — и вдруг почувствовал, что куда-то летит…
— Алло… Военная слушает… Военная на связи… Алло! — покружился над ним голос и исчез…
* * *
— Все, — Рипли бессильно откинулась в кресле. — Кажется, я сказала уже все, что могла…
— Прекрасно, — произнес Ань. — Мы сделали запись, теперь можете отдыхать. Работа осталась для нас.
— Я могу быть чем-нибудь полезной?
— Здесь мало работы. Простая, — ответил китаец. — Только крутить запись. Лучше отдохните и поищите что-нибудь теплое из одежды.
Последнее замечание было совсем не лишним: как только микрофон был отключен, Рипли ясно ощутила, насколько снизилась в помещении температура. Лишь волнение позволяло ей этого не замечать до сих пор.
«А ведь я это сделала… Скейлси, простишь ли ты меня?» — Рипли опустила голову и увидела край куртки — словно только впервые заметила «подарок». Почти механически она просунула руки в рукава и оглянулась, чтобы сказать «спасибо», — но Эдварда в комнате не было.
«Вот тоже странный человек, — подумала она, приказывая себе прекратить думать о Скейлси. — Мне даже жаль его…» — Ты хорошо выступила, — подошел к ней Священник. Рипли в ответ только вздохнула.
— Да ладно, чего ты, мать, — подтолкнул ее щупальцем Все Равно. — Ты ведь совершенно права…
— Спасибо, — Рипли поежилась. — Вы не видели, куда вышел Эдвард?
— Нет, — сделал отрицательный жест Священник. — Пойти с тобой?
Рипли взглянула на него и кивнула.
* * *
Коридоры выглядели полутемными: энергии хватало только на то, чтобы освещение еле тлело, позволяя узнавать лишь лестницы и двери. Вынырнувший из-за угла Медный чуть не напугал Рипли стремительностью своих движений — можно было подумать, что он собирается напасть, но он только несколько раз махнул в воздухе щупальцами, буркнув:
— Ну что, добились? — и промчался мимо, всем своим видом выражая досаду и недовольство.
— Интересно, где он может быть… — проговорила вслух Рипли. Ей тяжело было сейчас молчать. Пустой разговор лучше, чем никакого…
— Не знаю. Будем проверять все двери подряд? — предложил Священник.
— А ты не можешь его найти чувством?
— Нет.
— Жаль, — Рипли нахмурилась. Мысль о том, что люди Элтона могли пробраться на Весту и похитить Эдварда, вовсе не казалась ей такой уж невероятной: во-первых, они могли не знать об ударе, постигшем их шефа, а во-вторых… во-вторых, Рипли не удивилась бы, пожелай Элтон просто, уже без всякой выгоды, отомстить за свое поражение.
За первой из дверей они обнаружили врача, склонившегося над ворохом тряпок, — после успокоительного Синтия уснула, и он не знал, как уберечь ее от крепчающего холода. Пальцы врача деревенели, нос-картошка уже больше напоминал сливу.
Не дожидаясь вопросов, Рипли захлопнула дверь и заспешила дальше.
Остальные двери или не открывались, или приводили в комнаты совершенно пустые — чем дальше они шли, тем сильнее у Рипли возникали ассоциации с мертвым атмосферным процессором.
Следы боя… мало ли, что его тут не было, — здесь шел другой бой, когда вместо огнеметов и винтовок стреляли радиоволны, слова… Пустые полутемные коридоры и — опасность, опасность!
— Рипли, ты боишься? Чего?
— Не знаю… Так, вспомнилось… Здесь есть чужие? — неожиданно остановилась она и повернулась к Священнику. — Уж это ты должен чувствовать! Есть?
— Чужие… враги… противники… — он зажмурился. — Я не умею слышать чувства… почти не умею…
— Ты умеешь. Они есть? — Рипли почти устыдилась собственной резкости.
— Я бы сказал, что да… но я не уверен, — я просто могу чего-то не понимать.
— Так… — Рипли запахнула куртку поплотнее. Куртку странного человека, который, весьма вероятно, попал в беду. В большую беду…
— Что, Рипли?
— Ничего… снова воспоминание…
На какую-то секунду она вдруг мысленно перенеслась на LB-426. Вот она идет по полю среди скал и ветер дует в лицо, и «челнок», который вот-вот упадет, поднимается в воздух, наполняя ликованием поверившие в спасение души… Ньют. Хадсон. Вески. Горман — странный чудак, столько мешавший им при жизни и погибший так героически. Хиггс… человек, которого она была готова полюбить, а может, и уже полюбила — да только чувство не успело разрастись. Как она верила, что все уже позади… Как верила…
Холод вновь заставил ее запахнуться поплотнее, и вновь прикосновение к куртке обожгло ее.
«Если это и впрямь победа — то почему мне так скверно?» — подумала она, ускоряя шаг.
Раскрытая дверь перегородила ей дорогу, словно приглашая заглянуть в комнату.
На полу что-то лежало — скорее догадавшись, чем разглядев, что светлым предметом является человеческое тело, Рипли бросилась к нему. Рука Эдварда показалась ей холодной — но все же была теплее, чем рукав тонкой рубашки или уже ледяной пол. Стиснув зубы, она потянулась к его лицу, просунула под него ладонь и слабо вскрикнула, попав пальцами в теплую жидкость.
— Что с ним?
— Кровь! — выдернула она ладонь. — Помоги!
Вдвоем со Священником они перевернули Эдварда на спину — лицо его и в самом деле было залито чем-то темным.
Рипли поежилась и снова провела рукой по его лицу. Как ни странно, раны не было.
«И он тут… его не забрали…» — рука задержалась на лбу, но уже и без того она могла сказать, что он жив.
— Врача! Где врач?!! — закричала Рипли во весь голос, вскакивая на ноги. — Помоги мне его перенести… туда, — махнула она рукой в сторону коридора…
«И все же — он жив!» — радостно стучало сердце.
36
Врач не появлялся долго. Когда наконец нос-слива высунулся из-за двери, Рипли вскочила ему навстречу:
— Ну?
— Жив.
Вместе со словами из его рта вырывался пар; на стенах кое-где уже заискрился иней.
— Значит, с ним ничего страшного? Что с ним?
— Пока сложно что-то сказать, — врач отвел глаза от взволнованного лица женщины.
— Что с ним? — второй раз вопрос прозвучал резче и жестче.
— Относительно недавно он перенес лучевую болезнь в тяжелейшей форме, — вновь уклоняясь от встречи с ее взглядом, проговорил врач. — Очень скоро Варковски придет в себя, но ему нужно нормальное лечение в условиях клиники. Будем надеяться, что в ближайшее время нам удастся отправить его с Весты…
— Нет, только не это! — вырвалось у Рипли.
— Мадам, что с вами? Серьезной угрозы для жизни нет, обморок был спровоцирован слишком сильным нервным напряжением и недоеданием — тут уж частично виноват и я, да и нам всем следовало бы почаще вспоминать о том, что людям необходимо еще и чем-то питаться для сохранения сил. Вот и все. Это даже не так спешно, хотя и затягивать я бы не стал: какая-нибудь неделя — и от рецидива болезни не останется и следа.
— Значит, лучевая болезнь…
— Скорее речь идет о лейкозе. Я же говорю — ничего страшного.
— Скажите, доктор, — Рипли стало немного стыдно, что она так явно волнуется за почти незнакомого ей человека, ведь ее могли неправильно понять… — а никак нельзя вместо этого доставить лекарства и все, что нужно, сюда? Давайте отвлечемся от стоимости перевозки…
— Послушайте, мадам, — врач оперся рукой о косяк, на его усах заблестели ледяные крупинки. — Это почти невозможно… нет, это действительно невозможно: нужна сложная диагностическая аппаратура, рядом должна быть лаборатория, ну и так далее. Лечение несложное — но оно комплексное, и, право же, я не понимаю, к чему этот разговор.
— Хорошо, — Рипли выпустила изо рта струйку пара. — Тогда можно задать этот вопрос по-другому. Сколько времени Эдвард сможет продержаться без всего этого? Назовите максимальный срок.
— Без риска осложнений — около недели, если он не станет перенапрягаться. Я же сказал — ничего страшного нет.
— И даже не раз сказали, — с бессмысленным упреком проговорила Рипли.
Неделя… Как бы слабо ни разбиралась Рипли в расстановке сил на сегодня, ей не верилось, что за такой короткий срок с Элтоном будет покончено. Пусть выступление по радио вышибет его из «коридоров власти», но и без них этот темный человек достаточно могуществен, чтобы отомстить.
— А если все же попробовать перевезти все сюда? — вырвалось у нее. — Доктор, скажите, что это реально… Ему нельзя отсюда улетать!
— Ничего не могу поделать, — развел руками врач. — Это посерьезней, чем простуда, — а ведь даже от нее люди иной раз умирают, если не принимают мер. Со здоровьем не шутят.
Рипли поняла, что спорить с врачом бесполезно.
— Ладно, поговорим об этом позже, — устало сказала она. — Он сейчас не мерзнет?
— Не беспокойтесь. Я уже нашел запасы одежды.
Незаметно для него Рипли прикоснулась к куртке — и от этого ей стало еще грустней.
— Варковски! Рипли! — раздался за углом встревоженный голос Аня. — Есть здесь кто-нибудь?
— Что случилось? — Рипли шагнула ему навстречу.
— Скорее… заработала видеосеть… Правительственное сообщение! — на китайце не было лица.
— Что? — его тревога мгновенно передалась Рипли.
— А где Варковски?
— Он отдыхает, не стоит его волновать, — ответил доктор.
— Что такое? — за спиной доктора появилась фигура. — Ну-ка, пропустите меня… Что произошло?
— Зачем вы встали? — возмущенно вспыхнул доктор. — Я же сказал, что вам надо лежать!
— Сэр, там видео… — нырнул под руку доктора китаец.
— Включайте, — лицо Эдварда было бледно — даже слабый свет не мог этого скрыть. — И коротко — суть…
— Я пока не понял… они говорят что-то страшное! — затараторил Ань.
— А я настаиваю, чтобы вы легли, — решительно шагнул к нему врач. — Если уж вам так хочется, можете смотреть свои передачи лежа… А еще лучше — не смотреть их вообще.
Рипли с сочувствием взглянула на его сливовый нос и прошла в комнату вслед за китайцем — видеоэкран уже трещал, настраиваясь на нужный канал.
— …не поддаваться на провокацию, — заговорил диктор, заставив всех вздрогнуть. — По расследованию этого дела уже создана специальная правительственная комиссия, и виновные обязательно понесут заслуженное наказание. Пока что я уполномочен объявить следующее: по имеющимся у следствия данным, выращиванием монстров из культуры тканей занимались секретные лаборатории Компании, ряд членов Правления которой в настоящий момент осуждены. По их показаниям, у бывшего Главы Компании существовал план государственного переворота, и использование искусственных монстров играло в нем существенную роль. Выдержки из протоколов допросов двух бывших директоров будут транслироваться сразу после нашего сообщения…
— О, Боже! — шепнул врач, и впервые Рипли не захотелось с ним спорить.
Она растерянно оглянулась. Эдвард сидел на кровати с наброшенным на плечи одеялом, на его губах можно было различить подобие кривой улыбки, казалось, он ничего вокруг себя не замечал.
— Президент обращается ко всем гражданам с просьбой не верить добавленному к заявлению капитана Гендерсона комментарию. Если в первом случае мы имеем дело с героем, введенном в заблуждение подложными документами, — нам еще предстоит выяснить, кем был отправлен страшный груз, — то во втором вас пытались обмануть люди заинтересованные. Для достижения своей цели они вышли на контакт с отдельными представителями враждебных нам сил чужой цивилизации и уговорили их выступить на своей стороне, чтобы опозорить настоящего Спасителя Человечества…
— Холодно что-то, — неожиданно для всех произнес Эдвард. — Ань, уже можно отключать станцию… Все, что могли, мы уже сделали. Остальное решится без нас… А мерзнуть ни к чему.
Рипли снова повернулась к нему и, секунду поколебавшись, пересела на кровать, отодвинув край простыни. Она с трудом сдерживалась, чтобы не взять Эдварда за руку.
«Ну что, отпраздновали победу? — грустно усмехнулась она. — Этого следовало ожидать с самого начала…» — Может, еще что-то можно сделать? Настоять на открытом выступлении, обратиться к общественному мнению… — шепотом затараторил Ань.
— Включи систему обеспечения — это самое реальное из всего, что мы можем, — предложил ему Эдвард, и Рипли почувствовала, как на ее замерзшую руку легла немного шершавая мужская ладонь.
— Однако до окончания следствия и до проверки имеющихся у нас данных, а также по настоятельной просьбе членов стортинга мы предлагаем руководству Компании, а также всем лицам, принимавшим участие в передаче, в том числе и представителям внеземной цивилизации, вторично выступить со своими контробвинениями, вынести их на суд общественности…
— Я же говорил! — радостно дернулся Ань.
— …и представить все имеющиеся у них доказательства своей точки зрения незаинтересованной комиссии, члены которой вместе со съемочной группой уже направляются к Весте. В частности, комиссию интересуют вещественные доказательства, если таковые имеются, причастности к событиям на «Остиене» мафии.
— Можешь выключать — больше ничего интересного они не скажут. До военных я не дозвонился, что же касается передач через центральную информационную систему… надо полагать, Зофф сумеет подделать наши голоса так, что никакая экспертиза не подкопается.
— Но ведь можно дать параллельную запись по радио… — пожал плечами Ань.
— Я тебе уже сказал, что надо делать. Мне осточертел этот холод… а то еще, чего доброго, нас обвинят в том, что мы специально хотим устроить неприятности членам комиссии, заразив их насморком… Как ты думаешь, Элен?
— Раз передача закончена, вы можете снова лечь, — предложил доктор. — Сейчас они прилетят, разберутся…
Рипли и Эдвард рассмеялись в один голос, заставив врача подумать, что неплохо было бы вызвать себе на помощь еще и психиатра.
— Лучше ступайте проведайте Синтию, — немного переведя дух, предложил ему Варковски.
— Хорошо. — Врач, то и дело косясь в их сторону, направился к двери. — Мадам, проследите, чтобы он хоть некоторое время не вставал… А Синтия сейчас все равно спит…
— Ничего, идите…
Как только дверь за врачом закрылась, лица оставшихся снова помрачнели.
— Ну и что ты об этом думаешь? — спросил Варковски.
— Подозреваю, что это конец, — спокойно отозвалась Рипли.
— Да… бедняжке Синтии лучше бы сейчас и не просыпаться… — задумчиво согласился Эдвард. — Жаль, что я так и не научился верить в чудеса!
— А со мной они случались так часто, что мой лимит на них, похоже, исчерпан, — заглянула ему в глаза Рипли.
— Жаль, что я не встретил вас раньше, — подмигнул он. — Мне не хватало… такого хорошего заместителя. Надеюсь, вам удастся выкрутиться. Ваша вина не будет особо велика — как-никак вы слишком долго не были на Земле…
— Зато сговорилась с ее врагами, — с той же грустной иронией возразила Рипли. — Я больше тревожусь за вас…
— А за меня-то чего? Больше раза человек не умирает. А на худший случай у меня… Впрочем, об этом я уже говорил. Элтон не получит своей игрушки.
— А потеплело… — сказала вдруг Рипли.
— Ну и прекрасно, — улыбнулся он. — Так что давай теперь не думать о грустном.
— А о чем тогда?
— О том, что мы чуть не победили… О том, что кто-то все же нам поверил, что имя Элтона все же прозвучало — и теперь он должен будет хоть немного свернуть свои махинации… Что больше не будет таких «агрессий», наконец, — разве всего этого мало, Элен?
— Наверное, ты прав, — опустила она голову.
— Все равно полных побед, как и полных поражений, не бывает… Мне кажется, что судьба специально дала мне небольшую отсрочку, чтобы я понял в том числе и это. Во всяком случае, мне нечего теперь отчаиваться, что моя жизнь так же пуста, как и в прошлый раз.
— Когда ты облучился?
— Да, — ответил он, чуть усмехнувшись. — Уже успела узнать?.. И есть только одна вещь, о которой я жалею, что не успел…
Неожиданно он замолчал и притянул Рипли к себе. Она поддалась сразу, будто только и ждала от него такой инициативы: ей уже и самой казалось неестественным находиться так долго с мужчиной на одной кровати просто так.
— Ну, это ты успеешь, — шепнула она, обнимая его за шею. — В комнате уже стало достаточно тепло, чтобы можно было избавиться от части верхней одежды.
— Это — да… — Свет тоже приходил в норму, и Рипли теперь могла видеть, что в черных глазах Эдварда запрыгали хитрые огоньки, а руки немного неумело зашарили по ее блузке в поисках застежки.
— Тебе не вредно? — отстранилась она на миг.
— Не смеши. О каком вреде для здоровья мы с тобой можем сейчас говорить… У тебя красивое имя — Элен… Почему ты им не пользуешься?
— Не привыкла, — Рипли почувствовала, как ее тело выходит из-под контроля, поддаваясь сдерживаемому так долго желанию.
— Так вот, я жалею об одном, — прошептал он ей на ухо, прижимаясь к ее уже голому телу, и слова доходили до нее словно издалека, — что не убил вовремя Элтона и Зоффа…
…Через минуту в комнату заглянул врач и тут же смущенно захлопнул дверь. Ему явно нечего было здесь делать, разве что покрутить пальцем у виска: бывают же сумасшедшие, способные плюнуть на начавшееся светопреставление и заняться любовью…
37
Руководитель подгруппы независимой комиссии Мунго выглядел настоящим великаном: его широкие плечи и мускулистая шея, выглядывающая из вечно не по уставу расстегивающегося воротничка, больше подошли бы десантнику или работнику физического труда, чем общественному деятелю; остальные члены подгруппы казались рядом с ним детьми.
Встречать гостей Синтия не вышла — слишком сложно было за один раз ввести ее в курс всех последних событий, от которых и более крепкие головы шли кругом.
В то же время Синтия, по словам Эдварда, выглядела еще хуже, чем на Эпсилон-Кси, так что благоразумнее всего было оставить ее в покое.
На посадочную площадку вышли Варковски, Рипли и врач, да еще Все Равно увязался за ними. Перед вывалившей из корабля толпой их группка выглядела совсем жалкой. Варковски ожидал, что журналистов приедет около десятка, но их, включая оператора, оказалось только трое.
— А знаешь, что мне не нравится в этой компании больше всего? — тихо проговорил Эдвард. — В первую очередь то, что почти все они действительно порядочные люди — насколько вообще можно остаться порядочным, занимаясь политикой. Мунго — это профсоюзы, Кумара в свое время чуть не убрала мафия за его разоблачения…
— Ну так мы можем только радоваться! — расслышал его слова врач. — Рипли, ты тоже так считаешь?
— Не знаю. Я не верю никому и ничему.
— А я могу с уверенностью сказать одно: раз Элтон не боится послать к нам таких людей, значит, у него на руках есть еще какой-то сильный козырь против нас. Следует ожидать провокации, и она будет сделана на высшем уровне — так, что все эти люди в ней не усомнятся, иначе их не подпустили бы к Весте на пушечный выстрел.
Похоже, Эдвард собирался сказать что-то еще, но замер на полуслове, выхватывая по привычке пистолет.
Что-то большое и блестящее свалилось сверху прямо на Мунго, засвистели щупальца, мелькнули в воздухе ноги, брызги крови накрыли тотчас завопивших от ужаса членов комиссии…
Еще одно тело взлетело в воздух, было разорвано пополам и уже в таком виде упало обратно. Защелкали винтовки охраны — но хитиновое, отливающее медью тело чудовища уже скрылось в вентиляционном люке.
— Стой! Держите его! — услышала Рипли крик Священника, увидела его самого, мчащегося по потолку к месту происшествия, вскрикнула сама — но было уже поздно. Задергались поднявшиеся вверх дула, брызги кислоты и уже другой, не человеческой, крови взметнулись в воздух…
— Компьютер… Рипли… — выдавил Священник, уже падая.
— Нет!!! — Рипли хотела броситься вперед, но руки Эдварда и вцепившиеся вдруг в ее ноги щупальца Все Равно не дали ей сдвинуться с места.
— Боже… Боже… Боже… — запричитал врач.
Члены следственной комиссии сбились в кучу, охрана вышла на передний план, но уже и так было видно, что они поворачивают обратно.
— А вот это — уже полный конец… — ни к кому не обращаясь, проговорил Варковски.
Посадочная площадка быстро опустела, по огнеупору полыхнуло пламя, и с тяжелым надрывным гулом корабль начал подниматься…
Освобожденная Рипли бросилась к еще шевелящемуся телу друга — лишь необычайная живучесть уроженцев Планеты позволяла держаться в нем крупицам жизни. Быстро тускнеющие глаза приоткрылись ей навстречу. Несмотря на полуразорванное пулями горло, Священник еще мог говорить — но при каждом слове из раны вырывался хлюпающий желто-зеленый поток.
— Рипли… сестра… — с трудом распознавала она слова. — Прощай… Медный — компьютер… Одинокий, зверь… позаботься… если доверять…
Неожиданно тело его напряглось, он присел, будто приходя в себя, но тут же обмяк и распластался по огнеупору, не подавая больше признаков жизни.
Несколько слезинок упали в натекшую лужицу — и испарились…
38
Кофе был крепким и горьким.
Синтия сидела с ногами в кресле и смотрела в потолок застывшим взглядом, почти совсем потеряв связь с действительностью. Рипли жадно пила, отрываясь от чашки лишь для того, чтобы сделать затяжку. В комнате завис сигаретный дым, пепельница была набита окурками. Варковски сидел рядом и, словно забыв о взглядах посторонних, почти механически гладил Рипли по колену.
— Элен, что он сказал тебе перед смертью?
— Повторил то же самое… попрощался, — ее хватало сейчас на самые короткие фразы. — Напомнил про зверя… Я не все и сама поняла…
— То же самое, — Эдвард хмыкнул. — А что? Элен, я же не знаю их языка…
— Он что-то сказал о компьютере и о Медном.
— А как ты считаешь, у них последние слова значат то же самое, что и у нас?
— Они такие же, как мы, и смерть для всех одинакова, — отозвалась Рипли, сжимая свободную руку в кулак.
— Значит, это очень важно… Медный, компьютер и зверь…
— Наверное, посол просто спятил… Только этого нам еще и не хватало. Если он начнет охоту и за нами… Я хорошо помню, что это такое, — горько проговорила она.
— Я тоже, Элен. Но это еще не худший из вариантов… Больше ваш друг ничего не вспоминал?
— Сейчас — нет. Но когда мы искали тебя… — Рипли слегка вздрогнула, — он говорил, что ощущает присутствие Чужого… Не так ли, Все Равно?
— ОНО, — подтвердил карлик. — Я тоже его чувствовал. Возникло. Пропало…
— Но ведь этого не может быть! — вздрогнула Рипли. — Он говорит, что здесь был Зофф.
— Зофф… Черт! — Эдвард вскочил. — Где Ань? Где Сирил? У нас есть один компьютер с выходом в центральную сеть. Я — последний кретин, надо было с самого начала выставить возле него охрану! Ведь эта тварь живет в информационной системе… Зофф действительно сверхчудовище: буквально все до единого документы находятся в его памяти, — памяти центрального банка информации, и никто не поверит, что кто-то может их подделывать, проходя сквозь защитные программы; данные любой, даже самой незначительной экспертизы поступают туда же — так что документы, имеющиеся у нас на руках, наверняка признают недействительными…
— Прости, Эдвард, о каких документах ты говоришь?
— Президент был выбран с нашей помощью, есть его подписи… по сути утверждающие, что он брал взятки. Конечно, это все равно, что выстрел из арбалета, когда не сработала лазерная пушка, — но лучше, чем ничего. Продавшийся одному — продастся и второму, а Элтону и Зоффу понадобится время, чтобы найти ему замену… Да что я говорю! Из-за этой информационной системы, из-за поселившегося в ней Зоффа — все бесполезно… А о том, что ему ничего не стоит при помощи компьютерной фотоживописи заставить наши копии перед глазами всего Человечества признаться в чем угодно, я уже говорил… Рипли, послушайте, — неожиданно повернулся он к ней, — я предлагаю вам бежать. Корабль Планеты находится на Весте… Вы сможете с ним справиться?
— За время полета я научилась разбираться в системе управления, — задумчиво ответила Рипли. — Но я этого не сделаю. Мне некуда лететь.
— Но вы говорили — у вас на Планете дочь…
— Если она жива, — резко перебила его Рипли и отстранилась.
— Прости, — кивнул Эдвард.
— Не стоит… Я не могу понять другого. Неужели Медный сговорился с Зоффом? Зачем ему надо было нападать? Стой! — она вдруг вскочила с места. — Я с ним поговорю!!!
Она бросилась к двери — и чуть не столкнулась на пороге с китайцем.
— Элен, ты куда? — встал было и Варковски, но тут же махнул рукой. — Ань… ты не можешь сказать мне, подключился ли тот единственный компьютер к сети… проверь напряжение…
— В какой-то момент оно действительно резко упало, на срок около шести минут. Я не успел сообщить об этом сразу, да и само падение было незначительным. Я хотел найти вас — но началось то сообщение…
— Ясно. Значит, разговор между Медным и Зоффом состоялся, — спокойно отметил Эдвард. — Ну что ж… Я ничуть не удивлен. Никогда нельзя до конца доверять Чужим.
— Можно, — вдруг обернулся к нему Все Равно, — таким, как Одинокому. Ему, наоборот, надо только доверять — так сказал Священник. Если ждать, что Одинокий нападет, — он нападет. Если ему верить — он будет другом. Это зверь-зеркало, вот как он сказал. А про Медного вы могли спросить у нас — он всегда был подлецом.
— Вот так, — Эдвард усмехнулся. — Спасибо за урок, малыш… Вот уж век живи, век учись… и все равно не найдешь золотой середины. Да и толку уже от этих знаний нет — нам поставили мат.
— Вокруг Весты собираются военные корабли, — сообщил Ань, опуская взгляд.
— Ну, это естественно… Будем надеяться, что они просто уничтожат нас… — он замолчал. Внезапно в его голове мелькнула шальная, совершенно неожиданная идея. — Послушай, Ань, кто из специалистов по противовирусной компьютерной защите находится сейчас у нас? Мне надо кое-что проверить…
— Никого… Но Сирил этим занимался.
— Прекрасно! — Варковски повеселел. — Пошли к нему.
Они направились к двери, и лишь на миг их задержал голос ожившей вдруг Синтии.
— И все они ушли, оставив меня одну…
Произнеся эту фразу, она снова замолчала, но даже у маленького инопланетянина появилось ощущение, что это было пророчество или просто нечто очень мистическое…
39
Одинокий сидел в углу, будто давно ее ждал.
— Ну что, зверюга? — распахнула дверь Рипли. — Хочешь поразмяться? У тебя должен быть неплохой нюх — ты ведь охотник, так? Я предлагаю тебе поохотиться!
Глаза зверя удивленно посмотрели на нее, и из мягких подушек лап возникли на миг черные острые когти.
«Он не тронет меня. Он тронет только убийцу. Только убийцу…» — сказала она себе.
Морда зверя приблизилась, запахло шерстью. Огромные ноздри тронули куртку Рипли. Одинокий фыркнул и неожиданно грациозным для своих габаритов движением перетек к двери.
— Ищи его… ищи! — сквозь зубы процедила Рипли, устремляясь за ним…
40
— Мне нужно пересмотреть, как выглядит вирус, стирающий память, — почти безразличным тоном проговорил Варковски. — Надо проверить одну небольшую идею.
— Сейчас… — специалист по противовирусной защите был удивлен: странные же мысли приходят в голову начальникам в самый критический момент! — Где-то у меня тут был образчик…
Варковски скрестил руки на груди, изобразил усмешку и стал ждать. Он видел краем глаза собственное отражение в металлическом боку дисплея и был им доволен: ничто не говорило о том, какая буря поднималась в его душе.
Поднять руку на всю центральную информационную систему — шутка ли? В своем роде это было святая святых цивилизации, ее храм… Но если в храме заводится нечисть — куда благоразумней его сжечь и на руинах построить новый. Зато у Элтона будет отнята главная его сила на сегодня, зато не станет страшнейшего из чудовищ… Но ведь банк информации — создававшаяся веками сокровищница всех знаний Человечества… И потому она так опасна…
Улыбалось лицо Эдварда, улыбалось его отражение, а сам он ощущал, как от этих мыслей начинает подниматься температура.
Исчезновение банка информации — непоправимая катастрофа. Такого не простят никому… Но куда заведет Человечество власть всесильного маньяка?
«Ты не имеешь права бояться, пусть хоть одно из твоих преступлений послужит на благо… На благо ли? А радары, а… нет, для этого есть дублирующие автономные системы — катастрофы будут, их не избежать — но будет и спасение… Лишь бы Зофф находился внутри… лишь бы он находился… А он будет там. Он наверняка следит за Вестой, сидит на выходе… Нет, все правильно!» Волнение сменялось хладнокровием.
«А что будет с тобой — не думай… не думай…» — Вот, кажется, я нашел! — сообщил Сирил, вытаскивая небольшую книжку в мягком переплете.
— Я беру ее с собой, — беззаботно проговорил Варковски, а вы с Анем пока слушайте, не будут ли с нами связываться с кораблей.
— Уже связались, — мрачно сообщил Ань, снимая наушники. — Предлагают сдаться. Что им ответить?
— Пока ничего, — кивнул Эдвард. — Продолжайте слушать.
— Систему противоракетной обороны в боевую готовность приводить? — с видимой неохотой поинтересовался третий оператор.
— Упаси Бог! — махнул на него Варковски. — Лучше проверьте, чтобы наш инопланетянин не вздумал сделать этого без приказа — только перестрелки нам и не хватало… Мы все делаем только в рамках закона, слышали? — он подобрался к двери и приоткрыл ее. — Запомните: все только по закону…
41
— Эй, Медный! Мы идем за тобой!!! — крикнула Рипли, идя по коридору. Слышишь? Нам надо поговорить…
Одинокий шумно обнюхивал стены и время от времени рычал, давая понять, что они на правильном пути.
— Смелее, зверь… Этот тип должен нас бояться! — на всех языках повторила Рипли и вновь принялась взывать к послу-провокатору:
— Медный! Все равно не спрячешься! Куда это тебя занесло?.. Ого! Да тут никак оружейный отсек!
Она стояла на пороге довольно странного на вид помещения; нечто подобное, но не столь солидное, ей приходилось видеть только на десантном транспорте. И тот отсек действительно был военным.
Мысль о том, что может натворить сумасшедшее существо… — или не сумасшедшее, а наоборот, просто чудовищно жестокое и расчетливое — обдала ее жаром. Обычно команды на все системы уничтожения давались из центров управления, через компьютер, но всегда на «крайний случай» имелась и еще одна система — ручная.
— Эй, Медный! — чуть дрогнувшим голосом позвала Рипли и еле успела отскочить к стене — полосатое тело рванулось вперед, чуть не сбив ее с ног. — Зверь, подожди… не ешь его сразу! — вскрикнула она, и вслед прозвучал еще один выкрик, идущий уже откуда-то сверху:
— Уберите чудовище!
— Ах, так ты тут? — зло спросила Рипли, проходя между опорными трубами. — Здесь, сволочь? Так вот, слушай: Одинокий не тронет тебя только в одном случае — если ты будешь говорить правду. Здесь при мне магнитофон… На всякий случай предупреждаю: во-первых, зверь зол на тебя за гибель друга, а, во-вторых, он умеет читать твои чувства и мысли — так что не пытайся обманывать… — Рипли и сама уже верила в то, что говорила. — Слушай, зверь, если этот негодяй, — она подошла уже достаточно близко, чтобы различить скрючившуюся и забившуюся в слишком для него узкую щель под потолком фигуру Медного, — попробует соврать — рви его на части. Он — твой…
— Нет!!! Не надо! — завопил Медный, ерзая в своем укрытии.
Одинокий выжидающе посмотрел вверх: одного прыжка и удара лапой было достаточно, чтобы сбросить Медного на пол.
— Если ты будешь говорить правду — останешься жив… Пока. Отчитаешься на суде, — безжалостно произнесла Рипли. — А теперь — отвечай… Ты связывался с Зоффом?
— Да.
— Это была его идея — напасть на членов комиссии?
— Да… — Медного трясло.
— Зачем? Зачем вам это было нужно? Чтобы убийцами объявили нас?
— Да… чтобы вас могли осудить…
— А ты бы сбежал, конечно, вместе с оружием, так?
— Да. Я был бы на суде, мне зачитали бы приговор, а потом я бы улетел. Да, я улечу! — закричал вдруг он. — А вы останетесь — вам просто некуда деться!!!
Одинокий зарычал, и крик мгновенно смолк.
— Это была только идея Зоффа или Элтон тоже участвовал? — задала Рипли последний вопрос.
— Да, — ответил с потолка потухший голос. — Участвовал…
— Так… — Рипли замолчала, не зная, о чем еще спросить. — Ладно, можешь слезать…
— Слезать? — дернулся Медный.
— Если ты не врал — а ты не врал, — то можешь пока не бояться. — Рипли подошла к Одинокому и, привстав на цыпочки, почесала его за ухом — зверь блаженно зажмурился. — Только здесь, возле оружия, тебе нечего делать… Ты ведь собрался стрелять по военным кораблям?
— Да, — уже совсем упавшим голосом сознался Медный и тяжело плюхнулся на пол — он был напуган и раздавлен…
42
— Что-то шеф странно себя ведет, — заметил Ань, снимая наушники. — Сколько времени работаю с ним — и ни разу не слышал ничего по поводу того, что в каком-то из наших компьютеров стерли память. Инопланетянин действительно общался с кем-то, но запись-то об этом сохранена, просто пошла «под запор»…
— Мне он ничего не объяснял, да это и не наше дело, — отозвался Сирил.
— Ты так думаешь? — Ань тревожно оглянулся по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто их разговор. — А вот мне показалось, — он понизил голос, — что он немного не в себе. Сперва он потерял сознание, потом странно себя вел… Ты знаешь — он трахался с этой старухой…
— Повежливей выражайся, когда говоришь о боссе! — отозвался третий оператор.
— Да кто говорит о боссе — миссис Торнтон не до этого… Тоже вроде как чокнулась, только по-другому. Похоже, у нашего начальства эпидемия безумия… Да и все знают, что они побывали на Эпсилон-Кси…
— Брось трепаться — скажи лучше, куда ты клонишь?
— А туда, — Ань снова оглянулся. — Инопланетянин спятил — и сожрал представителя следственной комиссии. Сумасшествие у него такое — разрушать и убивать… Вот. А что если на шефа тоже нашло? Или он и впрямь решил избавиться от каких-то компроматов…
— Ты что, хочешь сказать… — подскочил на месте третий оператор.
— Я ничего… — потупился Ань.
— Если он впустит вирус в центральную информационную… — проговорил Сирил и тут же замолчал.
Оба обменялись многозначительными испуганными взглядами и одновременно метнулись к двери…
Неожиданно пол дрогнул.
— А это еще что? — замер на месте Сирил. В его представлении покушение на центральную информационную систему было таким святотатством, что он не удивился бы и вмешательству свыше.
— Крейсер сел… — скривился третий оператор.
— Да что мы болтаем — надо бежать! — метнулся к двери Ань.
Когда они выбежали в коридор, пол под ними снова содрогнулся.
* * *
Он набирал программу быстро, но без привычки оперировать большим количеством служебных условных значков было непросто, и это сильно замедляло дело. С другой стороны — необходимость внимательно следить за своими пальцами и за символами, возникающими на экране, позволяла отвлечься от мыслей, а значит, и от волнения.
Изредка Варковски прерывался — чтобы сосчитать «миниземлетрясения» и думая вскользь, как такое количество военных кораблей ухитрилось уместиться на крошечном посадочном пятачке, но тут же вновь возвращался к своему занятию. Оно настолько поглотило его, что даже появление в комнате посторонних не заставило его поднять голову. Лишь когда один из приблизившихся замахнулся, Эдвард, не прекращая орудовать правой рукой, выставил левый блок.
Ему осталось немного: три-четыре строчки и выход в саму сеть. Ему казалось, что он видит собственными глазами ошарашенную морду Зоффа, лишившегося вдруг разума… Конечно, тогда зверь в нем возьмет свое, может, кто-то и погибнет в его зубах — но уж с Зоффом-телом справиться будет не так сложно…
От нового удара защититься не удалось, — собственно, было сразу два удара, и, пока Эдвард отбивал один, второй с силой опустился на спину, заставив руку дрогнуть и набрать не тот символ.
«Пусть… мне сейчас некогда драться…» — втянув голову в плечи и отведя подальше в сторону правый локоть, решил он — и еле успел подставить левую руку под что-то тяжелое, готовое опуститься ему на голову.
— Отойдите от компьютера — не то буду стрелять! — заорал за спиной знакомый голос.
«Осталось всего ничего… не отвлекаться! Не отвлекаться… — он чуть не вскрикнул от боли. — Пусть стреляют, но…» Кто-то вцепился ему в плечи, и Эдварду пришлось все-таки отвлечься, чтобы ударом локтя отшвырнуть противника, затем кто-то выстрелил — мимо, и снова, уже с двух сторон, на него навалились человеческие фигуры в знакомой форме. Свои…
Некоторое время он молча отбивался, досадуя, что зря теряет бесценные секунды: судя по всему, десантники вот-вот должны были ворваться в здание. И все же объясняться с людьми, вводить их в курс дела и посвящать в свои замыслы — было бы дольше, несравнимо дольше…
Ань согнулся, хватаясь за живот; охнул от удара в челюсть Сирил… Они тоже умели драться. В руках третьего оператора мелькнул стул, Варковски метнулся перехватить ножки, но тут рукоятка пистолета молнией блеснула сбоку, врезаясь в висок…
До конца программы-вируса оставалось меньше строчки, когда все было кончено.
— Мертв? — отшатнулся Сирил.
— Вроде нет… Не знаю, — попятился от упавшего тела Ань.
— Всем — руки за голову, оружие бросить! — рявкнул металлом с порога незнакомый голос.
43
Варковски приоткрыл глаза и увидел мертвый свет лампы-рефлектора.
Голова трещала, руки ныли, особенно левая…
«Где я?» — с опаской подумал он, приподнимая голову. Комнатка, в которой он находился, была крошечной, разве что на старых космических кораблях в целях экономии места допускались такие мини-каюты, но что-то подсказывало ему, что он был не на корабле.
«Тюрьма? — почувствовал он ползущий по спине холодок. — Камера-одиночка или… подвал Элтона?» При мысли об этом Варковски потрогал языком зуб, где была ампула с ядом, и похолодел: ампулы не было!
Открытие заставило его откинуться на спину и зажмуриться.
Да, произошло самое страшное — но разве этого не следовало ожидать? И закон, и беззаконие одинаково были сейчас против него, не оставляя никаких путей к отступлению. Даже к отступлению в небытие. Даже если тюрьма была обыкновенной, государственной, — ему не стоило объяснять, что для Элтона ее стены прозрачны. Захочет — придет, заберет…
«А все же я хорошо его поддел, — попробовал усмехнуться Эдвард, но скулы свело. — Он соткан из повышенного самолюбия… Ему никто еще не смел говорить, что он — никто… Хоть какое-то утешение…» Утешением это не было, — наоборот, страх еще сильнее скрутил изнутри.
«Ладно… Защититься я все равно не могу, умереть — тоже. Остается смириться с ситуацией и попробовать взглянуть на нее спокойней. Раз я все равно у Элтона в руках, а игра с судом ему выгодна — то какая-то отсрочка у меня есть. Значит, пока можно ни о чем не думать, а нужно успокоиться и набраться сил… Так. Голова у меня болит из-за того удара, руки — тоже от драки, серьезного ничего нет… А если бы и было — то не мне об этом беспокоиться… не мне! Что сделано — то сделано, а что упущено — не исправить, значит, первое, что мне надо, — это постараться уснуть и прийти в себя…
Только вот жалко Элен и Синтию… но что я могу тут поделать?» Через несколько секунд он уже засыпал, и сон его выглядел здоровым и ровным…
44
Больше всего Все Равно угнетало плохое знание языка. На крейсер он пробрался почти без труда и очень жалел, что его земные друзья не могли сделать то же самое. И всего-то ничего, казалось бы: подцепиться на потолок ангара, пробежать по свободно висящему кабелю к окраине площадки, зайти кораблям в тыл и, двигаясь то по стенам, то опять по потолку, прокрасться на корабль. Едва ли не впервые Все Равно был благодарен природе за свой небольшой размер: так прятаться было легче, а различные служебные проходы и вовсе были созданы будто для него.
Растерялся он уже позже — поняв, что всех его знакомых перевозят на другой корабль. Первоначально его замысел был довольно прост: дождаться, когда их запрут, спуститься, открыть дверь — а уж они сами должны были знать, как захватить корабль и повернуть в нужную сторону. Вместо этого он оказался в окружении землян-врагов, летящих, быть может, совсем в противоположную сторону. Если бы они хотя бы говорили помедленнее…
Полет длился три дня. За это время Все Равно чуть не попался, похищая еду из «кормушки», успел затосковать и значительно расширил свой словарный запас.
Однако единственное, что ему удалось узнать, было то, что по требованию возмущенного народа заседание трибунала состоится всего через день.
«Через день… через день… — повторял карлик, чувствуя, как зреет внутри желание отомстить. — Узнать бы хоть, куда они ссылают своих заключенных… найти бы их…» Он продолжал мечтать, а тоска пробирала его все сильнее: ничем не помочь, никак не спасти… И думая об этом, несчастный карлик по-своему плакал. Когда же наконец корабль сел, он первым делом пробрался к люку, выскользнул наружу и замер при виде ярко-синего огромного неба.
Перед ним была Земля…
45
— …А зверя они убили, — тихо шепнула Рипли, усаживаясь на скамью возле Эдварда. Синтия уже была там и сидела все с тем же отсутствующим взглядом.
— Выше голову, Элен… нам все равно нечего терять, — шепнул в ответ Эдвард.
Он единственный выглядел так, будто ничего не произошло, и рассматривал зал суда с особым, немножко ироничным любопытством, в то время как сбоку скамьи старался пристроиться Медный. Панцирь провокатора несколько потускнел, да и выглядел он жалко: короткое общение с Одиноким потрясло его настолько, что внутри возник невидимый, но ощутимый слой. Или сыграло роль неверие в честность партнеров по сделке?
Свидетели и документы сменяли друг друга довольно быстро — дело казалось ясным и не требующим особых комментариев. Магнитофонная запись, на которую так надеялась Рипли, исчезла при регистрации в центральной информационной сети — невидимая усмешка Зоффа смотрела на подсудимых и не оставляла надежд на прощение.
Иногда их о чем-то спрашивали. Синтия монотонным, словно запрограммированным голосом соглашалась со всеми обвинениями, так что и малоосведомленный наблюдатель мог бы заподозрить в ней зомби. Рипли или отмалчивалась, или огрызалась: бессмысленность сопротивления была слишком очевидна. Медный закладывал всех, как мог, лишь Эдвард пробовал что-то возражать — но тоже без энтузиазма.
— Варковски, вы признаете, что хотели стереть банк данных центральной информационной сети?
— Это был единственный способ избавиться от проникшего в нее чудовища, — глядя куда-то в сторону, отвечал он.
— Так вы признаете, что хотели сделать это?
— Да.
— Вы понимаете, какие последствия это могло повлечь за собой?
— Да.
— По чьему приказу вы делали это?
— По личной инициативе. Эта идея пришла мне в голову, к сожалению, слишком поздно. Также я не отрицаю, что комментарии к сообщению капитана «Остиена» были составлены и зачитаны лично мной. Я протестую только против одного пункта обвинения: государственной измены не было — была неудачная попытка защитить вас всех от диктата авантюристов и преступников… Но, — он усмехнулся, — победителей не судят, а у неудачников — такова уж судьба…
«Скорей бы все это закончилось, — думала Рипли, разглядывая наручники. Они были сделаны из какого-то нового пластика — металл не мог быть таким теплым. — Скорей бы все осталось позади…» Ее будто услышали — приговор был зачитан на следующее утро, и, казалось, ни у кого не вызвал особых эмоций, так как был давно известен заранее…
46
— Давненько же вас не было у меня в гостях! — безрадостно поприветствовал Элтона Президент. Видеть сегодня своего сообщника ему хотелось меньше всего.
— Что-то вы слишком печальны для такого большого праздника, — усмехнулся Элтон, располагаясь в кресле. — А где же наш друг Зофф?
— Празднует победу…
— То есть пьет?
— Наверное, — Президент поморщился. Как бы хотелось ему убрать из своего кабинета эту ненавистную черную рожу!
— И все же, Сол, вы мне сегодня не нравитесь, — снисходительно произнес Элтон. — Где туш? Где полные триумфа передачи о спасенной с таким трудом центральной сети? На вашем месте я превратил бы сегодняшний день в общенациональный праздник… Неужели в вас проснулась совесть? Только не говорите мне, что это так, сегодня не день апрельских дураков.
— Элтон, — вздохнул Президент, — а вам самому это дело не кажется мерзким? Одно — это уничтожить врага, чтобы он нам больше не мешал, но другое — так глумиться над чужим трупом…
— Ну, я просто не ожидал от вас такой сентиментальности, — Элтон едва сдержался, чтобы не расхохотаться на манер Зоффа. — Неужели вам не знакомо чувство торжества, охватывающего любого при виде тела поверженного врага? Кстати, помните, что мы говорили относительно одного из них? Я намерен выставить Варковски счет сполна и надеюсь, вы поприсутствуете при этом назидательном зрелище.
— Не забывайте, что вы дали обещание…
— Зоффу? — перебил его гангстер. — Чепуха! Он получит свое. Или ты имел в виду, что казнь будет транслироваться по сети? Неглупая затея, должен сказать, — людям полезно иногда устраивать такие зрелища. Нападение на следственную комиссию произвело на публику сильное впечатление, да и сами эти выступления — наверное, самый гениальный режиссер не придумал бы лучше! Столько драматизма, столько страсти… — Элтон был в ударе. Он говорил, бурно жестикулируя и всем своим видом демонстрируя переполнявшее его удовлетворение. — Кстати, Зофф уже нарисовал этот сюжет. Или все пойдет в натуре?
— Не знаю, — буркнул Президент.
— Не разочаровывайте меня… Я предлагаю вам немного выпить за победу — и уже после этого перейти к делу… Знаете, в чем ваш главный недостаток, Сол? — Элтон наклонился вперед. — Вы слишком мягкодушны. А без жестокости нет настоящей власти… Выпишите мне приказ на имя начальника тюрьмы.
— Какой приказ? — вздрогнул Президент.
— На Варковского…
— Что? — он замотал головой. — Я не понял…
Предложения Элтона шокировали его все сильнее. Если «приглашение на спектакль» еще можно было как-то вытерпеть, списать на непосредственность варварской натуры сообщника, то теперь Элтон недвусмысленно предлагал ему самому приложить руку к новому преступлению.
— Как я понял, казнь назначена на завтра… У нас не так уж много времени — если учесть, что «клиента» придется возвращать если не в тюрьму, то нашему голодному другу Зоффу… Так что нам следует поторопиться.
— Нет… я не могу. Приказ — это не в моей компетенции… чем я объясню.. — Президент перешел на полубессвязный лепет.
По мере того как он бормотал и мялся, лицо Элтона становилось все жестче.
— Довольно, Сол, — в какой-то момент проговорил он. — Я уже один раз объяснял вам, что очень не люблю, когда кто-то из моих знакомых хочет остаться чистеньким. Вы увернулись от дела с агрессией — что ж, допускаю, что на вас просто снизошло озарение свыше и вы предвидели подобное разоблачение… Но сейчас речь идет о моем личном враге — да и о вашем тоже. Между прочим, он подготовил на Весте ваше полное разоблачение… Вы же не боялись в свое время ставить подписи на документах Компании? Мой человек выхватил этот красивый наборчик прямо у следствия из-под носа… Не желаете ли посмотреть?
— Нет, — выдавил Президент. Ему вдруг стало душно, воротничок рубашки удавкой сдавил горло, а ледяной взгляд Элтона продолжал сверлить его насквозь. — Пощадите… Эта подпись… Я не могу ее поставить… Она сразу вызовет подозрения… она меня погубит. Вы же сами говорили, что мы в одной упряжке и что коней на переправе не меняют. Вам же приходилось уже похищать заключенных…
«Что я говорю? — ужаснулся он, теребя галстук и верхнюю пуговицу, стараясь освободиться. — Это все равно соучастие… соучастие… И ведь это уже не самооборона, не выгода — просто его личный садизм… И в этом я тоже должен быть с ним связан? Да есть ли всему этому конец?!» — Вы трус, Сол, — Элтон вдруг расслабился и снова развалился в кресле. — Вы самый обыкновенный трус… Хорошо. Я возьму его сам… Да, кстати, — вас вызывают!
Задыхаясь все больше (рубашка так и осталась застегнутой, галстук уродливо вывернулся), Президент кивнул, и открывшаяся дверь впустила внутрь Бийона. Лицо секретаря выглядело подавленным.
— Что? Что еще случилось? — прохрипел Президент, хватаясь за подлокотники.
— Только что обнаружен еще один корабль с Планеты. Возле самой Земли. На наш вопрос о цели прилета было отвечено, что они прибыли с личным визитом… Сейчас с ними разговаривает Зофф. Что делать?
— Если Зофф сочтет это возможным — дать добро на посадку, — ответил вместо Президента Элтон. — Похоже, что это за послом…
— Хорошо. Подключить его к вашему кабинету?
— Валяйте, — жестом выразил свое согласие Элтон. Президент покорно кивнул.
— Вы не возражаете, если я выйду на минутку? Надеюсь, вы с Зоффом сами разберетесь с этими пришельцами… — виновато поинтересовался Президент, поглядывая на дверь, за которой только что исчез секретарь.
— Пожалуйста, — презрительно разрешил Элтон. — Мы можем обойтись и без вас.
«Посмотрим, — мысленно прокомментировал Президент, оказавшись в коридоре. — Так или иначе — я не могу больше продолжать эту игру… Пока я нужен им — они ничего мне не сделают, а вообще… а вообще существуют еще и быстродействующие яды. Все! У меня больше нет сил все это терпеть. Вот только напишу письмо… нет — сперва отдам приказ…» Оглядываясь по сторонам как затравленный зверь, он, замирая от страха, влетел в комнату связи приказал операторам выйти и быстро набрал номер начальника тюрьмы…
— Да, я требую, чтобы казнь состоялась как можно быстрее. Есть сведения, что заключенных попытаются похитить, а несколько часов не играют роли… Да, приказ в письменном виде будет — но я не хотел бы передавать его по центральной информационной сети и очень прошу вас немедленно стереть эту запись… А если есть сомнения, то я сейчас подъеду лично. Не надо? Ну, хорошо…
Он опустил трубку на рычаг и наконец разделался со своим воротничком — пуговица выстрелила через полкомнаты.
«Что ж, во всяком случае, один из своих грехов я частично искупил: хотя и погубил этого человека, но спас его сейчас от худшей участи… Теперь — признание, яд и…» Он замер на пороге комнаты секретаря.
— Ну что, Элтон разрешил посадку? — спросил он, тяжело дыша и опираясь на косяк.
— Да, — Бийон посмотрел на Президента и тут же отвел глаза. — Простите, господин Президент… Может, вам действительно нужна защита от Элтона? В здании говорят… короче, у вас есть люди, на которых вы можете положиться…
Он виновато замолчал.
— Спасибо, друг, но уже поздно, — чуть слышно прошептал Президент, чувствуя, что его глаза начинают щипать накатившиеся слезы. — Лучше дай мне бумагу… и бутылку вина. И спрячь потом то, что я напишу!
47
На космодроме он заблудился. Карлик не представлял себе, что может быть столько открытых и в то же время цивилизованных пространств, по которым передвигались одни машины: топали чудовищные фигуры погрузчиков, ползали гусеничные тягачи… Море света и звуков обрушилось на него, лишая возможности ориентироваться. И море это было враждебным. Больше всего Все Равно занимала мысль о том, чтобы не попасться никому на глаза. Вначале он шмыгнул в какой-то контейнер и оказался среди пахучих кусков непонятно чего, затем мусорник чуть не сбросил его в утилизационную яму… После этого приключения Все Равно долго приходил в себя. И все же с космодрома ему надо было как-то выбираться — если не для того, чтобы спасти Рипли (он уже и не надеялся на это), то хотя бы просто для того, чтобы выжить. Не слишком его обрадовала и стычка с местным «зубаном», правда, больше похожим на уменьшенную и лишенную полос копию Одинокого: серый шерстистый зверек впился в его ногу, чтобы тут же сдохнуть в страшных мучениях от попавшей на него защитной жидкости. Короче, чем дольше Все Равно находился тут, опасаясь попадаться людям на глаза, тем мрачнее становилось его настроение. Обожженный кислотой зверек стал его последней пищей; он вонял и был противен на вкус — и лишь призрак голода заставил карлика перебороть отвращение.
Он уже был близок к отчаянию и начал слабеть, когда в мелькании звуков, запахов и чужих чувств появилось что-то знакомое.
Не веря себе, он вскочил на ноги (ранка от укуса серого крошечного хищника начала гноиться) и пошел в сторону, откуда доносился слабый, едва уловимый импульс.
«Я спятил, — сказал себе Все Равно, увидев знакомые очертания корабля спасательной службы. — У меня видения!» Он промыл глаза очистительной слезой, смахнул на лежащие внизу плиты лишние капли — корабль не исчез. Мало того, идущее от него ощущение чего-то родного усилилось.
От корабля пахло добром. Во всяком случае, карлик определил это так. Виднеющаяся на боку эмблема Зеленого Края только подтверждала правильность этого впечатления.
«Они прилетели нас спасти! Они прибыли за нами!!!» Он сорвался с места и, забыв об осторожности, помчался прямо к начавшему открываться люку. Затем его настигло предчувствие опасности — и вместе с ним тяжелые винтовочные пули защелкали вокруг по плитам огнеупора.
«Они стреляют? Почему?» — Все Равно пролетел еще несколько метров и перекувыркнулся — боль догнала его, сразу в нескольких местах вонзаясь в тело.
— Почему? — вскрикнул он, поднимаясь.
Еще одна пуля щелкнула в огнеупор и рикошетом ударила в щупальце, заставляя его кончик обвиснуть.
«Вперед! Я должен добежать! — приказал он себе. — Должен, даже если они меня убьют… Наши должны знать про Священника, знать про все…» — Не стрелять! Прекратить огонь!!! — завопил на языке двуногих машинный голос.
Все Равно сделал еще пару судорожных рывков, приближавших его к люку, и упал. Боль уходила, вместо нее возникало странное ощущение, и он не знал теперь — движется он или лежит…
Как в полусне он различил, что дверной проем растет, выпуская изнутри волны света, затем в нем возникла женская фигура… Наверное, он все же умирал: разве что во сне ему могла привидиться женщина такой странной и необычайной красоты: утонченные черты, большие глаза, причудливо изрезанный гребень… Она подняла его нежно-нежно, как маленького ребенка, и, не говоря ни слова, понесла внутрь, где было так тепло, так хорошо и где так хотелось спать…
48
Собственно, приказ о разрешении посадки отдал не Элтон, а Зофф. Для принятия этого решения ему оказалось достаточно всего одного слова — женщина. На корабле Планеты находилась женщина…
Какими бы головокружительными упражнениями не занимался он внутри компьютерной сети — его тело требовало своего, причем так настойчиво, что заглушить желания он не мог. Несколько раз он делал попытки рассчитать переделку генов в культуре тканей, чтобы создать себе хоть одну женскую особь — но информации явно не хватало, а рисковать Зофф не хотел. Вот и получалось, что мечта Зоффа была несбыточной.
До сообщения о втором инопланетном корабле.
— Ты совершаешь ошибку. Мы не знаем, чего можно ожидать от гостей! — прикрикнул на него Элтон.
— А это уже мое дело… Кстати, хочу тебя предупредить: лучше не лазь в свою страховочную программу — я ее вычислил, — «обрадовал» его монстр. — И радуйся, что ты мне нужен, иначе за такие шутки я мог бы тебя и съесть…
Это заявление повергло Элтона в шок. Даже управляемый Зофф внушал ему постоянную тревогу своей самостоятельностью, инициативой, проявляющейся в самые неожиданные и часто неподходящие моменты. Более того — Зофф менялся. Менялись его шутки, манеры, и невозможно было сказать, глупел он или умнел. Одно было ясно: монстр становился все более непредсказуемым, а значит, ожидать от него следовало самого худшего. Кроме того, Зофф стал меньше потреблять спиртное: теперь, приняв весьма небольшую дозу, он ухитрялся «догнаться» одному ему известными электрическими импульсами, отравляя сознание, но не тело, которое только здоровело от рассчитанного при помощи лучших программ рациона.
«Надо будет поговорить об этом хвостатом ублюдке с Президентом, — решил Элтон наконец. — Он становится опасным».
— Да, Бонни, — сообщил ему Зофф с потолка, — на всякий случай предупреждаю: если ты выйдешь туда, то с тобой случится то же, что и с девушкой из Компании: я создал ответную программу «зомби». Говорю это тебе лишь потому, что мне не хочется тебя терять. Она сработает и на попытку ввести любой контролирующий меня аналог.
«Что б ты сдох!» — выругался Элтон про себя.
— А я сейчас пойду к своей крошке… Я ведь понравлюсь ей, Бонни? — хохотнул Зофф, нарочно скатываясь с потолка и взлетая обратно. — Ну почему она так медлит?.. Я просто сгораю от нетерпения!
— Смотри, не изнасилуй… — пробурчал Элтон себе под нос. — Объясняться с правительством Планеты будешь сам.
— Уверен, что они специально послали ее мне в подарок в обмен на оружие и своего медного кретина, — уже на ходу бросил Зофф.
Вскоре он уже был на космодроме.
Окружавшее инопланетный корабль кольцо охраны почтительно расступилось перед Спасителем Человечества.
— Передайте на корабль, что я пришел! — приказал Зофф, в нетерпении молотя хвостом по огнеупору.
И тут дверь начала открываться…
Она возникла на пороге — женщина, которую он не мог придумать, не мог рассчитать, вычислить, дать определение, поскольку ни одной, даже самой совершенной машине невозможно создать чудо.
Зофф замер. Он был ошеломлен, потрясен.
Грациозной походкой незнакомка приблизилась к нему.
— Вы — Зофф? — услышал он вдруг ее голос. Она говорила на родном ему языке. — Я так хотела с вами познакомиться…
В ее манерах одновременно сквозили и кокетство, и робость — и это окончательно превращало Зоффа в ничто.
— Да, да, крошка… — привычно начал он. — Мадам… простите… Я у ваших ног… извольте пройти со мной… в мое скромное жилище.
— Благодарю, — качнулся в воздухе резной гребень, подзолоченный только у краев. — Я специально пересекла пространство, чтобы познакомиться с вами…
«Неужели этот кретин и в самом деле так наивен? — думала Скейлси. — Пилот, спасибо тебе за то, что ты разрешил мне эту маленькую комедию… Ты меня не ревнуешь — и за это я буду тебя любить…» — Мадам, я очарован… — Зофф еле успел остановить готовую вырваться фразу, что он готов отдать ей руку и сердце. — Вас прислал для меня Правитель, да?
— Считайте мой визит данью уважения к вам! — лукаво отозвалась незнакомка. — А дела Правителей не должны касаться женщин… Мне он рассказывал о вас и сообщил, что я сама вольна сделать выбор, — она запнулась, но, похоже, Зофф не заметил ошибки в ее легенде. — Но он был бы рад, если бы мы подошли друг другу…
— О, как я признателен ему!!! — выгнулся Зофф.
Его брюхо чесалось, тело жгло изнутри.
Женщина, женщина была рядом! Присланная ему и для него — чтобы там она ни говорила! Неужели же он, лучший из лучших, не сможет с ходу покорить ее?!
«Как он уродлив… что ж, так и мне, и моему другу будет спокойней. Этот Зофф выглядит каким-то недоделанным!» — И как вы меня находите, мадам? Пойдемте скорей — здесь слишком жарко для вас…
— Как я вас нахожу? — Скейлси еле удержалась от смеха. — Вам нужна лесть или честный ответ?
— Честный… Ну?
— Вы не красавец, но, говорят, если мужчина умен — это качество гораздо важнее красоты. Если он силен — он лучше умника, а если он достиг власти — то о лучшем избраннике не может мечтать ни одна из девушек!
— Благодарю, мадам! — заерзал он, припадая на миг к огнеупору.
— Но пока я не получила подтверждений, что вы обладаете всеми этими качествами! — игриво отстранила Скейлси потянувшееся к ней щупальце.
— Как? — встрепенулся Зофф. — Назови, какие доказательства тебе нужны, — и ты увидишь, что я могу все!!! Пошли же скорей в дом!
Ему просто не терпелось поскорее оказаться в комнате с выводами центральной сети — пусть тогда она сама убедится, чего он стоит!
«Неужели мне это удастся? — продолжала между тем думать Скейлси. — Этот план выглядит таким ненадежным, таким абсурдным… Раз с этими негодяями не справились более опытные и умные люди — неужели что-то можно изменить теперь? Хотя чем неожиданнее и грубее ход, тем больше шансов, что он приведет к цели. Рвется там, где тонко… Так что смелее, девочка!»
49
— А, Сол, вот вы где! Ну-ка, что это вы там прячете? — при звуках голоса Элтона Президент на миг оцепенел. — Что это? Бутылка? Вы что, решили последовать примеру нашего хвостатого приятеля?
— Нет… да… я это… просто, — затрясся Президент.
«Неужели Элтон уже узнал? Неужели догадался? Тогда успею ли я сделать хоть глоток?» — устремился на бутылку его испуганный взгляд.
— Ай-яй-яй, — шутливо погрозил ему пальцем Элтон. — Да вы еще и жадина… Ладно, оставим шутки. Мне надо серьезно с вами поговорить, и меня вовсе не устраивает, если вы собираетесь завести манеру напиваться, тем более — в одиночку.
— Здесь, — сглотнул Президент, заливаясь краской, — был мой секретарь…
— Хватит, — брезгливо поморщился Элтон. — Я хочу поговорить о Зоффе. Он самолично приказал разрешить инопланетянам посадку. К счастью, они всего лишь прислали ему в подарок какую-то бабу — но то, что он стал себе многое позволять, мне не нравится.
— Бедняга, — пробормотал Президент.
— Кто? — не понял Элтон. — А! Да нет, естественно, что они прислали ему не женщину в нашем понимании, а просто их самку. Видели бы вы эту образину… Но это — их личные проблемы. Главное — Зофф вышел из-под контроля. Он вычислил мою программу, понимаете? Так что если он вдруг снова начнет спьяну исповедоваться по центральной сети — тогда рот ему уже не заткнуть.
— Да? — вяло спросил Президент, с тоской глядя на бутылку.
— Проклятые алкаши! — чуть слышно проговорил Элтон себе под нос. — Так что вы предлагаете с ним делать?
— А что нам с ним делать? Информационная сеть нам нужна, — не сводя взгляда с бутылки, проговорил Президент.
— Хмммм… — шумно выдохнул Элтон. — Мне повторить — или подождать, пока вы протрезвеете? Что с вами, что с Зоффом — с вами совершенно невозможно разговаривать на трезвую голову… Хоть бы угостили!
— Вас? — испугался Президент, и глаза его начали округляться. «А что если он действительно выпьет и…» — он потряс головой.
— У вас уже руки трясутся, — хмыкнул Элтон.
— Я… сейчас налью, — съежился Президент и действительно дрожащими руками потянулся к рюмкам.
— Превосходно. Иначе с вами просто невозможно общаться. Может, тебе это не придаст духу, но мне все же очень хотелось бы, чтобы вы присутствовали на моем представлении…
— На каком? — горлышко бутылки вильнуло, проливая вино мимо рюмки.
— Да вы и впрямь совсем пьяны, — нахмурился Элтон. — Я должен показательно наказать одного своего врага, так, чтобы никто более не последовал его примеру. Вспомнили? Давайте лучше я сам налью…
— А… да, — Президент зажмурился и протянул сообщнику бутылку.
«Неужели это получится? — он с тревогой следил за тем, как наполняются рюмки. — Неужели сейчас все будет кончено? Дай Бог, чтобы это было так!»
— За наше дело! — приподнял рюмку Элтон и торжественно поднес ее к губам…
50
— Хорошо, я верю в твой ум, — согласилась Скейлси. — Но — власть? Чем ты докажешь, что она у тебя есть, если ты — не Правитель?
— Да чем угодно! Президент — это никто, все решаем мы с Бонни Элтоном. Я могу отдать любой приказ, заменить любой закон — просто старые законы нас пока устраивают… Я могу съесть любого землянина, наконец, если он не слишком известен, чтобы его смерть могла получить огласку, или если он и так приговорен. Президент лично отдал мне всех преступников — только мне не хочется их есть… Разве что последних, которых мы так ловко запрятали в тюрьму по обвинению в измене, — они, видите ли, собрались нас разоблачить…
— Так, значит, это шумное дело… — Скейлси краем глаза смотрела в расположенный сбоку экранчик — кончиком хвоста ей удалось нажать, как ей показалось, нужную кнопку — ту, которую перед этим нажимал Зофф, но в успехе она не была уверена.
— Сфабриковано с самого начала! Видела бы ты, моя милая, как перепугались наш Президент и Бонни, когда этот шизанутый капитан начал передавать свое сообщение! Если бы не я — они так и обделались бы!!!
«…Сфабриковано с самого начала…» — поползли по экрану радара белые буквы, оттесняя на задний план точки кораблей…
Рекламная красотка развернулась на экране, демонстрируя всем черные кружевные трусики, на которых вдруг забелели ползущие строчки: «Ваш приятель Медный сможет немало рассказать. Когда он прыгнул потрошить членов комиссии по расследованию, все заговорщики только рты разинули от удивления… Тут, правда, вмешался один из ваших, ну, так у охраны хватило ума все перепутать, и беднягу в белом шарфике тотчас пристрелили… Не знаю, кто он там был — Священник или нет, но на шуточку Медного все так и купились: полчеловечества было готово лопнуть от возмущения. Правда, потом…»
* * *
«…Эта Рипли припугнула его хищником, и тот раскололся, да я успел вовремя перехватить запись, так что все осталось шито-крыто. Присяжные и секунды не колебались, вынося приговор. Жалко только, что из-за нее Медный не сумел устроить перестрелку — пара взорванных военных кораблей озлобила бы всех еще сильнее» — возникло на большом экране Кэмбриджского университета; лектор, забыв о своих обязанностях и приличии, уже несколько минут сидел на кафедре и смотрел вместе со всеми…
На всех экранах, в каждом аппарате, так или иначе связанном с центральной информационной системой, возникали все новые и новые разоблачения…
* * *
— Ну ладно, — сказала вслух Скейлси, снова нажимая на кнопку. — Это все теория… А ты можешь показать мне хоть что-нибудь на практике? Отменить закон… Нет, это будет слишком. А вот мог бы ты отдать приказ об освобождении этих людей?
— Конечно! — подтвердил Зофф. — Только что это тебе даст? Я не хочу этого делать. Мне выгодней, если они завтра же умрут. Я даже отказался в честь этого от своей законной добычи — Президент обещал мне одного на съедение… Или тебе самой захотелось попробовать живого мяса?
— Я просто хочу убедиться, что твои слова — не пустая болтовня. Это будет наглядно, и я сразу тебе поверю.
— Нет, — готовый уже было повиноваться Зофф вдруг остановился — врожденная подозрительность взяла верх над чарами незнакомки. — Ты обманываешь меня… Тебе что-то надо!
— Да! — воскликнула Скейлси, заметившая перемену в нем; теперь ей надо было срочно придумывать новую ложь — но такую, в которую он мог бы поверить. И почему врать учит только жизнь? Как пригодилось бы ей такое искусство!
— Тогда — что? — напрягся Зофф. Он был мельче ее и слабее физически. Скейлси ничего не стоило бы его убить — она прекрасно это сознавала и была уверена, что сделает это — как только он выполнит ее просьбу. Но кто другой тогда сможет сделать то, ради чего она продолжала разговор сейчас? Спасти тех, кого еще можно спасти, — разве эта цель не была выше мести за Священника, за Все Равно, еле успевшего рассказать ей о случившемся и умершего на ее глазах, за других, которых Скейлси не знала, за свою растоптанную веру в доброту мира, людей, наконец…
— Я хочу спасти их, — искренне призналась Скейлси, глядя Зоффу прямо в глаза. — Хочу…
— Но почему? — признание чуть не сбило его с толку. Зофф был уверен, что незнакомка начнет сейчас запираться и отнекиваться.
— Ты знаешь, почему меня согласились отдать не родившемуся на нашей Планете? Потому что я сама появилась на свет за ее пределами. Те люди, которых я хочу спасти — моя семья. Ты понимаешь это? Без их согласия я не стану твоей. А если ты спасешь их — это будет хорошая плата за будущее родство.
— Погоди… — немного растерялся Зофф. — Ты ведь имеешь в виду только Рипли?
— У мамы тоже должен быть мужчина, у него при этом может быть еще одна женщина, — не колеблясь, возразила Скейлси. — Значит, все это — семья. Большая семья. Моя семья, — она сделал паузу и вдруг привлекла Зоффа к себе, и оттого, насколько слабым он ей показался, у Скейлси захватило дух. — Я поняла: ты просто не можешь сделать этого! — они касались теперь друг друга, и Зофф начал дрожать от близости ее тела. — Ты мне врал!
Ее щупальце соблазняющим жестом пощекотало его бок — и в следующую секунду она оттолкнула ошеломленного самца.
«Вот и мой сон, — подумала Скейлси, начиная полурефлекторно отплясывать особый предбрачный танец, на какое-то время почти полностью лишающий самцов разума. — Вот я и соблазняю чужого мужчину, которого не люблю…» Чтобы не думать об этом, она настолько сосредоточилась на гипнотизирующих движениях, что и сама начала впадать в полузабытье…
— Так ты выполнишь мою просьбу? — слова давались ей с трудом: пробудившийся инстинкт все сильнее подчинял себе тело, не имеющее достаточного опыта противостояния.
— Да!!! — закричал Зофф, неловко хватаясь за стены и корпус компьютера. — Погоди!!! Я сейчас…
Голова монстра исчезла под шлемом с электродами.
«Я должна остановиться… должна остановиться…» — движения Скейлси начали замирать, становясь все более медленными; вскоре она уже просто переминалась с ноги на ногу и пошатывалась. Голова кружилась, сознание балансировало на грани…
— Вот! — воскликнул Зофф, снова поднимаясь. — Взгляни на этот лист. Кто угодно, любая экспертиза признает эти подписи подлинными… Вот — Президент, вот — генеральный судья, вот — председатель трибунала… Копия уже направлена в тюрьму!
— Тогда пошли туда!
— А ты? — потянулся он к Скейлси.
— С их согласия — не забывай! Я не хочу, чтобы ты потом передумал!
— Только один раз, крошка, только один… — дрожащие от возбуждения щупальца и лапы потянулись к ней, и Скейлси ощутила исходящее от них жгучее тепло… Может, и впрямь — один раз? Нет! А Пилот? А ее долг? Она зашаталась, несильно и ритмично, словно танец перешел во вторую стадию… Никто не властен над страстью тела… никто… Морда Зоффа, будто бы потерявшая вдруг свое уродство, прикоснулось к ее брюху, наполняя его щекоткой, шея изогнулась…
— Нет! — простонала Скейлси.
Шея… удобно подставленная шея… На шее есть три «мертвых точки»: две спереди, прикрытые малыми хитиновыми щитками, одна — сзади… Воздух над точкой казался выпуклым, как вполне видимая кнопка… А точка-кнопка? Вот ведь она!!!
Кончик щупальца, острый, будто специально заточенный для этой цели, завис на миг над членистой поверхностью шеи — и с силой вошел в открывшийся, незащищенный хитином участок, быстро погружаясь все глубже и глубже. Лапы Зоффа судорожно и бессмысленно ударили Скейлси по бокам и опали. Еще через мгновение она ощутила головную боль — какое-то странное излучение начало подниматься из дергающегося в агонии тела.
Зофф-зверь умирал. Зофф-компьютер — жил.
— Нет! — испуганно вскрикнула она, глядя на возникший перед глазами светящийся ящик — волны шли из него. Она не понимала, что говорит, о чем кричит сейчас враг, — но чувствовала, как из ящика вырываются его боль, удивление и — тупая злоба.
От ящика по телу Зоффа расходились светящиеся канаты — лишь время от времени закрывающая глаза Скейлси пелена прятала их.
— Нет!!!
Скейлси выхватила уже чуть смятый листок и шагнула к двери. Вдруг она поняла, что не сможет уйти, пока что-то светится у него внутри, пока еще колышутся в воздухе невидимые волны. С мрачной решительностью Скейлси подошла к замершему уже монстру и воткнула, едва ли не наугад, кончик щупальца, стараясь дотянуться если не до самого ящика, то до светящихся канатов. Она не замечала ни возникшей в своем щупальце боли, ни того, что трескается ее хитин, — все била и била, пока волны не начали угасать.
С ними ушел и свет…
Когда она выбегала из комнаты, до ее ушей донесся человеческий отчаянный вопль, заставивший ее вздрогнуть от внезапного сопереживания — так много было в нем боли. Нет — сразу два вопля, слившиеся в один, а затем распавшиеся: первый захлебнулся и стих, второй постепенно превратился в стон, полный физического страдания, и начал удаляться, уползать, — это Элтон из последних сил пытался скрыться от смерти хотя бы в потайном ходе…
«Ну все. Теперь надо спешить… Похоже, там происходит что-то нехорошее, а значит, скоро тут будет шумно…» — подумала Скейлси и не ошиблась.
51
Их могли и не предупреждать, что смерть придет скоро. Все, начиная с холодно-вежливого обращения, свидетельствовало о том. Но больше всего Синтию мучило то, что она почти ничего не помнила — память работала от провала до провала. Упавший Алан… затем — совершенно непонятный арест, шлем с датчиками — проверка «на нормальность»; после него Синтия стала как бы зрителем. Кто-то другой управлял ее телом, кто-то признавался за нее в страшных преступлениях — затем снова провал… И — приговор, который вот-вот должны были привести в исполнение.
Она даже не вздрогнула, когда на пороге возник робот-охранник, еще из первых образцов андроидов — пустовзглядый манекенный красавчик, и назвал ее имя.
— Вам может быть предоставлено время для прощания перед переводом в Последнюю камеру, — сообщил он.
— Мне не с кем прощаться…
Наручники были холодными, не такими, как наде-вали им на суде, — Синтия вздрогнула от их прикосновения.
Последняя камера представляла собой прозрачный куб с несколькими переносными стульями. Задерживались в ней ненадолго, так что об удобствах никто не думал. Рипли и Эдвард находились уже там, на полу валялись затоптанные окурки.
— Не скажу, что рад тебя видеть здесь, — Эдвард закинул ногу за ногу, — но все равно — добрый день.
Он был готов испытать облегчение, что люди Элтона так и не появились, и почти стыдился этого.
Рипли невыразительно кивнула, Синтия — тоже. Слова сейчас могли только раздражать — такие уж подобрались тут натуры.
Рипли затянулась сигаретой и вновь принялась смотреть туда, куда смотрела до прихода Синтии, и вскоре туда смотрели и остальные.
В нескольких метрах от их «банки», в конце коридора, виднелось еще одно сооружение с прозрачными стенами, похожее на цилиндр; два повторяющих его форму щита замерли по бокам, готовые в любой момент сомкнуться, превращаясь в его непрозрачную оболочку; от темной «крышки» тянулся к стене и затем к щитку с кнопками толстый кабель.
«Этот вид казни в свое время был признан самым гуманным, — вспомнила вдруг Рипли слова адвоката. — Во всяком случае, считается, что приговоренный не успевает ничего почувствовать. Ну да, как же, — тут же засомневалась она, — разве что для тюремщиков удобней: меньше возни с похоронами…» Тем временем к аннигилятору подошел робот, проверил щиток и махнул кому-то рукой.
— Началось, — негромко произнес Эдвард, и Рипли заметила, что он встал и стоит теперь рядом.
— Да, — кивнула она и вытащила из отощавшей пачки еще одну сигарету, едва ли не двенадцатую подряд — она уже сбилась со счета.
Распахнулась еще одна дверь, и в коридоре сразу стало тесно: конвой выволок отливающее медью тело монстра, упакованное в невообразимую «упряжь», и потащил его к аннигилятору, тут же распахнувшему стеклянную пасть. Медный и не думал упираться.
— Странно, — нахмурилась Рипли. Ей не верилось, что враги могли пожертвовать настоящим инопланетянином.
— Это подделка, — Эдвард приблизился к ней еще на шаг. — Выращено из культуры тканей… Видно, снимают — для «хлеба и зрелищ»! — Неожиданно Рипли почувствовала на своем плече руку — и сигарета у нее сломалась, рассыпав во все стороны красные искры. — Я где-то читал, что перед смертью человек вспоминает всю свою прежнюю жизнь. А у меня уже второй раз не получается, хотя на этот раз знаю — была…
— И у меня, — отозвалась Рипли.
— Замолчите! — едва ли не вскрикнула Синтия, дергаясь на своем стуле.
— Прости, девочка, — вдохнула сигаретный дым Рипли — она и не заметила, как успела закурить новую сигарету.
Они замолчали. «Оболочка» аннигилятора начала смыкаться, руки робота задвигались над щитком, потом коридор осветило на миг ослепительным белым светом — и аннигилятор вновь стал раскрываться. Стеклянный цилиндр был пуст — дно казалось только что вымытым. Это была странная, неправильная смерть, больше похожая на фокус. Так и хотелось представить, что сейчас из дальней двери выйдет усеянный блестками факир, взмахнет палочкой — и все воскреснут… Но вместо него к «банке» двинулась конвойная группа…
Пальцы Эдварда сильнее сжались на плече Рипли. «Кто? — напряглась она. — Кто из нас будет первым?»
— Синтия Торнтон.
Девушка не шевельнулась — лишь почти невидимые крошечные волоски на ее руках вдруг выпрямились в стрелочки.
— Вставай! — охранники силой подняли ее со стула.
Синтия сделала несколько шагов потерявшими гибкость ногами и вдруг забилась — бессмысленно и беззвучно, как вытянутая на берег рыба… Вскоре ее руки заскребли по пластику, словно стараясь задержать сдвигающиеся щиты…
«Только после смерти ничего нельзя исправить…»
52
Скейлси вихрем ворвалась в крутящуюся дверь, и в механизме что-то хрустнуло, сдвинулось, нарушая его гармонию. Отлетела в сторону вахтерская «вертушка», звякнула, повалилась на бок…
— Стойте! Вы куда?
Вопрос прозвучал одновременно с появлением из коридора винтовочных стволов.
Здесь не смотрели видео, не разглядывали экраны радаров, не слушали новостей. Если бы весь мир сошел с ума и встал на дыбы (что и творилось сейчас повсюду), тюрьма осталась бы все такой же молчаливой, живущей новостями, пришедшими с последней сменой.
— Пустите! — закричала Скейлси, выставляя вперед свой листок. — Решение трибунала отменено!!! Вот приказ…
— Давайте документ, — неторопливо протянул руку дежурный полицейский. — И пропуск.
— Во Тьму ваш пропуск! — Скейлси ткнула ему бумагу. — Скорее!!! Выпустите же их!
— Не кричите так, — строго проговорил пожилой страж порядка. — Сейчас проверим.
Похоже, его ничуть не удивляло, что шумела и нарушала дисциплину инопланетянка, — в ней он видел всего лишь возмутителя установленного раз и навсегда порядка. Ну и что, что приказ, разве это причина, чтобы так орать?
— Да пошевеливайтесь же вы! — не унималась Скейлси, пока он спокойно и сосредоточенно перебирал кнопки на клавиатуре малого внутреннего компьютера.
— Да, вы правы, — наконец сообщил он. — Приказ в сети зарегистрирован… Сейчас сверим с нашими данными…
— Быстрее! — взмолилась Скейлси. Охватившая было ее радость быстро улетучивалась, сменяясь растущей тревогой.
— Сейчас, — полицейский близоруко прищурился, пробегая глазами возникшие строчки. — Так… Очень сожалею, но вы опоздали…
— Что?!! — осела на месте Скейлси.
— Приговор уже приведен в исполнение, — сухо произнес полицейский и опустил глаза. — Поверьте, мне тоже… жаль.
— Нет! — Скейлси зажмурилась. Неужели она не ослышалась, неужели такая несправедливость вообще может существовать?!
— Я ничем не могу помочь, — удрученно прозвучали слова дежурного.
— Нет… Нет! Нет!!! — все завертелось перед ее глазами, мир начал исчезать…
— Они же невиновны! Они же оправданы…
Скейлси была уже готова потерять сознание, когда откуда-то из глубины ей почудился слабый, едва уловимый знакомый импульс.
— Они живы! — закричала она во весь голос, вскакивая на ноги. — Я слышу их! Да пропустите же меня!!!
— Бедняга, — пробормотал под нос полицейский. — Их нет, пойми… Хотя… Судя по указанному тут времени, они еще могут находиться в Последней камере, там, внизу. Подождите секундочку, я проверю…
53
Вспышка возникла лишь на миг.
Рипли закусила нижнюю губу. Сколько раз у нее на глазах умирали друзья, просто знакомые? Всякий раз вместе с ними уходило что-то из души… Ей не было страшно — просто жарко. Или это от работы аннигилятора начал нагреваться воздух?
Зачем так блестит его стеклянное дно?..
«Десять… одиннадцать… двенадцать…» — Рипли поймала себя на том, что считает шаги охранников, вновь идущих к «банке».
Идущих, чтобы увести кого-то в никуда…
— Эдвард Варковски.
Имя щекоткой царапнуло спину, пальцы на плече вновь сжались сильнее — и исчезли.
— Одну секунду! — прозвучал над ухом Рипли уверенный и спокойный мужской голос — и рука, только что лежавшая на ее плече, вдруг схватила ее ладонь. — Элен… прощай… — губы сухо и быстро прикоснулись к ее коже — и вдруг растянулись в ироничной улыбке: «Чего это я так расчувствовался? Смешно…» — Все, теперь я готов…
Он пошел к ним навстречу с невозмутимостью робота.
«Один… два… три… — вновь начала она отсчет одинаковых, как удары метронома, шагов. — Жарко… Шесть… семь…» Эдвард поежился и бросил ей из-за пластика-стекла ободряющую улыбку. Во всяком случае, Рипли так показалось…
Стало тихо. Лишь щитки лязгнули, смыкаясь.
Рипли зажмурилась — ей не хотелось видеть вспышку, но все равно показалось, что та проникла даже сквозь сдвинутые веки.
«Вот и еще одной личностью… меньше… — вспыхнула в голове фраза. — Один… два… три…» В мерном постукивании что-то засбоило — но и это не могло заставить ее открыть глаза: наверное, Рипли было бы легче увидеть кровь, чем зеркально чистую поверхность донышка аннигилятора.
Человек не имеет права умирать вот так: след должен все равно остаться… Хоть какой-то след…
«Я не хочу такой смерти, — Рипли начала тихо раскачиваться на стуле. — Пусть она будет лучше жестокой — но реальной, зримой… такой, чтобы в нее нельзя было не верить; избавленной от этого молчания, — тогда будет хоть какой-то смысл. А так — впереди только НИЧТО… Но почему они остановились, почему не идут?» Она вздрогнула и открыла глаза. Аннигилятор был закрыт, в центре коридора о чем-то совещались…
«Неужели поломка?» — поморщилась она. Она просто не могла себе представить, как будет спускаться сюда во второй раз и снова вот так ждать…
Похоже, совещание пришло к концу — один из роботов (один?!) зашагал в сторону «банки».
«ВСЕ?» — напряглась Рипли.
— Элен Скотт Рипли, только что пришел приказ о вашем освобождении, — бесцветным голосом сообщил с порога робот.
Что это было? Сумасшествие? Сон?
Рипли схватилась за стул, чтобы не упасть, — но голова пошла кругом, все завертелось, замелькало…
И уже потом из беспамятства ее извлек знакомый голос:
— Элен, очнись, все позади… Мы победили, Элен, — и теперь уже навсегда!
И этому голосу вторил другой:
— Мама, ты слышишь меня? Это действительно так!!!
«Ну что ж… — улыбнулась Рипли. — Если это — безумие, то я ничего не имею против…» — и покорно обняла возникшего вдруг прямо перед ней Эдварда, который, вопреки всем своим привычкам, во весь голос смеялся, а рядом прыгала Скейлси и еще кто-то был рядом с ней…
