7 ОБУЧЕНИЕ

Дальше: 11 ЦЕЛЬ

7
ОБУЧЕНИЕ

КАЛЕБ отреагировал молниеносно. На его глазах Коготь выхватил меч, яростно закричал и кинулся на человека, сидящего у бара. Незнакомец, судя по одежде и оружию наемный воин, закаленный ветеран, растерялся только в первую секунду, прежде чем понял, что ему грозит опасность. Но когда его рука потянулась к мечу, Калеб сделал Когтю подножку, и юноша полетел на пол.

Секундой позже Калеб уже стоял с мечом наизготовку между пытавшимся подняться Когтем и человеком у стойки бара. Он направил острие меча в сторону незнакомца, а левой рукой толкнул Когтя, когда тот попробовал встать.

— Подождите! — прокричал Калеб. — Одну минуту!

Наемник занял оборонительную позицию, не собираясь нападать.

— Я подожду, — ответил он, — но недолго.

Коготь снова попытался подняться, тогда Калеб схватил его за рубаху и потянул вверх. Коготь ожидал сопротивления, а ему, напротив, помогли подняться — и вот он уже в воздухе, балансирует на носках, не чувствуя пятками пол. Калеб позволил ему повисеть так секунду, а потом отпустил. Коготь рухнул на пол, ударившись спиной.

— Я же сказал, подожди, черт побери! — прокричал Калеб.

Коготь замер.

— В чем дело? — завопил воин.

— Это убийца! — проорал Коготь, снова пытаясь подняться. От гнева он даже не заметил, что перешел на родной язык.

Калеб почти позволил ему встать, но тут же сделал подсечку, и юноша снова повалился на пол. Калеб тихо сказал ему, тоже перейдя на язык оросини:

— Никто, кроме меня, не понял твоих слов. Кто, по-твоему, этот человек?

— Один из тех, кто убивал моих односельчан! Калеб внимательно посмотрел на наемника.

— Как тебя зовут? — спросил он незнакомца на ролдемском.

— А кого это интересует?

— Того, кто пытается предотвратить кровопролитие, — ответил Калеб.

— Я Джон Крид, из Инаски.

Калеб бросил взгляд на Когтя и убедился, что тот пока затих.

— Ты когда-нибудь служил у Ворона?

Крид чуть не сплюнул.

— Я бы даже не шевельнулся, увидев, что Ворон подпалил себе задницу. Я воин, а не детоубийца.

Тогда Калеб повернулся к Когтю.

— Не делай резких движений, — велел он, позволив юноше подняться.

Почувствовав, что кризис миновал, воин поинтересовался:

— А кто твой горячий друг?

— Это Коготь, а я Калеб.

Вложив меч в ножны, Джон Крид сказал:

— Если этот парень ищет Ворона, то пусть не забудет запастись серебром для собственных похорон. Головорезы Ворона порежут его на куски, не пролив при этом ни капли эля, и будут еще смеяться при этом.

Повернувшись к Когтю, Калеб спросил:

— Что тебе померещилось?

Коготь медленно убрал меч, не сводя взгляда с Крида.

— Он похож на…

— Он похож на кого-то другого, и поэтому ты, позабыв все, чему тебя учили, просто поддался порыву, так?

Коготь внимательно вглядывался в этого человека, пытаясь представить его среди тех картин, что до сих пор жили в его памяти, но постепенно понял, что сглупил. Крепкий мужчина с темными волосами до плеч. Очевидно, ему несколько раз ломали нос, так что теперь от него осталась только скособоченная шишка посреди лица. Рот обрамляли обвисшие усы. Лицо было ничем не примечательное, если не считать глаз, которые сузились до щелочек, пока он изучал своего недавнего противника. Когтю приходилось ловить такой взгляд — точно так смотрел Калеб своими пронзительными темными глазами, не упуская ни одной детали. Этот воин был похож на одного из тех, кто разрушил его деревню, на одного из тех, кого Коготь вспугнул, прежде чем получить заряд в грудь, но это был не тот же самый человек.

— Прости, — сказал Коготь, обращаясь к Калебу.

— Не у меня проси прощения. У него. Коготь обошел Калеба и остановился перед Джоном Кридом.

— Я был не прав. Простите. — Он взглянул наемнику прямо в глаза.

Крид помолчал секунду, потом скривил рот, изображая улыбку, и произнес:

— Ничего страшного, парень. Горячность — свойство юности. С возрастом это пройдет… если, конечно, тебе повезет остаться в живых.

Коготь кивнул.

— Я повел себя безрассудно.

Крид продолжал изучать юношу. Наконец он сказал:

— Люди Ворона, должно быть, здорово тебя допекли, раз ты так сорвался со всех катушек.

— Именно так, — только и сказал Коготь.

— Что ж, если ты разыскиваешь Ворона и его банду, поговаривают, что последние несколько лет он работает на герцога Оласко. Молодой Каспар вовлек их в какую-то заварушку на Спорных Землях, где столкнулся с герцогом Маладоном и людьми Симрика. Поэтому если пытаешься найти Ворона, то ищешь не в той части света.

— Позволь нам угостить тебя в знак примирения, — предложил Калеб.

Крид не возражал.

Калеб оглядывал переполненный зал, где посетители потихоньку приходили в себя, убедившись, что конфликт разрешился мирно. Калеб подал знак хозяину, чтобы тот налил Криду выпить, а сам взял Когтя за локоть и повел его сквозь толпу. Найдя столик в углу, он чуть ли не силком усадил парня, а потом долго смотрел на него. После нескольких минут молчания Калеб заговорил:

— Обычно ты всегда думаешь, прежде чем действовать. Что вдруг с тобой случилось?

Коготь боролся с яростью и горем, чувствуя, что вот-вот расплачется.

— Я увидел этого человека… и меня что-то захлестнуло. Я был уверен, что он… один из тех, с кем я сражался, когда напали на мою родную деревню.

Калеб дал знак разносчице, чтобы она принесла им выпить и поесть, затем снял перчатки с крагами и швырнул на стол.

— Ты молод. Как сказал Крид, твоя горячность пройдет с возрастом, если ты поживешь подольше.

Коготь хранил молчание. Принесли еду и эль, оба ели, не проронив ни слова. Коготь мрачно размышлял над тем, что случилось, и заговорил, лишь когда ужин подошел к концу.

— Калеб, почему ты мне ничего не сказал?

— Ты о чем?

— О том, что ты знал, кто напал на мою деревню. Глаза Калеба на секунду вспыхнули, и Коготь понял, что попал в точку.

— Ты много раз рассказывал мне о набеге, — продолжал юноша, — но ни разу не назвал имени предводителя. А ведь ты знал, кто это был!

Калеб тяжело вздохнул.

— Ладно, Ворон со своей компанией и так хорошо известен. Просто мне ни разу не пришло в голову, что тебе нужно знать его имя.

— Но это не все. Ты чего-то недоговариваешь.

— Я ничего не скрываю, — мягко возразил Калеб, но его взгляд предупредил Когтя, что лучше не настаивать.

— Тебе что-то известно. Расскажи, — все-таки не отступал Коготь.

Калеб долго смотрел на юношу, после чего изрек:

— Не сегодня.

— Когда же?

— Когда ты сможешь понять.

— Среди своих соплеменников я бы уже два года считался мужчиной, Калеб. Если бы… моя деревня не погибла, то я бы уже наверняка был отцом. Неужели все так сложно, что я не смогу понять?

Калеб не спеша потягивал эль, словно и не думая отвечать, но потом все-таки сказал:

— Я пока не вправе открыть тебе очень многое. Я считаю тебя очень способным во многих отношениях, Коготь. Более способным, чем большинство твоих сверстников и даже мужчин вдвое старше тебя, но решаю не я один.

— Кто же? Роберт? Калеб кивнул.

— Он отвечает за твое обучение.

Коготь, слегка повернув голову, искоса посмотрел на Калеба.

— К чему меня готовят?

— Ко многому, Коготь, — последовал ответ. — Ко многому.

— Например?

— Ну, об этом ты должен поговорить с Робертом. Я тебе скажу только одно, Коготь Серебристого Ястреба: если ты освоишь все то, что должен, то станешь весьма неординарной и даже опасной личностью. Тебе и нужно стать таким, если ты хочешь отомстить за свой народ.

— У меня нет иного выбора, — бесстрастно ответил Коготь. — Как только я выполню свой долг перед Робертом, я сразу должен найти тех, кто уничтожил мое племя.

Калеб не сомневался в том, что сделает юноша, как только отыщет тех людей.

— Значит, усердно работай, — заключил он, — какследует усваивай уроки, ведь у тех, кого ты ищешь, всесильные и опасные друзья и хозяева.

Коготь сидел молча, раздумывая над словами Калеба, а вокруг усиливался шум по мере того, как прибывали посетители. Среди них оказался и Дастин Уэбанкс вместе со своим напарником.

— Привет! — прокричал Дастин, завидев их в углу зала. — Я боялся, что вы не появитесь. Рад вас видеть, теперь я смогу хоть как-то отблагодарить за вашу помощь.

Он пробрался через зал к ним, и Калеб пригласил их с другом занять оставшиеся два стула, но Уэбанкс отклонил приглашение.

— У нас еще много дел, так что мы ненадолго. — Он, отвязал с пояса кошелек. — Мне трудно самому оценивать стоимость собственной жизни, но, прошу вас, примите это золото в качестве награды за мое спасение.

Его товарищ отвел взгляд, словно смущаясь того, что удрал, когда Уэбанкс попал в беду. Кошелек упал на сто л с громким звоном, и Калеб посмотрел на Когтя. Юноша не шелохнулся, тогда Калеб сказал:

— Это была твоя идея помочь людям. Ты спрыгнул с повозки, чтобы скинуть убийцу с лошади, поэтому награда твоя.

Коготь смотрел на кошелек. Он достаточно долго проработал в таверне, чтобы иметь представление, сколько монет входит в кошелек такого размера. По его подсчетам, столько золота он не заработал бы и за десять лет тяжкого труда. И все же что-то его останавливало. Наконец он протянул руку и отодвинул от себя кошелек.

— Отказываешься? — удивился торговец.

— Как ты уже сказал, твоя жизнь не имеет цены, — ответил Коготь. — Лучше уж вместо золота я попрошу об одолжении.

— Сделаю все, что угодно.

— Если в будущем я окажусь в Опардуме, то тогда и обращусь к вам с просьбой.

Уэбанкса, видимо, смутило такое условие, но он сказал:

— Очень хорошо. Значит, я у тебя в долгу. — Он забрал кошелек и посмотрел на своего товарища, которого тоже удивил отказ от вознаграждения. Обменявшись недоуменными взглядами, они отошли от стола.

Калеб подождал, пока они не отойдут подальше, и только тогда спросил:

— Почему?

— Золото мне ни к чему, — ответил Коготь. — У меня есть еда и одежда. Есть друзья. Но если то, что ты говоришь, правда и у моих врагов опасные друзья и всесильные хозяева, то мне понадобится еще больше друзей. Торговец Уэбанкс как раз может оказаться таким другом.

Калеб откинулся на спинку стула, размышляя над словами Когтя. Через секунду он уже улыбался.

— А ты быстро усваиваешь урок, мой юный друг.

Вместо того чтобы ответить, Коготь вдруг побелел, и его рука метнулась к эфесу меча. Правда, на этот раз он не вскочил, а продолжал сидеть, напряженный, словно натянутая тетива. Калеб медленно обернулся и проследил за взглядом юноши.

— Что еще?

— Тот человек, — сказал Коготь.

Калеб увидел, что какой-то человек разговаривает у бара с Уэбанксом и его другом. Рука Калеба тоже потянулась к эфесу. Он бросил взгляд на Когтя.

— Что с ним не так?

— Он точно один из тех, кто напал на мою деревню.

— Ты уверен?

— Да, — прошипел, как змея, Коготь. — На нем был плащ герцога Оласко. Это он сидел на черном коне, командуя убийцами, которые расправились с моим народом.

Калеб огляделся и заметил, что за спиной этого человека стоят еще четверо и осматривают зал. Калеб переключил внимание на Когтя.

— Что ты собираешься делать?

— Наблюдать.

— Молодец, — сказал Калеб. — Ты действительно быстро усваиваешь уроки.

Минут пятнадцать они сидели, потягивая эль из пустых кружек. Наконец те пятеро ушли; Коготь мгновенно поднялся и подошел к Уэбанксу.

— Мастер Уэбанкс, один вопрос.

— Разумеется, юный Коготь.

Тут к ним присоединился Калеб. А Коготь сказал:

— Я заметил минуту назад, что вы разговаривали с одним человеком. Он показался мне знакомым.

Наверное, это один из постояльцев, заезжавших в таверну, где мы с Калебом работаем. Но я никак не могу вспомнить его имя.

Уэбанкс слегка встревожился, но постарался ответить спокойно:

— Это всего лишь охранник, один из тех, кого я нанял на обратную дорогу в Опардум. Он и четыре его помощника подождут, пока мы закончим выполнять поручение герцога, а затем мы все вместе отправимся в дорогу. — И он добавил с нервным смешком: — Что-то из головы выскочило, как его зовут… Э-э… Старк. Да, кажется, Старк.

— Спасибо, — сказал юноша. — Я, должно быть, ошибся.

Коготь с такой скоростью покинул таверну, что Калеб едва его догнал. Оказавшись на улице, он бросил взгляд по обе стороны и успел заметить, что те люди скрылись за углом.

— Что собираешься делать? — поинтересовался Калеб.

— Следить за ними.

Калеб кивнул, и они поспешили за наемниками. Исключительное зрение Когтя помогло не потерять из виду пятерку, хотя те передвигались очень быстро, и на многолюдном рынке, и на улицах, запруженных фургонами и повозками. Наконец друзья увидели, как все пятеро остановились, принялись озираться, словно проверяя, не следят ли за ними, и наконец, решив, что слежки нет, вошли в малоприметное здание.

— Что теперь? — спросил Калеб.

— Подождем.

— Чего?

— Посмотрим, что будет дальше, — ответил Коготь, присаживаясь на корточки возле стены дома, так что любой прохожий подумал бы, что это какой-то охотник, пришедший в город, решил отдохнуть.

— Ты уверен, что узнал того человека? — поинтересовался Калеб.

— Да, того самого, что зовут Старк.

Калеб прислонился к стене, не сводя глаз с дверей. Время, казалось, остановилось. Но вот у двери возникли двое мужчин и, не постучав, вошли в дом.

— Вот и ладно, — сказал Калеб.

— Ты о чем?

— Пошли, вернемся к себе, — ответил он.

— Я хочу посмотреть, что будет дальше, — упорствовал Коготь.

Калеб решительно ухватил Когтя за предплечье и поднял с земли.

— А дальше, мой юный друг, будет война.

— Что?

Не удосужившись ответить, Калеб повернулся и быстро двинулся в сторону «Слепого жонглера».

— Я все скажу, когда мы покинем город. Коготь поспешил за товарищем.

Повозка, переваливаясь из стороны в сторону, выкатилась за ворота, и Коготь в последний раз обернулся. Обычно груженные товарами повозки не покидали город в столь поздний час, поэтому у ворот не было скопления транспорта, и они быстро прошли досмотр. Ночь им предстояло провести на постоялом дворе «Счастливый фермер», а на рассвете отправиться домой, в таверну Кендрика.

Калеб завершил закупки невероятно быстро, договорившись об отправке многих товаров своим ходом. Он не стал дожидаться, пока их погрузят в фургон, что обошлось дороже, но Калеба, видимо, не волновали дополнительные расходы.

Когда они отъехали далеко и уже никто не мог их подслушать, Коготь в нетерпении повернулся к спутнику.

— Рассказывай.

— Тот человек, которого Уэбанкс назвал Старком, никакой не наемник.

— Я тоже так думаю, раз на нем, когда он напал на нашу деревню, был плащ с гербом герцога Оласко.

— Его зовут Квентин Хавревулен. Он четвертый сын одного ролдемского аристократа. Сейчас он служит у Каспара, герцога Оласко. Капитан Квинт, как его прозвали, опытный и крепкий воин. Герцог Каспар дает ему только самые сложные задания.

— А что делает один из капитанов герцога Оласко в Латагоре под видом охранника каких-то торговцев?

— Встречается с двумя офицерами латагорской армии.

— Это те двое, что вошли в дом?

— Именно. Одного из них я знаю только в лицо, зато с другим я как-то разговаривал и даже помню его имя. Его зовут капитан Янош. Раз он разговаривает с Квинтом, значит, в Латагоре запахло предательством.

— Почему?

Погоняя лошадей во весь опор, Калеб продолжал:

— Потому что Янош отвечает за городскую оборону. Для такого, как он, вести беседы с офицером другой армии — предательство.

— Значит, грядет война?

— Она уже началась. Я готов побиться об заклад на все монеты в кошельке Уэбанкса, который он тебе предложил, что армия Оласко выступила с маршем.

— Зачем герцогу Оласко нападать на Латагор? — недоумевал Коготь.

— Спроси у Роберта, — последовал ответ. Коготь бросил взгляд на товарища и сразу понял, что дальнейшие расспросы бесполезны.

Дорога домой казалась длиннее: повозка была нагружена провизией, и лошадям чаще требовался отдых. И с каждым днем у путников росло чувство тревоги.

Наконец перед ними забрезжили очертания таверны. Как только Калеб миновал ворота, он тут же велел Когтю заняться лошадьми и привлечь Гиббса и Ларса к разгрузке провизии, а сам отправился на поиски Кендрика. Коготь покорно все исполнил, а когда груз был разобран и лошади уже стояли в конюшне, юноша поспешил в дом.

Проходя через кухню, он мимоходом поприветствовал Лео, Марту и Мегги. Лео начал было что-то ему говорить, но юноша уже скрылся за дверью общего зала.

Там собрались Роберт, Паско и Кендрик. Видимо, в их разговоре наступила пауза, потому что, когда появился Коготь, все молчали. Роберт жестом пригласил юношу присесть, а сам повернулся к Калебу.

— Я отправлю весточку твоему отцу и попрошу его прислать нам твоего брата как можно быстрее.

— А это означает, что Магнус будет здесь в ту же минуту, как твое послание достигнет острова, — криво усмехнулся Калеб.

Затем Роберт обратился к Когтю.

— Судя по тому, что поведал Калеб, теперь тебе многое стало известно, хотя лучше бы ты этого не знал.

Коготь пожал плечами.

— Не скажу, что я все понял до конца. Только уверился, что вам известно больше о гибели моего народа, чем вы до сих пор признавали. А еще я знаю, что кое-кто из этих убийц сейчас находится в Латагоре и замышляет свергнуть тамошнего правителя и его совет.

Кендрик бросил взгляд на Роберта, словно спрашивая позволения говорить. Роберт слегка покачал головой и снова повернулся к Когтю.

— Мы знаем все это и даже больше. — Он смерил юношу долгим взглядом, прежде чем спросить: — А ты что думаешь?

Коготь разрывался между вполне понятным раздражением от этих казавшихся ему бесполезными вопросов и подозрением, что Роберт никогда ничего не делает без тайного умысла. Он помолчал, обдумывая ответ, и наконец произнес:

— На эту ситуацию можно взглянуть с разных точек зрения. Например, политической — когда к нам заезжал граф де Барж, я подслушал, что в Латагоре зародилось роялистское движение.

Калеб слегка улыбнулся.

— Так что, вполне возможно, герцог Оласко считает выгодным помочь роялистам свергнуть новоявленного правителя и восстановить в правах внука старого короля. Но тогда возникает вопрос: какое дело герцогу Каспару до того, кто возглавляет совет в Латагоре?

— Есть какие-нибудь догадки на этот счет? — поинтересовался Роберт у Когтя.

— Я могу лишь предполагать, но наверняка не знаю. — Он чуть наклонился вперед. — Если, конечно, дело не в военных соображениях.

— Каких именно? — поинтересовался Кендрик.

— Совсем недавно я и представить не мог, зачем герцогу Оласко поддерживать убийц, уничтоживших мой народ, — ответил Коготь. — Только теперь понял, что Ворон и его шайка работали на герцога. Наградой им служило золото и, возможно, рабы. А герцог явно стремился очистить горы от племени оросини. — Он помолчал, словно обдумывая следующие слова. — До сих пор я не понимал его цели.

— А теперь понимаешь? — уточнил Кендрик.

— Да. Избавиться от оросини в горах, а Латагор отдать в руки дружественного правителя или, по крайней мере, вовлечь в гражданскую войну — все это нужно только для одного, как я теперь понимаю. Он хочет обезопасить фланг, нейтрализовав Латагор, чтобы иметь возможность напасть на герцогство Фаринда.

— Где ты научился военной стратегии? — спросил Кендрик.

— Нигде, — смутился Коготь, — то есть я хочу сказать, что я ее не изучал. Но вы часто обсуждаете сражения, каждый раз подчеркивая, как важно укреплять фланги.

— Сообразительный парень, не находишь? — спросил Кендрик у Роберта.

Тот улыбнулся Когтю.

— Твои умозаключения не лишены логики, но неверны.

— Разве? — спросил Коготь.

— Да. Тут все гораздо сложнее, чем ты представляешь, хотя твоя способность делать выводы дорогого стоит. Герцог Оласко действительно стремится установить в Латагоре дружественный режим, чтобы впоследствии захватить Фаринду, но это произойдет не раньше чем через несколько лет. Ты молодец, что сумел разобраться в этой головоломке.

— Тогда что же должно произойти? — недоуменно спросил Коготь.

Кендрик поднялся с места.

— А произойдет то, что скоро через леса пройдет множество солдат из Оласко, так что мне, пожалуй, следует удостовериться, что у нас все готово на этот случай.

Он вышел, а Коготь встревоженно спросил:

— На нас нападут?

— Думаю, нет, — успокоил его Калеб. — Мы для них не представляем большой угрозы, так что они не побоятся оставить нас в своем тылу, а тратить время на то, чтобы выкурить нас отсюда, они себе позволить не могут.

— Даже при беглом взгляде становится ясно, что ресурсы у нас далеко не маленькие, — сказал Роберт. — Полагаю, Каспар оставит нас в покое, устраивая очередную резню.

— Так что же мы будем делать? — спросил Коготь.

— Как что — сидеть тихо, — ответил Роберт. — Латагор в состоянии сам о себе позаботиться. Не столь важно, будут там править сообщники Каспара или власть останется в руках нынешнего правителя. Важно, чтобы мы продолжали наш… — Он вовремя спохватился и сказал Когтю: — Теперь ступай к Лео и узнай, не нужно ли чем помочь.

Коготь нехотя поднялся и ушел на кухню.

Увидев его, Мегги поинтересовалась:

— Ну и что случилось?

Чувствуя, что его приняли в группу избранных, и боясь лишиться доверия признавших его своим людей, Коготь сухо ответил:

— Не могу тебе сказать.

Он ожидал бурной реакции, но девушка лишь равнодушно пожала плечами, словно всякие секреты совершенно ее не волновали.

— Помочь? — поспешил он спросить, чтобы задобрить ее.

— Почти все уже сделано, — ответила Мегги. — Вынеси-ка это ведро с помоями.

Коготь подхватил ведро и только тогда поинтересовался:

— А где Лила? Что-то ее я не заметил. Мегги встревожилась.

— Именно это я и пыталась тебе сказать, когда ты промчался через кухню в зал. Лилы здесь нет.

— Где же она?

Мегги отвела глаза, словно боясь посмотреть ему в лицо.

— Уехала. Вчера, вместе со свитой графа Рамона де Баржа. Они объявились здесь два дня тому назад, а когда собрались в обратный путь, Лила отправилась с ними.

У Когтя перехватило дыхание, и он, не в силах произнести ни слова, понес ведро за ворота. Опустошив его в канаву возле стены, он постоял немного, прислушиваясь к звукам леса. День постепенно уступал место ночи. Коготь жадно ловил звуки ночного леса, такие знакомые и такие непохожие на то, что довелось ему слышать в городе. Это подействовало на него успокаивающе, и он, взяв себя в руки, вернулся в кухню.

— А Ларе и Гиббс?

— Они тоже ушли. — Мегги застенчиво улыбнулась и добавила: — Думаю, на какое-то время мы с тобой остались вдвоем.

Коготь заволновался. Она флиртовала с ним точно так, как с Ларсом в те дни, когда они не ссорились. Но тут же его вновь пронзила мысль: Лила ушла! А ведь он думал, что она любит его, пока Калеб не признался, что был с ней, как, впрочем, и Ларе с Гиббсом. А теперь девушка, которую он считал подругой Ларса, обратила свое внимание на него.

В эту секунду он понял, как сильно устал. Сказывались долгая, трудная дорога, незатухающая ярость от встречи с людьми, погубившими его семью, и недоумение по поводу странных игр, затеянных Робертом и его единомышленниками.

Тут снаружи послышался хлопок, а затем что-то зашипело, словно где-то рядом прокатилась шаровая молния.

— Магнус! — воскликнула Мегги.

Не успел Коготь спросить, с чего это она взяла, как дверь кухни распахнулась и вошел седовласый человек. Он оглядел комнату и, не проронив ни слова, прошел в общий зал.

— А я думал, что он уехал навестить семью, — сказал Коготь.

— Разве ты еще не понял? — шепнула ему Мегги. — Магнус и Роберт владеют магией! Они могут появляться и исчезать в мгновение ока, если только пожелают.

Коготь вспомнил слова Калеба и теперь понял их смысл. Ему стало не по себе. Роберт и об этом не счел нужным ему рассказать, так что опять пришлось узнавать самому.

Лео и Марта приготовили скромный ужин для четверых слуг, затем Лео отнес еду в общий зал. Кто-то из них поинтересовался у Когтя, что он видел в городе. Оказалось, что юноша многого не заметил во время поездки. Впрочем, тем для разговора у них было немного, и в середине ужина наступила неловкая тишина.

После того как на кухне было прибрано и сделаны необходимые приготовления к утреннему завтраку, все пошли спать, оставив Когтя одного. Юноша дерзнул заглянуть в общий зал, где увидел Роберта, Калеба, Паско и Магнуса, занятых серьезным разговором. Роберт, заметив юношу на пороге, сказал лишь:

— Доброй ночи.

Коготь закрыл дверь и постоял перед ней несколько секунд, не зная, что делать. У него не было собственной комнаты, ведь из амбара он переселился сразу в комнату Лилы. Подумав немного, он решил, что раз она ушла, то теперь он будет там жить.

Поднявшись по черной лестнице, он открыл дверь. Комната была пуста. Шкаф распахнут, постель застлана, и нигде не видно ни одной вещи Лилы. С маленького столика исчезла ее щетка, как и все крошечные коробочки, где она держала свои немногочисленные безделушки, которыми обзавелась за несколько лет.

Коготь с размаху кинулся на соломенный матрас, так что деревянный каркас кровати застонал под ним. Он лежал и думал. Что теперь с ним будет? Иногда его посещали озарения, и он догадывался о мотивах поступков этих людей, но в целом не знал о них ничего. Роберт явно связан с людьми гораздо более важными, чем Кендрик. Калеб тоже как-то упомянул своего отца, но Коготь не имел представления, ни как того зовут, ни какую роль он может сыграть в происходящем.

Нет, здесь скрывалось нечто большее, что Когтю пока не дано было понять. При мысли о том, что он не может осознать происходящее, юноша совсем приуныл.

Он так погрузился в мрачные размышления, что вздрогнул, услышав, как за его спиной открылась дверь. В комнату скользнула Мегги и, улыбнувшись, прошептала:

— Я так и думала, что найду тебя здесь.

Он хотел было спросить, что ей понадобилось, но она уже потянулась к тесемкам своей рубахи, и через секунду нехитрое одеяние лежало на полу, а девушка подошла к Когтю и присела рядом.

— Подвинься, — коротко бросила она, раздражаясь от его непонятливости, а когда он так и сделал, скользнула под одеяло.

Коготь от изумления не мог выговорить ни слова.

— Здесь не жарко, а ты, как мне показалось, не собирался предложить мне одеяло. — Коготь продолжал пребывать в оцепенении. — Ну не будь же таким бестолковым. Лезь сюда!

Отбросив смущение, он подчинился. Но Мегги столкнула его с кровати, и он приземлился на пол.

— Что ты делаешь? Девушка захихикала.

— Ты бы разделся, глупый, прежде чем ложиться в постель.

Он проворно скинул одежду и лег рядом с Мегги. Она обняла его за шею и сказала:

— Очевидно, Лила не всему тебя научила. Придется это исправить.

Потом она поцеловала его, и он позабыл все тревоги о том, что происходит сейчас внизу, в общем зале.

8
МАГИЯ

КОГОТЬ приподнялся на кровати. Сердце его лихорадочно застучало, когда он услышал шаги на лестнице. В первую секунду он растерялся. Рядом с ним пошевелилась Мегги, и он, бросив взгляд через плечо, почувствовал еще большую растерянность, на этот раз из-за нахлынувших чувств. Как легко оказалось забыть Лилу, находясь в объятиях Мегги.

Дверь открылась, и вошел Магнус. Он был в своей широкополой шляпе, в руках держал посох, а через плечо у него висела кожаная сумка на большом черном ремне.

Мегги пошевелилась и открыла глаза. При виде мага она перепугалась и натянула одеяло до подбородка.

Но Магнус не обратил на нее внимания.

— Одевайся, Коготь, и собери свои вещи. Мы немедленно уходим.

— А?

Но дверь уже захлопнулась, маг ушел.

Коготь неловко вылез из постели и огляделся. Вещей у него было немного: две чистые рубахи, еще одна пара штанов, сапоги у кровати и небольшой кошелек с несколькими монетами — вознаграждение, полученное от постояльцев за дополнительную работу. Даже меч и кинжал были чужие — они принадлежали Калебу.

Он посмотрел на Мегги и, не найдя лучших слов, сказал:

— Мне нужно идти.

Она кивнула. Коготь оделся, собрал скудные свои пожитки и торопливо спустился в общий зал, где его ждали Магнус и Роберт.

— Коготь, ты отправляешься с Магнусом, — объявил Роберт. — Слушайся его во всем, как меня. Мы с тобой еще увидимся, но не скоро.

— Куда мы идем? — спросил Коготь, с которого разом слетели остатки сна.

— Тебе все объяснят на месте, — ответил Роберт тоном, не допускающим дальнейших расспросов.

Магнус двинулся на кухню, бросив:

— Следуй за мной.

Коготь так и сделал, пройдя мимо Лео и Марты, занятых приготовлением обеда. Он вышел за Магнусом во двор, и там маг сказал:

— Встань рядом со мной и возьмись за посох. Коготь подошел к Магнусу, переложил кошелек и чистую одежду на сгиб левой руки и взялся правой за посох.

Не говоря ни слова, маг вынул что-то из складок одежды. Это был металлический шар, судя по сиянию бронзовый, а может быть, даже золотой. Коготь увидел, как Магнус нажал на какую-то точку на шаре большим пальцем, и в ушах у юноши загудело, как будто его окружил целый рой пчел.

Коготь почувствовал, как земля ушла из-под ног. Сердце подпрыгнуло и заколотилось где-то в горле.

На секунду ему показалось, что он ослеп, но потом он понял, что видит не черноту, а глубокий серый цвет абсолютной пустоты. Потом под ногами снова оказалась земля, но какая-то нетвердая, зыбкая. Он крепче схватился за посох Магнуса, чтобы не упасть. Внезапно он четко осознал, что находится далеко от таверны. По-прежнему стояла ночь. В нос ударил странный острый запах, а издали донесся незнакомый шум — вроде бы гремел гром, но как-то тихо, повторяясь через равные промежутки. Чародей, повернувшись к нему, объяснил:

— То, что ты слышишь, — прибой.

Коготь посмотрел на своего спутника, стараясь разглядеть его в темноте, но лицо Магнуса скрывала тень от широких обвисших полей шляпы, и тусклый свет малой луны не рассеивал тьму.

— Прибой?

— Волны, бьющиеся о скалы.

— Мы рядом с морем? — спросил Коготь, сам понимая, что это глупый вопрос.

Но Магнус не стал его отчитывать за несообразительность, а только сказал:

— Идем.

Они прошли по тропинке, взобрались на холм и оказались перед маленькой хижиной. Почему-то шум бьющихся о скалы волн здесь был громче.

— На восходе солнца отсюда будет виден северный берег острова, — сказал Магнус и вошел в лачугу.

Коготь последовал за ним и оказался в комнатушке с земляным, плотно утоптанным полом. Сделав шаг, юноша увидел, что в полу отражается огонь, горящий в каменном очаге. Коготь присел и дотронулся до пола.

Магнус отставил посох в угол, снял шляпу и скинул с плеча походный мешок. Обернувшись к Когтю, он улыбнулся.

— Заметил все-таки, — сказал он.

— Что это?

— Камень. Раньше это был ил, но одно хитрое заклинание превратило его в камень. Я пытался сотворить нечто, напоминающее мрамор, но где-то в середине пропустил фразу. — Волшебник пожал плечами. — На самом деле меня подвела самоуверенность. — Он обвел широким жестом стены и потолок. — Стены никогда не потребуют ремонта, да и крышу заменять тоже не придется.

Обстановка в комнате была скудной: огромный сундук, стол с двумя стульями и лежак.

— Это мой лежак, — сказал Магнус. — Ты будешь спать перед очагом.

Коготь кивнул и, показав на свои вещи, спросил:

— А это куда положить?

Маг выразительно приподнял бровь, осматривая нехитрые пожитки юноши.

— Одежду используй вместо подушки, а кошелек убери куда-нибудь, лишь бы не мешал.

Коготь принялся озираться. В одном углу, рядом с очагом, стояли угольные щипцы, котелок и метла, зато второй был свободен. Он положил стопку одежды в этот угол.

— Выйдем наружу, — предложил Магнус. Когда они оказались под ночным небом, чародей сказал:

— Ты парень не глупый. Взгляни на звезды и определи, где, по-твоему, мы находимся.

Коготь задрал голову и сравнил небо с тем, которое он видел еще ребенком в своих родных горах.

Он охватил взглядом и заходящую малую луну, и сияние на востоке, предвещавшее восход большой луны.

— До рассвета четыре часа, — заметил он. — А когда ты меня разбудил у Кендрика, то уже светало. — Он владел лишь основами географии и за всю жизнь видел всего несколько карт в таверне у Кендрика, когда Роберт их изучал. Но даже с этими минимальными знаниями он сумел сделать вывод: — Мы находимся на острове в Горьком море.

— Хорошо. Как ты это определил?

— Мы к западу от таверны Кендрика, иначе здесь был бы уже день. Будь мы далеко на востоке, день клонился бы к вечеру и малая луна виднелась бы над восточным горизонтом, а не садилась бы на западе. И на запад мы не удалились настолько, чтобы оказаться в Безбрежном море. Мы… на юге от владений Кендрика.

— Хорошо, — повторил Магнус.

— Могу я спросить, зачем я здесь? — поинтересовался Коготь.

— Снова берись за посох и не отпускай, — велел Магнус.

Коготь схватился за древко и внезапно оказался в воздухе, словно поднятый рукой великана. Земля удалялась с головокружительной быстротой, оба взмыли под облака.

Потом подъем прекратился, и Коготь, даже не глядя, знал, что костяшки пальцев у него побелели от напряжения, так он вцепился в посох.

— Посмотри на мир, Коготь Серебристого Ястреба.

На востоке восходящая большая луна озарила далекий ландшафт серебряным светом. Задул резкий ветер, но Коготь поежился по другой причине. Его охватил страх.

Тем не менее он постарался ничем его не выдать и принялся озираться. Остров внизу скрывали облака и темнота, и все же юноша получил представление о его размерах. Лачуга располагалась на северном побережье острова, далеко вытянувшегося на юг. Коготь мало знал об океанах и островах, если не считать того, что увидел на картах Роберта, но он решил, что этот островок отнюдь не маленький.

Вскоре страх его отпустил, и юноша рассмотрел все вокруг. Лучи восходящей луны подсвечивали плывущие облака, а сверкающее море на севере простиралось до самого горизонта.

— Какое огромное, — выдохнул он.

— Хорошо, — сказал Магнус, и они начали снижаться. — Ты начинаешь познавать перспективу. — Когда оба благополучно оказались на земле, волшебник продолжил: — Ты для того здесь, Коготь Серебристого Ястреба, чтобы учиться.

— Чему учиться, Магнус? — спросил юноша. Чародей положил руку на плечо Когтя и слегка его сжал.

— Всему, чему я смогу тебя научить.

Не произнеся больше ни слова, он повернулся и пошел в хижину. Коготь секунду постоял в нерешительности, а потом последовал за учителем в лачугу, которой, очевидно, надолго предстояло стать его новым домом.

Коготь в пятый раз вслух прочитал текст, а Магнус внимательно слушал. Когда Коготь закончил, чародей заключил:

— Неплохо.

Весь первый месяц на острове Магнус заставлял Когтя читать вслух и исправлял его произношение и интонацию. Коготь понимал, подслушав графа Рамона, что Магнус хочет, чтобы он говорил как ролдемский аристократ.

— А вот что-то новое, — сказал Магнус, протягивая юноше книгу, написанную незнакомым ему шрифтом.

— Что это?

— Довольно скучное жизнеописание одного из королей Островов, Генри Третьего. Но написана книга просто, поэтому поможет тебе освоить чтение и письмо на языке Королевства.

— Магнус, можно я сделаю перерыв?

— Перерыв?

— Мысли путаются, а слова на странице сливаются. Я неделю просидел в доме. Последний раз выходил пройтись по берегу в тот день, когда тебя не было.

Голос Когтя выдавал раздражение, чего обычно за ним не водилось. Чародей снисходительно улыбнулся.

— Тебе неспокойно?

— Вот именно. Может, мне сходить поохотиться? — Коготь помолчал. — Если у тебя найдется лук…

— Не найдется, — ответил Магнус. — А ты умеешь ловить рыбу?

Коготь оживился.

— Я рыбачил на родине с тех пор, как научился ходить.

Подумав, Магнус сказал:

— Очень хорошо, тогда давай я покажу тебе, как ловят рыбу в океане.

Он взмахнул рукой, и в воздухе возникло черное пятно. Сунув в него руку, волшебник начал что-то искать.

— Вот, нашел! — удовлетворенно произнес он, а когда вынул руку, то в ней оказался шест, который он передал Когтю.

Юноша сообразил, что это удочка, хотя таких он раньше не видел: длинная, на целый фут длиннее его собственного роста и с каким-то странным устройством, прикрепленным к рукояти, — что-то вроде цилиндра с шестеренкой и рукояткой. Леска проходила сквозь ряд колец, видимо вырезанных из тростника или бамбука, последнее кольцо было металлическим. Сверху цилиндра крепился металлический стерженек.

Магнус достал вторую такую же удочку, а затем плетеную корзину, которая крепилась на поясе, в них рыбаки обычно доставляли улов на берег.

— Ну, пойдем, порыбачим, но на берегу продолжим урок.

Коготь со вздохом подобрал корзину, взял удочки и поплелся за наставником. Если уроки и продолжатся, то по крайней мере не в четырех стенах.

Он шел за чародеем по каменистой тропе, ведущей с утеса на берег. Ветер гнал по морю мелкие барашки и закручивал буруны возле скал. Коготь успел привыкнуть к шуму волн, бьющихся о камни, и даже находил его успокаивающим, а запах морского воздуха бодрил его ничуть не хуже, чем запах сосен в родном лесу.

Оказавшись на берегу, чародей поддернул робу и заткнул подол за пояс. Любой другой при этом выглядел бы комично, но только не Магнус. Коготь заметил, что у него мощные ноги, и решил, что он хоть и не охотится и не участвует в сражениях, но по силе не уступит младшему брату.

Магнус показал юноше, как держать удочку. Цилиндр он называл «катушкой» и объяснил, что стерженек — это «тормоз», который замедлит вращение катушки, если клюнет большая рыба и попытается удрать. Шестеренка позволяла рыбаку постепенно подтягивать рыбу, не давая ей возможности дергать леску, если только не отпустить тормоз.

Коготь следил за действиями учителя как завороженный: его прошлый опыт рыбалки с сетями или обычной удочкой здесь не годился. Под его взглядом Магнус вынул из корзины кусочек сушеного мяса и нанизал на большой металлический крючок. Сделав два шага, он взмахнул удочкой в сторону волн, послав крючок далеко за буруны.

— Прежде чем забрасывать, убедись, что видишь крючок, — предупредил он юношу. — А то сам попадешься на него, а это не смешно. Придется вырезать его из собственного мяса — иначе никак не вынуть.

Коготь догадался, что Магнус сам пережил этот горький опыт. Отойдя на небольшое расстояние от учителя, Коготь нанизал сушеное мясо на крючок, затем опустил леску на песок, сделал вперед пару шагов и взмахнул удилищем так, что забросил леску дальше Магнуса.

— Молодец, — похвалил учитель.

С полчаса они стояли молча. Ни тот ни другой не стремились нарушить тишину. Затем Магнус произнес:

— А что твои соплеменники думали о мироздании?

— Я не совсем понимаю, о чем ты спрашиваешь, — ответил Коготь.

— Какие истории они рассказывали об устройстве мира?

Коготь вспомнил разговоры, которые вели старики вокруг костра, и то, что говорил шаман об истории племени.

— Оросини верят, что мир — это сон, навеваемый богами.

— А как же люди?

— Мы часть этого сна, — отозвался Коготь. — Но для нас все вокруг реально, потому что никому из нас не постигнуть мир с точки зрения бога.

Магнус какое-то время молчал, раздумывая над его словами.

— Твой народ, может быть, и прав, потому что их концепция мира не противоречит тому, что мы о нем знаем. Но на время забудь о верованиях своего народа и послушай меня. Вот какова, на мой взгляд, истина. Мир — это большой шар из почвы, грязи, камней и воды, окруженный воздухом. Он огромен и в то же время является крошечной частичкой вселенной, размеры которой не поддаются воображению. В ней полно других миров, и во многих из них тоже есть жизнь. Во вселенной несколько миллиардов миров.

— Миллиардов?

— Роберт научил тебя обращаться с цифрами? — поинтересовался Магнус.

— Я умею складывать и вычитать, умножать и делить, если как следует подумаю.

— Большинство и этого не могут. А с какими числами ты имеешь дело?

— Я могу перемножить четырехзначное на четырехзначное.

— Значит, тебе известно, что такое тысяча.

— Десять сотен, — выпалил Коготь.

— А если десять тысяч умножить на десять, то это сто тысяч.

— Понятно.

— Если еще раз умножить на десять, то получится миллион.

— М-м, — неуверенно промычал Коготь. Магнус искоса посмотрел на него и увидел, что юноша растерян.

— Хорошо, объясню по-другому. Если бы я выдавал тебе песчинки, по одной каждую секунду, то через минуту у тебя было бы в ладони шестьдесят песчинок.

— А если бы ты проделывал это тысячу секунд, то у меня была бы тысяча песчинок. Я все понял, — сказал Коготь, предвидя, куда клонит учитель.

— Мне понадобилось бы больше двух недель, чтобы передать тебе миллион песчинок, если бы я продолжал передавать их по одной в секунду без остановки.

Коготь поразился.

— Так долго?

— А на миллиард у меня ушло бы больше тридцати лет.

Коготь недоверчиво взглянул на Магнуса.

— Неужели бывают такие большие числа?

— Есть еще больше, — сказал Магнус и, улыбнувшись, добавил: — Два миллиарда, например.

Когтю осталось только рассмеяться.

— А потом идут три миллиарда и четыре. Все понятно.

— Во вселенной, Коготь, существует множество миллиардов миров. Возможно, их столько, что даже наши боги не обо всех знают.

Коготь внешне оставался бесстрастным, но было ясно, что идея его захватила. Магнус продолжил описывать вселенную в ее бесконечном многообразии.

— Какая жизнь в этих других мирах? — поинтересовался во время рассказа Коготь.

— Ты слышал о Войне Врат?

— Да, мне еще дедушка рассказывал. Он говорил, что на западе… — Коготь задумался, затем бросил взгляд на море и продолжил: — На западе от наших земель… наверное, если смотреть отсюда, то получится на востоке.

— Нет, тоже на западе, за Дальним берегом. Продолжай.

— Так вот, он говорил, что к нам пришли люди из другого мира, чтобы затеять войну, но Королевство дало им отпор.

— Это одна из версий, — пожав плечами, сказал Магнус. — Как-нибудь я тебе расскажу, что на самом деле случилось.

— А эти люди похожи на нас?

— Точно так, как оросини похожи на жителей Ролдема.

— Значит, не очень, — сделал вывод Коготь.

— Но сходство все-таки было, потому что в конце концов мы нашли общие точки соприкосновения и закончили войну. Ты еще встретишься с их потомками.

— Где?

— В Королевстве Островов. Многие осели в городе Ламуте.

— Ага. — Коготь кивнул, словно понял.

Они простояли молча еще полчаса, когда Коготь заметил:

— Что-то дела у нас идут не очень хорошо.

— Ты о клеве?

— Да.

— Потому что мы используем не ту наживку. Коготь удивленно взглянул на учителя.

— Что значит не ту?

— На сушеное мясо можно поймать, например, акулу, но если мы хотим чего-нибудь повкуснее, то следовало насадить на крючок живую макрель.

— Тогда почему мы так не делаем?

— Потому что в рыбной ловле важен не только улов. — Волшебник посмотрел на воду, и у Когтя поднялись волоски на руках, как случалось всякий раз, когда Магнус собирался прибегнуть к магии. — Смотри, — сказал он и взмахнул правой рукой.

В ту же секунду из воды выпрыгнуло что-то огромное, размером с небольшую лошадь, зубастое и покрытое красной чешуей. Повиснув в воздухе, оно забилось, стараясь укусить невидимого врага, поднявшего его над водой.

Одним мановением кисти Магнус позволил рыбе снова плюхнуться в волны.

— Если мне нужна рыба, я ее беру.

— Зачем же мы здесь стоим с этими удочками?

— Ради удовольствия, — ответил Магнус. — Это способ расслабиться, подумать, поразмышлять.

Почувствовав себя очень глупо, Коготь тем не менее продолжил тренироваться в забрасывании лески в воду.

День близился к вечеру, когда юноша произнес:

— Магнус, можно тебя кое о чем спросить?

— Как же я стану тебя учить, если ты не будешь задавать вопросы?

— Так вот…

— Выкладывай, — велел Магнус, снова забрасывая крючок в воду. Усилившийся ветер дул магу прямо в лицо, развевая его седые волосы.

— Меня кое-что смущает.

— Что именно?

— Женщины.

Магнус повернулся и уставился на ученика.

— Что-то одно в них или просто все женщины?

— Наверное, все.

— Ну, ты не первый, кто это говорит.

— Как раз это я уже понял, — сказал Коготь. — Просто в моем племени все, что происходит между мужчиной и женщиной, было… предсказуемым. Тебе выбирали невесту до твоего возвращения с гор, куда ты отправлялся на поиски своего видения, и вскоре ты уже был женат. Всю жизнь проводил с одной женщиной… — Он заговорил совсем тихо. — Я уже узнал целых двух, хотя ни на одной из них не женат.

— И это тебя беспокоит?

— Да… нет… не знаю.

Магнус воткнул удочку в песок и подошел к Когтю.

— Я немногое могу тебе сказать, мой юный друг. Мой опыт в этой области очень мал.

— Тебе не нравятся женщины? — удивленно глядя на учителя, спросил Коготь.

Магнус улыбнулся.

— Дело не в этом… У меня был кое-какой опыт в молодости… примерно в твоем возрасте. Просто некоторые из нас, кто практикует искусство магии, предпочитают сторониться женщин. Сердечные дела часто служат помехой главному. — Он бросил взгляд на море. — Хочется думать, что я обрел ясность мышления, избегая подобных сложностей. — Он снова посмотрел на Когтя. — Но мы с тобой отвлеклись. Так какой у тебя вопрос?

— Я был… с Лилой какое-то время. Думал, что мы могли бы… — Коготь уставился в песок, испытывая огромное смущение. — Думал, что мы даже могли бы пожениться.

Бросив взгляд на учителя, он увидел, что волшебник на секунду изумился, но его лицо тут же снова превратилось в неподвижную маску.

Коготь продолжал:

— Но когда я вернулся из Латагора вместе с Калебом, ее уже не было. Не успел я как следует осознать, что для меня означает никогда больше ее не видеть, как Мегги…

— А-а, — вспомнил Магнус, — ну конечно, ты был с ней в то утро, когда я пришел тебя будить.

— Как же так? Я вроде бы испытывал такие сильные чувства к Лиле и тут же оказался с Мегги? А о Лиле я даже не вспомнил все то время, пока мы с Мегги были вместе.

Магнус кивнул.

— Позволь тебя спросить: если бы я мог в эту самую минуту вызвать сюда одну из девушек, кого бы ты захотел увидеть?

Коготь долго молчал, не выпуская из рук удочки.

— Не знаю, — наконец ответил он. — Мне казалось, я люблю Л илу… Я действительно ее люблю. Но в Мегги тоже что-то есть. Она так… двигается… Она… пылкая. Кажется, так это называется?

Магнус заговорил, но не сразу:

— Порой сердце нас ведет сложными путями. — Он снова устремил взгляд на воду. — Волны вздымаются и разбиваются о скалы, Коготь. Так и человеческие чувства. Страсть может погубить мужчину. Вместе со страстью должна приходить и мудрость, иначе у твоих врагов появится оружие против тебя.

— Не понимаю.

— Большинство мужчин хотя бы раз в течение жизни переживают страсть. Это может быть страсть к любимой женщине, или к призванию, или к ремеслу, а может быть, и к поиску идеала.

— Идеала? Магнус кивнул.

— Некоторые готовы отдать свою жизнь за идеал. Те, кто превыше личной выгоды ставит добро. — Волшебник посмотрел на юношу. — Но есть и темные страсти: амбиции, жадность, похоть и жажда власти. То, что ты чувствуешь к Лиле и Мегги, находится где-то между этими двумя крайностями, между идеалом и тьмой. В самом худшем случае твои чувства могут оказаться слепой похотью, когда ты не думаешь, что женщины, которых ты добиваешься, сложные существа. Ну а в лучшем случае ты будешь легко попадать под обаяние прекрасного пола, бескорыстно обожая каждую женщину. Впадать и в ту, и в другую крайность — значит совершать ошибку.

Коготь закивал в знак того, что все понял.

— Ты молод, в твоей жизни, если захочешь, будет много женщин. Но однажды обстоятельства могут заставить тебя определиться, что это — простое вожделение или рождение более глубокого чувства — любви. Обе молодые женщины, которых ты знал, в общем-то, неплохие. Во всяком случае они не замышляли против тебя никаких козней. Они по-своему любили тебя, да и ты их тоже. Но я помню, что в твоем возрасте означает погружаться в глубину зеленых глаз и чувствовать, что сердце вот-вот остановится, а через несколько дней повторяется то же самое, только на этот раз ты смотришь в карие глаза. Таково сердце юноши, Коготь. Его следует укрощать и обуздывать, как игривого жеребенка. Его нужно заставлять слушаться разума. Ты сам вскоре поймешь, что любовь — сложная вещь.

— Даже не знаю, ответил ли ты на мой вопрос.

— А я не знаю, понял ли ты сам, что спросил. — Магнус подхватил удочку, закрутил леску обратно на катушку и снова забросил крючок в воду. — Позже мы снова поговорим об этом. В скором времени ты сможешь расспросить и других. Тех, кто более сведущ в подобных делах.

— Благодарю тебя, Магнус.

— Не за что: У тебя будет еще много вопросов ко мне, прежде чем выйдет срок нашего пребывания на этом острове.

— А сколько я еще здесь пробуду?

— Столько, сколько понадобится.

— А сколько понадобится?

— Пока мы не завершим наши дела, — ответил Магнус.

У Когтя на языке так и вертелся следующий вопрос, но он передумал его задавать.

День подходил к концу, и юноша проголодался.

— У нас есть хоть малейший шанс что-то поймать здесь на обед?

— Проголодался?

— По правде говоря, да.

— А ты умеешь готовить рыбу?

Под присмотром Лео Когтю не раз доводилось готовить рыбные блюда.

— Умею. Но у тебя здесь только котел и вертел. Наверное, я смог бы приготовить похлебку…

— Нет, — отверг идею Магнус. — Я задумал нечто более изысканное. Мы и так больше месяца едим с тобой только похлебку и жаркое. Давай сегодня устроим грандиозный обед.

— Но как мне приготовить такую еду?

— Не беспокойся, — сказал Магнус. — Для начала нужно раздобыть что-нибудь вкусненькое для главного блюда. — Он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их снова, то Когтю показалось, будто он увидел в них слабое свечение. Магнус вытянул вперед руку ладонью вверх и медленно начал ее поднимать. Из моря появилась рыба длиной около четырех футов. Подчиняясь движению руки волшебника, она проплыла по воздуху и шлепнулась к ногам Когтя, судорожно забившись на песке. — Будь осторожен, а то порежешься о плавники.

Юноша удивленно взглянул на волшебника.

— Я что, должен тащить ее в хижину?

— А как иначе ты ее туда доставишь? — поинтересовался маг.

Коготь попытался поднять хлеставшую хвостом рыбу, но она оказалась скользкой и тяжелой.

— Нет ли здесь чего, чем можно было бы ее оглушить? — спросил он после нескольких отчаянных попыток справиться с огромной рыбиной.

Магнус щелкнул пальцами, рыба сразу затихла.

— Она все еще жива и не потеряет свежести, когда ты станешь ее разделывать. Это тунец, его можно поджарить, сдобрив разнообразными специями. На гарнир подойдут слегка приправленный рис и овощи, сваренные на пару. А еще охлажденное белое вино — лучше всего сухое из Равенсбурга.

Коготь поднял огромную рыбу и тоскливо взглянул на крутую тропу, ведущую на утес.

— Что-нибудь еще?

— Если мне придет на ум что-то еще, я сообщу тебе.

Коготь медленно поплелся по тропе, а когда добрался наконец до хижины, то совершенно выбился из сил. Руки и плечи ныли, колени дрожали. Он нисколько не сомневался, что рыбина весит чуть ли не столько, сколько он сам. К тому же он понятия не имел, что теперь с ней делать. Потрошить на столе — значит развести грязь. Наверное, будет лучше разделать ее прямо здесь, на земле, а потом смыть потроха колодезной водой. Так, по крайней мере, он избавится от грязи. А если филе получится достаточно толстым, то можно будет поджарить его на вертеле.

Но где ему раздобыть рис или специи? До сих пор они с Магнусом питались самой простой, если не сказать скудной, пищей.

Он с облегчением положил рыбу на землю и поднялся, на что его спина откликнулась острой болью, как бы предупреждая, что не следует в следующий раз так поступать. Коготь растер поясницу костяшками левой руки, взявшись за ручку двери правой.

Шагнув за порог, он едва удержался на ногах от потрясения. Вместо тесной комнатенки, которую он знал как свои пять пальцев, он оказался в просторной кухне. Гораздо просторнее, чем была сама хижина. Тогда Коготь снова выглянул за порог и увидел знакомую картину, но внутри хижина совершенно изменилась.

Он оглядел огромный разделочный стол с подведенной к нему водой, дальше стояла каменная плита. Рядом с плитой под металлическим грилем горел огонь. У задней стены появились полки, где наверняка нашлось место и для специй, и для риса. А еще юноша был уверен, что дальняя дверь приведет его в винный погреб, где он найдет охлажденное белое вино, чтобы подать к обеду.

— Как он это проделал? — тихо пробормотал Коготь себе под нос.

9
СМЯТЕНИЕ

КОГОТЬ поморгал. Он читал очередную книгу на языке Королевства, на этот раз хронику жизни какого-то торговца из Крондора по имени Руперт Эйвери. Торговец перед смертью заказал кому-то свое жизнеописание и опубликовал эту, с точки зрения Когтя, хвалебную песнь собственному тщеславию. Книга была скверно написана, к тому же грешила против правды. Если ей верить, то Эйвери сыграл решающую роль в истории Королевства, чуть ли не в одиночку разгромив посланцев хаоса, попытавшихся завоевать его страну.

Коготь считал, что такая история годится разве что для пересказа у костра, но только если больше внимания уделить воинам и магам и поменьше мальчишке, который в конце концов разбогател. Он покачался на стуле, размышляя о том, как много, оказывается, значит в этом мире богатство. Сам он принадлежал к племени оросини, и с его точки зрения все, что нельзя было съесть, надеть или использовать, уже было роскошью. А накопление предметов роскоши в конце концов приводит к потере времени и сил.

В то же время вместе с постижением смысла и значимости богатства он начал постигать идею власти. Среди людей находились и такие, кто жаждал власти не меньше, чем Эйвери — богатства. Мужчины, вроде герцога Оласко, ни о чем так не мечтали, как носить корону и называться королем, хотя, судя по тому что Когтю рассказали Калеб и Магнус, герцог прямо сейчас мог объявить себя королем в землях Оласко и Аранор.

Коготь отложил книгу. Последние три дня он провел в одиночестве, так как Магнус отправился в очередное таинственное путешествие. Перед отъездом чародей поставил перед Когтем ряд задач, которые юноше очень понравились, так как уже больше года он ничем, кроме чтения, не занимался. Теперь же ему предстояло практиковаться, повторяя странную серию движений, почти танцевальных, которым его обучил маг. Магнус утверждал, что никакой это не танец, а вид рукопашного боя, прозванного, если Коготь расслышал правильно, исалани. А еще юноше вменялось в обязанность поддерживать чистоту в хижине и самому заботиться о пище.

Дел хватало на весь день, но если оставалось время, он использовал его для исследования острова, хотя Магнус велел ему не покидать северного побережья. К югу проходила гряда холмов, до которых было полдня пути, но Магнус запретил ему взбираться на эти холмы или проходить мимо них дальше на юг вдоль берега. Магнус не стал объяснять, почему Когтю не следует прогуливаться в южном направлении, как и того, что случится, если юноша нарушит запрет, но Когтю и в голову не могло прийти ослушаться наставника.

Огромной, неотъемлемой частью его жизни теперь стало ожидание. Он постоянно ждал, что наконец-то поймет, к чему его готовят, ибо сейчас он совершенно не сомневался, что Роберт и остальные наставники учат его для определенной цели.

Обучение шло быстрыми темпами: он освоил язык Королевства, говорил на почти безукоризненном ролдемском и начал изучение диалектов Империи Великого Кеша, а кроме того, занимался географией, историей и музыкой.

Последний предмет нравился ему больше остальных. Магнус благодаря своему волшебству вызывал музыкантов, и те устраивали концерты. Когтя притягивала сложная, изысканная музыка, исполняемая профессионалами для аристократов. Чтобы юноша лучше понимал музыку, Магнус решил обучать его игре на инструментах и начал с самой простой дудки, которая теперь лежала на столе, — длинная деревянная трубка с шестью отверстиями. Она была очень похожа на ту, на которой когда-то играл его отец, так что юноша быстро научился исполнять на ней несколько простых мелодий.

Коготь потер ладонью лицо. В глаза словно песок насыпали, спина ныла. Он поднялся и посмотрел в окно. Солнце клонилось к горизонту, значит, он просидел за книгой почти весь день.

Юноша перевел взгляд на очаг, где был подвешен большой котел с остатками жаркого, приготовленного еще два дня тому назад. Кушанье пока не испортилось, но Когтю надоело однообразие. Юноша рассудил, что у него в запасе еще примерно час, чтобы поохотиться или сбегать на берег и попытаться поймать рыбу.

Заход солнца — самое подходящее время и для того и для другого. Невдалеке от хижины находился большой пруд, куда на рассвете и закате собиралось на водопой разное зверье, да и рыба, плескавшаяся за камнями, становилась вроде бы активней при заходе солнца.

Он секунду обдумывал, куда пойти, и решил, что лучше ему сегодня порыбачить. Охота требовала большой сосредоточенности, а как раз теперь он больше склонялся к тому, чтобы постоять на песочке, подставив лицо ветру и устремив взгляд вдаль.

Коготь схватил удочку, корзину и вышел за дверь.

Солнце скрылось за горизонтом, когда Коготь начал взбираться обратно на холм. За несколько минут ему удалось поймать две большие рыбины, более чем достаточно для ужина. Он собирался приготовить их на металлической решетке над огнем, приправив специями. Коготь пожалел, что у него не осталось риса, чтобы приготовить вместе с рыбой, и понял, какая все-таки роскошная пища готовилась на кухне у Кендрика благодаря повару Лео. Мать Когтя часто готовила рыбу и подавала ее с корнями или ягодами, собранными женщинами. Иногда, помимо дичи, они баловались кукурузными лепешками, изжаренными на костре. Лепешки поливали медом и посыпали ягодами или орехами. Теперь эта простая еда не прельщала Когтя, он научился разбираться в хорошей кухне так, что его матери даже не снилось. Его забавляла мысль, что он, вероятно, самый лучший повар в истории своего народа.

Наверху утеса тропинка делала небольшой поворот. Дойдя до него, юноша остановился. Солнце зашло совсем недавно, поэтому небо было еще светлым, но темнота быстро вступала в свои права. Когтя что-то насторожило.

Он прислушался. Лес вокруг хижины притих. Не было слышно шорохов в кустах, где мелкие зверушки разбегались по норам, почуяв, что ночные хищники вышли на охоту, не доносилось шелеста крыльев ночных птиц.

Вместо этого в воздухе повисла тишина, что означало только одно: где-то поблизости люди.

В первую секунду Коготь решил, что это вернулся Магнус, но сразу понял, что дело в другом.

Тогда он вспомнил о живущих на юге острова людях, с которыми Магнус запретил ему встречаться, по крайней мере сейчас. Но вряд ли они стали бы наносить визиты без приглашения. Юноша отложил удочку и корзину; только сейчас он понял, что пошел на рыбалку, оставив оружие в хижине.

В корзине лежал нож для чистки рыбы — никудышное оружие, но все-таки лучше, чем ничего. Достав его, Коготь начал медленно приближаться к дому, напряженно вслушиваясь, вглядываясь, стараясь уловить малейшие запахи.

Возле хижины он уловил чье-то присутствие, кого-то или чего-то совершенно ему незнакомого.

Из дверей кто-то вышел, причем так стремительно, что Коготь едва уловил этот момент, но ему хватило даже доли секунды, чтобы признать человеческий силуэт, правда лишенный каких-либо черт. Безликая черная фигура промелькнула мимо и исчезла в темноте ночи.

Коготь замер, стараясь не дышать и напряженно вглядываясь, чтобы понять, куда скрылось это существо. Легкое дуновение за спиной насторожило Когтя. Поняв, что сзади кто-то есть, он рухнул на колени и, ни секунды не колеблясь, полоснул ножом, направив его за спину, — такой удар должен был прийтись неизвестному где-то между коленом и пахом.

Ночь разорвал нечеловеческий крик, когда лезвие во что-то вонзилось. Коготь почувствовал удар в правое плечо и повалился на землю, словно придавленный огромным телом.

Юноша воспользовался секундой падения, для того чтобы собраться и, перекатившись по земле, вскочить на ноги. Рядом с головой что-то просвистело, и он понял, что ему удалось уклониться от удара еще одного невидимого противника. Полагаясь лишь на свой инстинкт, он решил, что оба нападавших сейчас за его спиной, а потому рванул вперед, к дому. Если у него и была надежда выжить в этой битве, то только в том случае, если он завладеет мечом.

Волоски на его теле встали дыбом, когда он приблизился к двери лачуги. Не оглядываясь, он нырнул через порог, больно ударившись об пол, а что-то невидимое прорезало воздух в том месте, где должна была быть его грудь.

Коготь дополз на животе до стола и, перевернувшись, вскочил, уже держа меч в руке. Отшвырнув в сторону ножны, он одновременно оттолкнул стол к двери, чтобы хоть как-то задержать невидимого врага.

Стол обо что-то ударился, но Коготь увидел лишь шевельнувшуюся тень. Существо, стоявшее в дверях, было невидимым. Коготь понял, что оно там, только по тому, что силуэт скрывал вид на деревья, озаренные угасающим светом вечернего неба.

В следующую секунду противник оказался в доме. Черная бестелесная тень, не отражающая света. Коготь помнил, что перед домом остался второй убийца. Он ретировался к очагу и, машинально выхватив горящую ветвь из огня, поднял ее вверх левой рукой.

Существо попыталось ударить его рукой, но Коготь уклонился вправо. Боль пронзила его левое плечо. На секунду Когтю показалось, будто он уловил слабое движение, словно кто-то подбирал плеть. Коготь мог и не смотреть на рану, он и без того знал, что его поразило какое-то невидимое острие. Боль разрывала плечо, рубаха стала влажной от крови.

Возле дверей что-то замерцало, и Коготь понял, что в дом вошел еще один невидимый убийца. Успев заметить движение уголком глаза, он упал на правую руку. Боль так и пронзила все тело, но он понимал, что если бы не его быстрая реакция, то сейчас кровь текла бы не из руки, а из горла.

Падая на пол, он больно ударился о треногу, на которой висел котел, и перекатился в сторону подальше от того места, где, по его предположению, находился невидимка. Котел качнулся над огнем и перевернулся. Остатки жаркого залили угасающее пламя, и комната наполнилась дымом и гарью.

Внезапно Коготь увидел прямо перед собой очертания ноги, проступившие в дыму. Ни секунды не колеблясь, он рубанул по ноге мечом и во второй раз услышал гортанный крик боли, на этот раз прозвучавший гораздо громче.

Комната теперь вся заполнилась дымом, зато юноша мог разглядеть три четко очерченных силуэта.

Казалось, что существа не вооружены, но Коготь понимал, что это ложное впечатление. Он быстро отступил к стене.

Противники принялись рыскать по комнате, словно перестали его видеть. Коготь покрепче сжал меч, не обращая внимания на боль в левом плече, и принял боевую стойку, прижавшись спиной к стене. Юноша был частично скрыт полками, которые его заставил соорудить Магнус для изучаемых им книг.

Двое убийц двинулись вперед — один заблокировал выход, а второй пошел на Когтя. Тот, что был у двери, заметно прихрамывал, и Коготь инстинктивно понял, что именно его он ранил ножом для чистки рыбы.

Теперь, когда Коготь завладел мечом, вести бой в комнате ему стало тесно. Нужно было вырваться на простор, но так, чтобы перекрыть дверь и пропускать через нее только по одному. Убийца размахнулся для удара, словно держал в руке цепь, а Коготь сделал выпад мечом, стараясь отогнать противника назад. Перепрыгнув через поваленный стол, юноша выставил вперед здоровое плечо и с разбегу врезался прямо в середину тени, охранявшей дверь.

Боль пронзила спину, дойдя до левого бедра. Коготь задохнулся, ловя ртом воздух. Тот, что был слева, умудрился все-таки нанести удар, и юноша почувствовал, как колени его подломились.

Падая на землю, он рубанул мечом и был вознагражден нечеловеческим гортанным воплем, который вдруг резко оборвался.

Откатившись в сторону, юноша снова попытался подняться, когда что-то промелькнуло в дверном проеме. Третий убийца! Коготь принялся размахивать мечом, никуда его особенно не направляя, но тут его левую щеку, плечо и грудь обожгла боль.

Затрудненное дыхание, окровавленная рубаха, слабость в коленях — все это означало, что он быстро теряет кровь. Сердце стучало, как молот, но Коготь понимал, что если он сейчас не убьет оставшихся тварей, то обречен на смерть.

И снова в дверях шевельнулась тень, значит, теперь из дома выскочили двое. Коготь заморгал, вращая головой и пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте, но противник на самом деле был невидим.

Тут ему почудилось какое-то движение справа, поэтому он кинулся влево. Левая нога отказалась подчиниться, и Коготь рухнул на землю. Мучительная боль разорвала правую ногу. Меч выпал у юноши из руки; Коготь приказывал себе перекатиться в сторону, подальше от двух убийц, но так и не смог заставить свое тело шевельнуться.

Теперь обжигающая боль рассекла его правое плечо, и Коготь закричал. Смерть была совсем рядом.

Значит, его народ останется неотомщенным, а сам он никогда не узнает, кто его убийцы и почему они решили с ним покончить.

Он погрузился в исполненное боли отчаяние, потом увидел ослепительно белую вспышку и тут же потерял сознание.

Коготь тонул в море боли. Огонь обжигал его кожу, обрекая на нестерпимые муки. Он не мог пошевелиться. Сквозь темноту пробивались какие-то голоса, порой знакомые, но чаще всего чужие.

— … слишком много крови. Право, не знаю…

Темнота вновь окутала его, усилив мучения.

— … как он выжил, не понимаю…

В ушах зазвучал какой-то странный звон, вдруг перешедший в музыку. Кто-то неподалеку наигрывал на флейте.

А потом опять он провалился во тьму.

Время двигалось какими-то урывками, напоминая о своем ходе возникающими иногда лицами, звуками, запахами и ощущениями. Вновь и вновь перед ним возникало лицо незнакомой женщины, прелестное, но строгое, даже суровое. Она обращалась к кому-то, находящемуся поблизости, но чаще всего Коготь не мог ни расслышать слов, ни понять их.

В бреду он видел сны, в которых ему являлись создания ночи. Временами над ним зависало голубое существо с серебряными рогами и принималось свистеть и улюлюкать. Мелькали какие-то лица — человеческие и не только: с длинными ушами, бровями из перьев или с коротким шипом на кончике носа.

А еще ему снились детство и родная деревня Кулаам. Он видел Перышко Синекрылого Чирка; девушка печально смотрела на него своими медовыми глазами. Он видел своего деда, Смешинку В Глазах, который, оправдывая свое имя, весело улыбался. Он видел мать и сестру и других женщин, занимающихся повседневными делами.

Он видел себя. Вот он спускается с горы, разбитый от усталости, но, спустившись, пускается бежать, как никогда раньше не бегал. Впереди — дым, огонь и смерть. Всадник на черном коне.

— Ворон! — вскрикнул он и сел в постели.

Женщина удержала его за плечи.

— Тише. Расслабься. Ты скоро поправишься.

Коготь почувствовал, что он мокрый от пота. В голове была звенящая пустота. Перебинтованное тело сотряс внезапный озноб. Юноша огляделся.

Он лежал в комнате, обставленной красивой белой мебелью, сквозь окно виднелось голубое небо. День был явно теплым. До него долетел ароматный ветерок и донеслись далекие голоса.

— Где я?

— Среди друзей. Пойду разыщу Магнуса. — Женщина ушла.

Коготь упал обратно на пышные пуховые подушки. Он лежал голый, но весь обмотанный бинтами, под тонкими белыми простынями, каких ему в жизни не доводилось видеть. Простыни были неприятно влажными — ведь его только что лихорадило.

Через несколько минут появился Магнус, за ним шла женщина, отстав на шаг.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался седовласый маг.

Даже не приподнявшись с подушек, Коготь ответил:

— Сейчас меня одолел бы даже котенок. Магнус присел на край кровати и приложил ладонь ко лбу юноши.

— Лихорадка прошла. — Он слегка приподнял большим пальцем верхнее веко Когтя. — И желтуха тоже.

— Что случилось? — спросил Коготь.

— Длинная история, — ответил Магнус. — А если в двух словах, то некто прислал трех убийц-танцоров расправиться со мной. Вместо меня они нашли тебя.

— Убийц-танцоров?

— Позже я все подробно объясню, но сейчас тебе нужно отдохнуть. Проголодался?

Коготь кивнул.

— Схожу за бульоном, — сказала женщина и снова вышла.

— И сколько я здесь пролежал? — поинтересовался Коготь.

— Десять дней.

— Неужели целых десять?

— Ты чуть не умер, — сказал Магнус. — Окажись ты в любом другом месте, а не на этом острове, тебе не удалось бы выжить. Возможно, какие-нибудь всесильные жрецы и спасли бы тебя, но очень немногим дано умение выхаживать таких больных, как ты. Этим могут похвастаться только обитатели здешних мест. Даже прикоснувшись к человеку, убийцы-танцоры переносят на его кожу сильный яд, так что если они и не добивают жертву, она редко выживает.

— Как я сюда попал?

— Стоило убийцам-танцорам появиться на берегу, как некоторые из нас тут же почувствовали неладное. Мы сразу поспешили вернуться в хижину, убедившись, что на местных жителей никто не собирается нападать. Убийцы-танцоры ожидали найти в хижине мага-отшельника, а вместо этого их встретил воин. Если бы они охотились на тебя, ты бы умер, не успев понять, откуда нанесен удар. Но они подготовились к бою с чародеем, а не умелым фехтовальщиком. Благодаря этому ты выиграл время, и мы успели тебя спасти.

— Благодарю, — сказал Коготь. — А кто это «мы»?

— Я и еще другие, — ответил Магнус.

Он встал, увидев, что вернулась женщина. Она принесла поднос с большой миской бульона и кусочком хлеба.

Коготь приподнялся было на локте, чтобы поесть, но у него тут же закружилась голова. Тогда женщина присела рядом с ним и, взяв ложку, принялась его кормить. Незнакомка была красива, лет тридцати пяти, с темными волосами, яркими голубыми глазами и решительно сжатым ртом, что придавало ей строгий вид.

Прихлебывая с ложки обжигающий бульон, Коготь смотрел то на нее, то на Магнуса.

— Я подмечаю сходство. Ты никогда не говорил, что у тебя есть сестра.

Женщина улыбнулась, а вслед за ней Магнус, отчего сходство стало еще более заметным.

— Ты мне льстишь, — сказала женщина.

— Коготь, познакомься с Мирандой, моей матерью.

Коготь едва не поперхнулся.

— Трудно поверить.

Женщина выглядела моложе собственного сына.

— А ты поверь, — сказала Миранда. — Здесь удивительные места.

Коготь промолчал, продолжая есть. Когда он покончил с бульоном, Миранда отставила в сторону миску. Юноша тут же заговорил:

— Что…

— Не теперь, — перебила она. — У тебя еще будет время задать вопросы, но позже, теперь ты должен отдохнуть.

Усталость возобладала над любопытством; не успела мать Магнуса выйти из комнаты, как его глаза закрылись и дыхание стало медленным и ритмичным.

Через два дня после того, как Коготь пришел в себя, ему разрешили вставать и прогуливаться. Магнус одолжил ему посох, и Коготь опирался на него, так как обе ноги до сих пор болели от ран и были слабы. На первой прогулке он ковылял рядом с чародеем, который сказал:

— Добро пожаловать на виллу «Беата».

— Так называется это место?

— Да, на одном древнем языке это означает «красивый дом».

Они находились на большом дворе, окруженном низкой стеной. Все дома вокруг были белые, оштукатуренные, с красными черепичными крышами.

— Даже представить себе не мог, что бывают такие места.

— Те, кто это строил, больше заботились об удобствах, чем о защите своих жилищ. О том, как все это возводилось, ходит множество историй.

— Но ты, конечно, знаешь правду? Магнус заулыбался.

— Не знаю. Отец заявлял, что в свое время выслушал правдивую историю, но человек, который ее рассказал, был известный выдумщик и любил приврать для собственной выгоды, так что, возможно, мы никогда не узнаем, откуда взялось это поселение.

— Ты здесь живешь?

— Да, я здесь вырос, — ответил Магнус. Коготь принялся озираться, и глаза его тут же округлились, когда он заметил странное создание с голубой кожей и серебряными рожками. Оно вынырнуло из-за угла с большой корзиной мокрого белья и скрылось в доме.

— Что это было? — спросил юноша.

— Это Регар из племени кахлозианцев. Ты здесь встретишь многих людей, не похожих на нас с тобой, Коготь. Просто помни, что они тоже люди. На их родине ты тоже смотрелся бы дико.

— До встречи с тобой, Магнус, я бы подумал, что это персонаж одной из страшных историй, которыми любят обмениваться у костра. Когда я видел его во время болезни, мне казалось, что он мне снится. Да-а, думаю, теперь меня мало что сможет удивить.

— Погоди немного, мой юный друг. Впереди тебя ждет еще много сюрпризов. А пока наслаждайся теплыми днями, выходи на прогулки. Тебе нужно восстановить силы.

Они продолжали свою неспешную прогулку, обходя поселок. То там, то здесь им попадались местные обитатели, спешащие по своим делам. Почти все они выглядели как обычные люди, но об одном или двух этого никак нельзя было сказать. Прогулка лишила юношу сил, он стал задыхаться, поэтому решил приберечь вопросы на потом, но все-таки от одного не удержался:

— Магнус, кто пытался тебя убить?

— Это, мой юный друг, — ответил чародей, — очень длинная история.

Коготь улыбнулся уголками губ, так как смеяться ему было еще слишком больно.

— Я вроде бы пока никуда не собираюсь и еще долго не соберусь.

За его спиной раздался чей-то голос:

— А у него есть чувство юмора. Это хорошо.

Коготь обернулся и увидел маленького, тщедушного с виду человечка. Он был лыс и одет в простую тунику, закрывавшую левое плечо, на котором висела сумка, и оставлявшую правое обнаженным. На ногах у него были сандалии с переплетенными крест-накрест ремешками, в левой руке он держал посох. В лице его, сморщенном как у древнего старика, в то же время было что-то детское. Темные глаза странной миндалевидной формы внимательно смотрели на юношу.

— Коготь, познакомься, это Накор, — сказал Магнус и добавил неизвестно почему изменившимся тоном: — Один из моих… учителей.

— Какое-то время действительно был его учителем, — кивнул Накор, — но чаще всего ощущал себя тюремным стражником. Магнус в юности был большим забиякой.

Коготь перевел взгляд на своего наставника. Тот нахмурился, но не стал спорить, а когда все-таки решил заговорить, его опередил Накор:

— Что касается твоего вопроса, юноша, то рассказ действительно долгий, и ты обязательно его выслушаешь, но не теперь.

Коготь заметил, как его собеседники переглянулись, и понял, что Накор каким-то образом велел Магнусу ничего пока не рассказывать о нападении убийц.

— Магнус, — сказал Накор, — кажется, твой отец хотел с тобой поговорить.

— Не сомневаюсь, — ответил Магнус, слегка приподняв брови. Потом он повернулся к юноше. — Оставляю тебя нежным заботам Накора и советую не слишком утомляться. Раны у тебя серьезные, и сейчас больше всего тебе необходимы отдых и хорошее питание.

— Я провожу его в комнату, — предложил Накор.

Коготь кивнул Магнусу и направился в обратный путь. К тому времени, когда он добрел до кровати, ноги у него дрожали, так что Накору пришлось помочь ему улечься.

Было в этом хрупком человечке нечто, что заинтересовало Когтя. Коготь не сомневался, что старик только с виду такой немощный, а на самом деле обладает недюжинной силой. За все время, что они шли вместе, бывший наставник Магнуса не проронил ни слова.

— Накор!

— Что, Коготь?

— Когда же я все узнаю?

Накор внимательно вгляделся в юношу и увидел, что тот борется со сном. Когда усталость взяла все-таки свое и Коготь закрыл глаза, Накор ответил:

— Скоро, Коготь, совсем скоро.

Прошла неделя, и к Когтю вернулись силы. Он с интересом наблюдал, как с него наконец снимают повязки. Под ними оказались новые шрамы, которыми мог бы гордиться любой старейшина его клана. Не достигнув и двадцати лет, Коготь выглядел как ветеран многих битв. На секунду его сковала глубокая грусть, когда он понял, что не осталось ни одного родного человека, перед которым он мог бы похвастаться своими отметинами настоящего воина. Коготь задумчиво коснулся рукой лица и подумал, что даже если бы кто-то из его племени и выжил, то теперь вряд ли поверил бы, что он оросини, так как на его лице не было татуировки.

Миранда, снимавшая повязки, заметила этот его жест.

— Что-то вспомнил?

— Своих родных, — ответил Коготь.

— Многим из нас суждено пройти через испытания, Коготь. Если бы ты послушал истории обитателей этого острова, то понял бы, что ты такой не один. — Она присела на край кровати и взяла его за руку. — Одни из них беженцы, покинувшие родные места, чтобы избежать кровопролития и убийства, совсем как ты, а другие, тоже как ты, выжили в бойне, но навсегда лишились родины.

— Что это за место, Миранда? Магнус избегает моих вопросов, а Накор каждый раз переводит разговор на что-то…

— Легкомысленное? Коготь улыбнулся.

— Иногда он очень забавный.

— Пусть тебя не обманывает его улыбка, — сказала Миранда, похлопывая юношу по руке. — Он бывает очень опасен. Я таких еще не встречала.

— Ты о Накоре?

— О нем, — ответила она, вставая. — Отдохни пока, подожди здесь, и кто-то вскоре обязательно появится.

— Для чего? — спросил он, чувствуя, что ему не усидеть в комнате.

— Чтобы отвести тебя в другое место.

— Куда?

— Скоро узнаешь, — ответила женщина, переступая порог.

Коготь снова улегся на кровать. Тело все затекло и ныло, ему хотелось вырваться на волю, хотя бы ненадолго, чтобы поразмяться, вдохнуть свежий воздух полной грудью. Ему хотелось побегать, или вскарабкаться на гору, или выследить оленя в лесу. Даже о рыбалке он думал с удовольствием, ведь прогулка до берега и обратно тоже заставила бы мышцы трудиться.

Коготь прикрыл веки и погрузился в воспоминания о мужчинах, рассказывающих перед ярким костром свои истории. Он вспомнил ритуал очищения, для которого возводились особые дома, когда снег отступал с горных вершин. В клубах пара, поднимавшихся от разогретых камней, сидели небольшие группы, человек по десять, мужчин и женщин, мальчиков и девочек; они пели песни, приветствуя весну, и счищали с себя накопившуюся за зиму грязь.

Коготь вспомнил отца, мать, и в нем снова проснулась печаль. Мучительную горечь первого года после пережитого сменила тихая тоска, осознание того, что он теперь последний из оросини, так что именно на него возлагается бремя мести, но если не считать этого, его будущее вырисовывалось перед ним туманно.

Он погрузился в полудрему, когда внезапно почувствовал чье-то присутствие в комнате.

Коготь мгновенно открыл глаза, сердце его бешено забилось — в комнате стояла незнакомая молодая женщина. У нее были совершенно удивительные огромные васильковые глаза, каких раньше он ни у кого не видел. Тонкое лицо с точеным подбородком, полными губами и почти идеально прямым носом. Волосы цвета светлого меда, с белесыми прядками, выжженными солнцем. На ней было простое синее платье без рукавов, с вырезом на шее, такие платья здесь носили многие женщины, но на ней оно выглядело великолепно, ибо она в отличие от других была высокой и стройной и двигалась с грацией пантеры.

— Ты Коготь?

— Да, — ответил он с большим трудом, лишившись дара речи при виде такой красоты.

— Иди за мной, — велела женщина.

Он поднялся и вслед за ней покинул комнату. Во дворе ему удалось ее догнать и пойти рядом. Только тогда он спросил:

— А как тебя зовут?

Незнакомка повернулась и посмотрела на него серьезно, слегка наклонив голову, словно желая лучше разглядеть. Потом она улыбнулась, и лицо ее внезапно озарилось внутренним светом. Когда она заговорила, голос ее звучал тихо, почти музыкально.

— Я Алисандра.

Коготь старался придумать, что бы такое сказать, но вдруг забыл все слова. Перед красотой этой юной особы померкли все воспоминания о Лиле и Мегги, и в животе снова возникла пустота.

Они пересекли большой двор, направляясь к той части главного здания, где Коготь пока не бывал.

Красавица быстро повернулась и указала на дверь. Потом, не дожидаясь его реакции, она удалилась, а он остался стоять с открытым ртом, глядя, как она плывет по двору, и чувствуя, что у него немеет все внутри. Через секунду, как ему показалось, она скрылась в одном из домов, а он все стоял перед дверью.

Придя в себя, юноша посмотрел на дверь, куда ему предстояло войти. Простые деревянные створки, простая ручка. Он взялся за нее и вошел.

В пустой комнате стояли трое мужчин. Двоих из них Коготь узнал: это были Накор и Роберт.

— Хозяин! — удивленно воскликнул Коготь. Роберт кивнул и велел Когтю встать на середину комнаты.

Третий мужчина был небольшого роста, с бородой и темной шевелюрой. Под его пристальным взглядом Когтю стало слегка не по себе. Все поведение этого человека свидетельствовало о том, что он обладает властью, но было в нем еще что-то. За время, проведенное в обществе Магнуса и Роберта, Коготь научился распознавать в людях способность к искусству магии, и сейчас он сразу понял, что перед ним волшебник.

— Меня зовут Паг, — заговорил незнакомец. — А еще меня прозвали Черным чародеем.

Коготь молча кивнул. Паг продолжил:

— Это мой остров, и все, кто на нем живет, мои друзья или ученики.

— Паг был моим учителем, как и Накор, — пояснил Роберт.

Коготь продолжал молчать.

— Нападение убийц-танцоров все изменило, мой мальчик, — сказал Накор. — Все это время мы оценивали твои успехи и ждали решительного часа.

И снова Коготь промолчал, но в глазах его читался вопрос.

— Мы к тебе присматривались, — заговорил Роберт, — чтобы определить твое будущее. Либо ты останешься у меня в услужении до того часа, когда я освобожу тебя от кровного долга, Коготь, либо проявишь такие способности, что будешь достоин нашей компании.

Коготь не выдержал:

— Какой такой компании, хозяин?

Все трое переглянулись, и Роберт ответил:

— Мы называемся Конклавом Теней. Кто мы такие, ты узнаешь со временем, если войдешь в наши ряды. Тогда же тебе станет ясно, чем мы занимаемся.

— Но прежде чем ты узнаешь об этом и о многом другом, — вмешался Паг, — ты должен сделать выбор. Если ты к нам присоединишься, то станешь свободным человеком, твой долг Роберту будет считаться выплаченным и ты сможешь поступать так, как велит тебе совесть. Правда, в этом случае у тебя появятся обязательства перед Конклавом. Но вместе с обязательствами придут и блага. Мы обладаем таким богатством, что обеспечим тебя до конца жизни. У нас всесильные союзники, так что ты сможешь вращаться среди знати и власть имущих, если захочешь.

Его слова подхватил Накор.

— Но есть у нас и всесильные враги. Убийцы-танцоры — это всего лишь очередная попытка устранить одного из наших важных членов. Если бы убийцам удалось расправиться с Магнусом, наше дело не имело бы успеха еще много лет.

— Так чем мне предстоит заняться?

— Пока тебе предстоит принести клятву верности, — ответил Роберт, — но не мне, а Конклаву. Ты покинешь эту комнату, став членом нашего сообщества. С этой клятвой у тебя появятся и блага, и обязанности, на которые мы пока только намекнули.

— Но, кажется, мне предоставлялся выбор, — напомнил Коготь.

— Ты прав, — сказал Накор.

— А какая вторая возможность?

Паг переглянулся с Робертом и Накором, после чего ответил:

— Смерть.

10
РЕШЕНИЕ

КОГОТЬ стоял, не говоря ни слова. Он переводил взгляд с одного лица на другое, внимательно изучая всех трех мужчин и пытаясь выудить хоть какой-то намек на то, чего от него ждут.

Все трое ждали неподвижно, их лица ничего не выражали. Паг наблюдал за юношей, словно пытался прочесть его мысли. Роберт как будто просто ждал, что тот ответит. Накор явно старался догадаться по жестам Когтя и выражению его лица, каково будет решение.

После долгой паузы Коготь сказал:

— Похоже, на самом деле у меня нет никакого выбора.

— Нет, выбор всегда есть, — возразил Роберт. — Однако сейчас его сделать очень сложно. — Помолчав немного, он добавил: — Паг — мой учитель и лидер нашего сообщества.

Паг несколько секунд внимательно всматривался в юношу, потом улыбнулся и сразу помолодел. Выглядел он даже моложе Роберта, своего ученика.

— Никто не думал, что ты попадешь сюда, Коготь. Мой сын привез тебя на северное побережье острова, где ты был изолирован от всех и мог сосредоточиться на учебе. Это было сделано для того, чтобы мы могли лучше оценить твои способности. — Чародей взмахнул рукой, и свечи в железном кольце под потолком вспыхнули, осветив комнату ярким светом. Роберт и Накор разошлись по разным углам и вернулись, неся четыре табуретки. Роберт поставил одну за спиной Когтя, а другую рядом с Пагом, после чего трое мужчин расселись. Паг знаком показал Когтю, что тот тоже может присесть. Опустившись на табурет, Коготь спросил:

— Вы бы на самом деле меня убили, если бы я сказал «нет»?

— Ты бы умер, — ответил Паг, — но не совсем. Мы были бы вынуждены стереть твою память. Делается это безболезненно. Ты бы просто уснул, а когда проснулся, уже был бы кем-то другим. Юношей, пострадавшим на поле брани, или, возможно, тебе внушили бы, что ты случайно упал с крыши собственного дома. Люди, которые якобы знали тебя всю твою жизнь, поздравляли бы тебя с выздоровлением и быстро напомнили бы тебе все то, о чем ты позабыл. Мы можем все представить довольно убедительно, так что со временем ты бы сам поверил всему сказанному.

— Теперь понятно, что значит не совсем умереть — Коготь Серебристого Ястреба точно был бы мертв.

Роберт согласно кивнул.

— И последний представитель племени оросини навсегда был бы потерян, — добавил Накор.

Коготь долго молчал, размышляя над их словами. Наконец он произнес:

— А нельзя ли поподробнее? Я хочу сделать свой выбор осмысленно. Мне совсем не хочется забывать, кто я такой, хотя временами мне кажется, что забыть о смерти моего народа было бы благом, — но у меня есть еще долги, которые я должен вернуть, и этого нельзя сбрасывать со счетов.

— Если ты предпочтешь послужить нашему делу, то твой долг мне будет считаться уплаченным, — сказал Роберт.

— Но есть еще один долг, — заметил Коготь. Паг кивнул.

— Долг крови.

— Я остался должен своему народу. Даже если бы речь шла только об одном человеке из моей семьи или клана, я все равно преследовал бы убийц до тех пор, пока каждый из них не ответил за содеянное. Но эти люди уничтожили мое племя. Если только кому-нибудь не удалось спастись от смерти, то я последний из оросини. — Он кивнул, глядя Накору в глаза. — Я не могу умереть в любом смысле этого слова — телом или разумом — до тех пор, пока мой народ не отомщен.

— Наши цели в таком случае не противоречат твоим, — сказал Накор и, бросив взгляд на Пага, спросил: — Разрешаешь?

Паг кивнул.

Накор снова уселся на табурет, достал из наплечной котомки апельсин и начал его очищать. Потом он бросил взгляд на своих товарищей, вопросительно приподняв бровь. Оба слегка покачали головами, и тогда Накор обратился к Когтю.

— Ты видишь перед собой вождей определенной группы, — начал маленький человечек. — Это место, этот остров когда-то послужил убежищем для целого народа, бежавшего от войны, во всяком случае так гласит легенда. Позже здесь нашел свой дом первый Черный чародей по имени Макрос. Миранда — его дочь. Паг — муж Миранды. Они хозяева острова. Ты, Коготь, знаком с обоими их сыновьями. В течение многих лет здесь перебывала уйма народа. Ученики из… очень многих мест, зачастую просто не поддающихся описанию. — Он ухмыльнулся. — Даже я порою удивлялся, откуда они только не прибывают, хотя на свое воображение не жалуюсь. Его перебил Паг:

— Экскурс в историю можно совершить и позже, Накор. Лучше расскажи о том, что ему предстоит.

Накор перестал улыбаться, впился зубами в апельсин, а потом долго жевал, погрузившись в раздумье.

— Как я уже говорил, мы возглавляем определенную группу людей. Многие из них пришли сюда, чтобы учиться и служить.

— Служить? — переспросил Коготь.

— Знаешь, Паг, — усмехнулся Накор, — мне до сих пор не приходилось объяснять кому-то за один раз, чем мы здесь занимаемся.

— И теперь не придется, — успокоил его учитель, — парень просто должен получить общее представление о том, кто мы такие, и если он согласится поступить к нам на службу, то постепенно сам обо всем узнает.

— Можно сказать? — подал голос Роберт. Паг кивнул.

— Мы все трое принадлежим к Конклаву Теней, Коготь. Конклав состоит из мужчин и женщин, объединившихся по одной причине, которая со временем станет тебе ясна, но пока ты не готов все понять. Одно я могу тебе сказать: мы служим цели, которая противостоит большому злу в нашем сегодняшнем мире, противостоит тем силам, что стремятся уничтожить наш мир. Если ты задумал отомстить за свой народ, то лучше всего тебе удастся это сделать на службе у нас.

Коготь взглянул Роберту в глаза.

— Я обязан тебе жизнью, хозяин, и выполню свой долг, но ты просишь меня сделать очень серьезный шаг, приняв твои слова на веру. В поместье Кендрика или здесь я ни разу не подумал, что ты или твои союзники замыслили недоброе. Но мой дедушка как-то сказал, что люди часто творят зло, прикрываясь словами о добре, и что в истории племени оросини известен один факт, когда шаманы и вожаки обманным путем привели народ к войне, утверждая, что творят благо. Я видел зло собственными глазами в тот день, когда погибло мое племя. Не знаю причин, по которым кому-то понадобилось уничтожить целый народ. Знаю только, что люди, убившие женщин и детей моего клана, сотворили зло.

Роберт поднял руку, прерывая речь юноши.

— Насчет этого я точно могу тебе сказать: люди, уничтожившие твой дом, руководствовались вовсе не извращенным пониманием добра. Там действовали наемники, убивающие ради золота. Им помогали солдаты герцогства Оласко. Позже мы вернемся к этому. А пока думай о том, что у нас с тобой общая цель — противостоять тем самым людям, которым ты хочешь отомстить.

— Роберт, ты спас мне жизнь, тогда как другие могли просто оставить меня на корм стервятникам, — сказал Коготь. — Я ни разу не видел, чтобы ты или твои друзья поступали бесчестно. Калеб и Магнус многому меня научили, а пока я здесь валялся, залечивая раны, то даже слышал смех… — Он вспомнил Алисандру. — Здесь многое доставляет радость. — Он набрал в легкие побольше воздуха и продолжил: — Боги вывели меня на тропу, но какую именно и с какой целью, я могу только догадываться. С того дня, как я очнулся в твоей повозке, Роберт, я полностью завишу от тебя. Скажи мне, что делать.

— Не могу, Коготь. Ты сам должен понять. Тот, кто дает клятву Конклаву Теней, делает это по собственному выбору и не терзаясь сомнениями. Как только ты войдешь в наши ряды, дороги назад не будет. Отказаться от клятвы значит навлечь на себя смерть.

— И не только смерть разума, — добавил Паг. — Как только ты станешь одним из нас, то начнешь узнавать многое из того, чем нельзя делиться с посторонними. Ты должен будешь отдать жизнь, лишь бы сохранить тайну.

— Но есть в этой клятве и хорошие стороны, — заулыбался Накор. — У нас найдется в запасе много чудес. Все они перед тобой раскроются. За год жизни на острове ты узнаешь больше, чем мог бы узнать за десяток жизней в горах, которые считаешь своей родиной.

— Я уже многое узнал, — согласился Коготь.

— Когда ты решишь мстить, — продолжал Накор, — тебе понадобятся и оружие, и союзники. Мы можем тебе дать и то и другое.

— Что я должен делать?

Паг поднялся с табурета и, подойдя к Когтю, остановился перед ним; Накор и Роберт заняли места по бокам юноши.

— Клянешься ли ты в верности Конклаву Теней, Коготь Серебристого Ястреба? Вступаешь ли ты в наши ряды сознательно и по собственной воле? Клянешься ли ты подчиняться тем, кто поставлен над тобой, и защищать тех, кто предан твоим заботам? Клянешься ли ты хранить доверенные тебе тайны? Ответь на все вопросы одним словом «да» или промолчи. Все или ничего, Коготь. Так каков твой ответ?

Коготь помолчал секунду, потом снова набрал в легкие воздуха и произнес:

— Да.

— Хорошо. Очень хорошо, — сказал Накор. Положив руку на плечо юноши, он достал еще один апельсин. — Хочешь?

Коготь взял фрукт.

— Спасибо.

— Что ж, тогда, наверное, мне следует сказать Магнусу, чтобы он заколотил свою маленькую хижину и перебрался сюда, — решил Роберт. — Теперь обучение начнется всерьез.

С этими словами он вышел из комнаты.

— Накор, — сказал Паг, — покажи Когтю, где он будет жить. Посели его вместе с Рондаром и Деметриусом.

Накор послушно кивнул.

— Идем со мной, парень.

Когда все ушли, Паг выждал длинную паузу, а потом сказал, словно ни к кому не обращаясь:

— Ну и что ты думаешь?

Из дальнего угла, погруженного в тень, раздался голос:

— Думаю, вы не оставили мальчику выбора. — На свет вышла Миранда.

— Как иначе я мог поступить?

— Ты мог вылечить его и позволить мне отнять у него память, после чего вернуть его в хижину Магнуса. Магнус рассказал бы ему какую-нибудь историю о падении с обрыва или о диком звере. При правильном подходе мальчик бы поверил.

— Ты права, — кивнул Паг.

Женщина улыбнулась и, подойдя к мужу, обняла его.

— Я всегда права.

— Конечно, любовь моя, — улыбнулся ей в ответ Паг.

— Но вопрос все-таки остается — почему вы не предоставили ему выбора?

Паг ответил не сразу.

— Не знаю. В этом парнишке что-то есть. Думаю, он нам пригодится.

— Для чего?

— Не знаю. Я только вижу, что в последнее время наши враги действуют более тонко. Взять хотя бы тех убийц-танцоров: их никто не ожидал. Они напомнили мне о далеком прошлом.

— Враг боится, что Магнус с каждым днем становится все сильнее.

— И правильно делает, что боится. Наш сын однажды станет самым всесильным магом, который когда-либо появлялся на этой земле.

— Если нам удастся сохранить ему жизнь, — сказала Миранда, по-матерински тревожась.

— Эти убийцы-танцоры напомнили мне о тех днях, когда на нас нападали целые армии и демоны.

— Ну что-то ведь их встревожило. Паг рассмеялся.

— Магнус разрушил в южном Кеше культовый храм богини смерти. Они могли разозлиться настолько, что предприняли попытку его убить.

— Убийцы-танцоры — это не пустяковое колдовство, дорогой. Если бы вдруг мне захотелось попрактиковаться в этой омерзительной магии и нашлись бы трое людей, готовых отдать свои души для создания этих существ, то и тогда мне понадобилось бы несколько месяцев. — Миранда лукаво взглянула на мужа. — А ведь я больше тебя преуспела в этом искусстве.

— Знаю, — улыбнулся Паг. — Вот поэтому и думаю, что Коготь может нам пригодиться.

— Почему?

— Потому что, пока волки грызутся из-за оленьей туши, мышка проскользнет и ухватит кусочек.

— Но волки могут сожрать мышь, — возразила Миранда.

— Только если они знают, что она там. Пока враги пытаются уничтожить нашего сына, они не заметят приближения Когтя.

Миранда прижалась к мужу, словно ей вдруг стало холодно.

— Ради благополучия мальчика, надеюсь, что ты прав.

— Какого мальчика? Когтя или Магнуса?

— Обоих, — вздохнула Миранда.

Коготь шел за Накором по коридору, прижимая к груди небольшой узелок с пожитками. Он до сих пор чувствовал слабость во всем теле, но ходьба уже не давалась ему с таким трудом. Они шли мимо дверей, большинство из которых были закрыты, но две или три оказались распахнутыми настежь, и Коготь заметил, что в каждой комнате стояли по четыре кровати.

Проходя мимо одной из таких комнат, он увидел Алисандру, которая, сидя на кровати, о чем-то тихо беседовала с темноволосой девушкой. Та хихикала, прикрыв рот ладошкой. Девушки подняли взгляд на Когтя и громко расхохотались.

Коготь почувствовал досаду, сам не понимая отчего. Просто этот смех показался ему неуместным, после того как всего минуту назад он дал торжественную клятву служить организации, чьи цели пока оставались для него туманными.

Наконец они подошли к двери, ведущей в комнату чуть более просторную, чем остальные. Здесь, так же как и в других помещениях, стояли четыре кровати. Накор жестом велел Когтю занять самую дальнюю кровать налево от двери, а сам уселся напротив.

— Вот здесь и начнется твоя новая жизнь. Коготь пожал плечами.

— Моя новая жизнь началась в ту минуту, когда меня нашел Роберт.

Накор покачал головой.

— Нет, в тот день закончилась твоя прежняя жизнь. Последние два года нельзя назвать жизнью — всего лишь существованием. Ты восстанавливал силы, узнавал что-то новое, но у тебя не было цели.

— А разве теперь она есть?

— Есть, да еще какая, — ответил Накор. — Тебе еще многое предстоит узнать, но со временем. Я хорошо помню нетерпение юности, — добавил он с улыбкой. — Мне кажется, ты обладаешь большим терпением, чем многие твои сверстники. Конечно, тебе хочется найти ответы на множество вопросов, прояснить ситуацию, понять мотивы наших поступков. Но всему свое время.

— С тех пор как я попал под опеку Роберта, меня не покидает чувство, будто я иду в неизвестном направлении, — сказал Коготь. — Мне кажется, я изменился…

— И очень сильно, по мнению твоих учителей.

— А ты теперь один из моих учителей? Накор пожал плечами и поднялся.

— Посмотрим. Ладно, я слышу, что возвращаются твои новые приятели. Я пойду, а вы пока познакомьтесь.

Когда он подошел к двери, в комнате появились двое молодых людей, приблизительно такого же возраста, как Коготь. При виде Накора они отошли в сторону, пропуская его и почтительно склонив головы.

— У вас теперь новый сосед, — на ходу бросил Накор.

— Да, мастер Накор, — ответил один из юношей, светловолосый, широкоплечий парень с зелеными глазами и веснушками на носу.

Второй юноша был темноволосый, но не смуглый, и Коготь не смог бы сказать — то ли он пытался отрастить бороду, то ли плохо побрился накануне. У него были почти черные глаза, которые он слегка прищурил при виде Когтя. Он с ходу рухнул на кровать у той же стены, что и кровать Когтя. А светловолосый молодой человек занял кровать напротив.

— Я Деметриус, — сказал он и, указывая на темноволосого, добавил: — А это Рондар. Он у нас молчун. — Юноша говорил на языке Королевства, который был, видимо, основным языком на острове.

Рондар кивнул, сохраняя молчание.

— Я Коготь.

— Слышал о тебе, — сказал Деметриус. — Ты умудрился остаться в живых после встречи с тремя убийцами-танцорами. Впечатляет.

Коготь уселся поудобнее на кровати, прислонившись спиной к стене.

— Я даже не знаю, что такое убийца-танцор.

— Это плохо, — изрек Рондар.

— Очень плохо, — согласился Деметриус. — Волшебные существа, живущие за счет душ проклятых. У них одно дело в жизни — убить, кого скажут. Очень сложно ускользнуть от одного, но от трех…

— Впечатляет, — прогудел Рондар.

— Вы давно здесь? — поинтересовался Коготь.

— Пять лет, — ответил Деметриус. — Мой отец когда-то готовил снадобья и припарки в деревне недалеко от города под названием Антикостинас. В общем, не то чтобы города — так, городка. Жрецы Гьюис-Вана объявили его еретиком из-за того, что он якобы «прибегал к магии», хотя лично я не замечал никакого колдовства. Просто-напросто отец умел пользоваться травами и был неглуп. Но однажды ночью из города заявились какие-то бандиты, сожгли дотла наш дом, убили родителей. Я скитался, пока однажды случайно не встретил Накора. Он-то и показал мне несколько фокусов. Отец не был чародеем, зато, может быть, я им стану. Так я оказался здесь. Теперь учусь.

— Я тоже потерял своих родных, — сказал Коготь и посмотрел на Рондара, а тот перевел взгляд на Деметриуса и еще раз кивнул.

— Его отец — вожак племени ашунтаи в северном Кеше. Они отличные наездники…

— Лучшие, — поправил Рондар.

— … хорошие охотники…

— Лучшие, — повторил Рондар.

— Ну, это мы еще посмотрим! — усмехнулся Коготь.

— … а во всем остальном — банда самоуверенных варваров, которые обращаются с женщинами как со скотом, в то же время скот для них — все равно что члены семьи.

Рондар пожал плечами.

— Твоя правда.

— Как же он тогда ладит с Мирандой? — еще шире улыбаясь, поинтересовался Коготь.

Деметриус рассмеялся.

— Она учит его, как выказывать уважение женщинам.

Рондар помрачнел и, обреченно вздохнув, согласился:

— Как ни больно, но правда.

— А как ты сюда попал? — спросил Коготь.

Рондар перекатился на кровати и, помолчав секунду, заговорил так, словно произносить слова было для него тяжким испытанием.

— Мой народ кочевой. Если не умеешь ездить верхом и охотиться, тебе не достается женщины. Нет женщин — нет детей. — Он прикрыл глаза рукой, словно воспоминания его утомляли. — Мужчины, которые не держатся в седле… даже не считаются мужчинами. Они собирают хворост, помогают стряпать и воспитывать детей.

Коготь удивленно взглянул на Деметриуса.

— А что же делают женщины? Деметриус скорчил гримасу и ответил:

— Они собственность мужчин.

— Женщины рожают детей. Мужчины воспитывают мальчиков.

— Возникает вопрос, что всадник племени ашунтаи больше ценит — хорошую лошадь или женщину, — сказал Деметриус.

— Зависит от того, кого на данный момент в племени больше — лошадей или женщин, — ответил Рондар, снова перекатился по кровати и подпер голову рукой. Его темные глаза не отрывались от Когтя. — У нас свои обычаи, — продолжил юноша. — Я не очень хороший наездник, но шаман говорит, что у меня есть дар. Поэтому я иду жить к шаману. — Исчерпав, похоже, весь свой запас красноречия, он обратился к Деметриусу: — Доскажи сам.

Деметриус с кислым видом продолжил:

— Племя ашунтаи обитает на западе Империи, на холмистых лугах. Кроме них, там нет никого, разве что шатаются разные бандиты, которые не хотят наткнуться на имперскую армию. Однажды наш друг и его наставник отправились собирать травы для какого-то ритуала и случайно наткнулись на шайку работорговцев. Шаман был слишком стар, а потому не представлял для них интереса, но наш юный друг, такой сильный и здоровый, настоящая находка для любого торговца людьми.

— Накор меня выкупил, — вмешался Рондар. — Он слишком много говорит.

Коготь улыбнулся.

— Кто, Накор или Деметриус?

— Да, — последовал ответ Рондара. Деметриус потянулся и шутливо отвесил Рондару оплеуху.

— Наш молчун на самом деле отличный парень. Он только притворяется таким немногословным, а стоит какой-нибудь девушке изъявить желание послушать его глупости, как он становится очень даже речистым.

Рондар приподнял голову и усмехнулся.

— Правда.

— Так вот, насчет девушек… — робко заикнулся Коготь.

Рондар и Деметриус переглянулись, в один голос воскликнули: «Алисандра!» — и покатились со смеху. Коготь почувствовал, что краснеет, но улыбаться не перестал.

— Что вы о ней знаете?

— Я слышал, она иногда заходила к тебе во время болезни, помогала Миранде.

— Все парни добиваются ее внимания, — сказал Рондар.

— И вы двое тоже? — поинтересовался Коготь.

— Каждый парень пытался к ней подкатить при первой же встрече, — признался Деметриус. — Она не такая, как все. Ведет себя так, что становится твоим другом, и ты уже чувствуешь себя идиотом, что пытался заманить ее куда-нибудь в укромный уголок.

— Она стоит целого табуна лошадей, — вздохнул Рондар.

— Похоже, ты в нее влюбился, — рассмеялся Коготь.

— Правда, — ответил Рондар. — В нее все влюблены.

— Кто она такая?

— Никто не знает, — сказал Деметриус. — А если кто и знает, то помалкивает. Она попала на остров раньше нас. Есть в ней что-то такое, что делает ее особенной. Я не раз слышал, как она разговаривала с разными путешественниками на их языках. Много времени она проводит наедине с Мирандой.

— Ну и что в этом такого особенного? — не понял Коготь.

Тут зазвонил колокол, и Деметриус поднялся с кровати.

— Ужин, — объявил он. — Поговорим по дороге. Оба вышли из комнаты, Рондар отстал от них на шаг. Коготь передвигался осторожно, но все же шел вровень с Деметриусом, так как тот не торопился.

— Ты знаешь, что Миранда жена Пага? — спросил Деметриус.

— Я даже знаю их сыновей, — ответил Коготь.

— Паг здешний… правитель, за неимением лучшего слова. Но Миранда во всем ему ровня. Некоторые даже поговаривают, что она могущественнее мужа как волшебница. Я только знаю, что она проводит с Алисандрой больше времени, чем со всеми учениками, вместе взятыми.

— Вот, значит, почему Алисандра такая особенная, — произнес Коготь.

— Сколько слов потребовалось, чтобы до тебя дошло, Коготь, — буркнул Рондар.

— Уж такой я глупый, — рассмеялся Коготь.

— Так что если захочешь попытать счастья с Алисандрой, все тебя поймут.

— Правда, — сказал Рондар.

— Только не надейся на успех.

Коготь заметил впереди Алисандру, она разговаривала с двумя девушками. Тогда он обратился к своим новым друзьям:

— Отец научил меня одной вещи: без риска не бывает награды, поражение неминуемо, если не стараться.

— Обнять, — буркнул Рондар.

— Что? — растерялся Коготь. Деметриус покачал головой.

— Нет, поцеловать в щеку.

— О чем это вы говорите?

— Алисандра позволит тебе поухаживать за ней, мой друг, — пояснил Деметриус. — Мне кажется, ее втайне забавляет всеобщее внимание. Она очень милая. Не думаю, что ей захочется тебя обижать, но все равно к концу первого же вечера она возьмет с тебя клятву, что ты будешь ей как брат. Ты понимаешь, что никогда тебе не обнять ее за тонкую талию, но перед тем, как развернуть тебя перед собственной дверью и подтолкнуть вперед, чтобы ты шел к себе, ты получаешь награду: или легкое объятие, такое краткое, что ты едва ощущаешь ее рядом с собой, или мимолетный поцелуй в щеку, когда ее губы едва касаются твоего лица. Поцелуй в щеку считается знаком почета среди здешних парней.

Словно почувствовав, что разговор идет о ней, Алисандра бросила взгляд через плечо и, увидев Когтя с друзьями, улыбнулась.

Коготь посмотрел на друзей: оба избегали смотреть в глаза девушке. Поэтому ему ничего не оставалось, как послать ей в ответ широчайшую улыбку, на какую он был способен. Она еще секунду не сводила с него взгляда, потом опустила глаза и вернулась к разговору с подружками.

— Ставлю медяк, что обнимет, — заявил Рондар.

— Согласен. Я ставлю на поцелуй в щеку, — подхватил Деметриус.

— Я заберу обе ставки, так как получу от нее больше, чем поцелуй в щеку, — тихо произнес Коготь.

— Решительный, — сказал Деметриус. — Мне это нравится.

Рондар лишь пробормотал что-то себе под нос. Под взглядом Когтя девушка вошла в главное здание, где ученики собирались во время трапез.

— Я получу гораздо больше, — тихо сказал Коготь, но его уже никто не услышал.

Назад: 3 СЛУГА

Дальше: 11 ЦЕЛЬ

8 МАГИЯ

9 СМЯТЕНИЕ

10 РЕШЕНИЕ