Если путешествие – искусство, то путешествие вдвоем – это полный импрессионизм, от которого я всегда по воле случая или судьбы была далека. Все пять лет в дороге я старалась избегать парочек. Они путешествуют не столько по странам, сколько друг по другу. У них уже есть общее приключение, в котором ты – лишь прохожий. Но те двое, написавшие мне в начале ноября, что хотят встретиться в Сан-Франциско, явно стоили внимания. Их звали Леся и Виталик, и они вели свой блог под названием «Hello, friend». Это были простые ребята с Урала, химический технолог и психолог по профессиям, которые в какой-то момент просто подписали документы об увольнении, поженились и ринулись в путь. К моменту, когда мы встретились, они были в дороге больше года и проехали почти всю Европу, Азию и Африку с бюджетом 5 долларов в день, включая бензин. Готовили они преимущественно на костре и всем впискам предпочитали старую добрую палатку.

На место встречи ребята притащили пакет честно стыренных в полях апельсинов и гранатов. Русские с пустыми руками не приходят. Я же сразу потащила их в сердце города – на Хэйт и Эшбери. Перекресток хипарей. Хиппи здесь уже, правда, давно ничем не отличаются от бомжей. Прогулявшись и выведав друг о друге все базовые вещи, мы уселись поболтать с бездомными подростками на улице. Виталик где-то откопал огромные телефонные справочники и подложил их нам под попы, чтобы мы не мерзли. Пока парень по кличке Галактика полчаса крутил косяк и кормил свою кошку кислотой, положив ей марку на нос (до сих пор не знаю, относиться к этому как к проявлению заботы или как к издевательству над животными), девятнадцатилетняя девочка дикой красоты, одетая в огромную пуховую куртку, шапку-ушанку и разноцветные легинсы, рассказывала нам об их «лайфстайле». Ребята ночевали прямо в парке в кустах, мылись в душевой при теннисном корте неподалеку и тратили почти все заработанные деньги на алкоголь и ЛСД. В рассказе о своей самостоятельной и наполненной романтикой жизни она упомянула, что работала в полях на севере Калифорнии, чтобы вложиться в «семейный» бюджет своей бездомной коммуны. Она стригла траву на вес и заработала четыре тысячи долларов за полтора месяца. Я сразу же выведала из нее все, что смогла насчет этой работы. Сложив всю информацию, выходило, что есть целые поселения, выращивающие марихуану плантациями, и, если удастся вселить в них доверие, тебя возьмут работать, дадут жилье и еду. Кодовое слово было Humboldt. Однако сезон заканчивался в декабре… Сама она как раз только что оттуда вернулась.

Времени думать не было. На тот момент в моем кармане оставалась последняя сотка. Леся и Виталик собирались ехать дальше на север, а значит, им было по пути. К тому же идея подзаработать их тоже прельщала. Через пару дней мы собрали шмотки, запрыгнули в машину и поехали в никуда, надеясь на удачу.

Работа на конопляных полях начинается с поиска, на который легко может уйти два месяца. Никто не даст тебе никаких координат конкретнее, чем округ Гумбольдт. Нужно просто шататься по городу и искать, где нужны работники. Поздно вечером мы доехали до первого городка, похожего на то место, что мы искали.

Ребята высадили меня первой, как засланного казачка, на улице с барами. Погода опять мгновенно сменилась. Изо рта пар. Мой тоненький семидолларовый плащ из секонда был здесь неуместен примерно так же, как девочка-подросток на свинг-вечеринке. Сказать, что обстановка здесь отличалась – не сказать ничего. Бомжи, хипари, половина под чем-то. Пацаны на улице, проходя мимо, отдают друг другу «пять» кулаками и ладонями в определенной последовательности. В ледяном воздухе замешан дым травы. В одном мы не ошиблись. Половина народу здесь действительно работает в конопляных полях. Грязные, накуренные, с мозгами набекрень. Охота началась. Заговорила с курящими на улице детками, но ничего, кроме косяка, они мне не предложили. Один, менее мутный, перехватил меня и повел в бар. Находясь при этом на измене, он переспрашивал меня, не коп ли я и кто вообще такая.

– Что будешь пить?

– У меня с собой нет паспорта…

Но здесь он никому не нужен. Он вручил мне стакан с виски, как билет в этот темный мир.

Я пропадала в баре уже больше получаса. Леся вылезла из машины и пошла посмотреть, как у меня дела. Не дойдя до меня, ее перехватила девка, похожая на юного Квазимодо, чье тело прошло какую-то загадочную трансформацию, в разноцветной вязаной панамке на немытой голове. Леся с трудом разговаривала на английском, но все же они заговорили про траву, и в момент, когда я подошла, эта девочка, уставившись на Лесю дикими выпяченными глазами, говорила:

– Мужики здесь делают больше девушек. А знаешь почему? Потому что им плевать. А девочки каждый кустик пытаются срезать аккуратно… С любовью… Но ты так не делай! Не трать на один пучок больше десяти секунд. Когда будешь резать, думай о деньгах… Думай о деньгах и режь!

Последние слова прозвучали как лозунг. Проведя там несколько часов и выведав все, что было возможно, мы вышли из бара с чувством, что измазались в грязи. Я слишком стара для этого дерьма. Тот мутный парень предложил нам ночлег, но столько раз переспросил, не грабанем ли мы его, что мы забили и уснули в тачке, в обнимку с рюкзаками.

С приходом солнца Гумбольдт предстал в более приятных красках. Я прекрасно выспалась за заднем сиденье. Окна машины запотели, и теперь пар большими каплями падал на заткнутые по всем углам вещи. Косметичку в руки – и доброе утро, «Макдоналдс». Я опять поплыла по венам Америки, не ведая, куда меня принесет. Я спросила у двух бомжей на улице, есть что вокруг подешевле «Макдоналдса», ответ был «нет», но один крикнул «погоди!», побежал за своим рюкзаком, уселся рядом с ним и достал из мятого кошелька маленькие бумажки. Целую стопку.

– Вот, держи. Это бесплатные купоны в «Макдоналдс». Поешь немного.

– Нет, я не могу взять, это слишком много.

– Да бери, бери! No worries.

Меня всегда восхищало, как нуждающиеся всегда готовы помочь нуждающимся, словно родным людям.

Так мы позавтракали. И на каждой порции картошки и на каждом бургере было еще по одному купону.

– Вот так вот и не слезешь с их еды, – пробубнил Виталик, изучая упаковку, говорящую «gluten free». – А что такое глютен и почему мы должны быть от него свободны?!

Мы вернулись в центр города и пошли искать работу. На дороге сидела компашка бродяг с табличкой «Возьму все, что зеленое». Это они о деньгах и траве, как догадался Виталик. Мы решили, что нужно начать с магазинов «Все для двора»; продавцы направили нас обратно в центр, на площадь. В придачу посоветовали спрашивать народ рядом с большими продуктовыми магазинами. Фермеры ездят туда закупаться. На площади мы рассоединились, чтобы дело пошло быстрей. В дневном свете картина не вызывала такой уж негативной реакции. Сидят хиппи, все разноцветные, что-то продают, смеются…

В этот момент мимо нас прошли американская версия Караченцова и вылитый молодой Венсан Кассель с дредами. Караченцов поприветствовал всех свойственным Караченцову низким хриплым голосом. Я шаталась по площади. Народа практически не было. Один парень на лавочке с другой стороны площади как-то очень пристально на меня смотрел. Он не вписывался в эту hobo-обстановку. Высокий, аккуратно подстриженный. Я посмотрела на него – и он не отвел глаз. Может, он понял, что я ищу работу? Почему он так смотрит? Больше спрашивать на площади было некого, он был последний, к кому я еще не подошла, из потенциально возможных работодателей. Я направилась к нему. Парень медленно поднялся с лавки, не сводя с меня глаз, и пошел навстречу. What the hell?

Он похож на моего знакомого… Леопарда с вечеринки Декомпрессии, с которым мы всю ночь танцевали. Этот парень видел меня в приступе эйфории, танцующую в шубе и очках с Бернинг Мэна, переполненную неадекватным экстазом. Мы повязали друг другу кулоны-бутылочки на шеи, которые раздавали на вечеринке. Кажется, что это было вечность назад.

Черт, да это он и есть!

– Зев?

– Даша, привет! Я еще там тебя заметил и подумал, что это не ты.

– Что ты здесь делаешь?!

– Я со своей семьей, еду в Орегон праздновать День Благодарения. А ты что здесь делаешь?

Мне стало ужасно неловко. Да-а, девочка. Придется сказать, как есть.

– У меня осталась сотка в кармане. Фриско меня разорил, я уехала и теперь ищу trimming job.

Тогда я осудила этого парня за то, что его бизнес – выращивание травы, и решила, что не хочу с ним водиться. Теперь он был акулой океана, в который я, маленький карасик, приплыла на поиски пропитания, и мог легко решить мою судьбу. С ним рядом была вся его семья. Папа с длинным седым хвостом, мама, тетя, брат. И тут стою я. Бомж бомжом. Такая же бродяга, как и остальные. Прекрасный момент познакомиться с родителями. Слава богу, они вежливо кивнули мне и сразу же ушли.

Зев пристально посмотрел мне в глаза с высоты своих двух метров в холке, загадочно улыбаясь. Я вспомнила, как сидела у него на руках, прислонившись к зданию, и как мы с ним целовались. Эти неловкие моменты, когда вы встречаетесь случайно, в повседневной обстановке, и разговариваете так, будто между вами ничего не было. Мы сели на лавочку рядом с его братом, поедающим сваренную мамой дома картошку. Зев быстро закинул удочки по всем своим знакомым и пообещал, что будет на связи и что-нибудь придумает с работой.

– А что насчет твоей плантации? Может, я могла бы работать на тебя?

– Absolutely. Только у меня появится, что стричь, через две недели. Если до этого момента ты ничего не найдешь, я возьму тебя к себе. Это чуть выше Портленда. Можем там встретиться. Я за тобой заеду.

– Правда? – обрадовалась я.

Такая перспектива звучала куда лучше, чем все, что могло мне перепасть здесь.

– Конечно. Твой номер у меня есть. Будем на связи.

Ему нужно было бежать. Он наклонился, чуть ли не присев на корточки, и долго обнимал меня на прощание.

Я направилась к большому магазину. Спросила у входа одних, других… Чувство, что я опять в «Гринписе» рекрутером работаю. «Здравствуйте, у вас есть минутка поговорить об окружающей среде? А поля с травой, которую я могу стричь, не найдется?»

Тут из дверей с ящиком пива вышли Караченцов и Венсан Кассель. Люди уже стали повторяться. Я рассказала им, чего ищу. Оказалось, что Венсан Кассель работал в полях, а Караченцов был главным барыгой на районе.

– Так, может, у вас найдется работенка для меня?

– В моем поле мест вроде нет, но я узнаю. Мы что-нибудь придумаем. Нужно быть проще, девочка. Не хочешь с нами позависать?

Я согласилась в надежде, что потрачу время не зря. В такие моменты, когда очень чего-то ищешь, сложно перестать психовать и просто пустить все на самотек, но опыт подсказывает, что зачастую это работает. Мы уходим на заброшенную железную дорогу. Рельсы блестят из высокой травы серебряными змеями. Сев на солнышке, они вытащили по одному IPA из ящика.

Дредастый Кассель говорит с акцентом, он из Испании. Стертые руки, яркие зеленые глаза. Борода скрывает скулы.

Караченцов – персонаж поколоритнее. Он предлагает нам остаться сегодня у него дома и на следующий день поехать в город, где есть плантация. Он уже с утра накурился и болтал без умолку, заливая какие-то небылицы, в сути которых сложно было разобраться. В конце концов я познакомила ребят с этим Караченцовым, и мы решили рискнуть, довериться его обещаниям и остаться ночевать в его доме. По плану на следующий день он должен был показать нам плантацию в соседнем городе, где есть работа. Пока мы ехали все вместе в нашей машине, он продолжал все так же без умолку болтать. Виталий проявлял свое мастерство «слушания», поддакивая и «удивляясь» услышанному. Я тихо смеялась на заднем сиденье, поедая с Лесей гранаты, свободно гуляющие по всему салону машины и меняющиеся местами с каждой новой кочкой.

Мы добрались до его дома вместе с темнотой. Караченцов жил с еще одним барыгой и вышибалой из местного клуба. Барыга вечно кричал «don’t be ruuuude!» своему бедному питбулю, который лез с нами целоваться, а вышибала жарил на кухне курочку и попутно размешивал себе какой-то стероидный корм в миске. На его огромных бицепсах красовались черепа и имена умерших друзей. Компания была довольно стремная. Караченцов с гордостью показал нам увесистые украшения, статуэтки и шляпы, сплетенные каким-то племенем из Южной Америки, которые он пытался здесь перепродать, и огромные пакеты травы чуть ли не в метр высотой. Поблагодарив всех за гостеприимство, ребята решили не рисковать и переночевать в машине, а я осталась спать с Караченцовым на одной постели. Мне почему-то было совершенно все равно, произойдет со мной что-то плохое или нет. Когда он захрапел, я достала из рюкзака телефон.

Впечатав с хрустом голову поплотнее в пакет из травы в качестве подушки, я уснула, и мне снились не менее странные, как и все происходящее, сны.