Добравшись до Буэнос-Айреса, я направилась на свое первое место ночевки по каучсерфингу. Таксист, как полагается, поимел меня по полной. Он был без счетчика, что здесь, как я потом узнала, неприемлемо. Такого дешевого такси, как здесь, нет ни в одном городе, разве что где-то в Индии. 11 песо – начальная цена (1 доллар) и до конца города можно доехать за полтинник, то бишь пять баксов, но это просто максимум. Гуляй не хочу! Вся остальная транспортная система еще круче!

Поезд на любое количество станций – 1, блин, песо! 10 центов! При этом никто даже и не проверяет, купил ты билет или нет! В автобусах цена максимум 5 песо (15 рублей). Зачастую меня вообще не просили платить, если я мешкалась с копейками слишком долго. А еще можно купить карточку и уходить с ней в приличный такой минус, никому нет дела. Черт знает, как у них вообще еще эти поезда и автобусы работают.

Первую неделю я жила с очень интересным и разносторонним человеком по имени Фефу. Пять языков, ума палата, джентльмен, каких еще поискать, но что-то мне в нем претило. Фефу сказал одну фразу, которая мне очень понравилась: «Я не пытаюсь понять женщин. Если бы я каждый раз пытался их понять, то, наверное, сошел бы с ума». Фефу вселил меня в только что отстроенный двухэтажный дом своего брата, который уехал путешествовать. Весь дом был практически пуст, ну чисто сразу после ремонта, и я спала на матрасе в идеально пустой комнате с пятиметровыми потолками. Ко всему этому прилагалась еще и крыша! Крыши – моя страсть. Дом находился в самой живой части города, и из любого бара можно добрести пешком, в каком бы состоянии ты ни был.

Я влюбилась в этот город сразу и без памяти. Если бы я строила город, я, вероятнее всего, построила бы Буэнос-Айрес. Неотъемлемая часть города – это искусство. Скульптуры, граффити, а точнее – просто рисунки. Никаких «Ваня – лох», «Таня – шлюха» и примитивных чертежей члена. Действительно, настоящее искусство. Мозаики. Портреты. Мысли. На стенах, на асфальте – везде!

Деревья здесь тоже просто волшебные. Некоторые аллеи такой красоты… Деревья на них соединяются ветвями над дорогой, создавая туннели. Старички сидят на площадях и играют в шахматы.

В один из вечеров я попала в район под названием Каминито. Каминито находится прямо у морской пристани. Я добиралась до него в шумном душном автобусе часа два и приехала уже под самый вечер, когда уходящее солнце окрасило воду в розовый. Мастера на все руки сворачивали свои лавочки с рамками для картин, подсвечниками, статуэтками, гребешками для волос, фенечками, бусами и ободками. Я успела купить у очень милой женщины фенечку за один доллар. Есть в этом что-то чистое и потрясающее – покупать что-то из рук того, кто это создал. Я была в самом сердце Аргентины. Сердце романтика с грошом в кармане. Старый район рыболовов, башмачников, художников и танцоров. Кажется, что сейчас к тебе подбегут «капитаны песчаных карьеров» и предложат нарисовать на асфальте мелом твой портрет за один песо.

Неудивительно, что именно здесь зародился самый страстный, горький и отчаянный танец на свете под названием танго. Здесь я узнала, что танго изначально был придуман пьяными рыбаками. Много лет назад проживающие тут рыбаки то ли от тоски по женщинам, то ли просто от нечего делать стали танцевать друг с другом в порту. Поэтому базовое движение этого танца не какая-то сложная схема, а просто шаг.

Чем больше я гуляла по Каминито, тем сильнее очаровывалась. Разноцветные домики, надписи, рисунки, детишки, старики… Вся Аргентина была в этом маленьком районе. Один из танцоров в белой рубашке, жилетке и шляпе, надетой набок, кинул на меня пылкий взгляд, поманил к себе указательным пальцем и предложил сфотографироваться. После бандитского Рио я сначала подумала, что он просто хочет меня обокрасть. Его шикарная партнерша с цветком в волосах и платьем с вырезом до бедра, как полагается, сняла с себя розу и красный шарфик, с улыбкой надела на меня и запечатлела нас в одной из поз танго, даже не думая просить за это деньги. Он сжал мою правую руку на уровне своей головы, отведя свой локоть в сторону, сказал опереться коленом на его бедро и сделал шаг назад, как будто в реверансе. Мы застыли в такой позе, при виде которой могло показаться, что я танцую танго всю жизнь. Мой пульс ускорился. В этот момент я будто услышала стук молотка, и чьи-то слова раздались в моей голове эхом: «Три, два, один… И-и-и Дашино сердце продано молодому человеку по имени Буэнос-Айрес во втором ряду!» Под бурные аплодисменты несуществующей толпы романтик Буэнос-Айрес кидает мне на сцену розу, а страстный Рио, играя скулами, встает и молча выходит из зала.

Когда начало темнеть, я покинула своего фотолюбовника, несмотря на его предложение посидеть где-нибудь и продолжить разговор, и направилась в одно конкретное место, где к отличному вину прилагалась пара, танцующая танго. Я не пожалела 80 песо за «Мальбек», чтобы занять столик и тем самым иметь возможность посмотреть на эту пару. Они только что вернулись с перерыва. Заиграла скрипка. Разведя в стороны локти, они взялись друг за друга мертвой хваткой, и произошло страшное. Произошло то, что не происходило со мной, кажется, никогда. Я влюбилась на совершенно другом уровне. Я просто поняла, что должна была быть здесь, что всю свою жизнь я знала на подкорке, что где-то оно существует, что где-то оно есть… Я чувствовала. Я шла к этому на ощупь. Я слышала это в каждой папиной песне на гитаре, я видела это в каждом танце языков костра. Я читала об этом в книгах… И все это, все мои самые детские и взрослые мечты, вся моя вечная ностальгия по неизвестно чему, все представления о любви, страсти, страданиях, счастье… О правде, о настоящем… Все это воплотилось в танце этих двух людей.

Ни один из этих двоих не был красив по общепринятым канонам. Нет, они были самыми обыкновенными людьми, без гроша в кармане.

Ее колготки в сетку были заштопаны грубой ниткой в трех местах. Его рубашка была изношена. Танцы для ресторанчика на улице за чаевые были их постоянным заработком. Тогда я впервые за много-много лет испытала самое драгоценное, ускользающее и необъяснимое чувство – я была дома. Среди своих. Среди тех, кто жертвует всем ради свободы и любимого дела.

Эти чулки врезались мне в память. Они были лучшим доказательством того, что она танцует не потому, что это ее работа, а потому, что она не может не танцевать. Когда я увлекалась актерским мастерством, балетом, бальными танцами и прочим, когда я плакала после репетиций и устраивала истерики родителям, потому что у меня не тот макияж, мой папа, глядя на мои старания, всегда говорил: «Артист – это самый сложный труд на свете. Если ты можешь не быть артистом, не будь им».

Танго – это высшее проявление жертвы. В тот вечер я долго бродила по улицам и на одной из площадей заметила еще одну красивую пару. Они выступали при дорогом ресторане, их костюмы были намного изысканнее, а движения более отточенны. Когда они танцевали, это были не люди. Это были беззаботные боги. Казалось, что они вовсе не касаются земли, а парят над ней словно святые… Во время перерыва я решилась подойти к ним и задать несколько вопросов. Я испытывала трепет только оттого, что они вообще со мной разговаривают. Оказалось, они профессионально танцуют уже более десяти лет. And guess what? Из своих танцев они не делают практически ничего – живут на чаевых и прочих крошках. Я спрашивала у красавчика грека:

– Но почему же ты тогда не поедешь работать в любую другую страну? Езжай в Австралию, танцуй там, ты заработаешь состояние!

– Я не могу. Мой учитель живет здесь. Когда она танцует, я теряю дар речи. Я знаю, это сложно понять, если не разбираешься в танго, но я просто ничто в сравнении с ней. И я не могу уехать. Это родина танго. Это МОЙ город.

Вскоре они снова ушли кружиться между рядами столиков ресторана, а я продолжила завороженно наблюдать, как в ночном свете фонарей ее белое блестящее платье мелькало вокруг черного жилета… Я смотрела на этот танец самой жизни и думала о том, могла бы я пожертвовать всем и отдать свою жизнь танцам… С неделю я переживала увиденное, не в силах отпустить это чувство.

По пути домой я умудрилась поболтать на испанском с башмачником – да-да, башмачником; он продавал самодельную обувь и, что самое приятное, вовсе не навязывал свой товар.

Так о чем это я… Я начала каким-то макаром говорить по-испански! Удивительно, но это факт: прожив в Южной Америке хотя бы месяц, невольно выучишь хоть что-то. Базу, без которой выжить просто нельзя. Потому что НИКТО не говорит по-английски! Они даже и не пытаются. Им это просто не надо.

За несколько дней я обошла практически все главные части города. Здесь потрясающие музеи! Для моей истосковавшейся по искусству души это была манна небесная. Самое забавное, что вход в половину музеев бесплатный. Свидание с моими любимыми Ван Гогом и Фридой Кало мне ничего не стоило. Фриду я уже много лет искала по всему миру и нигде не могла найти. И вот она, прекрасная, смотрит на меня своими черными глазами в обнимку с попугаем и обезьяной. Страшно подумать, чего стоило этим двум их искусство. Мне хотелось бы подойти к каждому из них в самый трудный период их жизни, взять за плечи и, глядя в глаза, сказать: «Мир тебя запомнит». Лишь бы вернуть им хоть сотую долю той любви, что они подарили до того, как покинули собственное тело.

Что еще довольно скоро я заметила – в Аргентине свои понятия времени. И это касается всего. Люди здесь невероятно медленные и вообще не наблюдают часов! Опоздать на два-четыре часа для них норма! Не пытайся это понять. Это нужно только принять и не выходить из себя каждый раз, когда они полдня никак не могут выбраться из дома или обещают встретиться с вами неделю. Видимо, отсюда идут и переносы всех графиков на несколько часов вперед…

И если вы пойдете ужинать в 19–20 вечера, как все нормальные, повторяю НОРМАЛЬНЫЕ, люди, вы без проблем получите столик в любом ресторане. А вот начиная с 22.00 будьте готовы постоять в очереди ради хорошего места! Потому что эти странные товарищи есть садятся в среднем в 23.00. Как они умудряются при этом не жиреть, для меня секрет!

С едой здесь вообще все интересно. Это отдельная тема. Мясо на гриле – конек Аргентины! Не есть здесь говядину – просто преступление, потому что лучше и одновременно дешевле стейков ребрышек в мире просто не найти! Эта страна окружена коровами, они здесь дешевле курицы.

Касательно баров и клубов: нет никакого смысла идти в них раньше двух ночи. Они будут пусты. Народ в среднем начинает только выходить из дома в два, да и то это рано. Скажу тебе так: когда я уходила из одного клуба в пять утра, на улице стояла очередь человек в сто! Как они это делают и зачем? Я не знаю! Аргентинцы объясняют это тем, что веселее напиваться с друзьями дома, а в клуб идти уже подшофе. Домой они возвращаются в 8 утра, и это нормально. Но надо отдать должное: я не знаю, как все эти шикарные клубы и бары только умещаются в одном городе. А главное, почему в каждом клубе сотни людей, вне зависимости от того, какой день недели.

В прошлую ночь в Буэнос-Айресе бушевала буря. За окном стояла стена дождя, а у меня даже ставни в доме не закрывались. Из осветительных приборов в доме была всего одна настольная лампа. Окна такие высокие, что было видно фиолетовые полосы молний через все небо, особенно если смотреть с уровня пола, на котором я и спала. Затопило весь сад, соединяющий одну часть дома с другой. Гром разливался по всему потолку высотой в пять метров и рикошетил в меня обратно. Я сидела на матрасе, обнимая коленки, и слушала «Fleewood Mac», чтобы не обоссаться со страху. К чему я это все? Мне дико не хотелось снова ночевать там одной! И я пригласила парней-спортсменов, с которыми познакомилась ночью в клубе, к себе. Мы взяли плед и по сидру из холодильника, поднялись на крышу и стали изучать звезды. Хотя, кроме Северного Креста, я не могла найти ни одного знакомого созвездия. Это очень странное чувство. Тогда-то до меня и дошло, что я на другом полушарии. Тем временем за шутками и разговорами начала происходить смешная штука… Когда один из мальчиков уходил вниз на минутку, второй начинал ненавязчиво меня клеить. И я не могла понять, то ли это просто смешное совпадение, то ли они сговорились… Но в какой-то момент, когда они сидели справа и слева от меня, все вдруг стало очевидно. Я засмеялась и спросила, что они творят, на что они тоже засмеялись и сказали, что никогда такого не делали, но ничего лучше не придумали, не ругаться же им из-за меня. Мы были совершенно одни, верхом на всем Буэнос-Айресе… Я была дикая и свободная и не видела причин отказываться. Они стали целовать мою шею, гладить плечи, прикасаться…

Двое красивых, интересных немца-атлета нежно и преданно целовали все мое тело, а я, как королева, лежала под звездами и не могла поверить, что все это действительно происходит со мной. У неба в ту ночь был первый ряд в довольно зрелищном спектакле… Мы веселились всю ночь. Но к моменту, когда следующим логичным действием было бы заняться сексом, меня уже слепил рассвет… Он подло рассеял всю магию, и бразды правления вновь взял разум. Я вдруг представила, как кто-то из этих парней кричит: «Oh ja!» – и шлепает меня по заднице, как в немецком порно, струсила и, вмиг протрезвев, сказала, что скоро придет хозяин дома, а значит, им пора валить. Весь следующий день я ходила удовлетворенная и довольная, что в кои-то веки занялась сексом как мужчина, не особо парясь о чужих оргазмах.